|
Читайте также: |
– Тебе просто жаль свекрови мармеладку принести, – прокряхтела старуха. – Чего привязались? Ну, взяла я бонбошку со стола, никакого вкуса в ней не было, совсем крошечная, даже разжевать я ее не успела, она сама прямо в горло проскочила. Подняли шум из-за ерунды. Жлобы!
Из сеней послышался грохот, дверь в избу отворилась, и в гостиную вошли два огромных мужика, один из них нес под мышкой свернутое серо-зеленое одеяло.
– Где баба? – спросил он.
– Во! Забирайте! – велела Аня, указав на меня пальцем. – Одной заботой меньше. Нам еще со старухой разобраться надо.
Я хотела осторожно рассказать, что такое Альберт, но на меня вдруг накинули то самое одеяло, туго спеленали, оттащили в машину, привезли в некое здание и привели в кабинет, где находился приятного вида старичок, сильно смахивающий на Деда Мороза.
Таинственная Прохоровка, о которой постоянно говорила Аня, оказалась психиатрическим корпусом местной больницы. А старичок был доктором-психиатром Сергеем Петровичем Кругловым.
Глава 25
Слава богу, врач сразу понял, что никакими душевными расстройствами привезенная санитарами женщина не страдает, он точно знал – я не являюсь его подопечной.
– Вы уж нас простите, – сказал психиатр. – Персонала не хватает – зарплата маленькая, ответственность большая, работа тяжелая, вот и не хочет народ сюда идти. Нужного количества санитаров нет, здание старое, давно не ремонтируется, иногда больные убегают. Со вчерашнего дня одну мамзель ищем. Пошла в туалет и через окошко скрылась, вытащив прут из решетки, расшатался он. Поэтому когда мне из Филимонова позвонили…
– Понятно, – улыбнулась я. – Я не хотела Аню пугать, это Антон придумал.
Наверное, не стоило рассказывать Сергею Петровичу историю принца на белом коне, но я от сильного волнения всегда становлюсь излишне болтливой. Только все же Альберта я закамуфлировала под компьютер. Мол, это нечто вроде очень маленького ноутбука, точнее сказать не могу, плохо разбираюсь в новейших технологиях.
– Я тоже полнейший профан в электронике, – отмахнулся Круглов. – Ну до чего дошел прогресс! Компьютер в конфете! Надеюсь, родственники отвезут завтра бабушку в клинику, сделают ей УЗИ. Хотя деревенские жители бегут к нам лишь тогда, когда им совсем плохо. Вы говорили, что мужчину, который затеял романтическое знакомство, зовут Антон Бархатов? Полагаю, он родственник Андрея Валентиновича?
– Вы знаете академика? – удивилась я.
Психиатр улыбнулся:
– Дорогая, я пришел в эту больницу сразу после получения диплома. Думал, отработаю по распределению[11] положенные три года и перейду в московский НИИ, но прижился тут и никуда не уехал. С Андреем Валентиновичем мы одно время близко приятельствовали. У него же роскошная библиотека, а я книголюб, вот и просил кое-что почитать. Жаль, что жизнь нас развела. Ну да я сам виноват, не стоило его друга разоблачать. Но я был тогда очень нетерпим к шарлатанам, меня возмущали индивидуумы, которые изображают из себя докторов, не являясь таковыми. «Не навреди» – вот первая заповедь врача. Разве можно ребенку энеротараин назначать? Сколько лет прошло, а я помню нашу ссору с Бархатовым. Я тогда в сердцах крикнул: «Ты поощряешь мерзавца!» А Андрей Валентинович в гневе ответил: «Сидишь в моем доме и оскорбляешь моего лучшего друга! Убирайся вон!» Я уже к вечеру пожалел об инциденте, но закусил удила, не захотел первым делать шаг к примирению, так наша дружба и сошла на нет. Ох, простите старика, милая, разболтался не к месту. Вечер уже, на дежурстве спать нельзя, поговорить мне тут не с кем, вот я и обрадовался, когда вас увидел. Пожилые люди несдержанны на язык, и у них теряется адекватность оценки окружающего мира. Ну какое вам дело до совершенно незнакомых людей? Могу предложить переночевать у нас в ординаторской, там весьма удобный диван. Не идти же вам в темноте пешком на станцию. Да и электричек до шести утра не будет, последняя, что в Филимонове останавливается, в девять была.
