|
Читайте также: |
Джена Шоуолтер Самая темная страсть
Серия: Повелители Преисподней – 7
http://lady.webnice.ru
Перевод: любительский перевод
Аннотация
Бессмертный воин Аэрон много недель ощущал невидимое присутствие женщины. Ангела, – убийцу демонов, – посланную убить его. Неужели? Оливия утверждает, что она пала с небес, отказалась от бессмертия потому, что не могла вынести даже мысли о том, чтобы причинить ему боль. Но доверие и любовь к Оливии могут подвергнуть опасности их всех. И как же этой «смертной» с большими голубыми глазами удалось вызвать в Аэроне темную страсть?
Теперь, когда за ним охотится враг, а верная Легион решила убрать Оливию из его жизни, Аэрон попал в ловушку между обязанностями и всепоглощающим желанием. И всё принимает худший оборот, так как вместо Оливии прислали нового палача, чтобы он закончил то, с чем не справилась она…
Джена Шоултер Самая темная страсть
Глава 1
Похоже, их не тревожило, что они смертные.
Аэрон, бессмертный воин, одержимый демоном Гнева, сидел на крыше здания Бабажос в центре Будапешта и смотрел вниз, на людей, беспечно гуляющих по вечерним улицам.
Кто-то делал покупки, кто-то разговаривал и смеялся, а кто-то перекусывал, пока шел.
Но никто не падал на колени, моля богов продлить существование их смертных тел.
Не было никаких рыданий, потому что этого они никогда не получат.
Он перевёл своё внимание от людей к их окружению.
Приглушенный лунный свет падал с неба, сливаясь с янтарным сиянием уличных фонарей и отбрасывая тень на мощенные дорожки.
Вдоль улиц растянулись здания, крыши некоторых покрывали ярко-зеленые навесы, которые идеально контастировали с изумрудной листвой деревьев, что росли у основания.
Чудненько, как гробы.
Люди знали, что они слабеют.
Черт возьми, они выросли зная, что им придется оставить все, что они так любили, но всё же, как он уже успел заметить, они не требовали и даже не просили продлить их существование.
И это… восхищало его.
Узнай Аэрон, что он скоро будет разлучён со своими друзьями, другими одержимыми демонами воинами, на которых потратил последние несколько тысяч лет, защищая, он сделает что угодно – да, даже попросит – изменить свою судьбу.
Так почему же смертные не делают того же? Что они знают, чего не знает он?
– Они не умирают, – сказал его друг Парис, стоящий рядом с ним.
– Они живут, пока у них есть шанс.
Аэрон фыркнул.
Это не тот ответ, который он искал.
Каким образом они могли жить, пока у них есть шанс, если их "шанс" был лишь мгновением времени?
– Они хрупкие.
Легко уничтожимы.
Ты же это прекрасно знаешь.
Жестоко с его стороны сказать, потому что Парисова…
.
.
подружка? Любовница? Выбранная женщина? Кем бы она не была, недавно она умерла на руках Париса.
Тем не менее, Аэрон не сожалел о своих словах.
Парис был носителем Разврата, и был вынужден спать с разными людьми каждый день, иначе он начнет слабеть и умрет…
Он не мог позволить себе оплакивать потерю одной из таких любовниц.
Особенно если любовница – враг, которым и была его маленькая Сиенна.
Аэрону не хотелось признаваться, но в глубине души он был рад смерти девушки.
Она бы использовала потребности Париса против него и, в конечном счете, погубила бы его.
Однако я буду всегда обеспечивать его безопасность.
Это была клятва.
Царь Богов дал Парису шанс выбрать: возвращение души его возлюбленной или свобода Аэрона от ужасной жажды крови, от который в его голове постоянно танцевали и кружили мысли о избиениях и убийствах.
Мысли, ему было стыдно признаться, согласно которым он и поступал.
Снова и снова.
Из-за этого проклятия, Рейес, носитель демона Боли, чуть не потерял свою любимую Данику.
Фактически, Аэрон был готов нанести удар, последний удар, заостренный клинок поднес…
.
.
к впадине на ее прекрасной шее.
Но перед тем, как худшее свершилось, Парис выбрал Аэрона, и непреодолимое желание убить Данику мгновенно исчезло.
Часть Аэрона еще испытывала чувство вины за то, что почти произошло – и за последствия выбора Париса.
Вина, словно кислота в его костях, разъедала его.
Теперь Парис страдает, в то время как он упивается своей свободой.
Но это не означало, что он проявит милосердие Парису в этом вопросе.
Для этого он слишком сильно любил своего друга.
Более того, Аэрон был у него в долгу.
А Аэрон всегда платил по долгам.
Это и стало причиной того, что он оказался на этой крыше.
Хотя забота о Парисе не было легкой задачей.
Последние шесть ночей Аэрон приводил друга сюда, на неприрывные акции протеста.
Парис должен только выбрать женщину, затем Аэрон заманит её и обеспечит им двоим безопасность, пока они будут заниматься сексом.
Но каждую ночь он всё медленнее делал выбор.
И медленнее.
У Аэрона было чувство, что он и Парис будут сидеть здесь и болтать до рассвета.
Если бы тогда этот депрессивный воин сторонился смертных, как это всегда делал Аэрон, то сейчас бы он не желал то, чего иметь не мог.
Он не был бы в отчаянии от этого – и отрицал это всю вечность.
Аэрон вздохнул.
– Парис, – начал он.
Затем остановился.
Как ему следует продолжить?
– Твоей скорби нужно положить конец.
Хорошо.
Кстати, он предпочитал то же.
– Это делает тебя слабым.
Парис провел языком по своим зубам.
– Как будто ты один можешь упрекать меня в слабости.
Сколько раз ты поддавался Гневу? Бесчисленное количество раз.
И в скольких из этих бессчётных случаях можно винить Богов? Только в одном.
Когда демон берет над тобой верх, ты теряешь весь контроль над своими действиями.
Так что не будем добавлять лицемерие в список твоих грехов, ладно?
Он не обиделся.
К сожалению, претензии Париса были неоспоримы.
Иногда Гнев завладевал телом Аэрона, и он летел через весь город, разрушая все на своем пути и, вселяя в них ужас.
В этих случаях Аэрон знал, что происходит, но не мог остановить резню.
Не то чтобы он всегда хотел остановить эту кровавую резню.
Некоторые люди заслуживали того, что получали.
Но он ненавидел терять контроль над своим телом, словно он был лишь марионеткой.
Или обезьянкой, которая танцевала по команде.
Когда он был доведен до такого состояния, он презирал своего демона – но не настолько, насколько он презирал себя.
Потому что с ненавистью, он также познал гордость.
В Гневе.
Чтобы совладать с ним требовалась сила, а сила ценна в любом виде.
Но все же.
Любовь-ненависть – это так волновавшая его решающая схватка.
– Возможно не понял, но только что ты доказал мою точку зрения, – сказал он, возвращаясь обратно к разговору.
– Слабость рождает разрушения.
Без исключений.
В случае Париса, траур был просто предлогом для безумия.
И такое увлечение может оказаться фатальным.
– Какое отношение это имеет ко мне? Какое отношение это имеет к тем людям внизу? – предположил Парис.
Настало время взглянуть на ситуацию более масштабно.
– Те люди.
Они стареют и их сердца отсчитывают последние удары.
– И?
– И дай мне закончить.
Если ты влюбишься в одну из них, то в лучшем случае сможешь провести с ней часть века.
Возможно, если болезнь или несчастный случай не постигнут её.
Но целый век ты будешь наблюдать как она увядает и умирает.
И ты сможешь думать только о том, что проведешь остаток своей бессмертной жизни в одиночестве.
– Так пессимистично.
сказал Парис – и эта была не та реакция, что ожидал Аэрон.
– Ты понимаешь это, как век потери того, кого не можешь защитить.
Я вижу это, как век наслаждения великим даром.
Дар, который поможет отдохнуть от вечности.
Поможет? Бред. Абсурд.
Когда ты теряешь что-то ценное, воспоминания о нем становятся поистине мучительными напоминаниями о том, что ты никогда не сможешь обладать этим снова.
