|
Читайте также: |
Один из мониторов мигнул, и Торин внимательно всмотрелся в изображение. Ничего необычного. Ни следа очаровательной брюнетки с остроконечными ушками. У него возник еще один вопрос: если бы Камео не волновалась о том, что ее Демон может причинить невыносимое страдание близким ей людям, выбрала бы она кого-то другого для подобных шалостей?
При мысли о ней с другим мужчиной, Торин не испытал вспышки ревности, которую должен был бы почувствовать влюбленный. Ладно, это еще раз доказывает, что они не предназначены друг другу. Как бы Камео ему не нравилась, как бы он не желал ее физически, даже принимая во внимание его неспособность отказать ей, стоило воительнице появиться в его комнате, Торин не выбрал бы ее, будь обстоятельства иными.
Черт. Какой же он идиот.
Справа мелькнула вспышка лазурно-голубого света. Торин развернулся, чувствуя, как желудок скрутило от страха. Крон.
И, разумеется, как только свет исчез, он увидел посреди своей спальни царя Богов.
- Ну, здравствуй, Болезнь, - величественно поздоровался гость. Белое одеяние, задрапированное на одном из обманчиво хрупких плеч, спадало до щиколоток Крона. Его ноги были обуты в кожаные сандалии. Торина всегда поражали искривленные, когтеподобные ногти на ногах бессмертного, так не подходящие к образу древнего величия, присущему этому титану.
- Ваша Светлость, - откликнулся Торин не вставая, вопреки ожиданиям Крона. Этот титан уже и так обладал огромной властью над ним и его друзьями, поэтому Торин собирался сохранить хотя бы видимость свободы.
- Ведете ли вы поиск одержимых демонами бывших узников Тартара, как я приказывал?
Торин внимательнее присмотрелся к собеседнику. В нем что-то изменилось. Он казался… помолодевшим, что ли. Его серебряная борода уже не была такой густой как прежде, а в седых волосах появились пряди золотистых оттенков. Если властитель небес делает себе инъекции ботокса и подтяжки, то у него должно найтись время на педикюр.
- Ну, так что?
Минуточку. Что Крон хотел узнать? Ах, да.
- Да, несколько воинов их ищут.
Царь богов стиснул зубы:
- Они не прилагают должного усердия. Я хочу, чтобы вы нашли других одержимых как можно скорее.
А Торин хотел коснуться женской плоти, не убивая ее, а в случае с бессмертной - не превращая ее в изгоя на всю оставшуюся жизнь. Но не все получают то, что хотят, верно?
- Мы несколько заняты в данный момент.
Крон прищурился:
- Так освободитесь.
Как будто это так просто.
- Даже если бы у меня было всё время мира, это бы не повлияло на ход дела. Из списка стерли несколько имен, так что всех одержимых демонами я найти не смогу.
Повисла долгая пауза. Наконец Крон соизволил ответить:
- Я их удалил. Вам эти имена не нужны.
Замечательно.
- Почему?
- Слишком много вопросов, демон. А действий мало. Найдите одержимых или пострадаете от моего гнева. Вот и всё, что вам нужно знать. Я ведь не прошу о невозможном. Я дал вам необходимые имена. Вам остается только найти их. Вы сможете узнать их по татуировкам в виде бабочек на теле, - последние слова царь Богов произнес с издевкой. Почти… забавляясь.
И опять-таки - если бы всё было так просто.
- А почему бабочки? - проворчал Торин, понимая, что спор ни к чему хорошему не приведет. Упрямее Крона не было никого на свете. Но Торин также знал - он необходим Крону, чтобы найти и схватить Галена. Однако для него оставалось загадкой - и этого не понимал никто из Повелителей, - почему царь Богов не мог всё сделать сам. А Крон не собирался делиться с ними информацией.
- По многим причинам.
- По вашему приказу я отбросил все дела, так что могу теперь изыскать время для того, чтобы выслушать каждую из причин.
Крон снова стиснул зубы и угрожающе произнес:
- Как я погляжу, кто-то тут считает себя более важным, чем он есть на самом деле.
- Приношу свои извинения, - процедил Торин. – Я ничтожнейший из ничтожнейших, ненужное, бесполезное убожество.
Крон согласно кивнул:
- Я тебя награжу, мой зверек, за то, что быстро понял, где твое место. Ты желаешь узнать о бабочках? О тех бабочках, которыми мои дети, олимпийцы, украсили ваши тела?
Торин коротко кивнул, не осмеливаясь заговорить из страха, что Бог передумает.
- До того, как в вас вселились демоны, вы были ограничены в своих действиях, лишены свободы передвижения. Можно сказать заточены в своем коконе. А теперь посмотрите, какими вы стали, - И он махнул рукой, указывая на тело Торина. – Вы превратились во что-то темное и прекрасное. Поэтому я бы выбрал бабочку, чтобы отметить вас. А мои дети, ну… - он открыл было рот, чтобы сказать еще что-то, но вместо этого замер, склонив голову на бок. – У тебя еще один посетитель. Когда я почту тебя своим присутствием в следующий раз, я ожидаю результатов. В противном случае я не стану больше проявлять снисходительность, - с этими словами верховный Бог исчез. В тот же момент раздался стук в дверь.
Торин взглянул на монитор слева. Камео помахала ему, словно в ответ на его мысли о ней. Он постарался забыть о Кроне и божественных предупреждениях. Ему придется помочь царю Богов, но не прыгать же по указке этого ублюдка. Да уж, нашел зверька.
Чувствуя, что его тело так и осталось твердым с тех пор, как он увидел замечательные ушки, Торин нажал кнопку, отпирающую замок. Камео вплыла в комнату, закрыв за собой деревянную дверь с отчетливым щелчком. Воин развернулся в своем кресле, изучая подругу и по-новому воспринимая происходящее. Симпатичная, раскрасневшаяся, натянутая, как струна, женщина. Вот и всё. Напряжение. Ей нужна была разрядка.
Нет, она бы тоже не выбрала его, будь обстоятельства иными.
- Можно задать тебе один вопрос? – спросил он, обхватив себя руками за талию.
Камео приблизилась к нему, покачивая бедрами, и медленная улыбка тронула ее губы.
- Конечно.
Она, наверное, хотела произнести это хрипло, сексуально, но добилась только того, что в ее трагическом голосе слышалось: «Может сегодня я и не совершу самоубийство».
- Почему я? Ты бы могла иметь любого мужчину в крепости.
Услышав вопрос, Камео остановилась, теряя улыбку, и уже с хмурым выражением лица, запрыгнула на край стола, не касаясь Торина, и уставилась на него, покачивая ногами.
- Ты, правда, хочешь это обсуждать?
- Хочу.
- Тебе это не понравится.
- А что мне вообще может понравиться?
- Тогда ладно. Ты понимаешь меня. Моего демона. Мое проклятие.
- Так же, как и остальные.
Она сцепила руки на коленях:
- Я еще раз хочу удостовериться, точно ли ты хочешь это знать. Ведь мы могли бы заняться кое-чем другим…
Хочет ли он? Это может испортить их отношения, лишить их обоих удовольствия, которое Торин не сможет найти больше нигде.
- Да, я хочу это услышать. – «Дурак». Каждый день наблюдая за Мэддоксом и Эшлин, Люциеном и Аньей, Рейесом и Даникой, а теперь еще за Сабином и Гарпией, он хотел того же для себя.
Не то чтобы он не пытался. Торин рискнул однажды, около четырехсот лет назад. Все что от него потребовалось, чтобы разрушить не успевшие начаться отношения - снять перчатку и погладить будущую любовницу по лицу, а на утро смотреть, как она умирает от неизлечимой болезни, которой заразил ее он, Торин.
Он не мог еще раз пройти через подобное.
С тех пор воин держался подальше от женщин. До Камео. За многие годы она стала первой особой женского пола, на которую воин взглянул и действительно увидел.
Ее взгляд метнулся от него:
- Ты всегда здесь. Ты никогда не покидаешь крепость. Тебя не убьют в сражении. Моего любимого отобрали у меня враги. Они пытали его и прислали обратно, порезанного на куски. С тобой мне можно не беспокоиться о подобном. И ты мне нравишься. Действительно нравишься.
Но она его не любила, да, потенциал у их отношений есть, однако безумие чувств «мне-не-жить-без-тебя» там явно не просматривалось.
И, наверное, больше Торину рассчитывать не на что. Такой и будет вся его оставшаяся жизнь.
- Так… ты хочешь, чтобы мы остановились? – тихо спросила она.
Он снова посмотрел на монитор. Ни следа его малышки с остроконечными ушками.
- Я похож на идиота?
Она рассмеялась, забыв на время о печали:
- Хорошо. Мы продолжим всё, как было. Ты согласен?
- Да. Но что случится, если тебе встретится мужчина, которого ты сможешь полюбить?
Она закусила нижнюю губу и пожала плечами:
- Тогда мы расстанемся. – Она не стала спрашивать его о том же. Разумеется, заменив при этом «мужчину» на «женщину». Они оба знали, что он никогда не встретит женщину, которая могла бы жить с ним.
Один из компьютеров пикнул, привлекая внимание Торина. Он выпрямился, глядя на все экраны, пока не заметил нужный, а потом присвистнул.
- Черт возьми, у меня получилось!
- Что? – спросила Камео.
- Я нашел Галена. И, вот дерьмо, ты не поверишь, где он.
Ты меня не оставишь, - заявил Сабин Гвен. И, обращаясь к ее сестрам, добавил:
- Вы ее у меня не заберете.
Они уже целый час собирали вещи, - свои и даже прихватили кое-что у Сабина, - и теперь стояли в холле крепости.
Они были готовы к отбытию, но Гвен всё тянула время, якобы «вспоминая» о чем-то, что оставила в своей комнате.
Сабин осознавал, что Гарпии собирались разлучить их навсегда. Они заявили ему прямо в лицо, что не хотят, чтобы Гвен была с ним. Сестры считали, что она нарушает слишком много правил, слишком размякла рядом с воином, который даже не вознес ее на вершину пирамиды своих приоритетов. Более того, они просто взбесились, узнав, что Сабин занимался любовью с Гвен на открытой местности, где любой, даже враг, мог наткнуться на них.
Он им нравился, Гарпии ценили то, что он натренировал Гвен, - сестры признались в этом, но крайне неохотно, - но всё равно считали его неподходящей парой для своей младшей сестренки. И все его плюсы были лишь разновидностью минусов.
Слушая брюзжание Гарпий, и представляя свою жизнь без Гвен, Сабин терял остатки самообладания. Он не мог жить без нее. Не станет жить без нее, не отпустит с сестрами и не потеряет в этой войне. Гвен необходима ему.
- Мы сделаем все, что захотим, черт побери, - нарочито напористо заявила Бьянка, чтобы посмотреть, станет ли он возражать. – Скоро Гвен найдет… что она там сказала на этот раз… и мы уберемся отсюда.
- Это мы еще посмотрим.
Его телефон ожил, сигнализируя о полученном сообщении. Хмурясь, Сабин вытащил аппарат из кармана. Послание от Торина:
«Гален в Буде. С армией. Готовься».
Тут он увидел сбегающую по лестнице Камео.
- Ты знаешь? – спросила она.
- Да.
- Что? – хором спросили Гарпии. Даже будучи готовыми к отбытию, они, ясное дело, считали себя в праве сунуть нос в его дела. Вот проныры.
- Он, наверное, и не уезжал отсюда, - продолжила Камео, словно не слыша вопроса. – Всё это время находился здесь, ждал, наблюдал, собирал армию. И теперь, когда половина из нас в отъезде…
- Черт, - Сабин провел рукой по лицу. – Как превосходно выбрано время, чтобы наказать нас за случившееся в Египте. И не забудь, что Гален, скорее всего, хочет вернуть себе тех женщин. Включая Гвен.
- Да, Торин уже сообщает остальным, - сказала воительница. – По крайней мере, Ловцы пока держатся вдали от крепости, оккупировав город.
- Какого черта тут происходит? – потребовала ответа Бьянка.
- Ловцы здесь и готовы к битве, - ответил Сабин. – Вы говорили, что будете сражаться на моей стороне, поможете разгромить их. Только что у вас появилась такая возможность.
Но сначала Сабину нужно придумать, как поступить с Гвен в его, - а может и их, - отсутствие. Если Гарпии попытаются сбежать с ней, не поставив его в известность…
Рык Сабина защекотал голосовые связки.
И да, мысль о том, чтобы оставить в крепости сильную, способную воительницу, была для него в новинку и совершенно нелепой. Ведь он с самого начала собирался использовать Гвен на поле боя. Но Сабин не изменит свое решение. Гвен почему-то стала для него важнее всего на свете.
Он не прикасался к ней несколько дней, пытаясь уменьшить ее значимость для себя, а также вернуть свои приоритеты, но это не сработало. Девушка стала для него еще важнее - первым номером в списке его предпочтений.
Мимо них пробежал Кейн. Он нес две части разорванного портрета Галена, нарисованного Даникой.
- Зачем он тебе? – спросил Сабин.
- Торин хочет его спрятать, - ответил воин. – На всякий случай.
Раскрыв рот, Кайя схватила Кейна за руку и остановила его.
- Как ты его заполучил? Я надеюсь, ты понимаешь, что тебе придется заплатить за то, что порвал его, убл… - она с визгом отпустила его и потерла свою ладонь. – Как, черт возьми, ты умудрился шибануть меня током?
- Я не…
- О, боже мой! - Гвен сбежала вниз по лестнице, не сводя глаз с портрета. Она побледнела и раскрыла рот. – Как ты его достал?
- Что-то не так? – Сабин переступил через порог, чтобы встать рядом с Гвен, и обнял девушку за талию, ощущая сотрясавшую ее дрожь.
Талия переводила ледяной взгляд с портрета на Гвен. Старшая сестра тоже побледнела, так что на ее коже показались голубые вены.
- Нам пора, - заявила она, и впервые с момента их встречи Сабин различил эмоции в ее голосе. Страх. Беспокойство.
Бьянка кинулась к Гвен и схватила ее за запястье:.
- Не говори ни слова. Давай уберемся отсюда и вернемся домой.
- Гвен, - окликнул Сабин, крепко прижимая девушку к своему телу. - Что, черт возьми, происходит?
Ее начали тянуть в разные стороны, но Гвен, казалось, этого не замечала.
- Мой отец, - наконец произнесла Гвен так тихо, что Сабину пришлось напрячь слух, чтобы разобрать ее ответ.
- Что с твоим отцом? – переспросил он. Она никогда прежде не говорила об этом человеке, поэтому он решил, что в жизни Гвен тот участия не принимал.
- Они не любят говорить о нем. Он не такой как мы. Но как ты достал его? Этот портрет висел в моей комнате на Аляске.
- Подожди, – Сабин посмотрел на портрет. – Ты хочешь сказать…
- Да, я хочу сказать, что мужчина на портрете – мой отец!
Нет. Нет!
- Это невозможно. Посмотри внимательнее и увидишь, что ошиблась.
«Пожалуйста, пусть это будет ошибка. Пусть это будет простая ошибка».
Сабин схватил ее за плечи и заставил посмотреть на портрет.
- Нет, я не ошибаюсь, это мой отец. Я его никогда не встречала, но всю жизнь изучала его портрет,- с тоской призналась она. – Это единственное, что связывало меня с моей доброй половиной.
- Не может быть.
- Гвен! Довольно! – разом крикнули Гарпии.
Она проигнорировала их:
- Я говорю тебе, что это мой отец. Ну, и что? Что с вами со всеми? И как вам удалось забрать портрет? Почему он разорван?
Еще одна волна отрицания прокатилась через Сабина, но тут же схлынула, уступив место потрясению, и лишь потом воин нехотя признал очевидное. Вместе с приятием пришла ярость. Так много ярости, смешанной со страхом и беспокойством, которыми веяло от Талии. Гален был отцом Гвен. Гален, его самый заклятый враг, бессмертный, ответственный за худшие дни в долгой, очень долгой жизни Сабина, был чертовым папашей Гвен.
- Дерьмо, - выругался Кейн. – Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Это плохо. Очень плохо.
Сабин вздернул подбородок и постарался сохранить самообладание:
- Портрет висит в твоей комнате? Точно такой же портрет?
Она кивнула.
- Этот портрет – подарок моей матери. Она начала его писать, когда поняла, что забеременела мной. Очевидно надеясь, что увидев ангела, я не захочу быть похожей на него.
- Гвен, - рявкнула Кайя, резко дернув сестру к себе. – Мы же просили тебя заткнуться!
Гвен не отреагировала на окрик сестры. Слова вылетали сами, запретные, слишком долго и плотно закупоренные, и, наконец, вырвавшиеся наружу. А может быть, научившись сражаться, она больше не боялась постоять за то, чего желала?
- Мать сломала крыло и забралась в пещеру, чтобы исцелиться. Отец преследовал демона, прятавшегося под личиной человека, тот вбежал в пещеру и попытался использовать мою мать как щит. Отец спас ее, уничтожив демона. Потом он вылечил мать, а она переспала с ним, хотя и ненавидела его сущность. Мать говорила, что не могла справиться с собой, надеялась на будущее с ним. Она была уверена, что хотела быть с ним. Потом появилась та темноволосая женщина, которую вы видите на портрете, с сообщением, что видела дух, и ему пришлось покинуть мою мать. Отец приказал ей ждать в пещере, говорил, что вернется за ней. Но когда он ушел, мать опомнилась, поняла, что не желает иметь дела с ангелом, и ушла. Она художница, и когда я родилась, нарисовала его портрет с той женщиной. Сказала, что хочет, чтобы ее последнее воспоминание о нем стало моим первым.
Милостивые боги.
- Ты знаешь, кто твой отец, Гвен? – спросил Сабин.
Она, наконец, оторвала глаза от портрета и посмотрела на него в растерянности.
- Да. Ангел, как я уже сказала. Ангел, соблазненный моей матерью. Поэтому я такая, какая есть. Слабая и не слишком агрессивная.
Она уже изменилась, но сейчас не время указывать Гвен на ее неправоту.
- Гален не ангел, - сказал Сабин с явно выраженным отвращением. – Человек, на которого ты смотришь, которого называешь отцом, - хранитель демона Надежды. Уверен, что именно демон Галена внушил твоей матери ложную надежду на будущее с ним, и поэтому она так быстро оправилась от наваждения, как только он покинул ее.
Гвен тяжело вздохнула и энергично покачала головой:
- Нет, нет, это не может быть правдой. Если бы во мне была кровь демона, то я была бы такой же сильной, как сестры.
- Ты всегда была такой, просто не хотела это признать. Мне кажется, что мать лишила тебя уверенности в себе, - заявила Бьянка.
Сабин медленно закрыл глаза, потом открыл. Почему это произошло именно сейчас?
- Этот мужчина такой же, как я, за одним маленьким исключением. Он лидер Ловцов. Он ответственен за изнасилование женщин в Египте. Он командует мужчинами, захватившими тебя. Гален здесь, в Буде, и готов к сражению. - Сабин сразу же понял свою ошибку, увидев восторг в глазах Гвен от осознания того, что ее отец был рядом.
Не так давно Сабин размышлял о том, что Ловцы могли нарочно посадить ее в камеру, думая использовать как наживку, чтобы выведать все его тайны, завлечь его в ловушку и убить. Тогда он сразу отбросил эту мысль. И не изменил свое мнение, несмотря на то, что демон Сомнений кричал в голове, подбрасывая ему возможные варианты.
Она была опаснее Наживки. Гален мог разыграть «отцовскую карту», чтобы заставить Гвен предать Сабина.
Черт бы все побрал!
- Это не может быть правдой, - повторяла Гвен, радость которой сменилась неверием, когда она посмотрела на сестер. – Я никогда не походила на вас, независимо от того, что сказала Бьянка. Я всегда была слишком мягкой. Как ангел. Как же может мой отец быть демоном? Я бы тогда была еще хуже вас! Верно? То есть… я не могу… вы что-то об этом знаете?
Игнорируя ее, Кайя выступила вперед и столкнулась нос к носу с Сабином.
- Ты лжешь. Как бы мы ни желали этого, ее отец не демон. И он не командир этих самых Ловцов. Если бы Гвен была наполовину демоницей, то мы бы об этом знали. Она бы не… тут какая-то ошибка. Отец Гвен не управляет вашими врагами, так что даже не думай о том, чтобы причинить ей боль!
Чертов отец Гвен.
Эти слова звучали в его голове снова и снова, но осознать их он был не в силах. Любое будущее с Гвен, скорее всего, уничтожено безвозвратно. Даже если она совершенно невинна и не помогала ублюдку-папаше, - и в глубине души Сабин верил в это, - он все равно собирался навечно лишить своего врага свободы. Как же сможет она жить с воином, заключившим в тюрьму ее отца?
К тому же люди, как правило, семью не бросают, независимо от обстоятельств. Сабин бы своих не бросил. Его друзья, - его «семья», - были для него всем. Всегда. И это должно быть незыблемо.
Вне зависимости от вопящего рассудка, умолявшего не делать того, что он собирался сотворить.
Да, пока Гвен и не помогала отцу, но это могло измениться в любую минуту. Ведь теперь ей известно, кто он. Чертова Судьба!
- Может, Кайя права, а ты ошибся, - с надеждой сказала она, хватая Сабина за рубашку. – Может…
- Я тысячу лет провел рядом с этим мужчиной, охраняя царя Олимпийцев на небесах. И еще несколько тысяч лет я его ненавидел всеми фибрами души. Я чертовски хорошо знаю, кто он такой.
- Но зачем демону управлять Ловцами? Почему он хочет найти ларец Пандоры и уничтожить всех вас, если это и его погибель? А? Скажи-ка мне!
- Я не знаю, как он спасется. Но я знаю, что именно он виноват в том, что мы открыли этот чертов ларец! Он сделает все, даже подошлет к нам собственную дочь, чтобы уничтожить нас. И с того самого дня, как мы стали одержимыми, Гален обманывал людей, позволяя им считать, что он – ангел. Именно поэтому Ловцы доверяют ему, идут за ним.
Она провела рукой по лицу, повторяя его жест.
- Наверное, ты прав, а может, и нет. В любом случае, я этого не знаю. – Ее глаза горели, даже в окружении постепенно тускнеющих синяков. – И я не вступала в заговор против тебя.
Он судорожно вдохнул и выдохнул:
- Я знаю, что не вступала.
- Тогда в чем дело? Ты считаешь, что в один прекрасный день я стану помогать ему, зная, кто он такой? Я не стану, я бы никогда не поступила так с тобой. Да, я собираюсь уехать отсюда, как и планировала, - сказала она дрогнувшим голосом. – Но только потому, что ты не позволяешь мне сражаться рядом с собой. Обещаю, что твои секреты я не выдам.
- Ничего не говори, - заявил Сабин. – Ты никуда не уедешь.
И тут он напал на Гвен, стараясь обездвижить ее крылья.
Глава 23
Подземная темница. Сабин запер ее в этом долбаном подземелье. Хуже того, он запер ее рядом с Ловцами, которые стонали, рыдали и умоляли о свободе.
Но прежде воин связал ей крылья. И это после того, как Гвен доверила ему все свои тайны!
- Прости, - произнес он с искренним раскаянием в голосе. – Но так будет лучше.
Как будто теперь это имело какое-то значение.
Гвен знала, что Сабин пойдет на все, чтобы выиграть свою войну. Знала это, ненавидела это, и все же сдуру понадеялась, что его чувства изменились после их встречи. Он остался с ней вместо того, чтобы отправиться с друзьями в Чикаго. Научил, как надрать задницу сильнейшему. Расспрашивал Гвен про супруга Гарпии, ради Богов! А затем решил оставить в тылу, и Гвен не могла понять, была ли причиной его забота о ней, или же Сабин не верил в ее воинские таланты.
Теперь она знала. Дело не в заботе. Воин считал отца Гвен своим врагом, а, значит, и ее тоже.
Но разве она ему враг?
Если Сабин прав, и человеком, изображенным на картине, был Гален, тогда лидер Ловцов на самом деле ее отец. Гвен днями, месяцами, годами рассматривала точно такой же портрет: те же светлые волосы и небесно-голубые глаза, те же сильные плечи и белые крылья. Та же широкая спина и решительный подбородок. Она проводила по нему пальцами, представляя, будто чувствует настоящую кожу. Сколько раз она мечтала, что он придет к ней, подхватит ее на руки, попросит прощения за то, что так долго ее искал, и заберет на небеса? Сотни раз. Теперь он недалеко… Они могли бы быть вместе…
Нет. Это не принесло бы ей счастья. Знать, что он на самом деле демон… Что он мучает людей… Что он хотел убить Сабина… Сабина, которого она все время так отчаянно жаждет, и который запер ее в грязной темнице, словно она для него пустое место.
Гвен сжалась в комок и горько рассмеялась. Пола не было видно под слоем грязи. Три стены были каменными. Не из хрупкого известняка, а из гладкого камня. Четвертая стена представляла собой решетку из толстых металлических брусьев. Внутри камеры не было ни подстилки, чтобы поспать, ни стула, чтобы присесть.
Что Сабин там сказал на прощание, прежде чем бросить ее в этом дерьме?
«Мы обсудим это позже, когда я вернусь».
Черта с два.
Во-первых, ее здесь не будет. Во-вторых, Гвен собирается раздробить ему челюсть, чтобы он не мог говорить. Никогда. И, в-третьих, она планирует убить его. И ее ярость не шла ни в какое сравнение с гневом Гарпии, которая вопила в ее голове, требуя отплатить обидчику. Как Сабин мог так поступить? Как мог лишить ее вновь проснувшейся потребности в мести? Как он мог бросить ее здесь, после того, как они занимались любовью?
Предательство Сабина было еще большим ударом по сравнению с новоприобретенными знаниями о том зле, что натворил ее отец.
- Сукин сын! – прорычала Бьянка, расхаживая из угла в угол. Темные песчинки вихрем взлетали вокруг ее ног. – Прежде, чем я поняла, что происходит, он успел обрезать нам крылья. Это невозможно, но он сумел это сделать. Никто другой не смог бы.
- Я подвешу его на его же собственных кишках. – Кайя ударила кулаком по брусу. Тот остался цел, ведь ее сила сейчас была, как у простой смертной.
- Я оторву ему конечности, одну за другой. Я скормлю его своей змее и оставлю гнить у нее в желудке.
- Он мой. Я сама позабочусь о нем. – Самое печальное, что, несмотря на поступок Сабина, Гвен не желала, чтобы сестры покарали его. Хотела наказать его сама. Да, это было ее делом. К тому же, несмотря на собственное стремление покалечить и даже убить его, Гвен была невыносима мысль, что Сабин будет страдать. Насколько это глупо? Когда воин запер ее, в его глазах отразилось облегчение, пусть даже смешанное с сожалением, так что он заслужил все, что она с ним сделает. Заслужил все, кроме ее снисхождения.
Девушке понадобилось немало времени, чтобы собраться с мыслями и понять причины этого облегчения. Но, наконец, ей это удалось. Сабин добился своего: Гвен не могла покинуть крепость и не могла сражаться с Ловцами. Он счел, что такое положение дел важнее ее свободы, несмотря на то, что однажды его враги поступили с ней точно так же.
Гвен тоже ударила кулаком по брусу. Металл заскрежетал и слегка прогнулся.
- Я собираюсь… Эй! Вы это видели?
Она удивленно посмотрела на свой кулак. На руке отпечаталась красная полоса, но кости были целы. Боясь поверить в удачу, она снова ударила по брусу. Он прогнулся еще больше.
- Эй, так можно выбраться отсюда.
Кайя уставилась на нее.
- Как это возможно? Я тоже ударила по решетке, но она не поддалась.
- Сабин обрезал наши крылья и лишил нас сил, - сказала Талия. Ей, наверное, было адски больно. - Но крылья Гвен, он только обездвижил на время, чтобы иметь возможность запереть ее в этой клетке. Она сильна, как прежде. Интересно, откуда ублюдок узнал про наше слабое место и почему был так осторожен с ней?
После первого вопроса сестры радость Гвен поубавилась.
- Простите. Это моя вина. Я не хотела…я думала…мне так жаль. Это я рассказала ему. Я надеялась, что взамен он найдет способ защитить меня от подобного.
- Он – твоя первая любовь, - произнесла Бьянка к немалому удивлению Гвен. – Тебя можно понять.
Хотя Гвен и была благодарна сестре за понимание, слова Бьянки рассердили ее. «Первый» означает, что за ним последуют иные. Девушке была неприятна даже мысль о другом мужчине, о том, что она будет целовать и касаться кого-то еще. Тем более, что она и близко не получила того, что хотела от Сабина. Она что, любит его?
Она не могла. Только не после того, что он с ней сделал.
- Вы не вините меня?
Сестры окружили ее, обняли, и Гвен ощутила прилив любви к ним. Определенно, это был лучший момент в их семейных отношениях. Они поддержали ее, несмотря на то, что она нарушила правила и здорово облажалась.
Когда они разомкнули объятья, Талия шлепнула Гвен пониже спины и указала подбородком на брусья.
- Давай еще. Сильнее.
- Пора разнести эту кутузку к чертям собачьим, - хлопнула в ладоши Кайя.
Сердце Гвен забилось быстрее, когда она принялась вновь и вновь наносить удары по металлу. Брус прогнулся, заскрежетал, затем прогнулся еще больше.
- Продолжай, - хором воскликнули Кайя и Бьянка. – Осталось совсем немного!
Вложив всю свою ярость и разочарование в удары, она увеличила скорость так, что были видны лишь размытые очертания ее кулака, мелькавшего туда-сюда, точно молот. Наверное, Сабин думал, что у нее совсем нет сил и мозгов, потому и не оставил охранника. Или же все воины сейчас участвовали в битве, а в крепости остались лишь женщины и Торин. Гвен редко видела Повелителя-затворника, пока жила здесь, но Сабин упоминал, что тот никогда не покидает стен крепости, наблюдая за внешним миром из своей комнаты через мониторы компьютеров.
Была ли камера здесь? Возможно.
Гвен не позволила себе замедлить движения после этой мысли. «Бум. Бум. Бум!»
Наконец, брус окончательно разогнулся, открыв в решетке зияющее пространство, достаточное, чтобы вылезти наружу. Она справилась – черт, как же приятно было это осознавать. Одна за другой, они выбрались на свободу. Когда Ловцы увидели их в коридоре, они отчаянно вцепились в решетку своей камеры.
- Выпустите нас.
- Пожалуйста. Прояви больше сострадания, чем мы проявили к тебе когда-то.
- Не мы зло. А они. Помоги нам!
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав