Читайте также:
|
В мировых религиях запечатлены гигантские попытки прийти к этическому
мировоззрению.
Религиозные мыслители Китая Лао-цзы (род. в 604 г. до н. э.), Конфуций
(551-479 гг. до н. э.), Мэн-цзы, (372-289 гг. до н. э.) и Чжуан-цзы (ок.
369-286 гг. до н. э.) пытаются найти обоснование этического в миро- и
жизнеутверждающей натурфилософии. При этом они приходят к мировоззрению,
которое, будучи оптимистически-этическим, содержит стимулы к развитию
внутренней и внешней культуры.
Религиозные мыслители Индии - брахманы. Будда (563-483 гг. до н. э.) и
индуисты, - как и китайцы, также исходят из мышления о бытии, то есть из
натурфилософии. Но их воззрения носят не миро- и жизнеутверждающий, а миро-
и жизнеотрицающий характер. Их мировоззрение пессимистически-этично и,
следовательно, содержит стимулы к развитию лишь внутренней культуры при
полном безразличии к внешней.
И китайская и индийская религиозность признают лишь один мировой
принцип. Они монистичны и пантеистичны. Их мировоззрение призвано решить, в
какой мере мы можем признать первопричину мира этической и соответственно
стать нравственными в преданности нашей воли этой первопричине.
Монистически-пантеистическим мировоззрениям противостоят дуалистические
в религиях Заратустры (VI век до н. э.), иудейских пророков (начиная с VIII
века до н. э.), Иисуса и Магомета (последний, однако, во всех отношениях
неоригинален и может с полным основанием считаться эпигоном). Эти
религиозные мыслители в основу своих учений кладут не познание
проявляющегося в универсуме бытия, а некий существующий сам по себе взгляд
на этическое, который они противопоставляют естественным событиям.
Соответственно они принимают два принципа мира - естественный и этический.
Первый присущ миру и должен быть преодолен; второй воплощен в некой
существующей вне мира этической личности, которая наделена дефинитивной
властью.
Если у китайцев и индийцев основным принципом нравственного была жизнь
в смысле мировой воли, то у дуалистов им является инобытие как мир в смысле
стоящей вне мира и над миром этической божественной личности.
Слабость дуалистических религий в наивности их мировоззрения,
обусловленной отказом от какой бы то ни было натурфилософии. Сила же их в
том, что этическое в них представлено непосредственно и поэтому не ослаблено
в своей способности воздействия. Им нет необходимости вымучивать этическое и
изощряться в его толковании, как это приходится делать монистам, чтобы
постигнуть его как исток проявляющейся в природе мировой воли.
В сущности, все мировоззрения дуалистических мировых религий
оптимистичны. Они проникнуты надеждой на то, что этическая сила
восторжествует над естественной и таким путем поднимет мир и человечество к
вершинам подлинного совершенства. Заратустра и ранние иудейские пророки
представляют себе этот процесс как своего рода всемирную реформу.
Оптимистичность мировоззрения проявляется у них самым естественным образом.
Они движимы решимостью преобразовать человеческое общество и побудить народы
выполнить свое высокое назначение. И они надеются добиться своей цели. Во
всех областях прогресс представляется им полезным. В своем мышлении они
связывают воедино внутреннюю и внешнюю культуру.
У Иисуса оптимистическая сущность мировоззрения подорвана тем, что он
ожидает прихода совершенного мира в результате катастрофы существующего. В
то время как у Заратустры и ранних иудейских пророков вмешательство бога в
известной мере является лишь завершением направленной на совершенствование
мира деятельности людей, у Иисуса оно - единственное, что принимается во
внимание. Царство божье должно наступить сверхъестественным путем. Оно не
подготавливается культурной работой человечества.
Будучи в основе своей оптимистичным, мировоззрение Иисуса утверждает
конечные цели внешней культуры. Но, проникнутое ожиданием конца света, оно
индифферентно по отношению к еще предпринимаемым во временном и естественном
мире попыткам придти к организующейся во внешних успехах культуре и
занимается лишь внутренним, этическим совершенствованием индивида.
Однако постепенно христианское мировоззрение перестает уповать лишь на
конец света и начинает ориентироваться на возможность осуществления царства
божьего в ходе преобразующего естественный мир процесса развития. В таком
виде оно приобретает смысл и интерес с точки зрения совершенствования
организации общества и всех служащих ему внешних достижений культуры. В этом
случае оптимистическая сторона христианского мировоззрения снова начинает
беспрепятственно воздействовать наряду с этической. Сказанное объясняет тот
факт, что христианство, выступавшее в античном мире враждебно по отношению к
культуре, в новое время более или менее успешно пытается предстать
мировоззрением подлинного прогресса во всех областях.
Вопросы, выступающие на первый план в ходе борьбы за этическое и
оптимистически-этическое мировоззрение в мировых религиях, полностью
аналогичны тем, которые встают и перед западной философией. Великая проблема
- слить в мысли воедино универсум и этику.
Все три типа мировоззрения, выступающие в мировых религиях, повторяются
и в западной философии. И она также пытается вместить этику в натурфилософию
- будь то в миро- и жизнеутверждающую или в миро- и жизнеотрицающую. Или же
стремится, более или менее отказавшись от натурфилософии, прийти к
мировоззрению, которое было бы этическим само по себе. При этом она делает
все возможное, чтобы не признать и замаскировать то наивное и
дуалистическое, что на деле присуще последнему методу.
Следовательно, мировоззрения мировых религий и западной философии
отнюдь не относятся к различным мирам - они связаны друг с другом
внутренними отношениями. Вообще грань между религиозным и философским
мировоззрениями крайне неопределенна. Стремящееся постигнуть себя в мышлении
религиозное мировоззрение становится философским. Это имеет место у китайцев
и индийцев. Философское же мировоззрение, развивающееся вглубь, приобретает
религиозный характер.
Хотя западное мышление подходило к проблемам мировоззрения в принципе
беспредпосылочно, оно не смогло отгородиться от религиозных мировоззрений.
От христианства, например, оно получило решающие стимулы. Попытка
трансформировать наивно-этическое мировоззрение Иисуса в философское
занимала его в большей степени, чем оно в этом сознается. У Шопенгауэра и
его последователей в нем обретает голос также пессимистический индийский
монизм, обогащающий его раздумья над существом этического.
Так на западное мышление воздействует энергия всех великих
мировоззрений. В результате взаимодействия различных форм мышления и
различных проявлений энергии оказывается возможным поднять смутно
представляющееся ему оптимистически-этическое мировоззрение до уровня
всеобщего убеждения в такой мере, в какой не удавалось нигде и никогда
ранее. Поэтому-то Запад дальше всех идет в развитии внутренней и внешней
культуры.
Действительно обосновать оптимистически-этическое мировоззрение
западному мышлению удается в столь же малой степени, как и любой из мировых
религии до этого. Поскольку Запад переживает проблему мировоззрения в се
самом универсальном и живом воплощении, он является средоточием как
величайшего прогресса, так и величайших провалов во взглядах на культуру.
Ему ведомы роковые смены мировоззрений и страшные времена отсутствия всякого
мировоззрения.
Поскольку западное мышление столь подвержено воздействию воззрений
любых направлений, в нем отчетливее всего обнажаются проблемы и трудности,
на которые наталкиваются поиски оптимистически-этического мировоззрения.
В какой мере история нашего мышления дает нам, людям западного мира,
объяснение нашей судьбы? Какой путь указывает она нам для будущих поисков
мировоззрения, в котором индивид обретет внутреннюю сущность и силу, а
человечество - прогресс и мир?
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 45 | Нарушение авторских прав