Я поерзала в кресле.
– Вообще-то, у меня есть машина, она стоит в гараже Бархатовых, я сейчас живу у них. Соня с мужем уехали отдыхать, я приглядываю за женой академика.
– Сонечка нашла себе мужа! – обрадовался Сергей Петрович. – А как Лида? Она здорова?
– Да, и выглядит прекрасно, – улыбнулась я. – Иногда ее путают с дочерью. Кстати, Антон – сын Лидии Сергеевны и Андрея Валентиновича. Он намного младше сестры.
– Скажите пожалуйста! – восхитился Сергей Петрович. – Не всякая женщина решится родить, если один ребенок уже вырос. Лида – просто железная леди.
– Полагаете? – улыбнулась я. – Мне она кажется наивно беспомощной, в особенности – в бытовых вопросах.
Круглов крякнул.
– Я не об умении варить борщ. Когда я близко дружил с Бархатовыми, постоянно восхищался Лидой. Она очень беспокоилась о фигуре и никогда, ни при каких обстоятельствах не нарушала жесткую диету. Всегда, в любую погоду обливалась во дворе холодной водой, занималась спортом, постоянно улыбалась, источала позитив и, не забудьте, работала, имела славу отменного косметолога. Я ни разу не застал ее на даче растрепой, хотя приходил по-приятельски без приглашения, в любое время. Лидия Сергеевна была предельно собранна, никакого расслабления. Полагаю, она ложилась спать в туфлях на каблуках. Ну, это шутка… Я понимал, что до добра такая требовательность к себе не доведет, рано или поздно Лида сорвется. Чем сильнее закручен кран, тем мощнее будет фонтан, когда вода снесет запор. Но за все время нашей дружбы Лидочка не совершила ни единого опрометчивого шага. И, знаете, глаз у нее – рентген. Андрей Валентинович человек увлекающийся, легко сходился с посторонними, поболтает с кем-нибудь и сразу в гости ведет. Лида всех принимала, но потом тех, кто ей не нравился, отваживала. У нее редкостное чутье на людей. Но в случае с Коровиным оно дало сбой.
– Знаю, что Николай никогда не учился в медицинском вузе, – кивнула я. – Вы рассердились на него за вранье про диплом?
Сергей Петрович побарабанил пальцами по столу:
– Я давно подозревал, что Колька лгун. Он иногда такие глупости нес, что у меня уши вяли. Уже после скандала я навел справки и узнал: мерзавец окончил медучилище. В советские годы туда мальчиков принимали без конкурса, чтобы разбавить девочек на курсе. Затем Коровин некоторое время служил на «Скорой» медбратом, а дальше – темный лес. Как он стал гомеопатом, почему начал настойки-микстуры составлять, мне неведомо. В первый раз мы с ним сцепились на дне рождения Андрея, в августе. Бархатов выделил Коровину участок под грядки, и тот развел ведьмин огород. А еще в лесу какие-то коренья-травки собирал, грибы, насекомых.
– Насекомых? – поморщилась я.
Сергей Петрович хлопнул ладонью по столу.
– Не знаю, где он этих рецептов начитался. Надя с придыханием рассказывала, как муж просиживает дни и ночи в библиотеках, отыскивает старинные книги и вроде там находит составы «восхитительных» снадобий. Например, по утверждению Николая, настойка из клопов якобы снимает судороги, а порошок из сушеных кузнечиков вылечивает остеохондроз. Но в особенности мне понравился сироп от артрита. Надо взять червяков дождевых, утрамбовать в банку, пересыпать сахаром, поставить на длительный срок в темное место, а потом пить.
– Фу! – вырвалось у меня.
– Вот вам противно, а у Коровина были пациенты, – нахмурился Сергей Петрович. – Колька постоянно твердил о своем желании бескорыстно помочь человечеству, но я знаю, что за его варево дураки выкладывали немалые средства. Ох и хитер он был! Бархатовым бесплатно пилюльки давал. Лиде для красоты, а Андрею целую аптеку – для крепкого сна, общего тонуса, хорошего настроения. Я сто раз говорил ему: «Купи витамины и пей их. От простой аскорбинки больше пользы, чем от Колиного барахла». Но нет, не слушал меня Андрей, считал Коровина Цельсом[12].
Видно, обида до сих пор жила в душе Круглова, и он, забыв о таком понятии, как врачебная тайна, стал откровенно рассказывать о проблемах со здоровьем, которые имелись у бывшего приятеля. Хотя, может, психиатр решил, что на дела давно минувших дней печать молчания не распространяется? Или ему было элементарно скучно на ночном дежурстве, а тут внезапно появилась внимательная слушательница.
В те годы, когда Бархатова и Круглова дружили, Андрей Валентинович страдал бессонницей. Сергей Петрович считал, что его друг слишком много работает и чрезвычайно озабочен карьерой.
– Тебе надо побольше отдыхать и не гнаться за должностями, – говорил психиатр приятелю. – Научись расслабляться.
– Вечером ложусь в кровать, заставляю себя заснуть, а в голове дела прокручиваю, – признался один раз Андрей. – Череп трещит, мысли кипят, все думаю о службе.
Антидепрессанты тогда еще не употреблялись в большом разнообразии, на рынке было мало лекарств, призванных справляться с тревогой в душе и общей усталостью. Сергей Петрович посоветовал приятелю пить энеротараин. Через полгода Бархатов посвежел, к нему вернулся аппетит, и Круглов сказал:
– До мая еще попринимай лекарство, а потом потихоньку уменьшай дозу, сразу отказаться от пилюль нельзя. Кстати, бессонница может вернуться, но не пугайся, это только на короткое время.
– Николай мне микстурку составил, – заявил Андрей, – выпью ее, ложусь в кровать и засыпаю сном младенца.
– Постой-ка, – насторожился психиатр, – ты используешь гомеопатию Коровина?
– Какой в ней вред? – пожал плечами друг.
– Предупреждал тебя, – возмутился Сергей, – энеротараин нельзя соединять ни с каким лекарством.
– А я и не пью другие лекарства, только травку, – заверил Бархатов. – Николай ее у нас в саду посеял.
– Травы вовсе не безобидны! – всполошился Круглов. – Все царские придворные в давние времена весьма успешно травили друг друга кореньями, ягодами, листьями и цветами.
– Ерунда, – отмахнулся Бархатов.
Сергей решил все же узнать, чем шарлатан потчует приятеля. Будучи человеком прямым, не приученным к интригам и подковерной борьбе, психиатр пошел к Коле и в лоб спросил:
– Каков состав микстуры, которую ты прописал Андрею?
Коровин возмутился:
– Так я тебе и рассказал о составе моего сбора! Нашел дурака! Хочешь воспользоваться чужими наработками?
Сергей попытался объяснить Николаю, что энеротараин несовместим с другими препаратами:
– Возможна непредсказуемая реакция – от головокружения и тошноты до комы.
Но лжетравник не испугался.
– Я использую лишь собственноручно выращенную траву, сам сажаю ее и собираю урожай. Все нормально, не лезь, куда не просят.
Круглов понял, что правды самозваный гомеопат не скажет, и отправился на его огород. Как все дипломированные врачи, он прослушал курс по лечебным травам, поэтому, посмотрев на делянку, еще больше разволновался. Все растения Сергей Петрович определить не мог, но багульник болотный[13] узнал и поспешил к Николаю. На сей раз беседовал с ним жестко.
– Немедленно озвучь мне рецептуру питья для Бархатова, иначе сообщу куда следует о твоей нелегальной врачебной деятельности.
