VIII. Методологическая природа науки о праве 3 страница

тельно и детально расчленить различные составные части и направления научного познания права. Только этим путем можно подготовить почву для заключительного синтеза, который должен привести к цельному и полному знанию о праве. Эта задача может быть разрешена только коллективными усилиями нашего поколения.

Предыдущий | Оглавление | Следующий

[1][1] Этот «критико-методологический этюд» был первоначально напечатан в Международном ежегоднике философии культуры «Логос» (М., 1910. Кн. II. С. 193—239). Высказанные в нем идеи встретили отчасти очень сочувственный отклик. Ср.: Новгородцев П.И. Психологическая теория права и философия естественного права// Юридический вестник. М., 1913. Кн. III. С. 8, 11, 13 примеч. Но с другой стороны, представленная здесь критика психологической теории права Л. И. Петра-жицкого подверглась ожесточенным нападкам со стороны учеников и последователей последнего. Может быть, это произошло оттого, что одному из возражавших критика эта показалась «наиболее серьезной». Ср.: Иванов Г А. Психологическая теория права в критической литературе. СПб., 1913. С. 2. По преимуществу полемический характер возражений против высказанных здесь методологических идей, к сожалению, лишил их подлинно научного интереса. Ср. мою статью: «Кризис юриспруденции и дилетантизм в философии» (Юридический вестник. М., 1914. Кн. V. С. 70-106). Однако за отдельные указания, особенно относительно некоторых неточностей, вкравшихся в мое изложение теорий Л. И. Петражицкого, я приношу здесь авторам, сделавшим их, искреннюю благодарность.

[2][2] Впервые Бирлинг высказал эту теорию в критической заметке: «1st das Recht einer freien Vereinskirche Recht im juristischen Sinne?» (Zeitschr. fur Kirchenrecht. Bd. X. Tubing., 1871. S. 442 ff.). Затем он отстаивал ее в критической статье: «Das Wesen des positiven Rechts und das Kirchenrecht» (Ibid. Bd. XIII. S. 256 ff.). Систематически развивает свои взгляды Бирлинг в сочинениях: «Zur Kritik der juristichen Grundbegriffе» (Th. 1. Gotha, 1877; Th. II, Gotha, 1883) и «Juristische Prmzipienlehre» (Bd. I. 1893; Bd. II. 1898; Bd. III. 1905; Bd. IV. 1911). Ожидается выход пятого и последнего тома.

[3][3] Ср.: Bierling Е. R. Zur Kritik der juristischen Grundbegriffe. Th. II. S. 356 и сл. Высказанные здесь положения затем дословно повторены Бирлингом в основном его теоретическом сочинении: Juristische Prmzipienlehre. Bd. I. S. 42-43.

[4][4] Bierhng E.R. Juristische Prinzipienlehre. Leipzig, 1893. Bd. I. S. 145 (Курсив автора). Ср. также: С. 151.

[5][5] Ibid. S. 146. Аналогичный взгляд на объективное право как на совокупность лишь представлений или понятий высказывает Р. Ленинг, по-видимому, независимо от Бирлинга. Ср.: Loentng R.
Ueber Wurzel und Wesen des Rechts. Jena, 1907. S. 24 (русск. пер. – M., 1909. С. 17).

[6][6] Ibid. S. 149. Курсив автора.

[7][7] Здесь нельзя не отметить, что вскоре после того, как я указал на связь между идеями Л.И. Петражицкого и Бирлинга в этом пункте, Г.Ф. Шершеневич независимо от меня установил эту связь в другом пункте. Ср.: Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., 1911. Вып. II. С. 333.

[8][8] Петражицкий Л. И. Введение в изучение права и нравственности. Основы эмоциональной психологии. Изд. 2-е. СПб., 1907. С. 71.

[9][9] Л.И. Петражицкий не только не питает никакого интереса к истории наук, но даже отрицает значение за историей философии. В свое время это отметил П. И. Новгородцев. См.: К вопросу о современных философских исканиях. (Ответ Л. И. Петражицкому)// Вопросы философии и психологии. 1903. Кн. 66. С. 121-145. «В истории философии Л.И. Петражицкий видит, – по словам П. И. Новгородцева, – не живое и прогрессивное раскрытие истины, ознакомление с которым есть необходимое условие для нашего собственного движения вперед, а просто архив старых учений, пригодный разве только для архивных справок. Философские системы прошлого представляются ему в виде отживших свой век заблуждений, и если иногда он готов признать в них "отдельные правильные и ценные идеи", то разве лишь в качестве немногих и случайных крупиц, из-за которых решительно не стоит рыться в старых архивах» (Там же. С. 122). К сожалению, Л.И. Петражицкий не внял этому указанию одного из наиболее выдающихся наших историков философии права. Поэтому ровно через десять лет после того, как были написаны вышеприведенные слова, П. И.Новгородцеву пришлось снова выдвинуть то же обвинение против Л.И. Петражицкого и притом еще в более энергичной форме. «В том сплошном отрицании всей предшествующей науки права, – говорит П. И. Новгородцев, – которое мы находим у Л. И. Петражицкого, есть нечто в высокой степени антипедагогическое, и я сказал бы даже антикультурное. Ибо что иное можно сказать об этом необузданном автодидактизме, который стремится все выводить из себя, отрицает многовековую работу научной культуры и рассматривает великое наследие прошлого как прах и тлен, как мертвый хлам типографской макулатуры» (Новгородцев П. И. Психологическая теория права и философия естественного права// Юридический вестник. М., 1913. Кн. III. С. 10).

[10][10] См.: Rickert H. Zur Lehre von der Definition. 1888. S. 47.

[11][11] Петражицкий Л. И. Там же. С. 58.

[12][12] В научной юридической литературе постоянно выдвигается громадное значение для самого существа права его практической роли в общественной жизни. Ср., например: Bergbohm К. Jurisprudent und Rechtsphilosophie. Leipzig,1892. S. 438: «Alles Recht 1st bis in die letzte Faser praktiach'» [Все право, вплоть до последнего грана, имеет практический характер (нем.).].

[13][13] Л.И. Петражицкий говорит об этом важном вопросе, который стоит в центре социально-научной методологии и которому посвящен целый ряд новейших исследований по теории познания и логике социальных наук, лишь в примечании. Ср.: Петражицкий Л. И. Введение. С. 96.

[14][14] Там же. С. 78 и сл.

[15][15] Lotze H. System der Philosophie. Bd. I: Logik. 2 Aufl. Leipzig, 1880. S. 201 ff; Duhring E. Logik. Leipzig, 1878. S. 11 ff.; Sigwart Chr. Logik. 2 Aufl. Freiburg i. В., 1889. Bd.I. S. 370 ff. (русск. пер. – СПб., 1908. Т. I. С. 326 и ел). Впрочем, Хр. Зигварт решает этот вопрос неправильно, так как отдает предпочтение словесному определению перед предметным. Взгляды Зигварта и особенно Милля и дают Л.И. Петражицкому повод предполагать, что смешение определения понятия со «словотолкованием» есть общераспространенное явление (ср.: Там же. С. 99, 105). Однако еще до выхода второго издания «Логики» Зигварта против его понимания задач логических определений восстал Г. Риккерт, который посвятил этому вопросу особое исследование. Ср.: Rickert H. Zur Lehre von der Definition. Freiburg i. В., 1888, bes. S. 61 ff. В юридической литературе на необходимости проводить различие между двумя видами определения понятий, из которых задача одного установить значение слова, другого— существо предмета, настаивал в прошлом А. Тренделенбург. Ср.: Trendelenburg A. Naturrecht. 2 Aufl. Leipzig, 1868. S. 166 ff. В наше время на этот вопрос обратил внимание Г. Канторович, который горячо ратует за то, что оба определения должны быть объединены и что словесное определение должно восполнять предметное. Ср.: Kantorowicz H. V. Zur Lehre vom richtigen Recht. Berlin, 1909. S. 16: «Keine Realdefinition hat irgend welchen wissenschaftlichen Wert, solange sie nicht durch eine Nominaldefinition des zu definitrenden Objektes erganzt wird» [Ни одна реальная <предметная> дефиниция не имеет никакого научного значения, пока она не дополнена словесной <номинальной> дефиницией определяемого объекта (нем.).].

[16][16] Ср.: Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Т. I. §1-2.

[17][17] Описательный характер и другие методологические особенности юридической догматики выяснил Г.Ф. Шершеневич. Нельзя не отметить этой несомненной его заслуги по отношению к мало разработанной области юридической методологии. См.: Шершеневич Г.Ф. 1) Задачи и методы гражданского правоведения. Казань, 1898. С. 9 и сл.; 2) Курс гражданского права. Казань, 1901. Вып. I. С. 84 и сл.; 3) Общая теория права. М., 1912. Вып. IV. С. 768 и сл.

[18][18] Петражицкий Л.И. Введение. С. 115.

[19][19] Юридический вестник. М., 1913. Кн. П. С. 5-59.

[20][20] Муромцев С. А. Определение и основное разделение права. М., 1879. С. 14.

[21][1] См.: Шершеневич Г. Ф. 1) Определение понятия о праве. Казань, 1896. С. 60 и сл.; 2) Общая теория права. М., 1910—1912. С. 280 и сл.

[22][2] Zitelmann E. Irrtum und Rechtsgeschaft. Einepsychologisch-juristischeUntersuchung. Leipzig, 1879. S. 15. Anm. 21.

[23][3] См.: Benedikt M. Zur Psychophysik der Moral und des Rechtes. Zwei Vortrage. Separat-Abdruck aus der «Wiener Medicinischen Presse». Wien, 1875; Stricher S. Physiologie des Rechts. Wien, 1884; Hoppe I. Der psychologische Ursprung des Rechts. Wurzburg, 1885.

[24][4] Впрочем, когда он впервые выступил со своей психологической теорией права, он ссылался па то, что психологическая природа права общепризнана. См.: Петражицкий Л.И. Очерки философии права. СПб., 1900. С. 9. Из бесспорности положения, что право есть психическое явление, исходит и Еллинек в своем одновременно вышедшем «Общем учении о государстве». См. русск. пер., 2-е изд. С. 243. Ср. также: Wundt W. Logik. Bd. Ш. 3 Aufl. 1980. S. 608 и сл. В немецкой научной литературе за специальную разработку психологической теории права одновременно с Л.И. Петражицким принялся Август Штурм. Как юрист-практик он, однако, в противоположность Л. И. Петражицкому обратил свое главное внимание на значение изучения психологической природы права для решения практических вопросов юриспруденции Ср.: Sturm A. Revision der gemeinrechtlichen Lehre vom Gewohnheitsrecht. Leipzig, 1900; Sturm A. Die psychologische Grundlage des Rechts. Em Beitrag zur allgemeinen Rechtslehre und zum heutigen Friedensrecht. Hannover, 1910.

[25][5] См.: Петражицкий Л. И. Введение. С. 136.

[26][6] Там же. С. 280.

[27][7] Там же. С. 215, 276. Ср.: Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Т. I. С. 3.

[28][8] На значении волевых побуждений, или импульсов, при образовании решений и воли особенно остановился Г. Лотце еще в пятидесятых и шестидесятых годах прошлого столетия в своем знаменитом сочинении «Микрокосм». К сожалению, Л.И. Петражицкий не обратил внимания научение об импульсах в этом сочинении, хотя оно теперь усвоено и в общих руководствах и монографиях по психологии. Нельзя здесь не отметить невыработанность нашей терминологии. Так, в шестидесятых годах Е. Корш переводил немецкий термин «Trieb» русским словом «побуд» [«Немецко-русский словарь» (М., 1992) предлагает несколько вариантов перевода немецкого слова Trieb: 1) порыв, побуждение, импульс; 2) склонность, стремление; 3) инстинкт; 4) побег, росток. Примеры других переводческих извращений Е.Ф. Корша («затреба», «срочная затычка», «мань») приводит В.В. Набоков в романе «Дар». См.: Набоков В.В. Избранное. М., 1990. С. 302.]. Ср. перевод Е. Koрша книги: Лотце Г. Микрокосм. Мысли о естественной и бытовой истории человека. Опыт антртропологии. М., 1866. Т. 1.С. 370 и сл. Конечно, слово «позыв», употребляемое Л. И. Петражицким, гораздо лучше.

[29][9] Еще раньше, чем была произведена мною эта критическая работа, критику теории эмоций Л.И. Петражицкого дал Р. М. Орженцкий, который исходил из аналогичной точки зрения и пришел к сходным результатам с изложенными здесь. Ср.: Вопросы философии и психологии. 1908. Кн. 91. Отд. II. С. 111-135, особ. с. 114 и сл.

[30][10] Петражицкий Л. И. Теория права и государства. С. 46 (изд. 2-е, с. 50).

[31][11] Там же. С. 56 (изд. 2-е, с. 58).

[32][12] Там же. С. 147 (изд. 2-е, с. 153).

[33][13] См. статьи кн. Е.Н. Трубецкого «Философия права проф. Л. И. Петражицкого» (Вопросы философии и психологии. Кн. 57. С. 9-33, особ. с. 18), и Н. И. Палиенко «Новая психологическая теория права и понятие права (Ярославль, 1900. С. 1-26, особ. с. 22; Временник Демидовского юридического лицея. Кн. 82. Ярославль, 1901). Ср. также: Новгородцев П. И. К вопросу о современных философских понятиях // Вопросы философии и психологии. Кн. 66. 1903. С. 121—145, особ, с. 131.

[34][14] На индивидуалистический характер как на основной недостаток психологического понятия права Л.И. Петражицкого указал Н. И. Палиенко (Учение о существе права и правовой связанности государства. Харьков, 1908. С. 224 и ел). Одновременно В. М. Хвостов настаивал на необходимости дополнять индивидуально-психологическое исследование права социально-психологическим. Ср.- Хвостов В. М. Этюды по современной этике. М., 1908. С. 194 и сл.

[35][15] Это уже отчасти отметил В. Я. Гинцберг (Учение Л.И. Петражицкого о праве и его предпосылки// Вопросы философии и психологии. 1909. Кн. 97. С. 212).

[36][16] Чрезвычайно интересно, что ученики Л. И. Петражицкого, уступая целому ряду указаний со стороны критики, должны были признать, что Петражицкий отождествляет право и правовую психику. Так, Г. А. Иванов утверждает, что «по учению проф. Петражицкого, правовая психика и есть право» (Иванов Г. А. Психологическая теория права в критической литературе. СПб., 1913. С. 24). По словам П. Е. Михайлова, «право, обнимающее собою известный класс психических явлений, и правовая психика, объемлющая те же правовые явления, – тождественны» (Михайлов П.Е. О реальности права// Юридический вестник. М., 1914. Кн. V. С. 28). Было бы несомненным шагом вперед по пути к устранению всяких недоразумений, если бы Л.И. Петражицкий также определенно заявил, что он считает понятие права и понятие правовой психики тождественными понятиями. Тогда научный мир знал бы, что «теория права» Л.И. Петражицкого есть теория правовой психики с известными выводами относительно права.

[37][17] Than A. Rechtsnorm und subjektives Recht. Weimar, 1878. S. VII. К. Бергбом также говорит о четырех различных значениях слова «источник права»; вместе с тем он неоднократно указывает на крайнюю ненадежность (Unsicherheit) существующего учения об источниках права. Ср.: Bergbohm К. Op. cit., 40, 24, 94,184, 348, 360, 504.

[38][18] Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. С. 368 и сл.

[39][19] Там же. С. 513 (изд. 2-е, с. 517).

[40][20] Vrgl. К. Cosack. Lehrbuch des Deutschen burger-lichen Rechts. 6 Aufl. Jena, 1913. Bd. 1. S. 21 ff.

[41][1] И действительно, в своей книге «Университет и наука» (СПб., 1907. Т. I. С. 153 и сл.) Л. И. Пе-тражицкий не останавливается перед сведением науки к «психическому процессу». Но почему тогда не свести и весь мир к психическим переживаниям, т.е. признать его иллюзорность? В таком случае, однако, Л. И. П. должен признать себя открыто сторонником солипсизма.

[42][2] Ср. дальше очерк «Сущность государственной власти».

[43][3] Ср.: Спекторский Е. В. 1) Юриспруденция и философия // Юридический вестник. 1913. Кн. П. С. 60-92, особ. с. 83 и сл.; 2) К спору о реальности права// Там же. Кн. V. С. 53-70; Синайский В.И. Русское гражданское право. Киев, 1914. С. 9-11.

[44][4] Так, по словам Иеринга, «право для того и существует, чтобы осуществляться» (Das Rechjt 1st dazu da, dass es sich verwirkhche): Ihering R. v. Geist des romischen Rechts. 3 Auff. Bd. I. S. 52. Присущее праву свойство воплощаться в учреждениях заставляет некоторых исследователей идти чересчур далеко и говорить о вещеподобном и даже о вещном характере права – «Dinghaftlgkeit des Rechts» и «Dingcharakter des Rechts». См.: Zitelmann. Irrthum und Rechtsgeschaft. Leipzlg,1879. S. 201; Schuppe W. Der Bergnff des Rechts // Grunhut's Zeitschnft. Bd. 10 (1883). S. 353.

[45][5] Ср.: Новгородцев П. И. Кризис современного правосознания. М., 1909. Ввиду того, что учение Руссо об «общей воле» радикально устранило учение о двойнике положительного права, Руссо может быть назван в большей степени разрушителем идеи естественного права как особого вида права, чем даже представители исторической школы. Во всяком случае, Руссо является родоначальником столь характерного для первых трех четвертей XIX столетия стремления научной юридической мысли устранить двойственность в учении о праве и создать единое понятие права. К сожалению, смена этих чисто логических тенденций в учении о праве мало исследована.

[46][6] Это весьма удачное определение сущности двух основных течений в новокантовской философии – одного, представленного В. Виндельбандом и Г. Риккертом, и другого, представленного Г. Когеном, – принадлежит С. И. Гессену. Ср.: Hessen S. Die individuelle Kausalitat. Berlin, 1909. S. 5 ff. Оно отчасти воспринято и Г. Риккертом.

[47][7] Значение понятия культурного блага для философии культуры выяснено в исследовании Г.Риккерта «О понятии философии» (Логос. М., 1910. Кн. I. С. 19-61, особ. с. 39 и сл).

[48][8] См. сборник статей «Проблемы идеализма» (М., 1902. С. 236-296). Ср.: Новгородцев П.И. Государство и право // Вопросы философии и психологии. 1904. Кн. 74. С. 397-450; Кн. 75. С. 508-538; Новгородцев П. И. Кризис современного правосознания. М., 1909. Выяснению вопросов, связанных с нормативным учением о праве, очень способствуют также труды Н. И. Палиенко, хотя сам он, склоняясь к психологизму и позитивизму, является противником включения естественно-правовой идеи в науку о праве. Ср.: Палиенко Н.И. 1) Нормативный характер права и его отличительные признаки. Ярославль, 1902; 2) Учение о существе права и правовой связанности государства. Харьков, 1908.

[49][9] Ильин И. Понятия права и силы. Опыт методологического исследования. М., 1910. С. 4// Вопросы философии и психологии. Кн. 101.

[50][10] Спустя год после того, как предлагаемый очерк был написан, появилось обширное исследование молодого немецкого ученого Ганса Кельзена «Основные проблемы государственно-правовой науки», в котором использована чисто нормативная точка зрения для решения всех важнейших вопросов государственного права. Ср.: Dr. Hans Kelsen. Hauptprobleme der Staatsrechtslehre. Tubingen, 1911. Главный интерес этого исследования заключается в той неустрашимой последовательности, с какой в нем извлечены все выводы из нормативно-логического изучения государственного права. Сам автор ошибочно называет свою точку зрения также и этико-юридической и объявляет ее по преимуществу юридической, что и служит ему лишним стимулом не останавливаться перед крайними выводами. Но именно благодаря своей последовательности автор пришел к таким заключениям, которые, будучи совершенно неприемлемыми для юриста, обнаруживают полную несостоятельность примененного им метода. Автор «имеет главным образом в виду очистить юридическое образование понятий от элементов, имеющих социологический или психологический характер, ошибочно вдвинутых в сферу юридических конструкций вследствие ложной постановки проблемы». Такую постановку задачи саму по себе следовало бы только приветствовать как вполне соответству ющую изучению нормативной природы права, ибо нормативное понятие права, несомненно, должно быть противопоставлено не только психологическому, но и социологическому его понятию. Но для разрешения этой задачи автор считает нужным исходить из признания основной противоположности между категориями бытия и долженствования (Ibid. Vorrede. S. 7 ff, 223 u. passim). Конечно, такое противоположение сообщает долженствованию безусловную независимость и самостоятельность. Однако выше (см. с. 151,i сл.) мы выяснили, что, несмотря на соблазнительную ясность некоторых решений, получаемых при помощи такого противоположения, решения эти обладают отрицательной познавательной ценностью, а само это противопоставление безусловно недопустимо ни в сфере решения научно-философских проблем, ни в сфере решения проблем онтологических. Последнее неопровержимо показал Г. Коген в своей «Этике чистой воли». Категория долженствования, как мы установили выше, может быть противопоставлена только категории необходимости. Напротив, бытие одинаково присуще как явлениям, объясняемым при помощи категории необходимости, так и явлениям, определяемым категорией долженствования. Так как правовые явления Г. Кельзен относит к долженствованию, понимаемому в установленном им специфическом смысле, то уже в силу этой исходной его точки зрения все его построение представляет из себя чисто формально-логическую конструкцию, не имеющую соприкосновения с бытием и реальностью права. Впрочем, в этом отвлечении от всякого бытия и реальности Г. Кельзен и видит существо юриспруденции и юридического метода. Несостоятельность его исходных положений сказывается, конечно, неодинаково на различных частях его исследования. Так, пока он анализирует понятие нормы, недостатки его точки зрения проявляются сравнительно мало, хотя и тут оказывается, что для права, с его точки зрения, важно формальное действие нормы, а не фактическое соблюдение ее (Ibid. S. 48 ff.) Но когда он переходит к обсуждению отдельных явлений и учреждений государственного права, односторонность его исходных положений проявляется во всей силе. Признавая, например, понятие государственной воли основным для всей юриспруденции и стремясь освободить его от психологических элементов, Г. Кельзен заявляет, что воля государства есть лишь конструкция и юридическое понятие (Ibid. S. 162 ff.) Ясно при этом, что он лишает государственную волю всякой фактичности. Такое понятие государственной воли не может, конечно, ничего объяснить или оправдать в государственных явлениях. К тому же преследуемая автором цель – конструировать чисто юридическую государственную волю, свободную от психологических элементов, достигается и без превращения этой воли в голое понятие. Для этого достаточно рассматривать волю государства как результат внешних волеизъявлений лиц, уполномоченных играть роль органов государства. Так же точно он объявляет, что процесс образования права обладает не государственной, а чисто социальной природой, хотя в действительности природа его смешанная (Ibid. S. 410 ff.) Соответственно этому он считает проблему возникновения и прекращения права метаюридической проблемой. В конце концов, чтобы быть последовательным, он принужден отрицать за законодательными органами характер государственных органов и признает их органами общества, так как они выполняют социальную функцию (Ibid. S. 465 ff.) Тою же оторванностью от реальной юридической действительности характеризуются и другие понятия, вырабатываемые Г. Кельзеном. Мы, конечно, не можем здесь останавливаться на них. Но сказанного достаточно для того, чтобы убедиться, что одностороннее нормативно-логическое построение Г. Кельзена, которое он считает по преимуществу юридическим, непригодно даже для узкой сферы юридической догматики. Государственно-правовые учреждения приобретают в этом построении приблизительно такой вид, как отражения человека в выпуклых, вогнутых и разнообразно искривленных зеркалах. Желающие познакомиться более обстоятельно с научным построением Г. Кельзена могут обратиться к исследованию Н. И. Палиенко; в последнем даны превосходные изложения, анализ и критика идей Г. Кельзена в связи с критической оценкой значения формально-юридического метода в государственном праве. Ср.: Палиенко Н.И. Задачи и пределы юридического изучения государства и новейшее формально-юридическое исследование проблем государственного права// Журнал Министерства юстиции. 1912. Февраль—март.

[51][11] Там же. С. 5. Здесь и ниже курсив по большей части принадлежит автору.

[52][1] См. весьма ценные аналогичные замечания у А.Н Фатеева (К вопросу о существе права Харьков, 1909. С. 22-23).

[53][2] Правовую идею или мысль признает основным элементом своего понятия «правомерного права» и Штаммлер. По его определению, «правомерное право— это то право, которое в каждом особом положении согласуется с основной мыслью права вообще». Ср.: Stammler R. Die Lehre von dem richtigen Rechte. Berlin, 1902. S. 15.

[54][3] См.: Нечаев В. М. «Вестник права» и юриспруденция XIX века // Журнал Министерства юстиции. 1899. Март. Отд. отт. С. 43.

[55][4] Hessen S. Die individuelle Kausalitat. Berlin, 1909. S. 86 и сл.

[56][5] Ср. ниже очерк «Право как социальное явление».

[57][6] Какое значение имеют труды С.А. Муромцева для развития русской юридической науки, см.: Шершеневич Г. Ф. Наука гражданского права в России. Казань, 1893. С. 199 и сл.

[58][7] См. сочинения С.А. Муромцева: «Очерки общей теории гражданского права» (М., 1877); «Определение и основное разделение права» (М., 1879); «Что такое догма права?» (М., 1885).

[59][1] Ср. примечание 2 на с. 173.

[60][2] См. примеч. на с. 170.

[61][3] Участие материальных элементов в духовной культуре особенно выдвигает В. Вундт. Ср.: Wundt W. Logik. Bd. Ill: Logik der Geisteswissen-schatten. 3 Aufl. Stuttgart, 1908. S. 25 ff.

[62][1] Именно так определяет задачи правоведения С.А. Муромцев. По его словам, «правоведению надлежит изучать законы развития той области социальных явлений, которая известна под именем права». См.: Муромцев С. Определение и основное разделение права. М., 1879. С. 14, 164. Ср.: Муромцев С. I) Очерки общей теории гражданского права. М., 1877. С. 196. 2) Что такое догма права? М., 1885. С. 7. К этому же мнению присоединяется и Ю.С. Гамбаров. Он утверждает, что «правоведение, как и социология, разыскивает законы развития общественной жизни». См.: Гамбаров Ю. С. Задачи современного правоведения// Журнал Министерства юстиции. СПб. 1907. Янв. С. 31 и 33. Ср. также: Гамбаров Ю. С. Курс гражданского права. СПб., 1911. С. 37-38. Здесь он формулирует то же в следующих выражениях: «Правоведение, как и социология, разыскивает – по крайней мере в своем теоретическом отделе— законы развития общественных учреждений».

[63][2] Так, С.А. Муромцев утверждает, что «общее гражданское правоведение» «изучает законы развития гражданского права. Оно предполагает как подготовительную стадию описательное гражданское правоведение, которое описывает в правильной системе факты гражданского права» (Там же. С. 14).

[64][3] Гамбаров Ю. С. 1) Задачи современного правоведения // Журнал Министерства юстиции. 1907. Янв. С. 21. 2) Курс гражданского права. СПб., 1911. С. 22.

[65][4] Гамбаров Ю.С. Курс... С. 31. Исходя из вышеприведенного методологического принципа, Ю.С. Гамбаров приходит к заключению, что «нельзя изучать и правоведения без социологии, так как часть зависит от целого и не может быть понята изолированно от этого целого и других его частей» (Там же. С. 38; Гамбаров Ю.С. Задачи... С. 33).

[66][5] Stammler R. Wirtschaft und Recht nach der materiahstischen Geschichtsauffassung. 3 verbess. Aufl. Leipzig, 1914. S. 108 ff. Vergl. S. 75 ff (русск. пер. – СПб., 1907. Т. I. С. 121 и сл. Ср. с. 83 и сл.).

[67][6] Ibid. S. 155 ff. (Там же. Т. I С. 173 и сл).

[68][7] ³ Weber Max. R. Stammlers «Ueberwindung» der materiahstischen Geschichtsauff assung // Archiv fur Sozialwissenschaft und Sozialpohtik 1907. Bd. XXIV. S. 94 ff.

[69][8] Гамбаров Ю С. Курс гражданского права. С. 365, 18.

[70][9] Ibid. S. 566 ff. (Там же. Т. II. С. 265 и passim). Ср.: Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре / Пер. под ред. и со вступ. статьей С. О. Гессена. СПб, 1911. С. 19.

[71][10] Соответственная литература приведена в книге: Kantorowicz H. V. La lotta per la scienza del diritto. Milano, 1908. P. 155-159. Ср. также: Штейнберг И.З. Движение в пользу свободного права// Юридические записки. 1913. Вып. XV-XVI. С. 250-253 (отд. изд.— М., 1914).

[72][11] Ehrlich Е. Tatsachen des Gewohnheitsrechts. Leipzig,1907. S. 7. Vergl.; Ehrlich E. Grundlegung der Soziologie des Rechts. Leipzig, 1913. S. 67ff.,S. 352 ff.

[73][12] Spiegel L. Jurisprudenz und Sozialwissenschaft // Grunhut's Zeitschrift. Bd. 36 (1909). S. 7.

[74][13] Sinzheimer Hugo. Die soziologische Methode in der Privatrechts-wissenschaft. Munchen. 1909. S. 7.

[75][14] Ср.: Geny Fr. Methode d'interpretation et sources en droit prive positif. Paris, 1899. P. 356 и сл.

[76][15] Bulow О. Gesetz und Richteramt. Leipzig, 1885. S. 3.

[77][16] Spiegel L. Jurisprudenz und Sozialwissenschaft// Ibid. S. 27.

[78][17] Sinzheimer Hugo. Ibid. S. 14-15.

[79][18] Kornfeld. Grundzuge einer allgemeiner Lehre von Positivem Rechte auf so/iologischer Grundlage. Wien, 1911.

[80][19] Совершенно неверную оценку научного дела С.А. Муромцевв дает// М. Коркунов (История философии права. Изд. 5-е. СПб., 1908. С. 443-446).

[81][20] Муромцев С. А. Определение и основное разделение права. М., 1879. С. 47.

[82][1] Это исследование было первоначально напечатано в «Философском сборнике», посвященном Л. М. Лопатину (М., 1911).

Дата добавления: 2015-12-01