|
Читайте также: |
Малфой патетически вздохнул.
Он делал это только ради себя самого и своей матери, убеждал себя юноша, стоя на пороге комнат Филча и вдыхая пыльный сырой запах подземелий.
Не ради Поттера и его золотой команды. Не ради школы и уж точно не ради мерзкой грязнокровки!
Слизеринец вздохнул, в нетерпении постукивая носком кожаного ботинка по каменному полу.
Так и было.
Он так думал…
******
– Ох, Рон! – вскрикнула Гермиона, приложив руку к бешено стучащему сердцу. – Ты напугал меня.
Гриффиндорка перевела дух, наблюдая, как нахмуренный парень чуть подрагивающими руками зажигал свечу на тумбочке рядом с её больничной койкой.
– Тебе не стоит подниматься, – пробубнил он, неуверенно глядя на то, как девушка, с трудом упираясь обеими руками о кровать, продолжала медленно подниматься.
– Я хочу пить, – жалобно простонала Гермиона, облизнув пересохшие губы. – Там есть немного воды?
– Мадам Помфри сказала, что тебе нельзя пить до утра.
Глаза девушки расширились. Просунув одну руку под сбитую подушку, она вновь опустилась на живот.
– Ты с ней разговаривал?
– Само собой, я с ней разговаривал! – немного резковато ответил гриффиндорец.
Поудобней устроившись, Гермиона свободной рукой отвела за ухо волнистую каштановую прядь.
– Который час? – поинтересовалась она, нахмурившись. – И не говори мне, что начался комендантский час, потому что…
– Час ночи.
Гриффиндорка закашлялась от потрясения.
– Рон Уизли! – приглушённо зашипела она. Карие глаза сердито сузились.
Юноша вздохнул и, откинувшись назад на спинку стула, вытянул перед собой длинные ноги. Выглядел он уставшим и задумчивым. Это было странно. Не каждый день Рон Уизли так усердно размышлял о чём-то.
Однако, взглянув на выражение его лица, девушка решила воздержаться от последующих резких комментариев.
Но всё же она переживала. Ведь если его поймают, Кэрроу долго будет измываться над упрямым гриффиндорцем. И будет хорошо, если он отделается лишь парой синяков.
– Тебе нужно вернуться в комнату, – прошептала она, внимательно вглядываясь в любимые черты.
Рон поднял глаза. Сглотнув, Гермиона неуверенно заморгала. Тяжесть мужского взгляда загнала в тупик её логику.
– Он принёс тебя сюда? – вопрос прозвучал как гром среди ясного неба.
И, тем не менее, юноша выглядел донельзя спокойным и уверенным. Девушка удивилась. Какая надобность была отвечать? Ответ на этот вопрос он и так знал. Невилл наверняка донёс до всех эту потрясающую новость. И всё же он ждал ответа. Положительного ответа.
Гермиона отвела взгляд.
– Да… – голос звучал почти пискляво.
Почему она чувствует вину? Она не должна испытывать этого чувства!
– И ты пошла с ним?
Этот вопрос обескуражил девушку ещё больше. Она разозлилась.
– Вообще-то нет! – Гермиона сверкнула глазами. – Он нагло взвалил меня к себе на спину и уволок, приговаривая, что тащит в свою комнату!
Поняв, что взболтнула лишнее, она прикусила норовистый язычок.
Рон вздрогнул.
– Ты не должна была идти с ним, – монотонно проговорил он, не сводя с неё глаз.
– Ах, да, – с сарказмом проговорила девушка, закатывая глаза. – Мне нужно было продолжать валяться на полу, истекая кровью!
Рон поморщился.
– Ты могла…
– Я звала вас, Рон, – перебила его гриффиндорка, предугадывая его последующую реплику. – Но вы были слишком заняты, чтобы заметить меня или Джинни, без сознания валявшуюся на полу.
Юноша опустил глаза.
– Как она? – поинтересовалась Гермиона, ловко съезжая со скользкой темы.
– Уже выписали, – тем же тоном ответил Рон, а затем… – Гермиона…
Девушка в ожидании затаила дыхание.
– Он тебе нравиться?
– Боже мой, Рон! – воскликнула девушка, награждая юношу полным отвращения взглядом. – Я едва ли переживу ещё одну встречу с этим итальянским уродом!
Гриффиндорец чуть пошевелился. И Гермиона с облегчением отметила, что он заметно расслабился. Но буквально через секунду прежние опасения вновь накрыли её с головой.
– Откуда у него твои пуговицы?
Кровь в жилах девушки похолодела от дурного предчувствия.
– Рон, давай поговорим об этом завтра, – пряча глаза, тихонько попросила гриффиндорка. – Уже поздно и если тебя поймают, у нас могут быть про…
– Ты не хочешь об этом говорить? – Взгляд юноши вперился в побледневшее девичье лицо. – Почему? Что произошло между вами?
Девушка сжалась.
– Ничего Рон… Правда ничего,– увешивающее проговорила она, всё ещё не решаясь встретиться с его пронизывающими глазами. – И дело не том, что я не хочу это обсуждать, просто уже поздно и…
– Гермиона, посмотри на меня, – выпалил Рон внезапно.
Девушка вздрогнула.
– Ты боишься встретиться со мной взглядом? Почему?
Тонкие пальчики сжали края простыни.
– Рон, пожалуйста… – простонала она, глядя в дальний угол комнаты.
Она обречённо вздохнула. Как объяснить? Она так боялась. И именно поэтому хотела решить всё сама. Разобраться с этим слизеринцем без вмешательства друзей. Самой…
– Ты прав… – сдалась Гермиона. – Я действительно не хочу это обсуждать.
– Почему? – теперь мужской голос звучал отрешённо.
– Потому что это…
Больно? Неприятно? Омерзительно?
Какое из слов подобрать, чтобы не ранить его чувства и отгородить себя от нового потока лишних вопросов? Ни один из ответов не пришелся бы ему по душе. Соврать?
– …личное? – разрешил дилемму Рон.
Девушка поражённо уставилась на отвернувшегося в сторону юношу.
– Личное? – неуверенно повторила гриффиндорка. – Нет, просто…
– Как у него оказались твои пуговицы?! – не сдерживая раздражения, прокричал гриффиндорец.
Ему нужны были ответы!
– Он просто снял их! – тем же тоном ответила ему девушка, повышая голос.
– КАК?!
– Заклинанием!
– Зачем?
Гермиона устало прикрыла глаза.
– Рон, я прошу тебя…
– Ты не в праве ничего просить у меня, Гермиона, – твёрдо ответил юноша, и девушка с нарастающим в груди ужасом заметила, как мужские руки сжались в кулаки.
Рон опустил голову. В полумраке слабо горевшей свечи она не могла разглядеть его лица.
– Что? – поражённо и непонимающе выдохнула она.
– Ты скрыла от меня то … – гриффиндорец запнулся. – Этот факт. И мне не нужно обладать супер интеллектом, чтобы понять, что именно произошло между вами той ночью.
– Рон, ничего не было… – слабо возразила девушка, впервые видя его таким подавленным.
– Ты скрыла это… – глухим, прерывающимся от ярости голосом продолжил юноша. – Потому, что думала, что я не смогу защитить тебя?
– Что? – Гермиона непонимающе заморгала.
Холодок дурного предчувствия прошёлся по девичьей коже.
– Рон, всё не так…
– Почему ты не рассказала? – горько спросил он, вглядываясь в расширенные от переживаний карие глаза. – Ты не видишь во мне мужчину?
Гермиона почувствовала себя так, как будто из неё одним ударом выбили последние остатки воздуха.
– Рон… – тонкая дрожащая девичья рука потянулась к его сжатому кулаку.
Как… Как он пришёл к таким мыслям?
Словно выброшенная на берег рыба, она была не в силах что-либо ответить.
Юноша встал.
– Спокойной ночи, Гермиона.
Развернувшись, он скорым шагом достиг двери.
Нет! Боже, он не мог уйти вот так, с таким чувством!
