|
Читайте также: |
В Зоне, независимо от сезона, одна погода – осенняя. Да вы уж, поди, и сами заметили. Но вот лето я уже привык выделять. Всё тут поживее как-то. Мутанты ещё заняты воспитанием подрастающего потомства и не очень-то кидаются на нашего брата сталкера. Выбросы, правда, злее, но зато после них такое найти можно!.. Даже у нас, на Кордоне после летнего Выброса самый что ни на есть распоследний салага может дорогую бирюльку цапнуть, особенно не напрягаясь. Главное – прежде чем эту бирюльку голыми руками лапать и в рюкзак без всякой защиты совать, убедись, что она не опасная и не сыграет с тобой злую шутку.
Где-то в середине июля отправились мы с Хвостом после Выброса на разведку. Идём, пейзажем любуемся. Там пятно кровавое в виде спирали, видать какая-то тварюка в карусель попала. А чуть левее на ветке тополя торчат вороньи лапки. Только лапки и ничего больше. Ишь ты, блуждающий трамплин пошалил. Хорошо, что они только по верхотуре гуляют.
Идём мы, значит, и вдруг видим в кустах что-то чёрненькое белеется. И ничуть не глупо, а как есть, так и сказал! И вообще, будете перебивать, перестану рассказывать. Ишь ты, недоверчивые какие. Ну, ладно.
Хвост подходит и заглядывает под куст осторожненько.
‒ Тут, ‒ говорит, ‒ фигня какая-то. Не пойми что.
Я под куст не гляжу, потому что по сторонам мыргаю – Хвоста прикрываю.
‒ На что похоже? – спрашиваю.
‒ На фигную какую-то похоже, ‒ отвечает.
Вот человек! Ни капли фантазии, если дело халявной выпивки не касается.
‒ Прикрывай, ‒ говорю.
Меняемся местами. Теперь Хвост по сторонам мыргает, а я под куст полез. Смотрю – клякса там лежит бесформенная чёрного цвета, но с белым свечением вокруг. И верно, фигня какая-то, но, будем надеяться, дорогая.
‒ Надо, ‒ говорю, ‒ её палкой потыкать. Вдруг она опасная.
И тут, ребятушки, я охренел. Хвост закидывает ствол за спину, суёт рожу в куст, хватает голой рукой кляксу и бросает в свой рюкзак.
‒ Чё, ‒ говорит, ‒ её тыкать. Пошли, папаша.
Ишь ты, сынок, едренать. Хотел его в таком разе затрещиной отеческой наградить, да подходить побоялся. Вдруг рванёт или ещё что.
‒ Пошли, ‒ говорю, ‒ скорей к Сидооровичу. Пусть он сам разбирается.
Ну, идём, снова пейзажем любуемся. Я на Хвоста кошусь, жду, когда его корёжить начнёт. А он ничего, чешет, как по площади, и лыбится, как майская роза. Выходим на дорогу, а там патруль военный, как по заказу. Суки, понаделают камуфляжа – хрен кого различишь на фоне ландшафта. Ну, думаю, кранты.
А Хвост при виде вояк совсем расцвёл, будто бабу красивую увидал.
‒ Привет! – орёт. – Ждёте?
И – о, чудо – вояки брови нахмуренные расправили и тоже стоят лыбятся.
‒ Хорошо, ‒ говорят, ‒ погудели вчера, да, Хвост?
А тот кивает радостно. Ба, думаю, так вот он откуда под утро чуть тёпленький приполз.
Подходим ближе, и тут случается ещё одно чудо. Вместо того чтоб устраивать нам основательный шмон, вояки отдают Хвосту вкусно пахнущий свёрток. А тот обрадовался, как дитё малое.
‒ О, грилюшка моя! – орёт. – Спасибо, мужики.
Ну, идём дальше. Хвост свёрток развернул, а там курица-гриль, вся из себя румяная, с хрустящей корочкой, а запах!.. Мне, понятное дело, любопытно, аж невмоготу.
‒ Хвост, ‒ говорю, ‒ а это чего?
‒ Да вчера, ‒ объясняет, ‒ мы на спор жгучим перцем закусывали. Я больше всех сожрал, а это мой выигрыш.
‒ Как же, ‒ говорю, ‒ ты жрал? Он же жжётся!
А Хвост только скалится.
‒ Так на халяву же. А ещё и курица. Неплохо, а?
Тут не поспоришь. Я даже руки потёр от предвкушения и слюну набежавшую сглотнул. И, значит, пока я мечтал, Хвост рюкзак свой открывает и – шварк! – в него курицу. Прямо в ту кляксу, наверное. У меня аж в глазах потемнело.
‒ Хвост, ‒ говорю, ‒ ты чё сделал, собака?
‒ А чего? – спрашивает.
Я уже затвор передёрнул, чтоб пристрелить идиота. Еле удержался.
‒ Там же, ‒ говорю, ‒ фигня эта чёрная, а ты на неё еду бросил, кретин.
Хвост наконец врубился, полез смотреть. Пошарил и достаёт курицу. Чёрного цвета и свечение беленькое вокруг. Сука-а…
‒ Выкинуть что ль? – робко так спрашивает.
‒ Я тебя, ‒ говорю, ‒ самого сейчас выкину. В трамплин выкину и уйду. Убирай эту фигню обратно в рюкзак.
Я всё-таки надеялся, что Сидорович не откажется купить эту дрянь.
Пришли, всё подробно барыге рассказали. Сидорович долго ломался, рожу кривил, а глазки-то заблестели.
‒ Ну, не томи, ‒ говорит, ‒ показывай хабар.
Хвост лезет в рюкзак и достаёт… курицу-гриль. Обычную, румяную, поджаристую, золотистого цвета, который бывает у хорошо прожаренной курятины. Хвост стоит столбом, ничего не понимает. Я, признаться, тоже. В рюкзак заглянули, курицу потрясли, но только прилавок жиром забрызгали.
‒ Впиталась, ‒ говорю, ‒ та клякса, наверное, пока шли.
Смотрю, Сидорович посмурнел и мыргает недобро то на Хвоста, то на меня. А у Хвоста вид такой глупый, что даже ругать его, убогого, жалко. Вот я и получил двойню дозу. Много интересно я узнал о собственном происхождении, сексуальных предпочтениях и особенностях мышления. Да и хрен с ним. Так и сказал, когда Сидорович выдохся.
‒ Хрен с тобой, ‒ говорю, ‒ курицу брать будешь?
Взял. Кто ж в Зоне от такой еды откажется? Заплатил копейки, правда, даже на бутылку не хватило. Ушли мы печальные.
А наутро… Сидорович вышел из своего подвала. Сам! Чисто для того, чтоб нам деньжат подбросить, о, как! Я, конечно, обрадовался, но осторожность не помешает.
‒ А чё это? – говорю.
Сидорович сияет, причём в буквальном смысле – вся рожа от жира куриного лоснится.
‒ Сожрал я, ‒ говорит, ‒ вчера вашу курицу, а все кости на тарелке оставил. Утром иду выбросить, а там снова курица лежит, точно такая же. Я и её оприходовал на завтрак. Через час смотрю, а она опять целая. Спасибо, мужики!
Не, я всё ждал, когда он от такой еды дуба врежет, но не дождался. Сидит хмырюга в своём подвале, жрёт аномальную курицу и хоть бы понос его прохватил.
А Хвост, получив денежки, на радостях снаряги накупил и двинул по его словам «туда, где халява жирнее». А перед этим два дня всю деревню за свой счёт поил. И то. Совесть такая штука – её не пропьёшь.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 72 | Нарушение авторских прав