Политико – правовые воззрения о государстве и праве

По мнению Ч. Беккариа, главная задача государства состоит «в наибольшем распределении счастья между наибольшим числом граждан», тем самым замечая, что давно пора философам обратить внимание на угнетаемых, на наказания, с такой бесполезной жестокостью расточаемые за бездоказательные преступления и химерические проступки, на страшное состояние тюрем и мест заключения, ужас которых увеличивается самою невыносимою пыткою для несчастных – неизвестностью того, что их ожидает в будущем. Коснувшись карательной деятельности государства, Беккариа ставит вопросы, требующие неотложного решения «с геометрической точностью, которая бы восторжествовала над изворотливостью софистов, сомнениями робких людей и обольщением красноречия». Вот вопросы, составляющие преимущественное содержание его плодотворного труда: «Каково происхождение наказания, и в чем состоит основа права государства наказывать? Какие наказания более всего подходят к различным преступлениям? Действительно ли смертная казнь полезна и необходима для безопасности и доброго порядка в обществе? Справедливы ли пытки и всякие мучения, достигают ли они цели, намеченной законом? Какой лучший способ для предупреждения преступлений? Одни и те же наказания одинаково ли полезны во все времена? Какое влияние оказывают наказания на нравы?»

«Если мне удастся, – продолжает он, – защищая права общечеловеческие и требования непобедимой истины, спасти от ужасов и мучений смерти хоть одну несчастную жертву жестокости и невежества, одинаково беспощадных, то слезы и благословения одного невинного, вырвавшиеся из груди его в порыве восторга, вознаградят меня за презрение толпы». [11, ст.125]

Право наказывать, Беккариа основывает на фикции общественного договора. Для поддержания порядка в государстве каждый из граждан, входящих в его состав, пожертвовал частичкой своей личной свободы. Из совокупности этих частичек составилось право общественной власти карать всякое нарушение правил, освященных договором. Малейшее уклонение власти от этого базиса составляет злоупотребление, а не правосудие. «Наказание, не вызванное необходимостью сохранения государства как хранилища общественного спокойствия, несправедливо по своей природе. Чем больше вольностей монарх дает своим подданным, тем справедливее наказания, тем священнее и неприкосновеннее безопасность и права граждан».

Логическим последствием этих принципов является необходимость отделения законодательной деятельности от судебной (гл. 3). Законодатель как представитель общества во всей его совокупности составляет законы, направленные к ограждению общества от нарушителей. Применение закона к каждому данному случаю составляет обязанность судьи.

Теперь эти азбучные истины представляются анахронизмом. Но во время Беккариа это был очень спорный вопрос. Мысль, впервые провозглашенная Монтескье, о необходимости разделения властей законодательной, судебной и административной находила множество убежденных противников.

Обычай тогдашней магистратуры вторгаться в область законодательных функций вызвал едкую критику со стороны Беккариа. По его мнению, единственным легальным толкователем закона может быть только монарх как представитель государства, но никак не судья, обязанный лишь решать конкретный вопрос: совершил ли такой-то или не совершил законопротивное деяние? Судейское решение сводится к следующему силлогизму: «первая посылка – закон; вторая – деяние, сообразное или несообразное с законом; заключение – свобода или – наказание». Если судья что-либо прибавляет от себя, все становится туманно и неизвестно. Самая опасная аксиома – ходячее мнение о необходимости сообразовываться с духом законов. Это значит открыть все шлюзы и предоставить законы течению мнений. Не все люди рассуждают одинаково; различие судейского темперамента, опыта, знания, взгляда на данное нарушение может отражаться на судьбе обвиненного. При существовании же буквального толкования закона каждый знает в точности, какие невыгодные последствия влечет за собою преступное деяние, и будет избегать этой опасной тропинки. [11, ст.120]

Если произвольное толкование закона составляет неудобство, то неясность его составляет зло.

Ч. Беккариа разделял концепцию общественного договора и принцип равенства всех перед законом. На основе общественного договора люди отказались от естественной «абсолютной» свободы и создали гражданское общество, государство и позитивное законодательство. Но отказ от естественной свободы не означает отказа от свободы вообще. На взаимных началах люди пожертвовали только частью своей свободы, чтобы иметь возможность спокойно и безопасно наслаждаться другой ее частью. Исходя из этого, целью гражданского состояния является максимально большое счастье для максимального количества людей. А для этого первым делом следует обезопасить жизнь и свободу граждан. Именно для этого создаются государство и позитивное законодательство. Именно поэтому Беккариа считал необходимым реформировать механизм юстиции на основе принципов законности и разделения власти. Деятельность органов правосудия должна базироваться исключительно на законах, и «только законы могут устанавливать наказания за преступления».

С принципом законности мыслитель связывал и одну из главных признаков правонарушения и юридической ответственности. Преступлением является только то, что запрещено законом. И наказание может быть назначено только тогда, когда оно прямо указано в законе. Наряду с формально-юридическим признаком правонарушений Беккариа стремился выяснить также их содержательный аспект. Закон должен относить к преступлениям соответствующее деяние лишь тогда, когда в этом есть «абсолютная необходимость». Законодатель не должен произвольно относить какие – либо деяния к уголовным. Объективным критерием здесь выступают общие условия свободы, безопасности граждан. Только реальный вред, которые те или иные действия наносят общественному благу, является единственным и истинным мерилом преступлений. В тесной взаимосвязи с преступлением Беккариа рассматривал наказания. Юридическая ответственность и наказание - логическое следствие правонарушения. В этом аспекте ученый выдвинул ряд прогрессивных принципов, на основе которых должны осуществляться наказания. Это, прежде всего, размерность преступления и наказания, которые, собственно, является применением в уголовном праве более общем принципа - принципа эквивалента. На основе принципа размерности, соответствия преступления и наказания мыслитель предложил построить «точную и общую шкалу преступлений и наказаний», где преступления и наказания размещались бы соответственно и в зависимости от их вреда. С принципом размерности тесно связан принцип равенства граждан перед уголовным законом в назначении наказаний. Наказание должно быть неизбежным. «Влияние оказывает не столько строгость наказания, сколько его неизбежность», - писал Беккариа. Неизбежность наказания является необходимым аспектом законности и обязательным условием существования самого права. В противном случае разрушается правопорядок. «Уверенность в неизбежности хотя бы и умеренного, наказание всегда производит большее впечатление, чем страх перед иным, жестоким, но сопровождаемым надеждой на безнаказанность».[10, ст.30]

Согласно естественно-правовой трактовке, цели создания государства и позитивных законов Беккариа выступал за гуманизацию уголовной ответственности, против жестоких наказаний, в том числе и против смертной казни. Жестокость наказаний является свидетельством жестокости не только политической власти и ее законы, но самого общества. Это болезнь, которая разрушает принципы и цели человеческого общежития. Беккариа был первый в истории правовых учений, кто дал обстоятельный теоретический анализ того, что смертная казнь является неэффективным и антигуманным наказанием, которое не может и не должно иметь места в системе наказаний. Смертная казнь противоречит божественному и неизменному естественному праву. Она вообще не основывается на праве, поскольку человек не должен лишать себя жизни и, становясь членом общества, не может передать этого права другим. Разве есть смысл в том, что законы, запрещающие убийство, сами осуществляют его? Отмена смертной казни, по мнению ученого, ведет к морального подъема, гуманизации общества и государства.

Прогрессивные принципы уголовной ответственности было бы невозможно осуществить без кардинальных преобразований в процессуальной сфере. Главный принцип, который предложил Беккариа, - презумпция невиновности. «Никто не может быть назван преступником, пока не вынесен обвинительный приговор, и общество не может лишить обвиняемого своей опеки до того, как будет решено, что он нарушил условия, при соблюдении которых ему и обеспечивалась эта опека». Отсюда следует, что обвиняемый имеет право на защиту; нарушение этого права является нарушением презумпции невиновности, а значит - и основных принципов, на которых основывается общество. Отсюда - безусловное запрещение пыток как средства собирания доказательств, отрицание главной основы средневекового процесса - признание обвиняемого как «царицы доказательств». «Преступление, - писал Беккариа, - или доказано, или недоказанное. Если доказано, то за него можно накладывать только то наказание, установленное законом, и пытки являются ненужными, поскольку признание преступника лишнее. Если же преступление не доказано, то нельзя мучить невиновного, которым, по закону, следует считать каждого, чье преступление недоказанное. Поэтому, вместо признания с помощью пыток, «царицей доказательств» должен быть выяснения подлинной виновности или невиновности обвиняемого на основе объективного и беспристрастного изучения всех доказательств. Для обеспечения этого судебное разбирательство должно быть публичным. [1, ст.17]

Значительное внимание ученый уделял и предотвращению преступности. «Лучше предупреждать преступления, чем наказывать за них. Именно в этом - главная цель каждого хорошего законодателя», - писал он. А путь к этому - разумное законодательство и образованный народ, воспитанный на нормах свободы.

Книга в 200 страниц, доставившая автору славное имя в истории, завидный титул «апостола человечности», не была написана ни цеховым ученым, ни профессиональным законоведом или выдающимся государственным деятелем. Она принадлежала перу совершенно неизвестного молодого мыслителя, всецело проникнутого идеями французских энциклопедистов. Автором этого сочинения оказался двадцатисемилетний миланский патриций, маркиз Чезаре Беккариа-Бонесана; озаглавлено оно было: «Dei delitti e délie pene».

Шум, поднятый сторонниками старых судебных порядков при появлении этого замечательного трактата, обратил внимание лучших людей европейского общества на молодого миланского философа-публициста. Редкое сочинение, волновавшее умы передовых деятелей прошлого века, производило такое потрясающее впечатление на современников, как трактат, вышедший из-под пера скромного миланского патриция. В первые полгода после своего появления книга Беккариа выдержала семь изданий, а в следующие годы – 32 издания; затем она была переведена компетентными людьми на все европейские языки.

Французский перевод был сделан, по настоянию Мальзерба, аббатом Мореллэ. Хотя почтенный аббат позволил себе некоторые вольности, не придерживался строго текста, переставлял главы, но, благодаря его переводу, трактат получил широкое распространение в Европе. Он был снабжен примечаниями Дидро и Бриссо-де-Варвилля, а Вольтер написал к нему обширный комментарий, проникший контрабандным образом во Францию. Друзья и последователи фернейского философа – как обыкновенно называли Вольтера – недаром так восторженно приветствовали появление этого трактата. Беккариа оказался драгоценным союзником в общем деле обновления всех устоев старого режима. Одновременно с хором единодушных похвал, расточавшихся энергичному проповеднику новых идей, раздавались негодующие голоса, протестовавшие против вторжения этих еретических идей, доказывавшие непрактичность философской теории Беккариа, невозможность применения их на деле. Долгое время продолжался спор о научном значении теории Беккариа (общественное значение было вне всякого спора), – и только криминалистам истекающего столетия, трезво относившимся к своей задаче, удалось установить истинное значение Беккариа в новейшей истории уголовного права. Такие трезвые, неувлекающиеся ученые, как Миттермайер, Глазер и Фостен Эли, неопровержимо доказали, что Беккариа был не только одним из могучих рычагов, сразу сдвинувших с места обветшалые остатки прежнего уголовного законодательства, но что он положил первый камень для сооружения нового здания права и процесса. [3, ст.75]

Дата добавления: 2015-12-01