Эти воспоминания лишь добавляют проблем, они разрушают тебя, Парис… – Аэрон с трудом подбирал слова –….вместо того, чтобы делать тебя сильнее.
Доказательство: то, что он чувствует к Бадену, хранителю демона Недоверия и его лучшему другу.
Давным-давно он потерял человека, которого любил больше, чем мог бы любить кровного брата, и теперь, каждый раз когда он был один, он представлял Бадена и размышлял о том, что могло бы быть.
Он не желал этого для Париса.
Забудь.
Время быть более безжалостным.
– Если ты так не восприимчив к потерям, почему же до сих пор оплакиваешь и скорбишь по Сиенне?
Луч лунного света ударил в лицо Парису, и Аэрон увидел его безжизненные, стеклянные глаза.
Очевидно, что он пил.
Снова.
– У меня не было века с ней.
Всего лишь несколько дней вместе.
Безжизненный тон.
Не останавливайся теперь.
– А если бы ты получил сто лет с ней прежде, чем она умерла бы, тогда бы ты смирился с её смертью?
Пауза.
Он так не думал.
– Достаточно! – Парис ударил кулаком по крыше, и все здание содрогнулось.
– Я больше не желаю об этом говорить.
Слишком плохо.
– Потеря – это потеря.
Слабость – это слабость.
Если мы не позволим себе привязываться к людям, мы не будем волноваться, когда они покинут нас.
Если наши сердца затвердеют, мы не будем желать того, чего не можем иметь.
Наши демоны научили нас этому очень хорошо.
Каждый из их демонов когда-то жил в аду и желал свободы, и вместе они боролись за путь оттуда.
Только они закончили тем, что променяли одну тюрьму на другую, и вторая была намного хуже, чем первая.
Вместо того, чтобы выносить серу и пламя, которые у них были прежде, они потратили тысячу лет, заключенные в ящик Пандоры.
Тысяча лет тьмы, отчаяния и боли.
Они одержимы, у них нет независимости и нет надежды на лучшее.
Если бы демоны были сильнее, они бы не желали того, что запрещено им, они не были бы захвачены.
Будь у Аэрона более сильная воля, он бы не помогал открывать тот ящик.
Проклятье не поселилось бы в нём за то, что он освободил самое большое зло.
Не был бы выкинут с небес, единственного дома, который он знал, чтобы потратить остальную часть вечности на этой хаотичной земле, где ничего не оставалось постоянным.
Он не потерял бы Бадена в то время как воевал с Ловцами – презренными смертными, которые ненавидели Повелителей, обвиняя их в мировом зле.
Друг только что умер от рака? Конечно, Повелители были ответственны.
Девочка-подросток только что обнаружила, что беременна? Ясно, Повелители снова нанесли удар.
Если бы он был сильнее, он бы не оказался снова втянут в эту войну, сражаясь, убивая.
Всегда убийство.
– Ты когда-либо жаждал смертную? – спросил Парис, вытягивая его из его темных мыслей.
– Сексуально? – вырвался у него тихий смешок.
– Впустить однажды женщину в мою жизнь, чтобы потом ее потерять? Нет."
Он умнее.
– Кто говорит, что ты должен потерять ее? – Парис вытащил флягу из внутреннего кармана кожаного жакета и сделал глоток.
Еще больше алкоголя? Ясно, его небольшой разговор о бодрости духа не сделал особой пользы для друга.
Парис сглотнул и добавил: "У Мэддокса есть Эшлин, у Люциена Анья, у Рейеса Даника и теперь у Сабина есть Гвен.
Даже у сестры Гвен, Бьянки Ужасной, есть возлюбленный.
Он ангел, с которым кстати мы боролись в масле.
Мы не будем говорить об этой части.
Борьба в масле? О, да.
Лучше не говорить об этом.
"Эти пары существуют друг для друга, но каждая из этих женщин обладает способностью, которая выделяет ее среди остальных того же рода.
Они больше, чем люди.
Хотя это не значит, что они будут жить вечно.
Даже бессмертных можно убить.
Он был тем единственным, кто забрал голову Бадена – без тела воина.
Он был единственным, кто первым увидел навечно застывшее выражение шока.
– Динь, динь, а вот и решение.
Нужно найти девушку с необычной способностью, которая отличает её ото всех, – сухо сказал Парис.
Как будто это так просто.
Кроме того…
.
.
– У меня есть Легион, и она всё, что я могу иметь в данный момент.
В голове возник образ маленькой демоницы, она была ему словно дочь и он усмехнулся.
Стоя, она доставала только до его талии.
У неё была зеленая чешуя, два крошечных рога, которые недавно выросли на вершине её головы и острые зубки, которые производили ядовитую слюну.
Диадема была её любимым украшением и свежая плоть любимым блюдом.
Насчет первого он ничего не имел против и потакал ей, над вторым же они работали.
Аэрон встретил её в аду.
Ну, или так близко, куда человек мог добраться, не расплавившись при этом в огне.
Он был прикован за следующей дверью, так сказать, опьяневший от проклятой жажды крови, заставляющей уничтожать даже своих друзей, когда Легион прорыла свой путь к нему, ее присутствие как-то проясняло его разум, придавая ему сил, что он так ценил.
Она помогла ему бежать, и с тех пор они вместе.
За исключением данного момента.
Его драгоценная девочка вернулась в ад, в место, которое она презирает, и всё потому что ангел наблюдает за Аэроном, притаившийся в тени, невидимый, ожидающий…
.
.
чего-то.
Чего именно, он не знал.
Он только знал, что интенсивный взгляд не был направлен на него сейчас, но он вернется.
Так всегда происходит.
И Легион не может выносить это.
Он откинулся назад и взглянул на ночное небо.
Звезды сегодня сверкали словно алмазы, разбросанные на черном шелке.
Время от времени, когда он нуждался хотя бы в иллюзии уединения, он поднимался так высоко, насколько его крылья позволяли, и затем падал, быстро и уверенно, замедляясь лишь за несколько секунд до удара.
Когда Парис вновь отглотнул виски, ветерок донес запах амброзии, такой нежный и сладкий, как дыхание младенца.
Аэрон покачал головой.
Амброзия была наркотиком его друга, наркотиком который он выбрал сам, только она была способна воздействовать на разум и тело таких парней, какими являемся мы, но её употребление превращало жестокого, крепкого, решительного война в слабое, ничтожное подобие.
С Галеном, лидером Ловцов и воином одержимым демоном, как и они, бродящим по улицам, он нуждался по крайней мере в здравомыслящем друге.
Учитывая ангела, да, он нуждался в друге в его лучшей боевой форме.
Ангелы, как он недавно узнал, были убийцами демонов.
Хотел ли этот ангел убить его? Он не был уверен в этом, и возлюбленный Бьянки, Лисандер, не сказал ему правда о её намерениях.
Впрочем, ответ на самом деле не имел значения.
Он планировал выпотрошить труса, мужчину или женщину, в мгновение его решимость выросла и укрепилась в нем.
Никто не может разлучить его с Легион.
Не без страданий за содеянное.
Даже сейчас Легион могло быть больно, морально и физически.
При этой мысли Аэрон сжал кулаки так сильно, что выступили белые костяшки.
Маленькие, милые собратья обожали дразнить её и издеваться за проявленные ею доброту и сострадание.
Они так же любили охотиться на неё, и только боги знали, что они с ней делали если удавалось схватить.
– Больше, чем ты любишь Легион, – начал Парис, вновь вытягивая Аэрона из запутанной трясины его мыслей.
Он метнул камень от здания через себя прежде, чем допить остаток из фляжки.
– Она не может удовлетворить все твои потребности.
Ну конечно, секс.
Могут ли они оставить эту тему раз и навсегда?
Аэрон вздохнул.
Он не спал с женщиной годы, возможно и века.
Они просто не стоят его усилий.
Из-за Гнева, желание причинить им вред скоро перевесило желание удовлетворить их.
Более того, такому избитому и закаленному в боях, каким был Аэрон, приходилось прилагать усилия ради малейшей привязанности, что он обретал.
