Попал к грабителям

После прекрасных дней в семье Копп в Лагосе - снова на седло велосипеда и дальше на Дагомею, Того, и в направлении Ганы на Золотом берегу. В Дагомее на берегу вдруг за мной увязались несколько подростков и один взрослый. Это было мне знакомо по опыту многих стран. Чаще всего им хотелось рассмотреть велосипед, узнать, откуда и куда я еду. Они удивлялись, они смеялись, они веселились, потому что белый в Африке в их глазах всегда богач и ездит на автомобиле, а не на велосипеде. Часто мне с моим велосипедом сочувствовали в той же мере, что и восхищались. Мне всегда нравилось, когда дети, да и взрослые, заговаривали со мной с весёлыми лицами и часто сияющими от любопытства глазами. Но подростки и взрослый здесь не смеялись, у них были злые глаза и неприятные голоса. Они удерживали меня сзади за багажник. Ни деревни, ни домов вблизи не видно. Сначала я попытался отделаться от парней смехом и шутками. Это не удалось. Они, очевидно, позарились на всё моё добро. При попытке уехать они снова догоняли и удерживали меня. Это повторилось ещё дважды. Тогда я поставил велосипед, схватил первого парня и разделался с ним броском через плечо, со вторым - таким же образом, взрослому досталась пара ударов ребром ладони по корпусу. Они попытались догнать меня ещё раз, но теперь это им не удалось. Это был один из немногих неприятных инцидентов на моём пути через Америку и Африку. Вообще-то мне всегда везло, но от других путешественников по Африке слышал я иногда о плохих и даже печальных событиях такого рода.

Того показалось мне мирной, относительно благополучной, красивой небольшой страной. В Ломе, портовом городе и одновременно столице, я познакомился с очень приятным французским врачом. Его жена с двумя адоптированными детьми-аборигенами находилась в тот момент в Европе. Часто мужчины-европейцы, прожив и проработав в Африке более семи лет, больше в Европу не возвращались. Африка, так сказать, "проглотила" их, не отпускала от себя. У белых женщин совсем по-другому. Выйдя только что замуж, они едут из Франции в бывшие колонии или новые независимые государства, например, в Экваториальную Африку. Сначала это интересно и для женщин тоже. Но через пару лет приходит скука, если, например, женщина замужем за начальником лесопилки или фирмы по экспорту леса и живёт с ним прямо в джунглях. Муж полностью загружен работой, она ему нравится. Кухня и домашнее хозяйсво закреплены за боем. Белая женщина, которая отсылает боя и желает сама заниматься домашним хозяйством, оценивается пренебрежительно, ей приписывается алчность, не удостаивается она и уважения коренных жителей. Так и начинает она тосковать по своим соседям в родном городе, уютным чаепитиям, покупкам в красивых магазинах и многом другом. Если рождается ребёнок, то проблема вскоре решается. Через несколько лет ему нужно в школу, но, конечно, не здесь, в джунглях, а во Франции, часто в Париже. Но если молодая женщина однажды возвращается в Европу, то это в большинстве случаев означает прощание с Африкой. Для мужчин это всегда было и остаётся не так просто. Хотя они часто и рискуют своим здоровьем, но для мужчины имеют значение и приключения, а их-то Африка предлагает достаточно.

Вот и ведут различия в наклонностях мужчин и женщин к разлуке на расстоянии в тысячи километров. В конечном итоге это часто приводит и к разрушению брака. Так как мужчинами длительное отсутствие женщины переносится, в принципе, нелегко, то сначала они берут местную жительницу для кухни, но через определённое время она оказывается в объятиях белого хозяина и там и остаётся. Но это только один вариант обустройства жизни молодых европейцев в Африке. Другие преодолевают трудности и счастливо живут вместе. Ещё слово к смешанным бракам между белыми и чёрными: белый, берущий в Африке себе в жёны местную жительницу, в общем случае получает признание, в особенности, если он кормилец деревни; например, если мужчины родной деревни жены работают у него на лесосеке. Если он хороший и справедливый шеф, он может не опасаться неприятностей. Совсем по-другому обстоит дело, если африканец женится в Европе на белой и привозит её в свою деревню. Против этого восстают девушки деревни, с претензией, что они были для него недостаточно красивы. Он вынужден прятаться, его презирают, он теряет родину. Белая женщина, напротив, принимается, ей ничего не ставят в вину. Но как долго европейка будет себя благополучно чувствовать в краале в Экваториальной Африке, это другой вопрос.

Велотур шёл дальше в направлении Ганы. Но граница была закрыта, в Гане царила революция. Только что был свергнут Нкрума. Дорога назад в Лагос была слишком дальней да и небезопасной сейчас. Один немецкий капитан взял меня на своё судно в Нигерию. Оно шло вверх по течению реки под загрузку лесом. Капитан рассказал мне также, что богатый ценными породами дерева район джунглей, простирающийся на сотни километров от побережья вглубь страны, для европейских судов, загружающихся там ценным лесом, часто становится опасным. Аборигены подкрадываются ночью на своих долблёнках к судам, забрасывают на палубу канаты, поднимаются по ним и забирают всё, что не приделано крепко-накрепко. Они неохотно идут на боевое противостояние, но захватывают всё, что полагают возможным сделать без риска. Такие ночи на судне, идущем по реке через джунгли, уж никак отдыхом не назвать. На других судах в открытом океане я спал гораздо спокойнее.

Когда я покинул Габон, то намеревался проехать через всю Африку, как перед этим Америку, но вскоре убедился, что Африка - это не Америка. Африка беднее, у неё слабее инфраструктура, здесь чаще угрожают опасные болезни, да и климат здесь более обременяющий. На путь от Габона до Нигерии, с объездами около 6000 километров, мне понадобилось полгода. В Америке на путь такой же протяжённости достаточно было менее половины этого времени. Взглянул в свой паспорт - срок его действия истекает. Получить новый было дорого и в короткое время невозможно. Здесь, в Лагосе, большом портовом городе со множеством приходящих и уходящих судов, у меня был хороший шанс сесть на судно до Европы. И тут я вспомнил о следующем событии в Ламбарене:

Я возвращаюсь из "бананового" рейса. Пожилой господин перед лестницей в столовую показывает доктору Швейцеру картину. Посетитель мне не знаком. Но моя "Лейка" была при мне, и я снял два-три кадра. Когда из Европы прибыли отпечатки, мне сказали, что посетитель на снимках - Хуго Стиннес, под флагом которого у западного берега Африки ходят многие грузовые суда. Хуго Стиннес был личным другом Альберта Швейцера и доставлял для госпиталя на своих судах всё необходимое из Германии в Ламбарене совершенно безвозмездно. А уж если случалось, что его судно приходило в гавань Порт Жантил в рождественские дни, то мы получали от него и рождественскую ёлку.

Тогда я послал господину Стиннесу фотоснимки и тут же получил от него благодарственное письмо, в котором он также написал, что в любое время, если представится случай, готов сделать мне одолжение. Сейчас я вспомнил об этом письме, будучи занят мыслями о возвращении в Европу. Мне уже 36 лет, но я ещё не начал профессиональной каръеры, да и денег не имел ни в кармане, ни в банке. Сейчас вдруг на первый план вышли мысли о профессиональном будущем. Разум победил. Через господина Коппа я запросил судовладельца Хуго Стиннеса, могу ли я на одном из его судов "проработать" до Европы. Ответ немедленно пришёл по радио: работать на его судах мне не разрешается, но могу идти в Европу в качестве его гостя. И в дополнение - просьба отдохнуть. Кости брошены. Как раз в Лагосе причалило идущее в Европу судно. Прощание с семьёй Копп было очень сердечным.

Дата добавления: 2015-12-01