25 страница

Димон, такой же сонный и такой же затраханный, после вопроса тирана-одуванчика проснулся и еле сдержался от ржача, но вовремя заткнулся, решив тоже узнать ответы на свои вопросы.

– Я отвечу, если ты согласишься работать у меня, и расскажешь, зачем ты дал деньги Роевскому, – тихо и опять как змей искуситель зашептал Димон на ухо Паше, обнимая крепче, а заодно и поглаживая пониже спины.

Паша, подумав немного, со вздохом согласился работать. Во–первых, это работа на месяц, а во вторых, деньги у него заканчивались, и на это собеседование он возлагал большие надежды, домой ехать ему не хотелось. Про Роевского же Паше не очень хотелось говорить, а объяснять про деньги – в особенности, но видимо придётся. Лучше сейчас правду сказать, может, и ему легче станет.

– Эти деньги мне дали за сессию,– на одном дыхании тихо произнёс одуван, и Димон напрягся, но пока молчал, ожидая продолжения. – Я познакомился с мужчиной по интернету. Он нижний, давно в теме. Мы с ним пообщались, обменялись фото и договорились встретиться. – Ещё тише начал рассказывать одуван. – Когда я пришёл к нему домой, он, увидев меня вживую, извинился, сказал, что ему надо куда-то по делам, и всунув мне в руки деньги, закрыл перед носом дверь. Это уже потом он написал, что я не доминант и на него не тяну. Вот деньги те я Роевскому и отдал, они ему нужнее были… – Со вздохом закончил одуван, разглядывая в темноте натяжной потолок и ожидая ответа на свой вопрос.

Димон на протяжный вздох одувана улыбнулся только и, игнорируя его ожидания, начал активные действия под простыней, пока не получил точным ударом локтём по печени.

– Ты и правда на верха не тянешь… – хватая воздух, выговорил мужчина и, как только Паша замер, полез к нему целоваться. – Ты тиран…Мой тиран-одуван! И меня зовут Дима, а завтра ты меня будешь называть Дмитрий Валерьевич…

Глава 31

Антон.

«Ротвейлеры – это выносливые, полные сил и энергии собаки. Защитники по своей природе, они даже ценой своей жизни будут защищать хозяина. Однако следует заметить, что обычно порода собак ротвейлер устанавливает близкие отношения только лишь с одним человеком, с хозяином…»

«Каждый, кому довелось общаться с ротвейлерами, смог убедиться сам в их потрясающих качествах. Это уверенные в себе, надежные и отважные псы. Они излучают спокойствие и никогда не делают опрометчивых шагов, если их не спровоцировать…»

«Некоторые кинологи говорят, что собаки плохими не рождаются: жестокости они учатся у людей…»

«Не каждому под силу справиться с такой ношей, как содержание и воспитание ротвейлера. Для их обучения нужна твердая и опытная рука. Но уж если браться за дело, то нельзя бросать его на полпути. Отсутствие дисциплины у собаки может стоить вам и вашим близким здоровья и даже жизни! А при хорошем воспитании ротвейлер превратится в верного защитника, друга и члена семьи…»

– Члена семьи… – повторил я себе под нос, закрывая крышку ноута и откидываясь на стул, на котором принялся раскачиваться.

Уже в раз двадцатый, если не в тридцатый, просматривая этот видеорепортаж про ротвейлеров, который, как мне казалось, я знал уже наизусть, я погружался в апатичную задумчивость. Каждый раз при просмотре я нахожу в этом видео что-то новое для себя, доставая из закромов памяти что-то, что отвечало Спайку, его поведению, характеру и… его хозяину. Да, чёрт возьми! Меня мучают воспоминания, как какого-то старого дедка на пенсии, и я не могу ничего с собой поделать.