Только не сейчас!
– Рон, постой! – глухим от давящих слёз голосом выкрикнула девушка, чувствуя, как горячая влага неудержимыми потоками стекает по щекам.
– Всё не так… – всхлипывая, прохрипела Гермиона в уже закрывшуюся дверь.
*****
Темнота, мрак, пустота…
Фэйт казалось, что она слышит какой-то глухой, вибрирующий звук, похожий на отдалённые голоса или… мычание?!
Нет, этого просто не могло быть… Невозможно…
Снова этот же гул, однако теперь уже сильнее в несколько раз, словно выдернул девушку из тёмного омута липкого страха и окунул в более будоражащую среду, в которой каждая клеточка её дрожащего тела медленно пропитывалась всепоглощающим ужасом. Страх длинными цепкими пальцами опутал Фэйт, не давая ни малейшего шанса вырваться.
Один слабый, прерывистый вздох, и всё вокруг словно взорвалось. Лёгкий ветерок дунул ей в лицо, словно говоря, что худшее позади, и призывая девичье самообладание вернуться обратно из глубин своего томного заточения.
Невесомость вдруг испарилась, как будто её и не было, и, ощутив твёрдый пол под ногами, Фэйт в надежде распахнула глаза. Но картина, представшая перед девичьим взором, поразила и напугала её ещё больше. Чёрный каменный пол сливался с таким же тёмным, тучным беззвёздным небом. Как она вообще могла видеть в этой кромешной тьме?
Девушка испугалась. Дикое понимание закралось в шокированное сознание. Она ведь находилась в открытом пространстве, пусть и твёрдо стоя на ногах. Подувший ветер взметнул кудрявые чёрные пряди и, легко подняв их в воздух, тёмной вуалью заслонил испуганный взор слизеринки.
Вздрогнув, Фэйт поёжилась и в страхе опустилась на колени. Она боялась, что если ветер усилится, то он запросто снесёт её с этой, как казалось девушке, неустойчивой скользкой поверхности. Тонкие девичьи пальцы судорожно вцепились в каменные плиты.
Сидя на каменном полу, одному Богу известно на какой высоте, Фэйт вдруг явственно ощутила, как давит на неё эта холодная пустота. Мурашки пошли по бледной коже, когда она вновь услышала чьи-то молящие голоса. Голоса, давно забытые всеми…
Но они помнили… Помнили свои роли в жизни, роли давно сыгранные и сейчас не имеющие никакого значения ни для кого. Лишь для неё… Но… Почему?
И вновь это давящее, заставляющее забыть обо всём ощущение. Фэйт теряла себя в этом бездонном омуте человеческих криков. Она не могла понять, но знала, догадывалась, что должна хоть как-то помочь этим несчастным, томившимся здесь в этом ужасном мраке и… зловонье.
Да… именно сейчас, когда она попыталась разобраться, распутать этот громадный клубок из собственных спутанных чувств, она ощутила острый, мешающий дышать тёрпкий запах, пропитаный страхом и отчаянием, потом и кровью, слёзами и мучениями.
Фэйт задохнулась от ужаса. Горькие слёзы хлынули из сияющих синих глаз. Слезы жалости, беспомощности и слепого желание помочь… Но что она могла сделать?
Девушка всхлипнула и зажмурилась.
Долгий протяжный стон, больше напоминающий вой животного, чем человеческий крик, пробудил в Фэйт неожиданный рой неведомых ей эмоций. Чувства, словно одно громадное чудовище, начали свои болезненные шевеления в девичьей тяжело вздымавшейся груди. Одни за другим они просыпались в ней, направляя девушку по ложному, неправильному пути - туда, откуда не возвращаются…
На дно…
Это были не её ощущения, не её мысли, не её страхи, сплетенные из бессвязных сгустков воспоминаний. Они не могли принадлежать ей. Фэйт задрожала, пытаясь сдержать очередную волну своего же эмоционального порыва, и… она поняла всё, что пыталось сказать ей собственное молчание.
Ей предназначалось попасть в это место. Она обязана была опуститься сюда и свершить предначертанное судьбой. И хотя девушка не верила ни в будущее, ни в прошлое, она поняла, что в эту минуту, именно это «сейчас» не относится ни к прошлому, ни к будущему, ни к настоящему. Это просто «сейчас»… И она тоже просто существует… Но этому существованию придёт конец, так же как и всем другим, если она не сделает то, что ей суждено сделать, – родиться, быть, выжить…
Пустота…
Мороз прошёл по коже Драко Малфоя, когда лавина чужого страха обрушилась на него. На мгновение его охватил ступор. Грудь сдавило животным ужасом.
Девчонке определённо пришлось не сладко.
Сориентировавшись, юноше хватило лишь нескольких секунд на то, чтобы схватить Фэйт за шиворот и вытолкнуть её худенькую фигурку из узкого, зловонного пространства.
Но он не успел… Начавшая меняться картинка настигла его в тот самый момент, когда он уже переступил порог.
Драко замер. Холодный пот проступил на бледном юношеском лбу.
Это и был его страх?
Насилу вытянув себя из омута своих же опасений, шокированный Малфой застыл, оперевшись широким плечом о сырую каменную кладку. Он даже позабыл о Линделл, чью маленькую фигурку неудержимо трясло неподалёку на грязном каменном полу.
Оторвавшись от стены, Малфой склонился над сжавшейся от страха девушкой.
– Как долго ты там пробыла? – прохрипел он, удивляясь собственному, внезапно осипшему голосу.
– Эй! – Не дождавшись ответа, Драко присел рядом и ткнул пальцем в девичью поясницу. – Ты меня слышишь?
Слизеринец нахмурился. Не поднимая головы, девчонка чуть привстала на тонких трясущихся руках. Её кудрявые волосы растрепались и теперь водопадом скатывались с плеч на пол, скрывая девичье лицо от пронзительных серых глаз.
Вконец потеряв терпение, Малфой сжал её хрупкие плечи и резко развернул девчонку к себе. Лёгкая дрожь сотрясала девичье тело, взгляд синих глаз казался несфокусированным и затуманенным, разгоряченное дыхание сквозь едва приоткрытые губы опаляло его грудь через тонкий хлопок рубашки.
– Домой… – едва различимо пробормотала Фэйт, уткнувшись горячим лбом в твёрдое мужское плечо.
Драко вздрогнул от неожиданно близкого контакта.
– Отведи меня домой…
Нахмурившись, слизеринец вдруг резко просунул руку под её мантию. Широкая ладонь легко коснулась школьной рубашки, затем, вытянув тонкую материю из под юбки, наконец добралась до пышущей жаром гладкой кожи девушки.
– Чёрт! – выругался Малфой, одновременно размышляя, как ему лучше поступить.
Мысли юноши путались. Настойчивый надоедливый голос в голове подсказывал ему, что лучше было бы отвести грязнокровку в Больничное крыло, но гладкая мягкая кожа под его ладонью напрочь отметала благоразумие слизеринца.
Задумчиво проводя пальцем по пылающему шёлку девичьей кожи, Малфой с раздражением отметил, что ему до боли не хотелось прерывать сей минутный контакт. Сейчас она не кричала и не тряслась от страха. Да, её маленькое тело чуть подрагивало в мужских руках, и она хрипло дышала ему в шею. Однако в этот момент девчонка не боялась его. И это новое ощущение, испытываемое юношей, удивило его даже больше, чем собственный страх, увиденный всего несколько минут назад. Маленькое горячее тело льнуло к юноше. В поисках тепла Фэйт, сидя на сыром полу подземелья, прижималась к широкой груди Драко Малфоя.
Прерывисто вздохнув, слизеринец заставил себя убрать пальцы из-под складок одежды девчонки.
Он сглотнул.
– Ты можешь встать? – как-то вяло спросил Драко, всеми силами контролируя свои эмоции, под властью которых вдруг оказался его голос.
Фэйт что-то несвязно промычала и потёрлась носом о его шею. Малфой застыл.
– Ненавижу лимоны… – скривившись, пробормотала девушка и отвернулась в сторону. Теперь её бледная щека покоилась на его плече.
Лимоны?
Кровь Малфоя вскипела до температуры лавы.
Эта мерзкая грязнокровка!
Ей не нравился его запах?
Яростно оттолкнув девчонку от себя, юноша тут же остыл. Злость как рукой сняло. Линделл спала или находилась в состоянии, крайне близкому ко сну или обмороку.
Сжав зубы, Малфой подхватил Фэйт под коленями и, прижав к себе, поднялся на ноги. В его ванной комнате находилось зелье, сбивающее температуру. Драко не любил по пустякам обращаться к Помфри, поэтому самое необходимое всегда имел у себя.
Линделл опять пробормотала что-то нечленораздельное, и юноша, смерив презрительным взглядом её беспокойное лицо, глубоко понадеялся, что на этот раз лимоны были ни причём.
И почему это его так задело?
«Потому что никто и никогда не жаловался на твой запах…» – подсказал ехидный голосок.
Да и слизеринец никогда не замечал никаких лимонных ноток в своем парфюме.
Малфой опять разозлился. Мужская рука стальным обручем сжала тонкую девичью талию. Какая ему к чёрту разница, что о нем думает эта безмозглая грязнокровка?!
Ногой отпихнув в сторону дверь в комнату Линделл, Драко небрежно опустил её на кровать и как можно безразличней укрыл одеялом.
Юноша уже собирался уйти, как вдруг до него донесся слабый, прерываемый хрипами голос Фэйт.
– Не уходи… – Малфоя словно стукнули по голове. – Останься со мной…
Вряд ли она обращалась к тебе, – с ядовитой усмешкой уверил себя слизеринец. Скорее всего, это был просто бред, вызванный переохлаждением и высокой температурой.
Сделав пару шагов в сторону ванной, Драко вновь застыл.
– Пожалуйста, – слабо шептала девушка. Её кудрявая голова беспокойно металась по подушке. – Мне страшно… Не оставляй меня…
Разрываясь между жгучим желанием остаться и напрочь выкинуть эту чертовку из головы, Малфой выдавил, сжав кулаки:
– Я сейчас вернусь. – Он оглянулся и едва слышно закончил, – только принесу тебе зелье.
Перерыв собственный шкафчик, смешав мелкие травы и высчитав нужную дозу, слизеринец захватил всё необходимое и в раздражении захлопнул шкаф.
Как же она достала его своей… своей… беззащитностью? Юноша выругался и на полном ходу отправился обратно в комнату.
Фэйт, тяжело дыша, металась на кровати.
– Домой… пожалуйста… я хочу домой… – бормотала девушка, пока Драко аккуратно, приподняв её голову, поднёс к губам маленький пузырёк.
– Мне нужно… – Малфою таки удалось отправить пару капель густой микстуры ей в рот.
Расслабившись, юноша мягко опустил её голову обратно на подушку.
– Они придут…
Глянув на Фэйт, слизеринец успел уловить тень страха, мелькнувшую на бледном лице, прежде чем умиротворение и покой стёрли остатки пережитого ужаса с девичьих черт.
И всё же Драко чего-то недопонял.
– Они? – переспросил он, внимательно вглядываясь в её лицо. – Кто они?
Но Линделл уже мирно спала. Чуть влажные ресницы едва заметно подрагивали. Одинокая свеча бросала на обоих учеников тусклые огненные блики, которые рыжими всполохами отражались в блестящих волосах грязнокровки.
Вздохнув, Малфой отвёл взгляд от спящей фигуры девчонки и, стянув ботинки, лениво улёгся рядом, на свободную часть своей огромной кровати.
Драко лишний раз напомнил себе, что имел полное право находиться здесь, так как некогда это была его комната, да и к тому же Блейз ясно дал понять, что сегодня к его другу лучше так не показываться.
Мысли о Забини вернули Малфоя к размышлениям о Грейнджер. Эта грязнокровка, перерывшая воспоминания Фэйт… Успела ли она увидеть то, что заметил он? Или же это и была её цель? От чего она хотела избавиться? Знал ли Поттер и его команда о Дамблдоре? И когда, чёрт возьми, эта девчонка успела повидаться с их покойным директором? Или же непокойным?
Слизеринец в замешательстве сдвинул брови…
Фэйт шелохнулась и, повернувшись набок, уткнулась носом в его бок. Её свёрнутая в калачик фигурка дрожала от холода.
Чёрт!
Малфой скривился.
А ему было жарко!
Как поступить?
Он обречённо вздохнул, прося у Мерлина терпения, чтобы пережить эту удушающую ночь. Расстегнув пуговицы на рубашке, Драко небрежно закатал рукава и усилил до сих пор работающее согревающее заклинание.
Потолок над ним зажёгся. Видно, грязнокровка глубоко заснула. Странно, а ведь он никогда не горел, когда рядом спала Панси… Задумчивым взглядом слизеринец разглядывал вот-вот готовившиеся соприкоснуться галактики. Его веки начали медленно слипаться.
Он так и не узнал, какое проклятье наложила на них Линделл. Единственное, что ему было ясно, это то, что боль, вызванная в его руке, была напрямую связана с чувствами Фэйт. Эта грязнокровка привязала к нему свои эмоции и каждый раз, когда ей по какой-то причине было страшно или плохо, юноша ощущал жгучее жжение в ладони. Это злило и раздражало его. Хотя вполне вероятно, что это были лишь пустые подозрения.
«И всё же, – про себя отметил Малфой, засыпая, – надо бы поискать что-то, связанное с многослойным эмоциональным проклятием».
Уже погружаясь в сон, краем сознания Драко почувствовал, как что-то невероятно горячее тулится к нему под бок..
Этой девчонке хоть когда-нибудь будет тепло?!
*****
Панси затаила дыхание. Стало тихо.
После того, как он с грохотом захлопнул свой шкафчик, она не услышала ни одного подозрительного звука.
Девушка представила, чем сейчас мог заниматься Драко. Наверняка, он устал после патрулирования и решил отдохнуть. Помешает ли она ему? Не вызовет ли ярость?
Слизеринка задумалась. Раньше она никогда не задавала себе такие вопросы. От чего же сейчас сердце билось так сильно, а дыхание то и дело сбивалось? Неужели она нервничала?
Собственные переживания не удивили девушку, скорее вызвали негодование, а затем испуг. Понимание того, что она всей душой боялась потерять человека, находившегося так близко от неё, ввергло девушку в шок. Панси посмотрела на себя в зеркало. Светлые, чуть подкрученные локоны свободно ниспадали на плечи, тёмные веснушки выведены, а персиковой коже могли позавидовать даже модели современных магловских журналов, которые не раз попадались девушке на глаза. Ведь Панси всегда интересовалась модой, независимо от того, какому миру она принадлежала.
Заведя мягкую прядь волос за ухо, девушка взяла с трюмо маленькую перламутровую баночку с твёрдыми духами. Любимый аромат Драко – легкий, цветочный, ненавязчивый, и в тоже время чуть сладковатый. Не этим ли она привлекла слизеринского принца ещё на четвёртом курсе, дабы он пригласил её на бал? Девушка чуть улыбнулась, аккуратно нанося пахучую смесь на виски. Сама Панси предпочитала более жгучие и запоминающиеся ароматы, которые удушающим шлейфом окутывали её многочисленных воздыхателей. Но сейчас… Сегодня она решила в который раз соблазнить Драко Малфоя и вернуть юношу обратно, где и было его место, – рядом с ней.
Накинув лёгкий шёлковый халат, слизеринка уверенно выпорхнула из комнаты, надеясь, что дверь через ванну окажется не запертой. Довольно улыбнувшись своей маленькой победе, Панси на цыпочках проскользнула в тёмную комнату, туда, где светились знакомые огни мерцающей вселенной.
Тонкая рука девушки ласково потянулась к умиротворённому спящему лицу слизеринца.
– Дра… – Девушка запнулась на полуслове и, отступив на шаг, замерла, сжимая тонкую материю на груди.
Боль ножом полоснула по самому сердцу и, пройдясь по девичьей душе, оставила за собой лишь тупую боль и ноющее опустошение. В прекрасных карих глазах, словно бриллианты, засверкали маленькие слезинки.
Подавляя душащие горло рыдания, Панси расширенными глазами смотрела на двух спящих, совершенно непохожих друг на друга людей. Они казались такими далёкими, и в тоже время находились так близко друг к другу. Кудрявая голова Линделл покоилась на широкой распахнутой груди её любимого, а его руки совершенно естественно обвивали тонкую талию грязнокровки.
Они спали…
Находясь во власти снов, Фэйт Линделл и Драко Малфой открывали для себя ещё новый и неизведанный, но уже близкий путь к боли и страданиям.
Панси сглотнула.
Он не мог полюбить её.
Ему нельзя любить эту грязнокровку.
И он, конечно же, знает это…
Всхлипнув, Панси прижала ладонь ко рту и выскочила за дверь. Не разбирая дороги и не сдерживая рыданий, слизеринка бросилась вперёд, не беспокоясь о том, куда могли привести её босые ноги. Девушке было всё равно. Сердце болело так сильно, что, казалось, вот-вот разорвётся на части.
Всё было кончено…
Она чувствовала это… Пустоту…
*****
Рон Уизли устало прислонился лбом к холодной каменной стене. Астрономическая башня и взаправду была самой высокой. Обычно выход на этот балкон всегда находился под строгим надзором Филча, но сегодня ночью старый завхоз явно решил отдохнуть. Гриффиндорец криво усмехнулся, – наверняка, он уже поймал свою очередную жертву и выпустил на неё свой яд. Юноша понадеялся, что этот кто-то не был из Гриффиндора. Уж лучше какой-нибудь змеёныш из Слизерина… А точнее, Забини.
Рон почти рассмеялся в ответ на свои лживые и напрасные представления. Блейз Забини и Гермиона… Мог ли он представить себе такое? Да и вообще, кто-то в этой школе обладал достаточным воображением на такого рода представления? Юноша догадывался, что итальянец давненько положил глаз на его девушку. А Гермиона… Скрывать правду, лгать о том, что всё в полном порядке и самой разбираться со слизеринским выродком… О да, это очень похоже на Гермиону Грейнджер.
Такая уж она была, его девушка. И зная это, он, тем не менее, любил её. Однако, сколько ещё сможет вытерпеть уязвлённая мужская гордость и трепещущее сердце? Гермиона не изменится… Она всегда будет на шаг впереди…
До боли зажмурив глаза, Рон присел на корточки и подставил лицо навстречу бушующему ветру.
– Порой я гадаю, о чём ты чаще забываешь, Гермиона… – горько прошептал гриффиндорец в темноту ночи. – О том, что ты девушка или о том, что я твой парень…
Он прерывисто вздохнул. Горло сдавил болезненный спазм. Грудь сжалась от нестерпимого отчаяния и пронзительной шокирующей догадки, которую он уже давно осознал.
– Ты действительно не видишь во мне мужчину?
Голова юноши упала на руки.
– Гермиона… – прохрипел Рон, впиваясь пальцами в собственные рыжие волосы. – Почему?..
Гриффиндорец не знал, сколько времени прошло. Он не считал часы, и уж тем более минуты. Слепое отчаяние овладело им. Задетые чувства не давали покоя возбужденному, гулко бившемуся сердцу. Он не хотел конца… Не желал терять эту восхитительную девушку. Свою подругу, своего ангела…
Внезапно отлетевшая в сторону дверь с громким стуком ударилась о стену башни.
Она… пришла?
Заворожено уставившись на прекрасную девушку с волнистыми волосами, в которых увлеченно плясал ветер, Рон затаил дыхание. Грудь сдавила вновь мелькнувшая надежда.
Его Гермиона…
Бросившись к краю балкона, девушка обеими руками схватилась за ледяные перила и разрыдалась.
Только сейчас Рон заметил, что лёгкое полупрозрачное одеяние не могло принадлежать его своенравной гриффиндорке, да и ростом горько плакавшая незнакомка была ниже.
Тогда… Кто была эта прекрасная нимфа?
Сорвавшийся ветер откинул назад её белокурые волосы. Нежно-голубой халат распахнулся и волной устремился за девушкой.
Рон ощутил едва уловимый аромат весенних цветов вперемешку с запахом осени. Этот букет возымел притягательный эффект.
Юноша пожелал увидеть девичье лицо. Поднявшись с колен, он устремился к прекрасному созданию, манившего и притягивавшего своей трогательной грацией и внутренней надломленностью.
Девушка, должно быть, почувствовала его приближение, и, резко развернувшись, дрожащей рукой молниеносно нацелила тоненькую палочку в его сторону.
– Уизли? – сдавленно проговорила она.
– Паркинсон… – пробубнил Рон, пытаясь одновременно справиться с разочарованием и стряхнуть с себя невесомое наваждение, вызванное отнюдь не нимфой… а слизеринкой.
– Что ты здесь делаешь? – продолжила девушка.
Её голос подрагивал, грудь разрывало рвущиеся наружу боль и отчаяние.
Рон с грустью взглянул на враждебно настроенную слизеринку.
– Ничего… – просто ответил он, силясь отвести взгляд от прекрасного мифического вида, который всего за минуту создала вокруг себя Паркинсон.
Девушка медленно опустила палочку. Новый поток ветра вновь всколыхнул её небесно-воздушное одеяние, и Рон почти почувствовал, как лёгкие голубые края тоненького халатика касаются его школьных брюк.
– Я… уже ухожу… – наконец нашелся юноша.
– Постой… – Слабый голос Паркинсон настиг его почти у самых дверей.
Не скрывая удивления, гриффиндорец обернулся, радуясь, что она могла разглядеть его лицо в этой непроглядной ночной тьме.
Панси шагнула к нему на встречу, и юноша, вздрогнув, заметил её маленькие, скрытые под длинным одеянием босые ноги.
Не осмеливаясь ни о чём спрашивать, Рон молча медленно приблизился к слизеринке. Карие девичьи глаза неуверенно поблескивали в темноте, плечи подрагивали, но отнюдь не от холодного ветра.
Мог ли он сейчас ощущать холод?
Гриффиндорец опустил глаза, рассматривая маленькие девичьи пальцы, выглядывающие из-под ночного одеяния.
Могла ли она чувствовать сырость осени?
Мужские пальцы легко коснулись влажной девичьей щеки.
Или же всё, что они могли ощущать, это зияющую пустоту в сердцах друг друга?
Сильные руки легко и нежно обвили тонкий девичий стан.
Однажды познавший пустоту, легко сможет разглядеть её в глазах другого.
Закрыв глаза и позволив потоку слёз ручейками катиться по бледному лицу, Панси склонила голову на широкое мужское плечо.
И кто знает, быть может вскоре холод их сердец согреет израненные души…
Подувший ветер поднял вверх невесомое девичье одеяние, наполовину закрывая своими широкими полами статную фигуру юноши. Панси дрожала и безудержно плакала. Моргнув, гриффиндорец смахнул с глаз навернувшиеся слёзы, обвиняя за них лишь яростно бьющий в лицо ветер. Ну а ветер с хладнокровием вершил свою тысячелетнюю миссию – делил боль, соединял души, переплетал судьбы…
Чтобы ты помнила…
Проснувшись рано утром, Фэйт не сразу поняла, отчего ей было так тепло и уютно. Однако ощущение нежного комфорта переплеталось с резким навязчивым цитрусовым запахом, который мог принадлежать лишь одному человеку. Девушка затаила дыхание. Больше всего на свете она боялась проснуться в опасно близком соседстве от Драко Малфоя – этой вечно недовольной и сердитой сероглазой тучи. Беспомощно вздохнув и не раскрывая глаз, слизеринка чуть шевельнулась и тут же ощутила тяжёлое давление на своей талии.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 37 | Нарушение авторских прав