Коровин обозлился.
– Стукач! Ты услышал, что я изобрел ускоритель мозгов, и решил присвоить мой труд? Не получится! Пусть сяду по твоей милости за решетку, но не выдам секрет.
– Ускоритель мозгов? – поразился психиатр. – Что за бред?
Николая понесло, он не мог остановиться и говорил, говорил. Бедный Сергей Петрович даже растерялся, заподозрив, что перед ним человек со съехавшей крышей, очень уж псевдогомеопат походил сейчас на пациента его клиники.
Оказывается, у Коровина была цель жизни – создание лекарства, которое сделает все человечество гениальным.
– Каждый младенец имеет талант, – вещал он, – но не всякий взрослый понимает его предназначение, и тот часто идет по жизни не тем путем. Родители – инженеры? Сын поступает в технический вуз. Ему не приходит в голову, что он рожден для оперной сцены, где может стать лучшим из великих, и использует свой прекрасный голос для исполнения песен во время вечеринок. А вот если такой человек начнет по особой схеме принимать мой ускоритель, его мозги будут развиваться в правильном направлении, человек поступит в консерваторию.
– Батенька, да ты дурак! – не выдержал Сергей Петрович.
– Я тот, кому благодарное человечество поставит памятник. А ты никто! – парировал гомеопат. – Мой сын принимает ускоритель и будет гением, через двадцать лет мне вручат все существующие премии за развитие науки.
– Ты поишь ребенка всякой дрянью? – возмутился Круглов. – Превращать малыша в лабораторную мышь – преступление!
– Я развиваю мозги сына! – пафосно заявил Николай. – Составляю для него индивидуальное средство. А ты прописал Соне энеротараин. Задавливаешь девочку химией! Не удосужился листовку прочитать? Там же указано: «Средство имеет сильный побочный эффект, не рекомендовано лицам, не достигшим двадцати пяти лет!» Ну и кто из нас преступник?
– Я никогда не прописывал Соне эти таблетки! – испугался Круглов. – Девочку ко мне не приводили!
Коровин скорчил гримасу:
– Позволь тебе не поверить. Я сам слышал, как Лидия сказала Софье: «Опять ты забыла энеротараин принять?» И сразу скумекал, кто тот добрый доктор, посоветовавший травить девочку.
Глава 26
Круглов ринулся к Лидии и вытряс из нее правду. Бархатова призналась, что давала дочери лекарство, объяснив свое безответственное поведение до смешного просто:
– Софья постоянно пребывает в плохом настроении, то плачет, то ноет, ночью не спит, по квартире бродит, после полуночи к холодильнику бегает, тройки получает, апатична, некоммуникабельна, не желает налаживать отношения с коллективом. В школе ее не уважают ни учителя, ни одноклассники, друзей у дочери нет. За что мне такой неудачный ребенок достался?
– И ты решила справиться с подростковыми проблемами энеротараином? – неодобрительно спросил психиатр. – Что, помогло?
Лидия сделала вид, будто не уловила в его вопросе иронию.
– Я надеялась, что девочка будет хорошо спать.
– Но ничего не получилось, – кивнул Сергей Петрович. – Думаю, Соня стала днем впадать в ступор, а ночью возбуждаться. Лида, ну как ты могла поступить столь необдуманно? Ты ведь врач с дипломом, а не какой-нибудь шарлатан!
Косметолог надулась.
– Понимаю, в чей огород ты швыряешь камни. Да только Николай составил Соне питье, и девочка стала бодрее. Энеротараин он отменил, лечит ее травами. Кстати, Коровин изобрел уникальное средство для…
Слушать бред про «ускоритель мозгов» Сергей Петрович не стал. Он прервал беседу и ринулся к Андрею Валентиновичу. У психиатра с профессором состоялся нелицеприятный разговор, в процессе которого приятели разругались насмерть и прекратили общаться. Круглов решил забыть о Бархатовых. Но доктор не сообщил куда следует о незаконных медицинских услугах, оказываемых Коровиным, счел это неэтичным.
После разрыва отношений прошло некоторое время. Как-то осенью Сергея Петровича вызвали в детское отделение. Клиника в Прохоровке тогда была небольшой, докторов в ней не хватало, и Круглов работал как взрослым, так и детским психиатром.
– Можешь взглянуть на одного мальчика? – попросил заведующий отделением. – Не нравится он мне. Была небольшая травма головы, но она почему-то спровоцировала трехдневную кому. А сейчас пациент странно реагирует на лекарства, то вялый, то возбужденный, заговаривается. Короче – неадекватный мальчонка.
– А что за травма? – поинтересовался Сергей.
– Пустяковая, – повторил педиатр. – Мать говорит, что они находились в гостях, Юра споткнулся, упал и стукнулся затылком о пол.
– Субдуральная гематома? – предположил Сергей Петрович.
– Я подумал о том же, но нет, – ответил доктор.
– Инсульт? – выдвинул новый диагноз Круглов. – Сам знаешь, он в любом возрасте возможен.
– Исключили, – поморщился педиатр. – А вот анализ крови у мальчика какой-то дикий, я подобного никогда не видел.
Сергей Петрович вошел в палату и замер. Около кровати сидела Надя Коровина. Она вскочила и заявила:
– Нам этого врача не надо. Он ненавидит моего мужа.
– Вы знакомы? – удивился завотделением.
Круглов кивнул и ушел. А на следующий день узнал, что Николай Коровин забрал сына из больницы под расписку.
Спустя какое-то время к психиатру подошла лаборантка Катенька и зашептала:
– Пожалуйста, Сергей Петрович, мне очень нужен ваш совет.
Круглов давно служил для коллег этакой скорой психологической помощью и привык выслушивать жалобы, более того, считал это своим долгом. Поэтому предложил:
– Пошли в мой кабинет.
– У меня мама болеет, – едва закрыв дверь, заговорила Катенька, – очень деньги нужны, поэтому я и выполнила приказ. Не дай бог, еще выгонят. Мне без зарплаты нельзя. А сейчас думаю: может, девочку убить хотят? И того мальчика тоже? Вдруг я пособница в преступлении?
– Давай-ка по порядку, – попросил Круглов.
И Катя, шмыгая носом, начала каяться.
– Недавно Георгий Петрович, зав. детским отделением, прислал повторно в лабораторию кровь Юрия Коровина. Анализ у мальчика оказался странным, и педиатр попросил сделать более широкое исследование, в том числе и на токсикологию.
– Постой, – удивился Круглов, – разве мы этим занимаемся?
Катя смущенно потупилась.
– Георгий Петрович собирает материал для кандидатской, она посвящена тому, как некоторые заболевания изменяют кровь ребенка. Если попадается интересный случай, доктор меня просит для него исследование провести. А мне, как я говорила, деньги нужны, ну…
– Понятно, – кивнул психиатр, которого совсем не удивило, что педиатр использует рабочую лабораторию в личных целях. – И что же тебя встревожило?
– Чего только у мальчика не нашлось, – вздохнула Катя, – я сумела определить лишь малую часть веществ. Не ребенок, а ходячая аптека!
Далее доктор Круглов услышал следующее.
…На тот момент, когда результаты анализа были готовы, родители забрали сына из клиники. В историю болезни Юры Коровина подклеили для порядка бланки с обычным лабораторным исследованием и сдали карту в архив. Лаборантка забыла об этом случае и не вспоминала до той поры, пока ее не вызвала к себе главный врач и не сказала:
– Катя, сделай девочке Соне Бархатовой необходимые анализы. Она отправляется в лесную школу, там требуют заполненную медицинскую карту. Родители Сонечки мои добрые знакомые, просьба к тебе личная. Понимаешь?
Катя кивнула и повела пациентку в свой кабинет. По дороге ей показалось, что девочка напугана до смерти, и медсестра решила приободрить ее:
– Не бойся, больно не будет, у меня иголка тоненькая, а рука легкая.
Девочка не ответила.
– Надеюсь, ты сегодня не завтракала? – спросила Катя.
Соня мотнула головой.
– Немая, да? Разговаривать не умеешь? – улыбнулась медсестра. – Или от страха язык проглотила? Не трясись, дело быстрое. А почему тебя в лесную школу отправляют? Заболела? Чем?
– Я уколов не боюсь, – шепнула Соня. – Мне папа запретил с посторонними разговаривать. Я плохая девочка. Очень. Я должна молчать.
Катерина опешила и решила более не разговаривать с пациенткой. Когда лаборантка взяла Соню за руку, кисть пациентки оказалась ледяной, влажной, зато щеки и глаза ее горели лихорадочным огнем.
– Тебе плохо? – спросила медсестра.
– Жарко у вас, – через силу произнесла Соня, – дышать трудно, голова кружится, а в остальном все хорошо.
Катя быстро принялась за дело, а потом отвела Соню назад в кабинет начальницы.
Результаты анализа удивили лаборантку, они оказались очень странными. Главврач тоже вскинула брови, а потом сказала:
– Напиши обычные цифры, оформи девочке нормальные бумаги.
Катя выполнила указание, побоялась спорить, но через пару дней вдруг поняла: кровь Сони очень походила на кровь Юрия…
– Такое ощущение, что детей чем-то травили, – лепетала лаборантка, исповедуясь доктору Круглову. – Токсикологию Юрия я делала, а Бархатовой нет, но понимаете, их общие и клинические показатели почти идентичны. Готова поклясться, что у Софьи та же аптека в венах плавает, что и у мальчика! Вы бы ее видели – девочка словно десять минут назад из наркоза вышла. И что мне теперь делать?
Сергей Петрович попросил принести ему историю болезни Юрия. И после ее изучения понял, что Коровин-старший усиленно потчевал сынишку «ускорителем», и предположил, что ту же настойку пила Соня. Следы сделанного невесть из какой дряни препарата содержались в крови обоих детей.
По-хорошему, Сергею Петровичу следовало взять бумаги Юрия и вместе с Екатериной пойти в управление здравоохранения. Но психиатр не стал поднимать шум.
– Не в моих правилах стучать на людей. Главврач была не плохим человеком, – объяснял он мне сейчас. – Да и не хотел я гадить Бархатовым, которые опекали гомеопата. В общем, постарался забыть об этой странной истории. Никто ведь не умер, все живы.
– У Юры была серьезная травма головы? – уточнила я.
– Да нет, – отмахнулся врач, – легкое сотрясение мозга, ничего особенного. Мальчику назначили стандартное лечение.
– Делали операцию? – не успокаивалась я.
Круглов с удивлением посмотрел на меня.
– Зачем? Дело давнее, всех подробностей я не помню, но обошлось без хирургического вмешательства, это точно.
– Скажите, Юра мог вследствие травмы стать дауном? – воскликнула я.
Круглов провел рукой по столу.
– Вот уж редкой глупости вопрос! Конечно, нет. Синдром Дауна врожденный, это генетическая аномалия. Его нельзя приобрести в течение жизни. А почему вы интересуетесь?
– Сейчас Коровины гостят в доме Лидии Сергеевны, – сказала я, – Юрий взрослый мужчина, но его разум остался в детском состоянии, на уровне лет шести. Возможно ли такое осложнение после той давней травмы?
– Возможно все, – сердито буркнул Круглов. – У меня был пациент после тяжелой автоаварии. Пятьдесят лет ему стукнуло, когда в дерево въехал, сейчас жена с ложечки его кормит и за руку водит. Но у Юры ничего подобного не наблюдалось. Обычно дети после подобной травмы быстро восстанавливаются и забывают о ней.
– Николай и Надежда уверяют, что их сын затормозился в развитии из-за несчастного случая, произошедшего в доме Бархатовых, – сообщила я.
– Не могу поставить диагноз, не имея на руках документов и не видя человека, – пожал плечами Сергей Петрович, – но, зная Кольку, скажу: он врет. А Надежда смотрит супругу в рот, своего мнения не имеет и повторит за благоверным любую чушь.
– Юрий на самом деле нездоров, – вздохнула я.
Сергей Петрович оперся руками о стол.
– Знаете, я абсолютно убежден: гомеопат затравил сына своим «ускорителем». Неизвестно, что за смесь Коровин давал ребенку, как она сочеталась с лекарствами, которые мальчику вводили в больнице.
Я моментально вспомнила рассказ Лидии о том, что случилось шестнадцатого сентября…
Соня толкнула кривляющегося Юру, мальчик рухнул, стукнулся головой о пол и потерял сознание. Надя ринулась к сыну с криком:
– Зовите врача!
– Сейчас я его вылечу, – самонадеянно пообещал Николай.
– Нет, нужен профессиональный доктор! – в запале завопила жена.
Похоже, Надежда знала цену супругу. Она молчала, когда Коровин «лечил» посторонних, но в случае с любимым сыном хотела, чтобы его осмотрел грамотный специалист. Травник оттолкнул жену от мальчика, достал пузырек и начал капать ему в рот настойку. Может, Сергей Петрович прав и Юра совсем не пострадал после падения, а все дело в пресловутом «ускорителе мозгов»?
Зачем в таком случае обвинять Софью? Да, девочка поступила некрасиво, ударила ребенка, но будем объективны. В доме только что произошла трагедия, Лена сломала позвоночник, Егор в открытую обвинил дочь хозяев, сказав, что видел ее на балкончике, четко описал одежду, которая в тот момент была на Соне: розовая футболка и джинсы. А Юра начал кривляться, дразнить девочку, и у той просто отказали тормоза. Я ни в коем случае не оправдываю свою подругу, она была уже взрослой и могла бы сдержаться. Но куда смотрели взрослые? Почему ни Надя, ни Коля не сказали сыну: «Немедленно перестань паясничать, отправляйся в спальню и сиди тихо»? Нет, родители с умилением взирали на чадо и вроде как поощряли его. Так что доля вины за случившееся лежит и на Коровиных. А если травма у Юры была пустяковой, то Соня совершенно не виновата в теперешнем состоянии младшего Коровина.
– Где можно взять историю болезни мальчика? – разволновавшись, спросила я.
– В архиве, – ответил Круглов. – Но вам ее без специального запроса никто не даст.
– Понятно. А как вы думаете, зачем обвинять человека в нанесении тяжелого ущерба, если у пострадавшего диагностировали простое сотрясение мозга без каких-либо осложнений?
– Понятия не имею, – хмыкнул Круглов. – Но если речь идет о великом гомеопате, то здесь лишь одна мотивация – деньги. Ради звонкой монеты Николаша пойдет на что угодно.
В особняк Бархатовых, я добралась поздно.
Сергей Петрович любезно дал мне старый велосипед, сказав на прощание:
– Вернете, когда выпадет свободная минутка. Надеюсь, умеете ездить?
– Да, – храбро ответила я, умолчав, что в последний раз пользовалась подобным средством передвижения, будучи школьницей.
Да, видно, разучиться ездить на велике невозможно, я даже ни разу не упала по дороге. Благополучно добралась до задней калитки и решила оставить «железного коня» там. Если я припаркую велосипед у центрального входа в дом, то утром Яна наткнется на него и замучает меня вопросами. А мне совершенно не хотелось кому бы то ни было рассказывать о своих вечерних приключениях.
Прислонив ржавый велик к дереву, я осторожно пошла вперед. Главное сейчас – не столкнуться с Антоном, который потребует ответа на вопросы. А их у парня будет много. Например, куда подевался Альберт? Почему отключен мой мобильный? По какой причине Рита не пришла с доброй волшебницей на свидание к принцу?
Ой! Я вздрогнула. Черт побери, я потеряла плащ феи и волшебную палочку-фонарик! Где они остались? В машине «Скорой», на которой меня доставили в больницу? Или в избе Ани? Да уж, с Тошей лучше пока не видеться… А утро вечера мудренее, авось что-нибудь да придумаю.
На тропинке появилась тень, и я, словно испуганный ежик, метнулась в кусты. Неужто Антон не спит и бродит в темноте, поджидая «добрую волшебницу» с грозной ухмылкой на устах?
Проклиная мысленно некстати выглянувшую из-за туч громадную луну, я старалась не шевелиться. Фигура приблизилась, и мне стало ясно: по участку бродит не ошалевший от любви Антон, а Эстер. Она проскользнула так близко от меня, что я ощутила запах ее духов. Экономка шла не с пустыми руками, несла мешок для мусора, с виду туго набитый.
Я сидела в кустах, боясь дышать. Экономка поставила ношу около калитки, постояла, озираясь по сторонам, поежилась, развернулась, опять прошмыгнула мимо кустов (слава богу, ночное светило вновь закрыли облака) и исчезла.
Я вылезла из укрытия и, охваченная любопытством, понеслась к забору. Что в пакете? Почему Эстер приволокла его сюда в столь неурочный час?
Сломав пару ногтей, я развязала горловину мешка, вдохнула терпкий осенний аромат умирающей травы, недолго сомневаясь, перевернула пакет и начала его трясти.
Сначала на землю падали прелые листья, затем шлепнулась палка, одна, другая, третья, потом вывалилось нечто отдаленно напоминающее птичью клетку со странно изогнутыми прутьями, а потом выкатился какой-то странный шар с дырками. Мешок опустел.
Я села на корточки, несколько мгновений рассматривала находку, потом зажала рот рукой. «Клетка» – это ребра, палки – кости, а шар с дырками – череп. Я сидела над грудой человеческих останков!
Глава 27
Сначала мне стало неописуемо холодно, потом бросило в жар. Закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Огромным усилием воли я подавила ужас и сделала глубокий вдох. Невидимый кожаный ремень, стянувший грудь, лопнул. Вернулась способность мыслить. Может, это скелет собаки?
Я снова вздохнула. Не стоит заниматься самообманом. Моя Машуня с ранних лет хотела стать ветеринаром – сейчас девочка учится в Париже в учебном заведении, где готовят Айболитов, – и в нашем доме было всегда много профессиональных справочников, пособий, анатомических атласов животных. Я знаю, как выглядит череп собаки, он мало похож на человеческий. У четвероногих, как правило, нет ключиц, а у человека они непременно присутствуют, и в данный момент я вижу именно эту косточку. Откуда я так хорошо разбираюсь в вопросах строения человека? Опять напомню об Оксанке. Будучи студенткой медвуза, подруга отчаянно зубрила все предметы, в том числе и анатомию. А мне она вручала учебник и требовала:
– Проверяй, как я усвоила материал!
В результате мой мозг смахивает на старый чулан, в котором пылится куча ненужных вещей. Ну, зачем я помню, что позвоночный столб человека состоит из тридцати трех – тридцати четырех позвонков и делится на пять отделов? А еще, что грудина непарная кость, зато ребер двенадцать пар, что бедренная кость самая длинная, суставы бывают седловидные, блоковидные, плоские, цилиндрические… Вот к чему эти сведения хранятся в моей памяти?
Я продолжала смотреть на останки и понимала: они принадлежат ребенку. Наверное, эксперт скажет, сколько лет было несчастному. Может, даже уточнит его имя, потому что зубы в обеих челюстях сохранились. Кроме того, на черепе отчетливо видна большая трещина, но только специалист может выяснить, нанесли ли травму при жизни и она послужила причиной кончины, или череп пострадал уже после того, как труп закопали. Лично я думаю, что верно первое. Если бы ребенок ушел из жизни по естественной причине, его похоронили бы по всем правилам, а это тело явно было зарыто в саду Бархатовых.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав