ГЛАВА I. Историко-философский контекст формирования антиметафизических концепций М. Хайдеггера и Ж. Деррида

§ 1. Проблема метафизики в историко-философской перспективе

Дать однозначный ответ на вопрос: что такое метафизика? – так же сложно, как и дать строгое определение философии. Говоря о метафизике, мы имеем в виду и «первую философию» Аристотеля, и онтологию, и «догматический» метод философии, противоположный диалектике, и даже «ядро философии», без которого она не может существовать. Каждая эпоха вкладывала в понятие метафизики свой смысл, выделяя те специфические черты, которые были необходимы мысли данного периода. Поэтому, прежде чем приступить к анализу критики метафизики в концепциях М. Хайдеггера и Ж. Деррида, следует прояснить историю и смысл понятия «метафизика» в классической философии, и значение ее «критики» для философствования ХХ века.

Термин, введенный в научный обиход Андроником Родосским как обозначение книг Аристотеля, следующих после «Физики», появился случайно, но вскоре закрепился в значении «первой философии», повествующей об умозрительных, сверхчувственных началах мира, и представляющей собой «ядро» философии. Длительное время метафизика практически являлась синонимом философии, и понималась вслед за Аристотелем как наука о «сущем вообще», то есть как онтология [34, C. 48]. В Средние века предмет метафизики укрепился за ненаблюдаемым, сверхчувственным бытием, что привело к пониманию метафизики как спекулятивного знания. Но, не смотря на это, метафизика еще долгое время оставалась «первой философией», источником истинного знания и основанием всех наук. Таким образом, в классической традиции метафизика была практически синонимом философии, ее сущностным ядром, из которого исходят все остальные «специальные» философские знания.

Вопрос о сущности метафизического знания, о возможности существования метафизики как науки, наиболее остро и радикально поставил И. Кант. Он рассматривал метафизику в двух аспектах: как «природную склонность» человека и как науку. Первая есть настойчивая сущностная потребность человека ставить и пытаться разрешить вопросы, выходящие за рамки опыта, и на которые в принципе нельзя дать достоверный ответ [53, C. 42-43]. Именно в силу этой природной склонности метафизика существует, и человек вновь и вновь задается вопросами, выходящими за пределы чувственного опыта. Однако существование метафизики как науки, то есть в качестве достоверного знания, согласно И. Канту, проблематично, из-за ограниченности (антиномичности) самого разума, поэтому метафизические проблемы являются предметом не столько познания, сколько веры.

Первая половина ХIХ века стала апогеем развития классической философии: гегелевская система предложила едва ли не самый исчерпывающий результат развития рационалистической мысли. Г. В. Ф. Гегель критиковал прежнюю метафизику, понимая ее как формальную логику, которая предлагает застывшее знание о конечных вещах. Он противопоставлял ей новую метафизику, построенную на основе диалектики – более совершенного способа познания мира. В отличие от И. Канта, он был убежден, что всеобщее и абсолютное познание, то есть метафизическое познание, возможно, и видел в своей системе как раз вариант такого абсолютного знания [См., например: 47]. Гегелевский вариант критики метафизики, понимаемой как способ мышления прежней философии, вероятно оказал влияние на формирование контр-метафизических концепций М. Хайдеггера и Ж. Деррида, которые также видят в метафизике не предмет и содержательную специфику, а механизм мышления эпохи.

Согласно мысли Гегеля, его система должна была стать завершением философии вообще. Теперь, оглядываясь назад, сложно с ним не согласиться, так как гегелевская система абсолютного идеализма практически стала завершением классической философской мысли. Критика философии Гегеля, предпринятая А. Шопенгауэром и С. Кьеркегором, не столько опровергала его систему, сколько уточняла ее границы. Критики Г. В. Ф. Гегеля указали на ограниченность рационалистического знания, которое было традиционным для всей философии Европы, и тем самым расширили горизонты философского осмысления, открыв новые ранее не исследовавшиеся проблемы. Поворот к неклассическому образцу философствования, произошедший во второй половине ХIХ века, открыл принципиально новую проблематику, которая требовала и нового подхода к их осмыслению.

Отказ от определяющей роли разума в осмыслении действительности пошатнул все здание традиционной метафизики. Принцип тождества бытия и мышления, на котором основывалось классическая философская мысль, уже не мог удовлетворить философов неклассического образца. Роль мышления, с их точки зрения, гораздо более скромная, чем утверждалось со времен Сократа, философские системы, построенные по всем правилам логики, не могут охватить всего многообразия сущего, являющегося нам посредством чувств, религиозных откровений и других проявлений жизни. Тезис тождества устанавливает едва ли не диктат разума над бытием, лишая его всякой связи с реальной жизнью.

В период расцвета позитивизма, когда идеалом многих философских устремлений становится опыт и научность, метафизика начинает подвергаться критике как спекулятивное знание, оторванное от реальности и оперирующее пустыми абстракциями. Огюст Конт предложил вовсе отказаться от метафизики как от изжившего себя знания в пользу эмпирических «позитивных» наук. Но еще более мощная критика на метафизику обрушилась со стороны иррационализма. Ф. Ницше, опровергая все «потусторонние» ценности, заявил о смерти Бога, как конце всякой метафизики. Конец метафизики означал отказ от философской веры в трансцендентное начало: в истину, идеальное бытие, разум, мораль или Бога. Метафизические ценности, утверждает Ницше, исчерпали себя, они являются признаком слабости человека и упадка культуры. Новые, посюсторонние ценности могут и должны стать основанием для нового мышления и новой морали, для сверхчеловека [Cм., например: 63].

Однако, не смотря на все попытки ниспровержения метафизики, провозглашение ее «конца», последующие поколения философов так же видели в ее ниспровергателях метафизиков, что позволяет Ф. Е. Ажимову сделать вывод о том, что сам термин начинает зачастую использоваться для обозначения взглядов прежних мыслителей [38, C. 145]. Традиция метафизики сменяется традицией «критики метафизики». Критика метафизики для философов ХХ века предстает как критика прежней философии, с ее неправильными или неточными установками, которые, в конце концов, привели к «кризису» и нигилизму современной эпохи. Не сама метафизика, но ее критика становится неотъемлемой частью философствования. «Метафизика» становится предметов многочисленных споров: ее статус в системе философских знаний, и сама необходимость ее существования подвергаются сомнению. В критике метафизике нередко шла речь о статусе философского знания в целом. Например, Э. Гуссерль видит в феноменологическом методе способ, с помощью которого метафизика, понимаемая им как традиционно – как универсальная и всеобщая наука, может достичь необходимой строгости. Феноменология, согласно мысли Э. Гуссерля, должна сделать из спекулятивного догматического знания строгую науку [48].

Аналитическая школа и логический позитивизм выступили против метафизики, вооружившись принципом верификации. Развернутый логический и лингвистический анализ метафизических высказываний доказывал их бессодержательность и бессмысленность. Таким образом, и понимание философии сужалось до лингвистического анализа и логики. Однако современная аналитическая философия, как отмечает Б. Страуд, в лице У. Куайна и его мысли о необходимости «онтологического допущения» вновь вернулась к проблеме метафизики [71, C. 170].

Такое понимание метафизики связано с общим контекстом эпохи. На первый план выходят проблемы обоснования нового метода, уточнения новых неклассических образцов рациональности, и поиск новых оснований. Этой проблеме были посвящены поиски аподиктического знания Э. Гуссерля, его надежды увидеть философию «строгой наукой», предлагающей фундамент, для региональных онтологий наук. В лекциях 1925 года, прочитанных в Марбургском университете Мартин Хайдеггер замечает, что все науки стремятся к обретению изначального предметного поля, обоснованию своих базовых структур и основопонятий. Кризис оснований в математике и теорию относительности в физике он рассматривает, как попытку этих наук вернуться в изначальную предметную область, «к тем вещам, к которым обращены их вопросы» [15, C. 9]. Перед философией, по мнению М. Хайдеггера, стоит еще более важная задача, ведь проясняя смысл бытия, она уточняет не только свое основание и категории, но и исследует условия возможности всех наук и, более того, самих их онтологий, так как возможность всех исследований всегда исходит из некой изначальной понятности бытия. Отказавшись от гносеологической проблематики Э. Гуссерля, М. Хайдеггер переносит эту проблему оснований в область онтологии. Здесь же сосредоточены философские штудии Н. Гартмана, Ж. П. Сартра, Э. Левинаса.

В более поздних работах М. Хайдеггера уже обозначился поворот к проблеме языка, которая стала ведущей темой всей последующей философии. В «Письме о гуманизме» Хайдеггер пишет: «Язык есть дом бытия. В жилище языка обитает человек» [11, C. 192]. «Хранителями жилища» бытия, согласно Хайдеггеру, являются мыслители и поэты, именно в их речи может открыться бытие во всей своей полноте. Хайдеггер приходит к мысли, что любая мысль человека, в том числе и о смысле бытия опосредуется языком, более того, сам язык в значительной мере формирует наше понимание. «Это не мы говорим языком, но язык нами» - говорит Хайдеггер. Язык начинает восприниматься как нечто самостоятельное, непокорное человеку, и даже управляющее им. Неподвластность, и даже репрессивность языка по отношению к мысли человека стала одним из ключевых моментов в философии второй половины ХХ века. «Язык – плохой слуга, но хороший хозяин» - говорил Р. Барт [Цит. по: 58, C. 7].

Философия языка стала довлеющим направлением философии ХХ века, охватившим многие философские школы и течения. Со сменой философской ориентации меняется и взгляд на метафизику. Примером, может послужить аналитическая школа, в которой критика метафизики осуществлялась как анализ ее высказываний с точки зрения верификации.

Лингво-семиотические работы Ф. де Соссюра и философия языка в целом легли в основу структурализма, который, однако, представляет собой скорее методологическое, чем философское течение. В 50х-60х гг. в рядах структуралистов наметился переход на позиции, позднее обозначенные как постструктурализм. Постструктуралисты изначально позиционировали себя как философское течение, представляющее собой рефлексию культуры постмодерна [55, C. 7]. Они радикально противопоставили себя Модерну, и метафизике Модерна в частности, основой которой они считали презумпцию наличия, стремление к целостности и полноте. Философия постструктурализма стремится к децентрации, отказу от какого бы то ни было единства, видя в нем источник диктата и тоталитаризма. Возможно, борьба постструктуралистов со всеми видами «насилия», понимаемого ими достаточно широко – от «насилия» логоса над бытием, свойственного метафизике, до «эдипизации» психоанализом европейского общества – стала своего рода реакцией на политические и культурные потрясения ХХ века [68, C.10]. Во второй половине ХХ века перед человечеством встало множество проблем, угрожающих всей жизни на Земле, и вместе с тем являющихся результатом человеческой деятельности. Постструктурализм стремится уйти от метанарративов модерна, устанавливающих монополию на понимание истины и ценностей. Они стремятся к открытию множества смыслов культуры вместо диктата какого-либо одного. Большую роль в этом играет язык. «Языковые игры», многообразие переплетающихся контекстов и смыслов, трансформируются в постмодернистское понимание «текста».

Таким образом, в философии ХХ века критика метафизики становится неотъемлемой частью философствования. Негативное определение метафизики как спекулятивного догматического знания углубилось до понимания ее как установки мышления Модерна, которая привела к современным проблемам. В философии второй половины ХХ века критика метафизики приобретает вид критики ее дискурсивных практик [52, C. 14], в основе которых постструктуралисты усматривают логоцентризм – ориентированность философии на тождество и наличие, презумпция первичности трансцендентного означаемого по отношению к означающему и феноменальной реальности. В плане этой радикальной критики метафизикой объявляется вся философия до постструктурализма.

Дата добавления: 2015-07-19