Женщины его боялись…и правильно делали.
Их благосклонность требовала времени и терпения, которых у него не было.
В конце концов, были тысячи более важных дел, которые он должен был сделать.
Например: тренировки, охрана дома, охрана его друзей.
Включая потакание всем прихотям Легион.
– У меня нет такой потребности.
И по большей части это правда.
Он был дисциплинированным, и редко предавался плотским утехам.
Лишь когда был один, он мог позволить себе удовлетворить свои нужды самостоятельно.
– У меня есть всё, что я желаю.
Итак, мы пришли сюда поделиться чувствами или найти тебе любовницу?
С ревом Парис бросил пустую флягу, словно камень.
Она ударилась в стену здания, столбы пыли и песка наполнили воздух.
– Однажды кто-то очарует тебя, пленит и заколдует, и ты будешь жаждать её каждой клеточкой тела.
Я надеюсь, что она сведет тебя с ума.
Я надеюсь, на некоторое время по крайней мере, она будет отказывать тебе, вынуждая тебя охотиться за ней.
Может быть, тогда ты поймешь лишь маленькую толику моей боли.
– Если это необходимо, чтобы вернуть услугу, которую ты оказал мне, то я с удовольствием выдержу этот удар судьбы.
Я даже буду молить Богов об этом.
Аэрон не мог представить, что он будет желать женщину, человека или же бессмертную, так сильно, что это разрушит его жизнь.
Он не был похож на других воинов, которые стремились к общению.
По-настоящему он был счастлив лишь в одиночестве.
Или, вернее, только с Легион.
Кроме того, он был слишком горд, чтобы гоняться за кем-то, кто не ответит на его страсть.
Но он не имел в виду то, что сказал.
Ради Париса он выдержит всё.
– Ты слышал это, Крон? – прокричал он в небеса.
– Пошли мне женщину.
Ту, которая будет мучить меня.
Ту, которая откажет мне.
– Самоуверенный ублюдок.
Парис тихо засмеялся.
– Что если он на самом деле пошлет тебе эту недоступную девушку?
Боги, это развлечение нравилось ему.
Он был так похож на прежнего Париса.
– Сомневаюсь.
Крон хотел, чтобы воина были сосредоточены на уничтожении Галена.
Это было его навязчивой идеей с тех пор, как Даника предсказала смерть короля Богов от руки Галена.
Предсказания Даники, как Всевидящего Ока, всегда сбывались.
Даже плохие.
Но была обратная сторона: эти видения могли использовать для того, чтобы предотвратить будущее.
По крайней мере в теории было так.
– Но что если? – сказал Парис, затем его молчание затянулось на очень длительный период.
– Если Крон ответит на мою мольбу, я буду наслаждаться столь щедрым даром, – Аэрон лгал с усмешкой.
– Теперь хватит обо мне.
Давай сделаем то, зачем мы пришли сюда.
Он встал и взглянул вниз на улицу, осматривая редеющую толпу.
Чтобы сохранить дороги, автомобили не допускались в эту часть города, поэтому все были обязаны идти пешком.
Вот почему он выбрал это место.
Его не прельщала мысль, вытаскивать силком девушку из движущегося транспорта.
Таким образом, Парису оставалось только сделать выбор, и Аэрон раскроет крылья и полетит вниз.
Один взгляд на великолепного голубоглазого дьявола, и выбранная девушка остановиться и ахнет.
Иногда был достаточно лишь улыбки, чтобы убедить её раздеться прямо в общественных местах, где каждый мог наблюдать за ней.
– Ты никого не найдешь, – сказал Парис.
– Я уже нашел.
– Что насчет…
неё? Он указал на полную, скудно одетую блондинку.
– Нет.
Без колебаний.
– Слишком…
заметная.
Ну вот опять, подумал с ужасом он, но указал на другую.
– А её? – Она была высокой с прелестной копной кудрявых рыжих волос.
И она была одета консервативно.
– Нет.
Слишком мужеподобная.
– Какого черта это значит?
– Это значит, что я не хочу её.
Следующая.
В последующий час Аэрон предлагал потенциальных сексуальных партнерш, а Парис отклонял их по различным-смехотворным-причинам.
Слишком чистая, слишком помятая, слишком загорелая, слишком бледная.
Единственное отвержение имеющее значение – "Я уже имел её," – а так как Парис имел многих, то Аэрон слышал это часто.
– Тебе придется решить в конце концов.
Почему бы не избавить нас обоих от хлопот, закрой глаза и выбери.
На какого бы ты не указал, он будет нашим победителем.
– Я уже играл в эту игру ранее.
И закончилось всё… – Парис вздрогнул.
– Ничего.
Не очень хорошая идея бродить по этой тропе памяти.
Так что нет.
Просто нет.
– Что насчет…,- его слова резко прервались, когда женщина за которой он наблюдал исчезла в тени.
Он не исчезла из вида естественным путем.
Нормальным.
Она просто перестала существовать, вот один момент, другой, и тени поглотили её, словно кто-то дернул её за поводок.
Аэрон вскочил на ноги, крылья автоматически появились из щелей на его обнаженной спине и раскрылись.
– У нас проблема.
– Что случилось? – Парис тоже вскочил на ноги.
И хотя он немного пошатывался от амброзии, он все еще оставался солдатом, и вооружился кинжалом.
– Темноволосая девушка.
Ты видел её?
– Какую именно?
Это и был ответ на вопрос Аэрона.
Нет, Парис не видел её.
Если бы он ее видел, то воин не стал был спрашивать о ком говорит Аэрон.
– Пойдем.
Аэрон обвил руками талию друга и взлетел с здания.
Ветер трепал разноцветные волосы Париса, ударяя несколькими прядями по его лицу каждый раз, когда они снижались…
еще ближе…
– Будь начеку с девушкой, у неё черные волосы до плеч, она стройная как щепка, ростом 5 футов 10 дюймов, около 20 лет, черная одежда.
Скорее всего она не просто человек.
– Убьем?
– Возьмём в плен.
У меня есть к ней вопросы.
Например, как она смогла исчезнуть таким образом.
Или почему она была там.
Или же на кого она работает.
Бессмертные всегда были на повестке дня.
Практически перед тем, как ударить Аэрон взмахнул крыльями.
Он замедлился достаточно для того, чтобы приземлиться стоймя с легкой вибрацией.
Он отпустил свою ношу, и они мгновенно разделились в разных направлениях.
После столетий совместных битв, они понимали друг друга без слов.
Так как Аэрон побежал на лево по аллее туда, куда направлялась женщина, он сложил свои крылья.
Он разглядел несколько человек – пара сцепленных рук, бездомного мужчину, опустошающего бутылку виски, мужчину, выгуливающего свою собаку, но никакой темноволосой женщины.
Он достиг кирпичной стены и завертелся.
Черт возьми.
Она была как Люциен? Могла переноситься в любое место лишь силой мысли?
Нахмурившись, он нанес удар в движении.
Он обыщет все аллеи в округе, если это будет необходимо.
Только на полпути тени вокруг него сгустились, поглощая его, душа золотистый жар уличных фонарей.
Казалось, тысячи приглушенных криков просачивались из мрака.
Крики агонии.
Крики муки.
Он остановился, чтобы не врезаться во что-то или в кого-то и вытащил два кинжала.
Что за черт…
Девушка…девушка вышла из тени лишь в нескольких футах от него.
Она была единственным источником света в огромном просторе темноты.
Глаза ее были черными, как мрак вокруг нее, губы красные и влажные, как
кровь.
Она была прекрасна в своей неукротимости.
Гнев зашипел в его голове.
На минуту Аэрон испугался, что Крон услышал его и послал ему девушку, которая накажет его.
Но встав рядом с ней он не ощутил жара бегущего оп венам, не забилось его сердце, как он слышал, объясняли Повелители о встрече "той самой" женщины.
Она была как и все другие: легко забываемая.
– Так, так, так.
Разве я не счастливица.
Ты один из них, Повелителей Преисподней, и ты сам пришел ко мне, – сказала она, её голос был сиплым, словно она часто курила.
Я не должен даже отвечать.
– Да, я Повелитель.
Не было причин отрицать это.
Горожане узнавали его и других с первого взгляда.
Некоторые даже думали, что они ангелы.
Ловцы не узнавали их по знаку, но как правило, быстренько признавали в них демонов.
В любом случая информация вряд ли может быть использована против него.
– И я пришел сюда в поисках тебя.
После его легкого признания на ее лице появился намек на удивление.
– О, я уверенна, это большая честь.
Зачем ты искал меня?
– Я хочу знать, кто ты.
Более подходящий вопрос – кем она была?
– Возможно, мне не так уж и повезло, как я думала.
Эти пухлые красные губки надулись, и она сделала вид, будто вытирает слезы.
– Ведь мой родной брат не узнает меня.
Что ж, теперь у него есть часть ответа на вопрос – кто она: она лгунья.
– У меня нет сестры.
Она изогнула черные брови.
– Ты уверен в этом?
– Да.
Он не мог быть рожденным отцом и матерью; Зевс, Король греческих богов, просто говорил о его создании.
Также и с остальные Повелителями.
– Упрямый.
Ответила она, напомнив ему Париса.
– Я должна была знать, что мы похожи.
Впрочем, это так приятно, наконец поймать одного из вас в одиночестве.
Итак, кого же я заполучила? Ярость? Самовлюбленность? Я права, не так ли? Признай это, ты Самовлюбленность.
Вот почему твое тело покрыто татуировками твоего собственного лица.
Мило.
Могу я называть тебя Нарци?
Ярость? Нарциссизм? Никто из его братьях небыл одержим этими демонами.
Сомнение, Болезнь, Несчастье и многие другие, но не те.
Он потряс головой – вспомнив о других одержимых демонами бессмертных, обитающих где-то.
Бессмертных, которых никогда не встречал.
Бессмертных, которых надеялся найти.
Так, как он и его друзья открыли ящик Пандоры, то предпологали, что были единственными проклятыми сосудами этого зла.
Но Крон разрушил их ложные предположения, одарив Повелителей свитком с именами таких же как они.
Очевидно демонов было больше чем воинов, а ящик Пандоры не был найден, поэтому греки – правящие в то время боги – разместили оставшихся демонов внутри бессмертных узников Тартара.
Это открытие не предвещало ничего хорошего Лордам.
Так как Зевс создал элитную охрану, им пришлось запереть в себе многих из сбежавших демонов, чаще всего живущих только ради мести.
Порой Гнев наставлял и его.
– Привет, – произнесла женщина.
– Кто-нибудь дома?
Он уставился на неё, проклиная себя.
Он позволил себе отвлечься в присутствии возможного врага.
Болван.
– Кто я такой, тебя не касается.
Эта информация могла быть использована против него.
Особенно с недавних пор, Гнев было так легко вызвать большинством невинных заявлений, что могли доводить до безумной жажды убийства – поэтому Аэрон являлся опасностью для города и его жителей.
Он обругал ангела подкрадывающегося к нему.
Но он не мог обвинять ангела в том, что Гнев рычал внутри
его разума, скреб его череп, отчаянно жалающий действовать.
Увечить.
Наиболее острой способностью демона стало, и всегда было, восприятие грехов любого поблизости.
И грехи этой женщины, как он внезапно осознал, были значительны.
– Я приму твое внезапное мрачное выражение лица, как нет.
Ты не Нарци, и у тебя не все дома.
– Прекрати…
болтать…
Он сжал виски, прохладные лезвия вдавились в его кожу, пытаясь остановить психическую бомбардировку, которая как он знал, приближалась, позволить себе отвлечься было опасно.
Бесполезно.
Ее множественные грехи пронеслись у него в голове тотчас же, как фильмы на различных экранах.
Она недавно пытала мужчину, приковала его к стулу и поставила на огонь.
Перед этим она выпотрошила девушку.
Она мошенничала, и она крала.
Похитила ребенка из его дома.
Завлекала мужчин в свою постель и вырезала им глотки.
Насилие…
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 85 | Нарушение авторских прав