Я ушёл от Тура со злой, ехидной радостью, когда он меня выгнал. Он же выгнал меня сам из своей квартиры! Сдав в хабзе оставшиеся проверочные и забрав свои вещи, собранные на скорую руку, я свалил в общагу к неформалке, отметить, так сказать, свою свободу от Тура и от занятий. Как же я ужрался тогда! От одного воспоминания об алкоголе (кроме пива) меня подворачивает до сих пор. Водка в комнате у девчонок появлялась из ниоткуда и текла нескончаемой рекой, а я хлестал эту гадость палёную как воду, не закусывая и не обращая внимания на вкус, запах и на вопли заботливой Катьки про закуску. Зря! Часть вечера исчезла из моих воспоминаний, но часть осталась, и не самая замечательная и приятная: когда мы пошли за догонкой (хотя оставалось ещё бутылки две точно!), встретили Остапенко с его местными дружками. Мне пьяному было море по колено, поэтому весь свой негатив и всю злость я решил вылить по полной, а именно дракой. Откуда взялся одуван там, уже не помню, да и не суть важно, этот мелкий оборзевший наглец забрал меня и заволок (откуда силы хватило) неадекватного в общагу к себе в комнату. Естественно я захотел вломить и Завьялову из его комнаты, но его не было, так что я успокоился и… и стал приставать к одувану, и если бы не появившаяся неформалка с девчонками, неизвестно чем бы это закончилось, а так съехав на дружеские «обнимашки», мы продолжили пить, и я в итоге уснул, чтобы с утра проснуться одному в чужой комнате и с больной головой. Одувана с утра я так и не встретил, чтобы поговорить и извиниться, забрал свои вещи у неформалки в комнате и даже толком не попрощавшись с ней, на попутках поехал в столицу. Домой. В свою собственную квартиру. Подальше от Тура и его пса.

Поначалу я радовался тому, что наконец-то распрощался с имбецилом. И плевать на договор! Он меня выгнал, что может быть лучше? Опасения, конечно, у меня были, что Тур приедет за мной, но шли дни, и никто не появился. Зря я, завидев ротвейлеров, шугался, осматриваясь в поиске его хозяина. Его не было, как и пёс был совершенно другой.

Сразу по приезду в квартиру я выдраил всё до блеска. Пылищи было куча, но я справился быстро. Спасибо Туру за это. Распаковав свою сумку, я выудил оттуда ноут и флешку, которую забрал у Тура. Жить на что-то надо было. Тех денег, что я подрезал у Тура из сейфа вместе с флешкой, надолго не хватит. Брал я немного, хотя мог и больше, у него лежало там около тысячи баксов, а я взял всего двести. На еду на пару дней хватит, а дальше? А дальше надо крутить Григорьева, и если Тур решил, что я забыл про флешку, то он заблуждается, я просто ждал удобного момента и дождался.

Просмотрев первый раз флешку, я ржал долго. Долго и громко. Кроме видео о ротвейлерах, там ничего не было. Не было компромата. Ничего, кроме видео про ротвейлеров!

Такую подляну от Тура в глубине души я предполагал, но только очень глубоко, и надеялся на лучшее. Ну ничего не поделаешь, сам лоханулся и не посмотрел сразу эту долбанную флешку, и теперь мне нужна работа или подработка хоть какая-нибудь. Не возвращаться же назад.

Следующий день я посвятил походу по своим друзьям и знакомым, с которыми раньше общался. Не нужно и говорить, что все, кто оказался дома, а таких было немного, меня отшили, кроме Генки, моего одноклассника, у которого папаша шишка в прокуратуре, но помочь он мне ничем не смог, по крайней мере финансово, сам он учится на платном дневном, а его мелочь на карманные расходы – мизер. Зато Генка помог идеей с работой, удивившись, почему я до сих не занимаюсь аэрографией. Это у него руки из жопы растут – как он выразился, а я могу деньги рубить, и неплохие. На курсы по аэрографии мы когда-то вместе с ним записались и ходили, только я доучился, а он бросил это гиблое дело после второго занятия. Не для него это.

Идея про аэрографию была неплоха и даже гениальна. Машины расписывать я, конечно, не смогу, для этого гараж нужен и пулик (от автора: пульверизатор) для покрытия лаком, а последним я пользоваться не умею, а вот роспись стен или чего другого я запросто смогу делать. В этот же день в приподнятом настроении я прошерстил все сайты, занимающиеся подобным, и, приценившись, разместил свои объявки во всех возможных соц. сетях, которые не посещал уже давно, закинув ещё и пару фото своих работ, и сел ждать звонков, которых не поступило ни в тот день, ни на следующий. Надежду дождаться хоть какого-нибудь заказа я потерял через три дня, устав бессмысленно просматривать сайты и спамить своей объявкой. По всем фронтам была тишина. По такой жаре все нормальные люди уехали отдыхать из города на курорты или на дачи, остались, видимо, только дебилы вроде меня, пытающиеся втюхать коньки летом. На ремонтные работы был не сезон. Посчитав последние оставшиеся деньги, я выгреб все и с горя закупился бомж–пакетами, пельменями, пивом и сигаретами. Если питаться только этим, то пару дней я ещё протяну.

По приходу домой из магазина меня ожидал сюрприз-сюрпризище в виде отключенного света и интернета. Оказалось, мой почтовый ящик переполнен разными счетами за полгода. Вот тогда–то я и понял, что жилось мне, оказывается, раньше просто замечательно, а ещё я пожалел, что не забрал все деньги Тура и не рванул попутками в Сочи.

От злости и просто чтобы не сидеть дома, я скинул все свои покупки и, взяв пиво с сигаретами, потопал к подъезду на лавочку думать, а то дома без света совсем грустно, хоть и не вечер ещё, а на телефоне оставалось немножко денег на «посидеть в интернете».

Не успел я сделать и пары глотков пива, как из подъезда выплыла моя наилюбимейшая соседка-зубодробилка Эммочка (Эмма Эдуардовна), как обычно в строгом, но стильном белоснежном, в чёрный горошек платье, большой чёрной широкополой шляпе на голове, неизменно на каблуках и с лёгкой шёлковой шалью на шее. На руках её, облачённых в тон всей одежде в чёрные ажурные перчатки, с гордым видом восседал подстриженный мелкий йорк Арчибальд, а сокращённо Арчи. Слинять, вежливо поздоровавшись, как обычно я делал до этого при встрече с ней, у меня не получилось, что я успел сделать, так это сползти со спинки на сиденье лавочки, а пиво поставить за себя. Эмма – поборница здорового образа жизни и интеллигентка с дворянскими корнями. Всё это я узнал во второй день своего проживания здесь, а заодно мне пришлось вежливо рассказать (она меня пытала!), что я сюда надолго, на каникулы, а может и на больше. Вцепилась она в меня тогда знатно, и вот эта история могла повториться.

Эмма, посюсюкав с Арчи у подъезда и заметив меня, прямиком, как я и думал, направилась ко мне.

– Здравствуйте, – натянув вежливую улыбку, поздоровался я, всё ещё надеясь, что она от меня отстанет, но, видимо, это был не мой день.

Эмма на моё приветствие только кивнула, словно отмахнулась.

– Антон, я сегодня имела честь общаться с председателем нашего жилищного кооператива и бухгалтером, – нравоучительным тоном начала Эмма, а я, поняв к чему она, скривился. – У вас задолженность за оплату коммунальных услуг и квартплаты больше четырёх месяцев!

– Я знаю и заплачу, – буркнул я недовольно, стараясь подавить в себе желание послать её.

– Лизочка и Господин Григорьев никогда не позволяли себе такое, даже когда сдавали квартиру, – высокомерно продолжила Эмма, поглаживая завозившегося на руках Арчи. – Наш дом считается лучшим, поэтому терпеть неплательщиков не будут. Я замолвила за тебя словечко, но ты должен погасить долг в десятидневный срок, иначе тебе грозит суд. Скажи Арчи? Скажи, мой хороший? – закончив свою тираду, Эмма засюсюкала со своим комком шерсти и дальше, не обращая на меня внимания, развернулась и пошла в сторону проспекта.

– Если найду работу, оплачу! – не удержался и огрызнулся я ей вслед.

Эмма отвлеклась от своего Арчи и обернулась, но ничего не сказала и пошла дальше. Посидев ещё с минуту на лавке, я плюнул и пошёл домой. Настроение было гаже некуда.

Вечером того же дня ко мне в квартиру позвонила Эмма и с царским видом протянула визитку, сказав, что это её знакомый и он готов взять меня на лето на подработку, если для меня это актуально. Конечно, для меня это было актуально, поэтому–то, недолго и ошарашенно слегка попялившись на картонку, я посмотрел на прямую спину Эммы, которая, отдав визитку, ушла к себе, и тут же набрал номер, договорившись на завтра о собеседовании. Вот так я и стал официантом в довольно приличном кафе буквально в паре кварталов от дома, расположенном прямо на проспекте. Не сказать, что всё получалось у меня сразу, скорее наоборот. Первые дни стажировки я чувствовал себя неуклюжим косоглазым жопоруком, помышляя свалить оттуда, но вспоминая пачку счетов и количество циферок с ноликами, я, стиснув зубы и загнав поглубже своё «фе» и гордость, остался, пытаясь улыбаться как чеширский кот всем гостям и запоминать всё, что мне говорит быстроногая, шебутная и улыбчивая официантка Анечка, к которой я был приставлен учеником-стажёром. На моё удивление буквально через неделю работы по тринадцать часов в день я понял, что не всё так хреново: я смог оплатить часть счетов, при этом питаясь на работе бесплатно, а Эмма Эдуардовна помогла с отсрочкой оставшегося долга, о чём она мне сообщила походя, зайдя в кафе выпить чашечку кофе, который здесь готовили просто изумительно. Не такая уже она и зубодробилка, как оказалось, хотя её дворянские замашки и пафосность бесили. А вообще работа официантом оказалась тяжёлым трудом для меня, и в первую очередь из-за моей сучности, вспыльчивости характера и цинизма. Вначале было тяжело глушить в себе эти чувства, улыбаться и угождать всяким «уродам», которых было предостаточно среди посетителей, пока я не вник в суть работы, не вызубрил назубок меню, условия сервиса и не начал флиртовать с Анечкой. Да, именно болтушка Анечка, поняв, что я не убегу через пару дней (убегали многие, потому как работы было много!), щедро поделилась со мной секретами получения приличных чаевых и начальными азами психологии, а именно как лыбиться профессионально и искренне и не хамить людям, представляя вместо них что-то смешное. Анечка училась на психолога на заочном и работала официантом, чтобы оплатить учёбу, жильё, да и опыта она набиралась именно здесь, так что её секреты оказались очень ценными и полезными для меня. Единственное, что напрягало, – так эта работа почти без выходных и зудящие, отваливающиеся от беготни по залу ноги, но я быстро привык и втянулся. Дома–то и делать мне особо нечего было, кроме как сидеть в компе или рисовать, а идти пить пиво с бывшими друзьями и знакомыми мне не хотелось, поэтому-то и оставалась работа, ну и просмотр видео про ротвейлеров по вечерам с бутылочкой будвайзера.

Лето пролетело как один день. Я даже не заметил, как подкрался сентябрь, опомнился, когда Анечка на перекуре спросила про мою учёбу и когда я планирую уходить. Вопрос для меня был из разряда «лучше и не думать». Вроде, и не хотел я возвращаться в хабзу, а с другой стороны и хотел, в кулёк-то я прощёлкал сезон подачи документов, поэтому и старался не копаться в себе. Сразу когда уезжал сюда, так и думал, что не вернусь, заберу документы из хабзы и всё, а сейчас и не знаю даже.

– Может, и останусь. Меня же не выгонят, как думаешь? – отшутился я на вопрос, зная, что Анечка была бы рада, если я останусь. Она не раз делала мне двусмысленные намёки и приглашения, но я всегда отказывался. Не хотелось мне пока что заводить девушку, да ещё и на работе, так что флирт оставался только флиртом – не более. – Деньги нормальные здесь, плюс питание бесплатное, да ещё и коллектив хороший… – начал размышлять я вслух, поглядывая на Анечку, у которой даже глаза заблестели.

– Конечно не выгонят! – фыркнула Анечка улыбаясь. – Это сразу как ты пришёл, все ставки делали, что ты надолго не задержишься, а ты не только задержался, но и своими постоянниками обзавёлся. Вон те две блондинки почти каждый день таскаются сюда, и всё к тебе за столик садятся! – хохотнула Анечка, сбивая пепел в пустую банку из-под пива.

Про ставки Анечка не врала, есть тут в коллективе такой прикол – ставить на новичков. А на меня так все поставили, что долго не продержусь, максимум неделя. И про постоянных клиентов правда – оказывается, есть польза в улыбочках и вежливости, а плюс лёгкий флирт с женским полом, и вуаля – хороший постоянный чайник и премия к небольшому окладу за продажи. Уж что-что, а втюхивать и рекламировать всякие пироженки девушкам и престарелым тёткам я научился.

– Антон! Аня! Опять смалите?! – завопила луженной глоткой Ритка– администратор, выглянувшая на улицу. – А ну на зал бегом, или мне за вас гостей обслуживать?!

– Идём-идём, – пробурчала Анечка, делая впопыхах последнюю затяжку и туша сигарету. – Только вышли, а ты уже потеряла нас!

– Да я только на кухню отошла, а вы уже слиняли смолить! – бурчала недовольно Ритка.

– Да не было никого, когда мы уходили, – возмущалась Анька.

– Оставили одного на зале этого новенького лопуха, а он уже умудрился накосячить с заказом!

– Рит, все косячат, даже если под присмотром будут! – попыталась защищаться Анечка, но где-то вдалеке послышался звон разбитого стекла.

– Вот, я же говорила! Только отвернулась, и уже что-то разбил!

Привычная перебранка этих двоих уже перестала доноситься до меня, и я, спокойно докурив, пошёл за ними, по дороге всё ещё пытаясь понять, хочу я назад возвращаться или нет.

Последние часы смены я отпахал на автомате. Людей к вечеру было довольно много, и мой язык начал заплетаться, а перед глазами лица людей слились в одну серую массу. Мечта была только одна – прийти домой, выпить бутылку пива и уснуть под какой-нибудь фильмец. Оставалось до моей мечты всего-то два часа, пока я не заметил за седьмым столиком, который обслуживала Анечка с очередным стажёром, Григорьева с каким-то мужиком. Поднос с грязными тарелками чуть не выскользнул у меня из рук, когда я его увидел, но благо я проходил около барной стойки, и Костик бармен успел подставить руку.

– Спасибо, – поблагодарил я Костю и быстро понёс всё на мойку.

– Ты чего это, Тоха? – словил меня Костик у выхода из мойки.

– Да так, – отмахнулся я от Костика, который в последнее время стал всё чаще крутиться около нас с Анькой, курить вместе с нами и обедать так же, хотя до этого в основном ходил особняком или с поварами.

– Ну раз «да так», то иди к третьему столику, там твои чего-то сюда посматривают и руками машут.

Кивнув Костику, я повернулся на зал и посмотрел сначала на своих гостей, а потом и на столик Григорьева, который мельком посмотрел в мою сторону.

– Кость, будь другом обслужи их сам! – выпалил я на одном дыхании, хватая Костю за руку.

Костя ошарашенно посмотрел на меня, а потом и на зал.

– С меня пивос! – добил я Костю, ожидая ответа, и тот согласился.

Быстрее пули я помчался на курилку. Мне было тошно от самого себя и своей трусости, а ещё было мерзко видеть холёную и довольную жизнью морду Григорьева. Я почему-то считал, что когда встречу его обязательно на колени поставлю и в морду дам, а сейчас понял, что всё по–другому и не дам я ему в морду. И не из-за компромата, которого уже нет, а просто потому, что мне обидно, что человек, которого я считал своим отцом, при малейшей возможности вышвырнул меня, как ненужную обузу и хлам. Хотя меня даже Тур выгнал…

Конечно, про Тура я немного привираю сам себе, выгнал он меня тогда из своей квартиры, а не из той, в которой я жил. И свалил я сам.

Вот зачем я полез тогда к Спайку? Знал же, что пёс с придурью, но всё равно полез.

Всплывшие воспоминания о Туре ещё больше разозлили, а истлевшая сигарета опалила пальцы. Фыркнув, я её выкинул и подкурил новую. С той сигареты я сделал всего пару затяжек.

– Что, кто-то из знакомых был в зале? – раздался голос Костика, подошедшего ко мне почти вплотную, а я и не заметил.

– Неважно, – довольно резко ответил я, но потом сбавил обороты. – Спасибо. Ритка не искала меня?

– Спасибо в стакане не пенится, – фыркнул Костик. – Искала, конечно! Я ей сказал, что у тебя живот прихватило.

Поболтав ещё о том, о сём и скурив наконец–то сигарету, я пошёл назад, а то Ритка могла и проверить, на самом ли деле живот прихватило. С неё станется. Григорьева с мужиком в зале уже не оказалось, что меня порадовало, а нарисовавшаяся Рита посмотрев на бледного меня, всунула мне в руки мою долю чайника и отпустила домой отдыхать и пить активированный уголь, что тоже вызвало у меня облегчённый вздох. Уже переодевшись и попрощавшись со всеми, я притормозил у бара.

– Если не занят после работы, то звони, проставлюсь, – проговорил я натирающему бокалы Костику и, получив кивок, отбыл.

Мне сегодня категорически не хотелось проводить вечер в одиночестве. Завтра у меня выходной, так что могу позволить себе нажраться в хлам, а компания в виде Костика вполне подойдёт.

Костя появился сразу после смены, довольный и с полными пакетами закуски и выпивки, хотя я и сам зашёл в магазин и прикупил на стол разных вкусностей и пива. Моё возмущение по поводу моей проставы Костя задавил на корню, извлекая из своих пакетов разную снедь и разный алкоголь.

– Буду тебя своими коктейлями фирменными потчевать, – ответил на мой недоумённый взгляд Костик, доставая последним из пакета шейкер. – Блендер и лёд найдёшь?

Я кивнул ошарашенно на его просьбу, но идея мне понравилась, и наш вечер дегустации коктейлей начался.

Костик оказался барменом от души. Я наржался как конь и напробовался разных коктейлей столько, что уже в животе булькать начало. Так весело мне было последний раз очень давно. Костик травил байки про своих клиентов и анекдоты, рассказывал про каждый коктейль, его историю и рецептуру, и я даже сам не понял, когда из головы вылетело всё то дерьмо, что копилось у меня столько времени, и почему я в принципе решил сегодня нажраться. Мне было легко, беззаботно, весело и пьяно, такое чувство, что я знаю Костика давно, чуть ли не всю жизнь!

Как мы начали целоваться, я смутно помню, это было как наваждение – сидели на полу, ржали и вот уже целуемся, и готов отдать голову на отсечение, что я находился при памяти и всё соображал, хотя как начали целоваться, не помню. Наверное, просто посмотрел вдруг на него другими глазами и увидел не просто Костика бармена, а симпатичного парня старше меня на пару лет, высокого, статного, небритого, улыбчивого, всего в ярких мастях, с парой серёжек в ухе, но при этом такого простого, притягивающего к себе, что желание его поцеловать возникло само по себе. Дебильное желание – не спорю, потому как он не педик и никогда не давал повода, и когда до меня дошло это, то я отпрянул от него. Костик смотрел на меня осоловело и улыбался, а я не мог понять, что это только что было.

– Я… я… ты извини, Кость, – начал бормотать я.

– Да ладно, не парься, – отмахнулся Костик и приблизился ко мне.

От такой его беззаботной интонации и поведения я затупил и ляпнул первое, что в голову пришло:

– Я думал, ты на Аньку запал.

– Запал, – промурлыкал Костя мне в шею, параллельно поглаживая мою ногу, а затем переходя на бедро и пах. – А она на тебя...

Смысл его слов дошёл до меня сразу, и я, оскалившись, скинул его ладонь со своего паха, сам обхватил его за шею и притянул к себе, чтобы жёстко поцеловать. Быть третьим в этой мутной любовной истории я не собираюсь, но не откажусь от возможности развлечься. Костик на моё удивление и на моё ожидание не сопротивлялся – наоборот, растёкся, замычал и начал тереться о меня своим стояком, как какая-то девка.

Секс с ним вышел каким-то скомканным и мерзким. Он подставлялся, стонал, просил ещё, и от этого я начинал действовать ещё жестче, оставляя на его теле следы от пальцев и укусов. Как я его не порвал, загадка, ведь я его даже и не подготовил толком – пёр напролом. Хорошо, что хоть были презики и на столе у ноута стоял душ-гель, который я купил вчера и так и не занёс в ванную.

Костик кончил первым, а я от злости ещё минут семь пыхтел над ним, обливаясь потом и пытаясь кончить. Я даже выдохнул облегчённо, когда наконец-то скудно финишировал, стянул презик и, завязав его узлом швырнув его на пол у кровати, пошёл в душ смыть с себя всю эту мерзость. Впервые у меня был такой отвратительный секс. Впервые я был сверху с парнем и впервые я кончил, получив не удовлетворение, а с точностью до наоборот. С Туром и то у меня было всё по-другому, хотя я и был снизу и не всегда (всегда) был там по своему желанию.

Как только я вышел из душа, то сразу пошёл на кухню курить – видеть Костика не хотелось, лёгкость и настроение улетучилось, но он сам пришёл ко мне на кухню даже не удосужившись одеться.

– Я душем воспользуюсь?

– Иди, – процедил я, делая затяжку и отворачиваясь к окну, но потом повернулся к Костику и всё-таки спросил: – Какого хера ты лёг под меня?

– Ты мне нравишься, – на мою приподнятую скептически бровь, Костик решил объяснить дальше: – Ты интересный. Снаружи один – внутри совершенно другой. У тебя много секретов и тайн. Ты никогда не рассказываешь о себе, о семье, друзьях. К тебе тянет и отталкивает одновременно… Ты отталкиваешь сам. – Костик на миг задумался, подбирая слова и пытаясь объяснить. – Ты одиночка, и наверное, поэтому хочется попасть в твой мир, который наглухо закрыт для всех…

Я слушал Костика и не мог въехать: он это серьёзно или нет? Я даже рот открыл, чтобы послать его, но он не дал.

– Мы с Аней встречались. Потом разошлись, но остались как бы друзьями. Когда ты появился, Анька на тебя залипла, и я не мог понять, почему, а потом присмотрелся и сам залип. – Закончив говорить, Костик искренне улыбнулся. Я же молчал и не мог и слова сказать, чувствуя себя последней скотиной и тупым имбецилом. Придумал себе хрень какую-то. Костик же интерпретировал моё молчание по-своему:

– Тох, если ты имел другое в виду: почему я под тебя лёг, то мне не принципиально, как получать удовольствие, хоть я и получил его только один. – Сказав это, Костик опять улыбнулся, но как-то немного вымученно, и, развернувшись, пошёл в душ, в то время как у меня комок в горле образовался, а в душе творился дурдом местного масштаба. Я его обидел и обошёлся как последняя сука.

Костик мылся недолго и, как только вышел, пошёл в комнату, за своими вещами. Затушив третью только что подкуренную сигарету, я пошёл за ним.

– Кость, извини, – выдавил я из себя, глядя, как парень натягивает джинсы. Смотреть в глаза ему не хотелось.

– Да ладно, не парься, – ответил беззаботно Костик и взял в руки футболку. Что сказать ему ещё, я не знал, да и стоило ли, но я всё же предложил ему остаться, на что получил вежливый и шутливый отказ. Проводив его до двери и попрощавшись, я поплёлся на кухню и, достав из холодильника купленное мною и так и не тронутое пиво, пошёл с ним к ноутбуку. Алкоголь выветрился, настроение было поганое, спать не хотелось, а так, может, хоть что-то меня отвлечёт. Руки мои сами потянулись и щёлкнули по иконке с видео про ротвейлеров. Наверное, у меня вошло в привычку его смотреть.

Проснулся я от долгого звонка в дверь. Кое-как встав и сбив по пути пару пустых бутылок, стоявших у кровати, я пошёл открывать дверь, ожидая увидеть за дверями Эмму - минимум, она так настойчиво звонит, но там оказалась совсем не она, а Григорьев собственной персоной. Я даже глаза протёр, думая, что это дурной сон, но оказалось к моему разочарованию, что нет. Дверь закрыть он мне не дал, поставив ногу с начищенными до блеска туфлями.

– Антон, мне надо с тобой поговорить.

– А мне нет, – огрызнулся я, но Григорьев, дёрнув дверь, уже протиснулся в квартиру.

– Мне надо с тобой поговорить, – с нажимом, властно, опять повторил холёный Григорьев, разглядывая меня, как какую-то блоху.

Встав и сложив руки на груди, чтобы не было так заметно, что руки у меня подрагивают, я посмотрел на этого ублюдка и зло процедил:

– Мы уже всё оговорили пару месяцев назад, так что можешь валить на хер, дядя!

Слово «дядя» я специально выделил, но Григорьева было не пронять, и он даже не сморщился. Актёр, бля!

– Именно поэтому я и пришёл поговорить, – спокойно, но с тем же нажимом, заглядывая мне в глаза, проговорил Григорьев. – Я пришёл попросить у тебя прощения. За всё.

– Чего ты пришёл? – переспросил я, думая, что ошибся или не расслышал, но Григорьев повторил, и у меня сорвало крышу.

– Попросить прощения? Ты? Да ты выкинул меня, как какую-то шавку из дому, из своей жизни, отдал, блядь, почти в рабство, продал все мамины картины, и после этого ты хочешь попросить прощения?! – орал я на него так, что слюни полетели в разные стороны. – Да ты, урод, сломал мне жизнь! Ты со своими грёбаными замашками, деньгами, любовницей и работой! Из-за тебя, мудака, умерла мама, из-за тебя она не захотела жить, видя, как ты, отмазываясь глупыми командировками и задержками на работе, крутил со своей шлюхой! И ты после этого хочешь попросить прощения?! Да пошёл ты на хуй, урод! Вали к своей шлюхе и мелкому ублюдку!

– Да, я виноват, но ты не смеешь обвинять меня в том, что я довёл Лизу. Я не виноват, что у Лизы был рак! – отведя в сторону взгляд, проговорил Григорьев.

– Именно! Я не смею, я же никто для тебя, так же как и ты для меня, так что не смею задерживать! – зашипел я, проходя к двери и открывая её, чтобы этот мудак убрался, иначе я ему врежу точно.

– Ты мой сын, – подняв на меня взгляд, тихо и так проникновенно произнёс Григорьев, что я истерично захихикал.

– В тебе умер гениальный актёр! Покеда! – выговорил я, открывая всё-таки дверь на площадку, а потом и вовсе собрался и пошёл на кухню попить водички и покурить, а то моя истерика могла перерасти неизвестно во что ещё.

– Сын, бля! Охренеть просто! – пробормотал я себе под нос и подкурил мелко трясущимися руками сигарету. Именно в этот момент на кухню зашёл Григорьев, мельком и недовольно разглядывая и оценивая там бардак и пустые разномастные бутылки из-под разного алкоголя, которые я не убрал. Как ни странно, Григорьев смолчал про бардак, хотя в другое время бы орал, чистоплюй херов. Вообще какого лешего он не свалил?! Когда-то я ждал нашей встречи и хотел утереть ему нос, но Тур забрал мой компромат, и теперь я бы с радостью не видел этого урода и забыл бы навсегда, что меня связывали с ним какие-то отношения.

– Я случайно нашёл настоящий анализ ДНК в её вещах, – стерев с подоконника несуществующую пыль и одёрнув свой дорогущий пиджак, произнёс Григорьев, посмотрев на меня. В чьих вещах он копался, не стоило объяснять – этой шлюхи, только я плевать на это хотел.

Дата добавления: 2015-12-01