Последняя улыбка Беатриче 1 страница

Моя цель — прокомментировать самые патетические стихи в литературе. Они находятся в XXXI песне "Рая" и, хотя знамениты, никто, кажется, не ощутил в них истинной трагедии, не расслышал их полностью. Несомненно, трагизм, заключенный в них, относится скорее к самому Данте, чем к произведению, скорее к Данте — автору, чем к Данте — герою поэмы.

Вот ситуация. На вершине горы Чистилища Данте теряет Вергилия. Ведомый Беатриче, чья красота увеличивается с каждой новой сферой, которой они достигают, Данте проходит их одну за другой, пока не поднимается к Перводвигателю, окружающему все. У ног Данте — неподвижные звезды, над ним — Эмпирей, уже не материальное небо, а вечное, состоящее только из света. Они вступают в Эмпирей: в этом безграничном пространстве (как на полотнах прерафаэлитов) отдаленные предметы различимы столь же ясно, как и близкие. Данте видит реку света, сонмы ангелов, пышную райскую розу, образованную амфитеатром праведных душ. Внезапно замечает, что Беатриче его оставила. Видит ее в вышине, в одном из закруглений розы. Он благоговейно умоляет ее — как тонущий в пучине воздевает взгляд к облакам. Он благодарит ее за сострадание и поручает ей свою душу.

В тексте:

Cosi orai; e quella, si lontana

Come parea, sorrise e riguardommi;

Poi si tomo all'etema fontana.

("Она была так далека, казалось,

Но улыбнулась мне. И бросив взгляд,

Вновь отвернулась к Вечному светилу").

Как понять это? Аллегористы говорят: с помощью разума (Вергилия) Данте достиг веры; с помощью Веры (Беатриче) достиг божества. И Вергилий, и Беатриче исчезают, т. к. Данте дошел до конца. Как заметит читатель, объяснение столь же холодно, сколь безупречно; из такой тощей схемы никогда бы не вышли эти стихи. Комментаторы, известные мне, видят в улыбке Беатриче лишь знак одобрения. "Последний взгляд, последняя улыбка, но твердое обещание" — замечает Франческо Торрака. "Улыбается, чтобы сказать Данте, что его просьба принята: смотрит, чтобы еще раз показать свою любовь" — подтверждает Луиджи Пьетробоно.

Так же считает и Казини. Суждение кажется мне весьма справедливым, но оно явно поверхностно.

Озанам ("Данте и католическая философия", 1895) думает, что апофеоз Беатриче был первичной темой "Комедии"; Гвидо Витали спрашивает, не стремился ли Данте, воздвигая "Рай", создать прежде всего царство для своей дамы. Знаменитое место в "Vita nuova" ("Надеюсь сказать о ней то, что еще ни о какой женщине не говорилось") подтверждает или допускает эту мысль. Я бы пошел еще дальше. Подозреваю, что Данте создал лучшую книгу в литературе, чтобы вставить в нее встречу с невозвратимой Беатриче. Вернее сказать, вставки — адские круги, Чистилище на Юге, 9 концентрических небес, Франческа, сирена, грифон и Бертран де Борн, а основание — улыбка и голос, которые, как знал Данте, потеряны для него.

В начале "Vita nuova" читаем, что однажды поэт перечислил в письме 60 женских имен, чтобы тайком поместить меж ними имя Беатриче. Думаю, что в "Комедии" он повторил эту грустную игру.

В том, что несчастливец грезит о счастье — ничего особенного, все мы ежедневно этим занимаемся, Данте это делал, как и мы. Но всегда нечто дает нам увидеть ужас, таящийся в подобном вымышленном счастье. В стихотворении Честертона говорится о "nightmares of delight" (кошмарах, дающих наслаждение). Этот оксюморон более или менее обозначает цитируемую терцину. Но у Честертона ударение на слове "наслажденье", а у Данте — на "кошмар".

Снова взглянем на сцену. Данте в Эмпирее, Беатриче рядом с ним. Над ними неизмеримая Роза праведных. Она вдали, но духи, населяющие ее, видны четко. В этом противоречии, хотя оправданном для поэта (XXX, 18), пожалуй, первый признак какой-то дисгармонии. Внезапно Беатриче исчезает. Ее место занимает старец ("credea vidi Beatrice e vidi un sene") [1825]. Данте едва осмеливается спросить: "Где она?" Старец указывает на один из лепестков Розы. Там, в ореоле, Беатриче, Беатриче, чей взор обычно наполнял его нестерпимым блаженством; Беатриче, обычно одетая в красное; Беатриче, о которой он столько думал, что его поражало, как могли видевшие ее во Флоренции паломники не говорить о ней; Беатриче, которая однажды не поздоровалась с ним; Беатриче, умершая в 24 года; Беатриче де Фолько Портинари, вышедшая замуж за Барди. Данте видит ее в вышине; ясный небосвод не дальше от глубин моря, чем она от него. Данте молится ей, как божеству и одновременно как желанной женщине:

О donna in cui la mia speranza vige,

E che soffristi per la mia saluta

In inferno lasciar'le tue vestige.

("О ты, которая спустилась в Ад,

Чтобы спасти меня, чтоб укрепить

Во мне надежду...")

А теперь она смотрит на него мгновение и улыбается, чтобы потом вернуться к вечному источнику света.

Франческо де Санктис ("История итальянской литературы", VII) так толкует это место: "Когда Беатриче удалилась, Данте не жалуется: все земное в нем перегорело и разрушено". Верно, если думать о цели поэта; ошибочно — если считаться с его чувствами.

Для Данте сцена была воображаемой. Для нас — она очень реальна, но не для него. (Для него реально то, что впервые жизнь, а затем смерть оторвали от него Беатриче.) Навсегда ее лишенный, одинокий и, пожалуй, униженный, он вообразил эту сцену, чтобы представить себя с нею. К несчастью для поэта (к счастью для столетий, которые читают его!) сознание нереальности встречи деформировало видение. Отсюда ужасные обстоятельства, безусловно, слишком адские для Эмпирея: исчезновение Беатриче, старик, занявший ее место, мгновенное вознесение Беатриче на Розу, мимолетность взгляда и улыбки, то, что она отвернулась навсегда. В словах сквозит ужас: "Come parea" ("казалось") относится к "lontana" ("далека"), но граничит со словом "sorrise" ("улыбка") — поэтому Лонгфелло мог перевести в 1867 г.: "Thus I implored, and she, so far away smiled, as it seemed, and looked once more at me" ("Я умолял; она, так далека, улыбнулась, казалось, и вновь поглядела на меня).

"Eterna" ("вечно") тоже кажется относящимся к "si torno" ("отвернулась").

Перевод с испанского Л. Фридмана

1-1

1. Земную жизнь пройдя до половины. — Серединой человеческой жизни, вершиной ее дуги, Данте ("Пир", IV, 23) считает тридцатипятилетний возраст. Его он достиг в 1300 г. и к этому году приурочивает свое путешествие в загробный мир. Такая хронология позволяет поэту прибегать к приему "предсказания" событий, совершившихся позже этой даты

1-13

13. К холмному приблизившись подножью. — Над лесом грехов и заблуждений возвышается спасительный холм добродетели, озаряемый солнцем истины (ср. ст. 77-78).

1-17

17. Свет планеты. — Согласно Птолемеевой системе мироздания, которой придерживается Данте, Солнце было одной из планет, вращающихся вокруг неподвижной земли.

1-31

31-60. Восхождению поэта на холм спасения препятствуют три зверя: рысь (ср. А., XVI, 106-108) — сладострастие, лев — гордость и волчица (ср. Ч., XX, 10-15) — корыстолюбие.

1-38

38-40. — Те же звезды вновь — звезды созвездия Овна, в котором солнце находится весной, то есть в ту пору года, когда, согласно христианской мифологии, бог сотворил мир и придал движение небесам с их светилами

1-62

62. Какой-то муж-Вергилий (70-19 гг. до н. э.), знаменитый римский поэт, автор "Энеиды". В средние века он пользовался легендарной славой мудреца, чародея и предвозвестника христианства (Ч., XXII, 64-73). В "Божественной Комедии" Вергилий, ведущий поэта через Ад и Чистилище к Земному Раю, — символ разума (Ч., XVIII, 46-48), направляющего людей к земному счастью.

1-69

69. Мантуя. — Вергилий родился в Мантуанской области, в местечке Андес, ныне Пьетола.

1-70

70. Sub Julio (лат.) — при Юлии Цезаре (убитом в 44 г. до н. э.).

1-71

71. Под Августовой сенью — то есть при римском императоре Августе (27 г. до н. э. — 14 г. и. э.).

1-74

74. Сын Анхиза и Венеры — Эней.

1-91

91. Ты должен выбрать новую дорогу. — Данте еще не подготовлен к тому, чтобы одолеть волчицу и взойти на отрадный холм. Предварительно он должен посетить три загробных мира.

1-102

102. Пес — грядущий избавитель Италии, который победит волчицу, мешающую общественному устроению (Ч., XX, 15).

1-103

103. Не прах земной и не металл двусплавный — то есть его не прельстят ни земельные владения, ни сокровища.

1-105

105. Меж войлоком и войлоком (tra feltro e feltro). — Старейшими комментаторами толковалось различно, в зависимости от понимания аллегории Пса. В XV в. пророчество о Псе начали относить к Кангранде делла Скала, синьору Вероны (1312-1329 гг.) и главе гибеллинской лиги в Ломбардии, и было предложено новое объяснение спорного стиха: "Между городом Фельтро в Тревизанской марке и замком Монтефельтро в Романье" (так расположена Верона).

1-170

107-108. Камилла, предводительница вольсков (Эн., VII, 803-817, XI, 532-831), и Турн, вождь рутулов (Эн., XII, 887-952), пали, обороняя Италию от троянцев, а троянские юноши Hue и Эвриал (Эн., IX, 176-449) погибли в борьбе против рутулов, ради завоевания земли, на которой Энею суждено было стать родоначальником римской державы.

1-117

117. О новой смерти тщетные моленья. — Грешники в Аду, уже умершие телесной смертью, хотели бы умереть и душой, чтобы прекратились их муки.

1-122

122. Душа достойнейшая — Беатриче (см. прим. А., II, 70).

1-134

134. Врата Петровы — врата Чистилища.

2-13

13. Сильвиев родитель — Эней, который, по рассказу Вергилия (Эн., VI, 236-899), спускался в подземную обитель теней, где его отец Анхиз показал ему души его потомков, поощряя его основать новую державу в Италии.

2-24

24-25. Преемнику верховного Петра — папе римскому. Он — Эней.

2-28

28. Там, вслед за ним. Избранный был Сосуд — то есть апостол Павел, которому легенда приписывала посещение рая и ада.

2-52

52. Из сонма тех, кто меж добром и злом-то есть из толпы душ, пребывающих в Лимбе (см. прим. А., IV, 24).

2-70

70. Беатриче. — Данте любил ее с детства, и когда она, двадцати пяти лет от роду, умерла (в 1290 г.), он дал в своей "Новой Жизни" обещание "сказать о ней такое, чего никогда еще не было сказано ни об одной". В "Божественной Комедии", оставаясь по-прежнему той женщиной, которую он любил на земле, она является символом небесной мудрости и откровения.

2-71

71. Из милого мне края — из Рая.

2-78

78. Малый небосвод — небо Луны, ближайшее к Земле, которая недвижно покоится в центре вселенной.

2-94

94. Благодатная жена — то есть дева Мария.

2-96

96. Судью — то есть бога.

2-97

97. Лючия — христианская святая, аллегорически — "просвещающая благодать" (лат. lux — свет).

3-1

1-9. Надпись на вратах Ада. По христианской мифологии, ад сотворен триединым божеством: отцом (высшей силой), сыном (полнотой всезнанья) и святым духом (первою любовью), чтобы служить местом казни для падшего Люцифера (А., XXXIV, 121-126). Он создан раньше всего преходящего. Древней его — лишь вечные созданья (небо, земля и ангелы), и он будет существовать вечно.

Данте изображает Ад как подземную воронкообразную пропасть, которая, сужаясь, достигает центра земного шара. Ее склоны опоясаны концентрическими уступами, "кругами" Ада.

3-37

37. И с ними ангелов дурная стая — которая, когда восстал Люцифер, не примкнула ни к нему, ни к богу.

3-42

42. Иначе возгордилась бы вина. — Грешники, казнимые в глубинах Ада, возгордились бы своим злодейством, видя рядом с собой этих ничтожных.

3-59

59-60. Кто от великой доли отрекся в малодушии своем — папа Целестин V, который был избран в 1294 г., семидесяти девяти лет от роду, и через пять месяцев, тяготясь своим саном, сложил его с себя.

3-77

77. Ахерон. — Реки античной преисподней протекают и в Дантовом Аду. В сущности, это один поток, образованный слезами Критского Старца и проникающий в недра земли (А., XIV, 94-142) Сначала он является как Ахерон (греч. — река скорби) и опоясывает первый круг Ада. Затем, стекая вниз, он образует болото Стикса (греч — ненавистный), иначе — Стигийское болото, в котором казнятся гневные (А, VII, 100-116) и которое омывает стены города Дита, окаймляющие пропасть нижнего Ада (А., VIII, 67-75). Еще ниже он становится Флегетоном (греч. — жгучий), кольцеобразной рекой кипящей крови, в которую погружены насильники против ближнего (А, XII, 46-54) Потом, в виде кровавого ручья, продолжающего называться Флегетоном (А., XIV, 134 и прим), он пересекает лес самоубийц и пустыню, где падает огненный дождь (А., XIV, 76-90, XV, 1-12). Отсюда шумным водопадом он свергается вглубь (А., XVI, 1-3; 94-105), чтобы в центре земли превратиться в ледяное озеро Коцит (греч. — плач) (XIV, 119; XXXI, 123; XXXII, 22-30; XXXIV, 52). Лету (греч. — забвение) Данте помещает в Земном Раю (А., XIV, 136-138), откуда ее воды также стекают к центру земли (А., XXXIV, 127-132; Ч, I, 41), унося с собою память о грехах; к ней он добавляет Эвною (Ч., XXVIII, 121-133; XXXIII, 112-114).

3-83

83. Старик — Харон, перевозчик душ античной преисподней (Эн., VI, 295-330). В Дантовом Аду он превратился в беса (ст. 109)

3-92

92. Челнок полегче должен ты найти. — Харон, зная, что Данте не осужден на адские муки, считает, что ему подобает место в том легком челне, в котором ангел перевозит души к подножию Чистилища (Ч., II, 13-51).

4-2

2. И я очнулся вдруг. — В миг пробуждения Данте оказывается уже по ту сторону Ахерона.

4-24

24. Вниз, в первый круг, идущий вкруг жерла. — Это Лимб (лат. limbus — кайма) католического ада, где, по церковному учению, пребывали души ветхозаветных праведников (см. прим. 52-54) и куда отправляются души младенцев, умерших без крещения. Сюда же Данте помещает души всех добродетельных нехристиан.

4-52

52-54. Я был здесь внове... — Вергилий, умерший в 19 г. до н. э., вступил в Лимб примерно за полвека до того дня, когда, по христианской легенде, Христос (Властитель), между своей смертью и воскресением, сошел в ад и вывел оттуда ветхозаветных святых в рай, открывшийся для людей только с искуплением первородного греха.

4-55

55. Первый прародитель — Адам.

4-59

59. Израиль — патриарх Яков. Отец его — Исаак.

4-60

60. Великой взятая ценой. — Чтобы жениться на Рахили, Яков служил ее отцу 14 лет (Библия).

4-68

68. От места сна — то есть от того места, где Данте очнулся (ст. 1-6).

4-86

86-90. Возвращающегося в Лимб Вергилия приветствуют четыре поэта древности, которых Данте выделяет как величайших: грек Гомер, которого он не мог читать, потому что греческого языка не знал, а латинских переводов Гомеровых поэм еще не было, но которого он признавал "превысшим из певцов" (ср. Ч., XXII, 101-102), и римляне: Гораций (65-8 гг. до н. э.), отмечаемый им как автор сатир; Овидий (43 г. до н. э. — 17 г. н. э.) и Лукан (39-65 гг. н. э.). "Метаморфозы" Овидия, равно как "Фарсалия" Лукана, служили автору "Божественной Комедии" немаловажными источниками.

4-121

121-144. Взорам Данте предстают знаменитые троянцы, легендарные предки римской славы: Электра, дочь Атланта, возлюбленная Зевса, мать Дардана, основателя Трои; Гектор, троянский герой, и Эней; Пентесилея, царица амазонок, союзница Трои, сраженная Ахиллом. Рядом с ними — прославленные римляне: Гай Юлий Цезарь (100-44 гг. до н. э.), полководец и государственный деятель, заложивший основы единовластия; род его, по легендарной генеалогии, восходил к Иулу (Асканию), сыну Энея от Креусы; Камилла, воительница "Энеиды"; Лавина (Лавиния), взятая в жены Энеем, и ее отец, царь Лация, Латин, герои "Энеиды"; Луций Юний Брут, первый римский консул (вместе с Луцием Тарквинием Коллатином, 509 г. до н. э.), низвергший последнего из римских царей, Тарквиния Гордого; дочь Цезаря, Юлия, жена Помпея; супруга Коллатина, Лукреция, обесчещенная царским сыном Секстом Тарквинием и покончившая с собой, что повело к свержению царской власти; Корнелия, дочь Сципиона Африканского, мать Тиберия и Гая Гракхов, народных трибунов II в. до н. э.; Марция, жена Катана Утического, последнего защитника республиканского Рима (Ч., I, 78-90). Поодаль от них — мусульманин Саладин, (1138-1193), султан Египта и Сирии, прославленный и на христианском Западе своим душевным благородством. Отдельным кругом сидят мудрецы и поэты: учитель тех, кто знает — Аристотель (IV в. до. н. э.), почитавшийся в средние века как величайший из ученых; Сократ (469-399 гг. до н. э.). Платон (427-347 гг. до н. э.); Демокрит (ок. 460-370 гг. до н. э.), полагавший, что мир возник в силу случайного сочетания атомов; философы VII-III вв. до н. э. — Диоген, Фалес, Анаксагор, Зенон, Эмпедокл, Гераклит; Диоскорид — врач I в., писавший о целебных свойствах растений; Луций Анней Сенека, римский философ I в.; мифические поэты Греции — Орфей, своим пением чаровавший зверей и камни, и Лин; Марк Туллий Цицерон — римский оратор и философ I в. до н. э.; геометр Эвклид (III в. до н. э.); астроном и географ Птолемей (II в.), чьей системе мира следовал и Данте; античные врачи Гиппократ (V-IV вв. до н. э.) и Годен (II в.), философ и врач XI в. Авиценна (Ибн-Сина); Аверройс (Авероэс, Ибн-Рошд), арабский философ XII в., знаменитый толкователь Аристотеля.

В дальнейшем Данте упоминает еще некоторых обитателей Лимба (см. Ч., XXII, 13-14; 97-114).

5-4

4. Минос — в греческой мифологии — справедливый царь-законодатель Крита, ставший после смерти одним из трех судей загробного мира (вместе с Эаком и Радамантом). В Дантовом Аду, превращенный в беса, он назначает грешникам степень наказания.

5-34

34. Вдоль скалы — на которой восседает Минос.

5-61

61-62. Нежной страсти горестная жрица — карфагенская царица Дидона, вдова Сихея, заколовшая себя, когда ее покинул Эней (Эн., I и IV).

5-73

73-74. Я бы хотел ответа от этих двух. — Это и в Аду неразлучные тени Франчески да Римини и Паоло Малатеста. Франческа, дочь Гвидо да Полента, синьора Равенны (А., XXVII, 40-42), была около 1275 г. выдана замуж за Джанчотто Малатеста, отец которого был вождем риминийских гвельфов (см. прим. А., XXVII, 46), некрасивого и хромого. Когда Джанчотто узнал, что она вступила в любовную связь с его младшим братом Паоло, он убил обоих. Это случилось между 1283 и 1286 гг.

Последний свой приют изгнанник Данте нашел у племянника Франчески, Гвидо Новелло да Полента, синьора Равенны.

5-81

81. Если Тот позволит — то есть если позволит бог.

5-97

97-99. Я родилась над теми берегами — в Равенне.

5-107

107. Каина — первый пояс девятого круга Ада, где казнятся убившие или предавшие своих родных (см. прим. А., XXXII, 16).

5-128

128. О Ланчелоте сладостный рассказ — французский прозаический роман XIII в. о рыцаре Круглого Стола Ланчелоте (Ланселоте) и о любви его к королеве Джиневре (Женьевре), жене короля Артура. Роман этот имелся и в итальянском переводе.

5-137

137. Галеот — рыцарь, способствовавший сближению Ланчелота с Джиневрой. Он уговорил прекрасную королеву поцеловать застенчивого героя.

6-18

18. Цербер — в греческой мифологии — трехглавый пес, охраняющий вход в Аид (Эн., VI, 417-423). У Данте это трехглавое чудовище, бес (ст. 31) с чертами пса и человека (борода, руки), терзающий чревоугодников.

6-49

49. Твой город — Флоренция.

6-52

52. Чакко. — "Жил во Флоренции некто, всеми прозываемый Чакко, человек, прожорливее которого не бывало никогда", — так рассказывает о нем Боккаччо в посвященной ему новелле "Декамерона" (IX, 8).

6-64

64-72. И он ответил... — Чакко предсказывает ближайшие судьбы Флоренции, раздираемой враждою между Черными гвельфами (сторонниками римской курии), возглавляемыми знатным родом Донати, и Белыми гвельфами, с родом Черки во главе (отстаивавшими независимость Флоренции против посягательств папы Бонифация VIII). После долгих ссор прольется кровь — при стычке Белых и Черных на празднике 1 мая 1300 г. Власть достанется лесным (так названы Белые, потому что Черки были выходцы из деревни), а многих Черных постигнет изгнанье (летом 1301 г., после раскрытия их заговора в церкви Санта-Тринита). Когда же солнце трижды лик свой явит, то есть в 1302 г., они (Белые) падут, а тем (Черным) поможет встать рука тога (папы Бонифация VIII), кто в наши дни (в 1300 г.) лукавит, ведя себя двулично. Они (Черные) придавят их (Белых) и восторжествуют на долгий срок (многие Белые, в том числе Данте, подвергнутся изгнанию. См. — прим. Р., XVII, 48).

6-73

73. Есть двое праведных, но им не внемлют. — Нет никаких данных, чтобы установить, имел ли здесь Данте в виду определенных лиц. Быть может, он просто хотел сказать, что во Флоренции не насчитать даже трех праведников, которые, по библейскому выражению, вошедшему в поговорку, одни спаслись бы от божьего гнева.

6-79

79-87. Данте спрашивает о судьбе некоторых славнейших флорентийцев, как гвельфов, так и гибеллинов (см. прим. А., X, 32-51).

6-95

95. До трубы архангела — то есть до Страшного суда, который, по церковным представлениям, ожидает живых и мертвых.

6-96

96-99. Смысл: "Когда придет Христос судить живых и мертвых (враждебный к грешным судия), каждая из душ поспешит к могиле, где погребено ее тело, войдет в него и услышит свой приговор".

6-106

106-111. Наукой сказано твоей-то есть в трудах Аристотеля, на "Этику" и "Физику" которого Вергилий ссылается и в других случаях (А., XI, 80, 101). Чем существо совершеннее, тем оно восприимчивее к наслаждению и к страданию. Душа без тела менее совершенна, чем соединенная с ним. Поэтому после воскресения мертвых грешники, хоть им "к прямому совершенству не прийти", будут испытывать еще большие страдания в Аду, а праведники — еще большее блаженство в Раю (Р., XIV, 43-60).

6-115

115. Плутос — бог богатства в греческой мифологии. Здесь это звероподобный демон, охраняющий доступ в четвертый круг Ада, где казнятся скупцы и расточители.

Дата добавления: 2015-12-01