Глава третья.

Прилипалы есть везде и всегда. В любом коллективе найдётся тот человек, который, не имея собственной индивидуальности, приходит к выводу, что его судьба – быть чьей-то тенью, бродя по пятам, преданно заглядывая в рот и называя это действо громким словом «дружба».
Среди выпускников этого года тоже подобный экземпляр имелся. Да только прилипнуть к кому-то не получалось, поскольку все раскусывали планы по продвижению наверх уже на начальных стадиях и без колебаний заявляли, что дружбы, как таковой, увы, не получится. Это было неприятно, но не смертельно. В конце концов, фортуна должна была улыбнуться даже такому неудачнику, как Вэнс Райли.
Надо заметить, что до определённого периода жизни Вэнс считал себя везучим молодым человеком, да и обстоятельства тому способствовали. Райли, в общем-то, не на что было жаловаться, поскольку судьба благоволила.
Он мог бы стать изгоем хотя бы потому, что природа не наделила его выдающимися внешними данными. То есть, они как раз были таковыми, но с приставкой специфические. Он был высоким и излишне худым. Тонкие руки, тонкие ноги, не особо привлекательное лицо. При определённом ракурсе Вэнс смотрелся неплохо, но в большинстве случаев выглядел отвратительно. Во всяком случае, отчаянно завидовал всем одноклассникам, да и не только одноклассникам, просто парням, которые превосходили его. Для того чтобы это сделать, особых усилий прилагать не требовалось. Широкие плечи, чётко обрисованные мышцы, лица более мужественные были даны им природой. Почти все одноклассники Райли коротко стриглись, играли в футбол или баскетбол, на крайний случай, бейсбол, и выглядели так, как нравится девушкам, то есть, были мужиками. Почему-то, когда Вэнс думал о несправедливости жизни и о своём окружении, на ум приходило именно это слово. Не мужчины, а именно мужики, неотёсанные, грубые и совершенно точно – привлекательные для девчонок. О себе он такого сказать не мог, поскольку – тут следовало вернуться к первому пункту ненависти к самому себе – внешность не вписывалась в стандарты девчоночьих идеалов.
Райли не был похож на вышибалу, но и на модного фрика тоже не тянул. Девчонки, судя по заявлениям Вэнди, тащились от двух типов парней. Первый – это как раз те, у кого тестостерон через край хлещет, те самые неотесанные, или, как опять же говорила Вэнди, брутальные. Второй – парни, похожие на глянцевую картинку, причём вот это понятие было довольно расплывчато. Его сестрица Вэнса однозначно сформулировать не могла. Начинала метросексуалами, которые всегда одеты с иголочки, заканчивала фриками, которые красят волосы в немыслимые цвета, набивают себе множество татуировок, делают пирсинг и подводят глаза. Кто-то из них даже заморачивается на то, чтобы в дальнейшем эту подводку слегка растирать, словно её водой размыло, примеряя на себя образ рыцаря печального образа.
– Девчонки таких любят, – авторитетно заявляла Вэнди, подпиливая ногти плоской пилкой с идиотскими цветочками.
А потом советовала попробовать подвести глаза, надеть джинсы в облипку и пройтись по улице. Вдруг кто и позарится. Вэнс в такие моменты порывался сестру придушить и называл сучкой. Она не спорила, поскольку действительно временами, а если говорить откровенно, то очень часто вела себя именно, как сучка, но даже не пыталась этого скрывать.
Райли знал, что если он так оденется, то первым делом попадёт в руки каких-нибудь подвыпивших придурков, которые примут его за педика и от души накостыляют по шее, но вот девушка мечты в объятия точно не упадёт. Короче говоря, дело это было безнадёжное, заранее обречённое, не стоило даже начинать.
Так бы Вэнс и погряз в проблемах самокопания и ненависти к собственной внешности, если бы не встреча со скаутом, подошедшим к нему в метро и предложившим попробовать себя в роли модели. Странное дело, но в агентстве, куда Райли попал, окружающих устроило абсолютно всё. Лицо, которое он находил ужасным, там назвали интересным. Наверное, попали в точку, поскольку оно, правда, было интересным. Не мужское, ни женское, а бесполое, но андрогином не назвать. Черты лица соединялись так причудливо, что, глядя только на нижнюю часть лица, острый подбородок и большой рот можно было сказать, что это женщина. Но как только взгляд встречался с глазами модели, становилось понятно, что это мужчина. Волосы красить тоже никто не заставил, их цвет, каштановый с рыжеватым отливом, всех устроил. Да и стричься, в принципе, тоже не погнали.
Вэнс начал восхождение по лестнице популярности, попадая в те или иные сеты, начав мелькать в каталогах и на рекламных плакатах. В школе его не особо любили, считали выскочкой, но благополучно помалкивали. Одна из привлекательных девочек школы, по которой Райли сох с тех самых пор, как вообще начал задумываться о противоположном поле, обратила внимание в его сторону. Жизнь налаживалась.
Но попрощаться со статусом лузера оказалось не так просто, как виделось в перспективе. И потому судьба подкинула семейству Райли ещё один сюрприз. Переезд на новое место жительства. О карьере модели пришлось позабыть и снова вливаться в стройные ряды обычных школьников, но уже в новой школе, которая с самого начала не вызвала у Вэнса тёплых чувств. Здесь никто особо модой не интересовался, о былых заслугах Райли не слышал, а крутость заключалась в другом. Стоит ли говорить, что она снова определялась физической силой? Тот, кто умел играть в футбол, был объектом всеобщего восхищения и поклонения. Тот, кто не умел, возвращался с тренировки, прихрамывая, матерясь, ненавидя весь мир и чувствуя себя негласным дублёром мяча, потому что доставалось таким игрокам не меньше, чем данному предмету.
Вэнсу точно доставалось, потому дни, когда в расписании значилась физкультура, он ненавидел до белых глаз и готов был что угодно сделать, только бы получить возможность спортивные занятия не посещать.
Плюс ко всему, он когда-то имел глупость записаться в баскетбольный клуб, потому обязан был появляться и там, хотя бы для проформы. Большую часть времени он сидел на скамейке запасных, наблюдая за чужими действиями и ненавидя распределение законов природных, которые заставляют девушек сходить с ума по спортсменам или же каким-то известным личностям. Будь они хоть уродами из уродов, но, если у них есть хоть капля популярности, девчонки будут клеиться, как мухи к липкой ленте, желая залезть знаменитости в штаны. Даже зная, что в итоге всё равно никто им отношения обещать не станет. Потому что известность подобна наркотику. И тот, кто сам пока ничего не достиг, вряд ли устоит перед соблазном хотя бы на время прикоснуться к мечте.
В этом городе Райли знаменитостью не был, да и отличным футболистом, тоже. Потому ему только и оставалось, что вернуться на исходную позицию и вести жизнь асоциального типа, делая вид, что это не общество его не принимает, а он просто ни с кем общаться не желает, потому держится особняком. Вэнди, которая, конечно же, да кто бы сомневался, нашла себе на новом месте подружек, снова посмеивалась над братцем, которому не везёт в жизни. Это его кредо, его стезя. Есть любимчики фортуны, есть неудачники. А есть Вэнс Райли, и это даже хуже, чем второй вариант.
Прибегать к советам сестры, которая вбила себе в голову мысль, что старший брат просто обязан примерить на себя образ неформала, Вэнс не спешил, поскольку и сам понимал, что будет выглядеть при таком раскладе, как идиот. Чёрные тени и подводка размажутся и сделают его похожим не на загадочного парня с очами томными, а на наркомана, который обдолбан круглые сутки, поскольку эта чернота слишком сильно контрастировала с тоном кожи. Чёрный лак на ногтях не держался. То ли лак оказался дерьмовый, то ли ещё какой фактор сыграл свою роль. Здесь Райли был склонен думать, что виноват во всём он сам, поскольку имел дурную привычку соскабливать этот самый лак с ногтевых пластин, когда на уроках становилось особенно скучно. После этого вообще хотелось закрыть руки, натянув рукава ниже некуда, чтобы даже кончики пальцев не были видны, потому что в противном случае создавалось впечатление, будто Вэнс только и делал, что целыми днями копался в грязи, и вообще – убогий колхозник, который не умеет за собой следить.
Поскольку единой школьной формы в их учебном заведении не наблюдалось, то каждый, уважающий себя ученик, старался одеваться так, чтобы не сливаться с окружающими. Дресс-код имел место быть, пусть и неофициально. Те, кто его проходил, могли претендовать на место в школьной элите. Правда, это тоже не было правилом, работающим в ста случаях из ста. Можно было вытащить выигрышный билет, как это сделала Вэнди, а можно было так и прозябать на дне, как вышло у её старшего брата. Вэнди как-то многозначительно заметила, что Вэнсу было бы намного проще добиться популярности, родись он девушкой. Каблук повыше, юбку покороче, макияж понатуральнее. Появиться на паре тренировок, понаблюдать за игроками, и вот, ты уже подружка футболиста.
Советы были так себе. Вэнс точно знал, что его бы и каблуки на пару с юбкой не спасли. То есть, родись он тёлкой, его проблемы относительно фигуры испарились бы в неизвестном направлении, поскольку все любят худых. И даже те, кто говорит обратное, тоже заглядываются на худых, пусть даже не подходят и не знакомятся. Но вниманием точно не обделяют. Только вот почему-то Райли был уверен, что ему бы девчонкой быть не понравилось.
Но если проблема с фигурой отпадала, превращаясь в плюс, то с лицом он ничего сделать не мог. Если бы он был тёлкой, то был бы очень некрасивой тёлкой. А лучше быть некрасивым парнем, чем стрёмной девицей. Во всяком случае, сам Вэнс придерживался именно такой точки зрения. Он заглядывался на девчонок, он же точно знал, что в первую очередь оценивает внешность, а не что-то другое. Нет, с полной дурой он бы общаться не стал, но... Но полюбоваться – запросто.
Вспоминая советы сестры, он иногда подозрительно косился в её сторону, пытаясь понять секрет чужой популярности. В отличие от него Вэнди никогда в модельном бизнесе не светилась, даже не планировала этого делать, да никто и не приглашал. Внешность у неё была самая типичная, ничего выдающегося. Лицо? Да тоже ничего особенного. Глаза, как глаза, в брови пирсинг, в губе пирсинг, ухо одно несколько раз пробито. Волосы так вообще кошмар, секутся от постоянного применения утюжка, хоть производители и обещали защиту волос. Цвет их такой же, как у самого Вэнса.
Ну, ей косметика точно не вредит, на наркоманку со стажем похожей не делает. Каблуки идут под настроение, юбки тоже. Чаще всё проще гораздо. Джинсы, кеды, кожанка и какая-нибудь майка с брутальными мужиками из рок-групп, которые Вэнди, может, и не слышала никогда, но зато считает их весьма дрочными. Её бой-френд этих самых мужиков дрочными не считает, скорее, записал их в разряд своих кумиров. Да и первый разговор Вэнди со своей нынешней пассией завела только потому, что пришла поглазеть на футболистов, а среди них оказался фанат той самой группы, которая была запечатлена на майке девушки. К счастью, их она слушала, потому разговор поддержать смогла, а не попала пальцем в небо.
Таким образом и состоялось знакомство Вэнди Райли и Хантера Спейда.
Казалось бы, что при таком раскладе Вэнс вполне мог влиться в ряды друзей Хантера, но не тут-то было. Родственные связи, если их можно было таковыми назвать, на этих двоих не распространялись. У Спейда уже имелась своя тусовка, и в неё Райли никак не вписывался, поскольку о футболе имел самое смутное представление, играть не умел, и на уроках становился объектом насмешек. Иногда Хантер многозначительно изрекал, что даже Вэнди играет лучше своего брата. Но Вэнс, если честно, в этом даже не сомневался. Вэнди никогда на поле не выходила, мяча в руках не держала, но, при желании, могла бы показать класс. Во всяком случае, на уровне любителя. Вэнс даже здесь упал ниже уровня плинтуса, продемонстрировав полнейшую беспомощность.
Провалив «собеседование» в круг местных спортивных звёзд, Вэнс попытался найти себе приятеля в лице старосты класса. Сеймур Бэнкс таким пафосным, как Хантер, не был. Себя нереально крутым не считал, да и вообще находился на особом положении. Он оказался одним из тех людей, которым даже не обязательно наряжаться для похода в школу. Его должность предписывала нечто, вроде классики, которая, как известно, всегда в моде, потому его рубашки, галстуки и пиджаки никого не смущали и нареканий не вызывали. Бэнкс не был так крут, как парень Вэнди, но тоже определённым авторитетом в школе пользовался. Во всяком случае, после непродолжительного периода общения становилось понятно, что Сеймур не из числа тех ботаников, что сидят всё время в углу, стараясь слиться с цветочками на обоях. Его назначили старостой потому, что знали одно: к мнению Бэнкса всё же прислушаются. Поворчат, повозмущаются, но исполнят всё, что он скажет сделать. И, говоря начистоту, этого феномена Райли никак не мог понять.
В любом случае, секрет своего успеха Сеймур ему не открыл, а дружба у них так и не сложилась. Вэнс, подтвердив в очередной раз свой статус, провалил попытку сближения хоть с кем-то, оставшись наедине с собой. Не изгой, но одиночка, который не может ничем похвастать, кроме как недолгим промежутком времени, когда его считали начинающей звездой и предлагали сниматься для каталогов. Вот уж, действительно, было самое счастливое время в его жизни.
Многие модели, как начинающие, так и довольно раскрученные, вращающиеся в модельном бизнесе, старательно работали над модификацией своей внешности. Там отрезать, тут пришить, откачать, вколоть. Татуаж и ботокс вообще были в порядке вещей, такая же обыденная процедура, как чашка чая за ужином. Парни и девушки, юные и не очень, азартно перекраивали свои лица и тела, не оставляя от изначальной внешности ничего.
Вэнс из принципа тогда решил, что вообще ничего в себе не изменит. Разрез глаз, губы, нос – всё останется родное, как повод для гордости, что такой вот нескладный подросток смог пробиться в модельный бизнес и даже неплохо зарабатывать на своей внешности. Если бы переезд родителей не подрубил его карьеру, всё вообще было бы козырно.
Поскольку вернуть себе статус, который появился в прежней школе, незадолго до переезда, самостоятельно не получалось, Райли возлагал все надежды на другого человека. И если честно, готов был уже с кем угодно подружиться, только бы не находиться в одиночестве. Состояние «форевер элоун» его достало настолько, что хоть в петлю лезь. Впрочем, этого как раз Вэнс делать не собирался.
Он просто смиренно сидел на уроке, рисовал на столе, наплевав на то, что это вообще-то запрещено правилами, и думал о том, что в школе обещали появление новичка. Хотелось знать, кто этот новичок. И чего от него стоит ожидать? Снова окажется высокомерным, пафосным уродом, вроде Хантера, зацикленного на своём футболе, или же повезёт?
«Ты как старая дева, которая готова отдать свою невинность первому, кто решится взять», – нагло заметило подсознание.
Вэнс рад был бы возразить, да только не мог, потому что мысль, возникшая в голове, отражала подлинное положение вещей истиннее некуда. Реально, так всё и было. Райли готов был объединиться в коалицию хоть с обезьяной, хоть с говорящим попугаем, лишь бы не чувствовать себя тем, кто всю школьную жизнь проносил на себе табличку «лузер». Пусть она невидимая, но всё же...
На первом уроке новичок так и не появился. Надежды Вэнса благополучно скисли и превратились в вонючую плесень, а настроение испортилось капитально.
«На что ты вообще рассчитывал? Что вот он придёт, и у тебя сразу друг появится? Так? Ну, да. Два раза», – мрачно размышлял про себя Райли, переходя из одного кабинета в другой.
Единственное, что осталось у Вэнса на память о модельном прошлом – походка, довольно специфическая, которая, как говорил скаут, должна выдавать в нём человека, который осознаёт свою привлекательность. Когда шаги уверенные, спина прямая, а взгляд устремлён вперёд, то и другие будут смотреть вослед с восхищением. Теория эта благополучно разбивалась о реальность, в которой восхищению места не осталось. Райли, вышагивая по коридору, вполне мог допустить мысль, что вот сейчас к нему кто-то подлетит сзади, да и хлопнет по спине со всей дури.
Вообще-то его дефиле многих раздражало. На переменах в коридорах было многолюдно, не протолкнуться, а Вэнс всегда шёл так медленно, что его даже хромая черепаха оказывалась способна обогнать. Вечно в своих мыслях, вечно на своей волне, он и сейчас передвигался по коридору, еле-еле переставляя конечности, прогулочным шагом, что называется.
Рюкзак придерживал одной рукой, вторую засунул в карман штанов, которые с него подозрительно часто норовили слезть, обнажив всё, что другим хотелось бы, а, правдивее сказать, не хотелось бы увидеть. Цепочки на поясе позвякивали при каждом шаге и, кажется, именно они были причиной того, что штаны то и дело соскальзывали с тощей задницы.
Манеру одеваться подобным образом Райли тоже подхватил в модельном бизнесе, поскольку сам себе казался весьма и весьма стильным. Наверное, если бы его приглашали рекламировать классические костюмы, сейчас он бы старательно поддерживал образ любителя «троек», но поскольку ранее специализировался на молодёжных брендах, то и ныне старался продвигать искусство в массы. Однако стоило признать, что вещи, отлично смотревшиеся на страницах каталога, в повседневной жизни не всегда оказывались уместны. Во всяком случае, не для таких типов, как Вэнс. Правда, в классической одежде он смотрелся бы ещё хуже, чем в тех тряпках, что надевал сейчас.
Проходя по коридору, Райли заметил сестрицу. Вэнди о чём-то рассказывала своим одноклассникам и одноклассницам, активно жестикулируя и провоцируя взрывы дикого хохота. Ещё один пункт списка, почему Вэнс завидовал младшей сестре. Когда она шутила, это понимали все окружающие. Когда он пытался сказать что-то, хотя бы частично смешное, на него смотрели, как на идиота. Вэнс, кажется, только усугублял своё положение, когда сам же над своими неудачными шутками пытался смеяться. Действия из серии, сам шучу – сам смеюсь, которые обычно только добавляли ему ненависти к несправедливости распределения социальных ролей.
Вероятно, в своё время Райли следовало прислушаться к совету сестры, заявившей, что ему стоило выбрать в качестве дополнительных занятий не баскетбол, в котором он ничего не смыслит, да и мимо корзины постоянно мажет. Не потому, что настолько идиот, что не способен попасть туда, а потому, что ему попросту не позволяют это сделать. Стоит только настроиться, как его тут же сшибают, мяч летит куда угодно, но только не в корзину, и, как следствие, команда ненавидит Вэнса. Хорошо, что это простые игры, а не соревнования. Всё равно играть с Райли в одной команде не любили и всегда старались, выбирая игроков, оставить его напоследок. Тот, к кому он попадёт в команду, может на победу даже не рассчитывать, ибо... В общем, баскетбол явно не был коньком Вэнса.
Он иногда и сам не понимал, для чего туда пошёл. Для того, видимо, чтобы доказать окружающим и самому себе, что сможет в этом виде спорта добиться высот. Но, как выяснилось, спорт, в любом его проявлении, не желал иметь с Райли ничего общего.
Для того чтобы поверить в себя, научиться держаться на людях и чувствовать себя немного раскованнее, Вэнсу надо было обратить внимание на театральный клуб или пойти в хор. Пара выходов на сцену должны были немного снизить уровень претензий к себе, вселить уверенность. Но Райли только поморщился презрительно и от подобных перспектив отказался.
Только потом раскинул мозгами и пришёл к выводу, что в театральном клубе у него было гораздо больше шансов сблизиться хоть с какой-нибудь девчонкой, в то время как в баскетбольном отирались одни парни. Там устроить личную жизнь не представлялось никакой возможности.
Подойдя к автомату, Вэнс, особо не церемонясь, шарахнул по нему ногой, надеясь получить именно то, на что рассчитывал. В мелочах ему удача обычно улыбалась, и сегодня тоже встретила приветливой ухмылкой, потому что всё сложилось просто отлично. Выпала любимая клубничная газировка. Получив то, что хотел, Райли перестал изображать из себя улитку и вполне бодро зашагал к кабинету, где у них должны были проходить занятия.
Староста так и не появился. Новичок, разумеется, тоже.
Вэнс, выходивший из дома в приподнятом настроении, нарисовавший в мыслях картины того, как подойдёт и познакомится с новым учеником, понял, что его мечты никогда не исполняются. И в приоритете оставалась совсем не та, что о дружбе, а та, в которой фигурировала девушка. Логика Райли была проста и прямолинейна. Девчонки обычно ходят стайками. У любой симпатичной девушки обязательно есть страшненькая подружка, а у любого популярного парня всегда есть друг. Может, большинство таких друзей и не рады наличию подружки, которая особой красотой не отличается, но сам Вэнс уже был согласен на кого угодно.
По его теории новичок должен был обязательно познакомиться с какой-нибудь девчонкой, а через него бы уже и сам Райли устроил свою личную жизнь. Облом ждал его на пути к цели.
Пользуясь тем, что учителя в классе нет, Вэнс устроился со всем комфортом, закинув ноги прямо на парту, скрестив их в щиколотках, сидел, чуть откинувшись на стуле, и заливал в глотку газировку, которая была холодной и почему-то особенно сладкой.
– Здесь свободно? – поинтересовался кто-то, и через мгновение на стол, расположенный перед столом Райли, шлёпнулась плоская матерчатая сумка на длинной ручке.
Судя по тому, насколько тонкой была эта самая сумка, в ней вообще ничего не было, разве что пара ручек и, возможно, одна тетрадь. Одна на все случаи жизни.
– Что? – спросил Вэнс, который сначала едва в ступор не впал, поняв, что с ним заговорили.
И даже не пришлось самому искать поводы для начала общения, нервно топтаться у парты, бормотать что-то из серии, меня зовут так-то, а как тебя. И всё в этом роде. Стандартная процедура знакомства, которая для него обычно заканчивалась крахом, потому что в полноценную беседу не перерастала.
– Если эта парта не занята, то я её приватизирую, – просветил собеседника Натаниэль, отодвигая стул и намереваясь присесть. – Копыта только со стола убери, а то они мне в спину тыкаться будут.
Вэнс это оскорбление молча проглотил, хотя первым делом собирался сжать руку в кулак. Но наткнулся взглядом на банку с газировкой и понял, что поступил правильно, не дав воли эмоциям, иначе розовые потёки на одежде убили бы весь пафос его наряда, став ещё одним поводом для насмешек.
– Не занята, – произнёс, пытаясь сделать вид, что вообще нисколько не проникся этим разговором.
На самом деле, хотелось по потолку бегать от счастья и предвкушений, которые пока так и оставались в планах. Но Райли уже готов был с уверенностью заявить, что на этот раз у него всё получится. Он заведёт друзей, найдёт себе тёлку. Ага, конечно. А ещё станет образцом для подражания, объектом восторга со стороны спортсменов, и Хантер Спейд попросит у него автограф, чтобы продемонстрировать всю глубину своего восхищения.
Эта реплика осталась без ответа. Кроули устроился на своём месте и принялся копаться в сумке, готовясь к уроку.
Вэнс, всё ещё рассчитывавший на продолжение разговора, понял, что его обломали, снеся все нарисованные мечты экскаватором, открыл тетрадь, делая вид, что занят учёбой. Довольно странно, учитывая, что тетрадь была ещё чистой и в ней, априори, не могло находиться ничего интересного.
«Облом, мистер Райли», – мысленно поаплодировал себе.
Натаниэль в этот момент думал о другом.
«Ты их всех, конечно, ненавидишь, никто с этим не спорит. Но в одиночестве тебе тоже здесь не продержаться. Этот староста – сразу мимо. Он тебя, кажется, взглядом убить пытался и очень жалел, что у него это не получилось. Не знаю, как там дела обстоят с другими, но вот он вроде подойдёт».
Кроули попытался исподтишка понаблюдать за действиями соседа. Тот выглядел безмятежным и расслабленным. Пил свою газировку и копался в тетради.
Натаниэль знал правило, которое гласило, что одному против толпы идти глупо. Знал и то, что у человека популярного обязательно есть какой-то «друг» на побегушках, которого можно гонять, куда вздумается, поручать ему задания, занимать деньги, но проворачивая это так, что «друг» сам будет готов поделиться своими накоплениями, и всё выглядит действительно, как дружба. В глазах этого самого «друга». Остальные понимают, что это просто отношения популярной личности и подпевалы, который готов на всё ради общения. Парень с газировкой подходил на эту роль прекрасно. Идеальнее некуда. Кажется, совершенно не обременён интеллектом, потому им можно манипулировать. Один друг на побегушках есть, значит, он, Кроули, определённо – крут.
Сосед вызывал какие-то противоречивые чувства. С одной стороны он был страшен, как атомная война, если смотреть на облик в целом, одевался нелепо, обвесившись металлоломом так, что ни через один металлоискатель не смог бы нормально пройти. На шее у него висели какие-то цепочки. Подвеска в виде звезды, вторая – в форме простреленного жетона, будто парень был в армии, или в армейском лагере, как минимум, но у Натаниэля были смутные подозрения, что его сосед в спорте полное ничтожество. Цепочки на поясе, ещё серебряное кольцо на пальце. Оно на фоне остального смотрелось вполне уместно.
С другой – его внешность вообще была делом десятым, потому что союзников стоит выбирать не по внешнему виду, а по определённым качествам характера. Те, что Кроули увидел в собеседнике, как нельзя лучше подходили для претворения в жизнь коварных планов, и это можно было назвать большой удачей. Один из первых людей, встреченных в этом балагане, оказался таким полезным.
А ещё Натаниэля не покидало ощущение, что ему раньше доводилось пересекаться с этим парнем, вот только он не помнил, где именно. Провалы в памяти в столь юном возрасте его несколько напрягали.
Вэнс, скользивший взглядом по пустым страницам своей тетради, чужой взгляд заметил, но только не мог понять, чем вызвано пристальное внимание к его скромной персоне. Собирался хранить молчание, но всё же не удержался и произнёс недовольным тоном:
– Что?
– Слушай, – начал Кроули. – Мы с тобой раньше нигде не могли пересекаться?
Райли окинул его оценивающим взглядом, отчего на секунду в голову закралось подозрение, что не только он считает своего оппонента страшилищем, но и собеседник придерживается аналогичной точки зрения в отношении самого Натаниэля.
– С чего бы?
– Лицо кажется знакомым. Но вроде никогда с тобой не разговаривал.
Вэнс пожал плечами и снова равнодушно уставился в свою тетрадь. Кроули продолжал настойчиво перебирать в памяти моменты, когда мог встретить нового одноклассника. Нет, они точно не общались, потому что голос он бы обязательно запомнил. А вот внешность... Взгляд Натаниэля задержался на собственной куртке, валявшейся на столе. И тогда осознание стало особенно ясным. Точно! Эта рожа смотрела на него с рекламного плаката года два назад, когда данная куртка была хитом продаж и била все рекорды по популярности.
Кто бы мог подумать, что в модели берут таких вот, как этот...
– Как тебя зовут? – вновь привлёк к себе внимание Кроули.
– Вэнс Райли, – неразборчиво ответил тот, листая тетрадку, словно, правда, видел в ней много разной информации.
– Ты в рекламе когда-нибудь снимался? – продолжал расспросы Натаниэль.
Вэнс впервые почувствовал себя звездой, поскольку до этого дня никто из одноклассников никогда не интересовался его профессиональной деятельностью. Конечно, чувство триумфа значительно поумерилось бы, узнай Райли, по какой причине его запомнили. Но пока что он этого не знал, потому мог гордиться собой.
– Ну, допустим, – теперь уже и его взгляд переместился на чужую куртку. – Весна-лето, – хмыкнул, небрежно поболтав в воздухе рукой.
Кроули заметил ещё и браслет на запястье. Точно – сборник металлолома, а не человек.
– Ага, так и есть. И какими же судьбами тебя занесло сюда?
– Семейка переехала, и я с ними.
– Надо же. Какая знакомая история, – Натаниэль растянул губы в улыбке. – У меня почти так же. Только предки развелись, и я переехал с матерью.
Он наверняка думал, что в этот момент неотразим и своим цветущим видом провоцирует у Вэнса прогрессирующий комплекс неполноценности. Для Кроули стало бы ударом открытие, что Райли тоже считает его туповатым придурком с угашенным взглядом тухлой рыбы. Светло-голубые радужки только усиливали это впечатление. И сейчас, понимая, что Натаниэль старательно поддерживает с ним разговор, уже выстраивает свою собственную теорию с раскладом, отличным от того, что нарисовало воображение Кроули. Вэнс себе отводил роль ведущего игрока, а Натаниэля окрестил в мыслях «мальчиком на подхвате».
Так или иначе, эти двое друг друга стоили.

Дата добавления: 2015-12-01