|
Читайте также: |
- Я прекращу попытки убить тебя. Я клянусь!
- Гвендолин, - голос Сабина звучал жестко, непреклонно, как рык по сравнению с мольбой Ловца. – Ответь. Пожалуйста. Этот – один из твоих мучителей?
Она только кивнула.
Он перерезал Ловцу глотку без предупреждения.
Глава 5
Сабин убил человека на ее глазах.
С того момента прошло несколько часов, и они успели сменить место пребывания, но образ смертного – окровавленного, падающего на колени, а потом – лицом на землю, хрипящего, а потом затихшего – отказывался покидать ее.
Гвен знакома ярость, кипящая внутри Сабина – та же ярость порой сводила с ума и ее саму. Она знала, что он суров и жесток, и нежным чувствам нет места в его сердце.
Взгляд выдавал его с головой. Мрачный и холодный, крайне расчетливый. Когда он освободил ее из камеры, она начала замечать, как он смотрит на окружающий его мир, выискивая то, что можно использовать в своих целях. Остальное – пыль на ветру.
Раньше и она была подобна пылинке. Теперь же он жаждет ее помощи.
Но она не могла забыть то, как он оттолкнул ее при первой их встрече.
Ох, как же ей стыдно. Одно легкое касание его мозолистых пальцев, и она буквально приклеилась к мужчине, которому и дела-то нет до нее. Но он же был такой теплый, энергия так и бурлила у него под кожей, а к ней так давно никто не притрагивался, что она не смогла сдержать порыв.
«Не трогай», - сказал он с таким видом, что убьет ее, если она осмелится вновь потянуться к нему.
Жестокое обращение напомнило ей, что спасители на самом деле были для нее чужаками, что их намерения могли оказаться столь же скверными, как и цели ее тюремщиков. Потому она решила держать дистанцию, изучая их в течение этих двух дней и прислушиваясь к самым тайным разговорам. Ее ментальный слух пришел в норму, позволяя ей подслушивать, не кривясь от боли и тем самым выдавая себя.
Один из таких разговоров, произошедший этим утром, постоянно вертелся в ее мыслях.
«Мы уже почти месяц здесь и не нашли ни следа артефакта. Сколько еще пирамид придется обыскать, чтобы найти его? Я полагал, что мы сорвали большой куш в последней пирамиде, поскольку там были Ловцы, но…»
Опять, эти мужчины упоминали ловцов. Так они называли Криса. Почему?
«Знаю, знаю. Столько напрасных усилий, а мы ни на йоту не приблизились к ларцу»
Артефакт? Ларец?
«Стоит сматывать удочки?»
«Может и так. Пока наш Глаз не даст нам нового ключа, мы лишены путеводной нити»
Странные фразы.
Их глаз может подбирать ключи? К чему? И о чьем это глазе они говорили?
Возможно, он принадлежит тому, которого называют Люциен; она успела рассмотреть, что у него один глаз синий, а другой – карий.
«Надеюсь, Гален также ничего не нашел. Ну, ничего кроме копья, нацеленного прямиком в его гнилое сердце. С этим я всегда рад ему помочь»
Кто такой этот Гален? Имеет ли это значение?
Эти воины такие… странные. Некоторые из них разговаривают так, словно только что сошли со страниц средневековых хроник. Остальные похожи на членов уличной банды. Однако всех их связывают тесные – даже теплые – отношения, это ясно как белый день. Они заботятся о потребностях друг друга: будь то шутки и смех или необходимость прикрыть спину товарища в битве.
Трое мужчин и женщина-воин, Камео, приходили в палатку Сабина, пока тот беседовал с Люциеном. Каждый из них довел до ее ведома одно и то же послание: «навреди ему и пострадаешь». Не дожидаясь ее ответа, они уходили.
Голос женщины…
Гвен содрогнулась. Она уже страдала, от одного этого звука.
В виду того времени, которое она провела в палатке одна, она вполне могла сбежать. Уж попытаться точно должна была бы. Но при мысли об окружающих ее бесконечных милях песков пустыни, палящего зноя и пойди-знай-чего-еще, страх мощной дланью удерживал ее на месте.
Хотя она и выросла среди глыб льда на Аляске, она сумела бы справиться с песками и солнцем. На это она надеялась.
Страшила же ее неизвестность. Что если она наткнется на племя злобных туземцев? Или же стаю оголодавших хищников? Или очередную шайку бандитов?
К тому же, ее путешествие в одиночку вслед за Тайсоном, с которым она тогда встречалась, закончилось тем, что Гвен оказалась невольной гостьей стеклянной камеры. Все же, если эти вояки обидят ее, он рискнет сбежать.
Опять же, она очень на это надеялась.
Но они не трогали ее, во всех смыслах этого слова. И этому она была несказанно рада. На самом деле. Тот факт, что Сабин держал слово – не прикасаться – был подобен дару небес. Правда.
- Ты в порядке?
Воин по имени Страйдер плюхнулся на мягкое кожаное сидение рядом с ней.
Они находились на большой высоте, в частном самолете, который слегка потряхивало на воздушных ямах.
Как ни странно, но это не беспокоило ее.
Гвен горько усмехнулась. Собственная тень порой пугала ее до полусмерти, но от зубодробительной тряски, грозящей падением с небес, ей всего лишь хотелось зевать. Возможно, потому что она сама умела летать – вроде как – хотя не прибегала к этому умению.
Возможно, потому что в свете пережитого ею за последний год, авиакатастрофа казалась ей сродни детской забаве.
- Ты бледна, - добавил он, не получив ответа. Вытащил из кармана пакетик сладостей, набрал полный рот, а потом предложил угоститься и ей. От запаха корицы, у девушки потекли слюнки. – Не мешало бы тебе поесть.
По крайней мере, она не сжалась от страха пред ним. Все же. Что не так с этими мужиками и их потребностью подсовывать ей всякую малосъедобную дрянь?
- Нет спасибо. Я в порядке.
Она еще не совсем оправилась после сладких булочек Сабина.
Ох, она не жалела, что ела их.
Сахарный вкус… ощущение полного желудка… словно она побывала на небесах. Пару благословенных минут, в любом случае.
Но ей надо быть умнее и не есть то, что отдано по доброй воле. Проклятая богами, как и все Гарпии, она могла употреблять в пищу лишь то, что украла или же заработала.
Это была расплата за грехи предков – абсолютно несправедливая, но спасения от нее не было. Впрочем, она могла голодать.
Гвен слишком боялась последствий кражи у этих воинов, не говоря уже о том, как они могут заставить ее «заработать» пару бесценных кусочков еды.
- Уверена? – спросил он, запуская в рот еще парочку конфет. – Этих малышек здесь много.
Из всех этих мужчин Страйдер относился к ней наиболее галантно и заботливо. Его яркие синие глаза никогда не смотрели на нее с презрением. Или яростью, как порой это случалось с Сабином.
Сабин. Ее мысли постоянно возвращались к нему.
Она поискала его взглядом. Он развалился в кресле напротив нее, закрыв глаза. Ресницы отбрасывали угловатые тени на резкие линии его щек. На нем была военная форма, серебряная цепь на шее и кожаный «мужской» браслет. (Девушка была уверена, что он желал бы слышать это прилагательное в описании его украшения)
Сон придал легкую расслабленность чертам его лица. Как можно одновременно выглядеть так грубо и так по-мальчишески?
Эту загадку она хотела разгадать. Может быть, когда она сделает это, то прекратит стремиться к нему. И пять минут не проходили, чтобы Гвен не подумала, где он и чем занят. Утром он паковал вещи, готовясь к перелету, а она воображала как впивается ногтями в его спину и кусает за шею. И не для того, чтобы сделать больно ему, а чтобы доставить удовольствие себе самой!
У нее имелась пара-тройка любовников, но подобные мысли не посещали ее. Она была нежным созданием, черт побери, даже в постели.
Это все он и его «плевать-мне-на-все-кроме-победы-в-моей-войне» отношение, которое пробуждало в ней эту… тьму. Иначе и быть не могло.
Ей должно быть отвратительно то, что он сделал, то, как он перерезал глотку смертному. По крайней мере, она должна была закричать, чтобы остановить его, воспротивиться, но часть ее – темная половина, монстр, от которого некуда деться – знала, что должно произойти и ликовала. Она желала смерти тому человеку.
Даже сейчас проблеск благодарности мелькнул в ее груди. К Сабину. За его восхитительно жестокий способ вершить справедливость.
Это была единственная причина, по которой она добровольно поднялась на самолет. Самолет, следующий курсом не на Аляску, а в Будапешт. Это, а также уважительная дистанция, которую соблюдали воины.
Ох, ну и еще булочки «Твинки». Не то, чтобы она могла поддаться этому сладчайшему искусу вновь.
Хотя возможно ей стоит попытаться. Возможно, стоит взять себя в руки и стащить булочку, даже под страхом наказания. Умения ее давно припали пылью, но теперь, когда она на свободе, голод нещадно терзает ее, а тело теряет остатки сил. К тому же, если воины обидят ее, это подтолкнет ее к действию. К побегу, домой.
Однако решать надо быстро. Очень скоро у нее не останется достаточно сил или ясности ума, чтобы подобрать упавшую крошку, не говоря уже о целом блюде. И совершенно определенно сбежать по той же причине ей не удастся. Ухудшало ситуацию и то, что она боролось не только с голодом, а еще и с потребностью уснуть мертвецким сном.
Ее не проклинали вечным бодрствованием или чем-то в таком духе, но спать на виду других противоречило кодексу правил поведения Гарпий.
И не зря! Сон делает тебя беззащитным, словно приглашающим: «нападите на меня». Сестры не придерживались многих правил, но это выполняли неукоснительно. И она будет. Не повторит ошибку. Она уже и так предостаточно их опозорила.
Но без еды и сна ее здоровье продолжит ухудшаться. Вскоре Гарпия в ней возьмет верх, решительно стремясь вернуть ее в нормальную форму.
Гарпия.
Несмотря на то, что они были единым целым, Гвен рассматривала их как две отдельные сущности. Гарпии нравилось убивать; ей – нет. Гарпия предпочитала темноту; она – свет. Гарпия наслаждалась хаосом; она же любила покой.
Нельзя выпускать Гарпию на свободу.
Гвен осмотрелась вокруг в поисках этих булочек «Твинки». Однако взгляд ее остановился на Амане. Он был самым темным из всех воинов, и от него она не слышала ни слова. Он сгорбился в самом дальнем от нее кресле, сжав руками виски и постанывая, словно дикая боль бурлила внутри.
Парис, волосы у которого отливали всеми оттенками каштанового и черного – искуситель, как она начала думать, поддавшись очарованию его лазурных глаз и бледной кожи – находился рядом, задумчиво всматриваясь в окно.
Напротив них сидел Аэрон, с ног до головы покрытый татуировками. Он также являл собой образец молчаливого стоика. Эта троица представляла собой ходячий образец несчастья. Девушка гадала, что же с ними приключилось, и знают, ли они где «Твинки».
- Гвендолин?
Голос Страйдера резко выхватил ее из размышлений.
- Да?
- Опять тебя потерял.
- Ах, прости.
О чем он там ее спрашивал?
Самолет угодил в очередную «яму».
Светлая прядь упала Страйдеру на лоб – он смахнул ее в сторону. Порыв ветерка с ароматом корицы сопровождал этот жест.
В животе девушки заурчало.
- Ты не будешь есть, понятно, - сказал он, - а пить тоже не хочешь? Может, принести тебе чего-нибудь?
Да. Пожалуйста, да.
Слюны во рту стало еще больше.
- Нет, спасибо, - наперекор себе ответила она.
- Возьми хотя бы бутылочку воды. Она же запечатана, и тебе не надо переживать, что мы подмешали туда что-то.
Он взял из подставки для чашек поблескивающую своей охлажденной поверхностью бутылку и помахал ею перед ее носом.
Неужели она была там все время?
«Сюда», - проскулила она. – «Как прекрасно смотрится…»
- Может быть, позднее.
Слова напоминали воронье карканье.
Он пожал равнодушно плечами, но в глазах его светилось разочарование.
- Тебе же хуже.
Поблизости, несомненно, должно было быть что-то, что она могла бы украсть. Девушка еще раз осмотрела салон самолета. Взгляд зацепился за полупустую бутылку с вишневой содовой возле Сабина.
Она облизала губы. Нет, «хуже» будет Сабину. Как только Страйдер отстанет от нее, она отправится за той бутылкой. И к черту последствия.
Возможно. Нет, так она и поступит.
Но сейчас он был здесь, и у него можно было раздобыть некоторую информацию.
А еще эта отсрочка могла помочь ей собраться с духом.
- Почему мы летим? – спросила она. – Я видела, как тот, которого вы зовете Люциен, исчез вместе с женщиной. Мы могли бы оказаться в Будапеште за считанные секунды.
- Не все из нас так хорошо переносят подобный вид путешествий.
Его взгляд метнулся к Сабину.
- Так некоторые из вас, оказывается, слабаки?
Слова сорвались прежде, чем она успела прикусить язык.
Такое она могла сказать своим сестрам, единственными созданиями в этом мире, рядом с которыми она могла быть собой. Бьянка, Талия и Кайя понимали ее, любили и пошли бы на что угодно ради нее.
Однако эти слова не оскорбили, а напротив развеселили Страйдера. Он прыснул от смеха.
- Что-то вроде того, хотя Сабин, Рейес и Парис предпочитают думать, что они подхватывают какой-то вирус каждый раз, когда переносятся куда-либо.
Близняшки Бьянка и Кайя были точно такими же. Она скорее поверят тому, что их поразила немощь, чем признают границы своей силы. Талия, холодная как лед и вдвое сильнее, просто не реагировала ни на что.
Веселье Страйдера понемногу утихло, и он изучающее осмотрел Гвен с ног до головы.
- Знаешь, а ты не такая, как думал.
Держи себя в руках. Не ерзай.
- О чем ты?
- Ну… погоди, я не обижу, если скажу, что думаю?
«…и вызову твою «темную половину».Это, очевидно, хотел спросить он, также опасаясь ее, как и она сама.
- Нет.
Может быть.
Его взгляд стал еще более внимательным, пока он взвешивал правдивость ее ответа. Должно быть, он прочел решительность в ее лице и кивнул.
- Кажется, я уже говорил это ранее, но из того малого, что я знаю, Гарпии – отвратительные существа с ужасающими лицами, увенчанными острыми клювами. И вообще, они наполовину птицы, злобные и безжалостные. Ты… ты же совсем не такая.
Неужели он так просто забыл, что она сотворила с Крисом?
Она глянула на Сабина, но он оставался на месте. Дыхание воина было глубоким, ровным и его лимонный вперемешку с мятой аромат доносился до нее. Он не напомнил Страйдеру, что не все легенды рассказывают чистую правду?
- У нас плохая репутация, только и всего.
- Нет, здесь нечто большее.
Для нее, о да. Не то, чтобы она могла рассказать ему.
У ее сестер – счастливиц – были отцы, умеющие менять форму. Отец Талии – змей, а близняшек – феникс.
С другой стороны, ее папенька – ангел, о чем, впрочем, ей было запрещено говорить. Ангелы были слишком чисты, слишком совершенны, а у Гвен имелось предостаточно слабостей.
Как и всегда, мысль об отце заставила ее сердце сжаться.
Хотя Гарпии главным образом являлись матриархальным сообществом, отцам дозволялось встречаться с детьми, если они того пожелают.
Отцы ее сестер решили стать частью жизни своих дочерей. Отцу же Гвен не дали такого шанса. Ее мать запретила.
Она просто описала его Гвен с целью предупредить, во что та может превратиться – слишком моральную личность, чтобы украсть для себя пищу, неспособную лгать, заботящуюся больше о других – если не будет осторожной.
Но и после того как Табита умыла руки, повесив на Гвен ярлык «безнадежна», отец все равно не попытался встретиться с ней.
Знал ли он вообще о ее существовании?
Волна тоски омыла душу девушки.
Всю жизнь она мечтала, что отец поборет всех и вся, чтобы добраться до нее, заключит ее в свои объятия и унесет прочь. Мечтала о его любви и преданности. Мечтала жить вместе с ним на небесах и быть защищенной ото всего зла на земле и от своей собственной темной половины.
Гвен вздохнула. Только одно имя стоило упоминать, говоря о ее родословной.
И это имя Люцифер. Он был силен, коварен, мстителен, яростен – если кратко: не следует записываться в его враги.
Люди не горели желанием связывать с ней, со всеми ими, полагая, что Принц Тьмы откроет на них охоту.
По правде говоря, называя его семьей, она не лгала. Люцифер был ее прадедушкой. Дедушкой ее матери. Гвен никогда не встречалась с ним, так как отпущенный ему на земле год закончился задолго до ее рождения. И надеялась, что пути их никогда не пересекутся. От одной этой мысли ее бросало в дрожь.
Тщательно взвешивая свои следующие слова, она глубоко вдохнула, смакуя аромат Страйдера – дым костра и корицы. Печально, ему не хватало Сабиновой порочности.
- Все, что смертные не понимают, они считают плохим, - сказала она. – В их мыслях добро всегда побеждает зло, потому все, что сильнее их – это зло. А зло, конечно же, отвратительно.
- Истина.
В голосе воина прозвучало настоящее понимание. Она предположила, что сейчас самый подходящий момент, чтобы развеять ее сомнения.
- Я знаю, что ты бессмертен, как и я, - начала она, - но не могу понять, кто ты на самом деле.
Он неловко поерзал, бросая взгляд на друзей, словно ища поддержки. Все, кто слушал их, быстро отвели глаза. Страйдер тяжело выпустил воздух из легких, неумышленно повторяя ее недавний вздох.
- Некогда мы были воинами богов.
Некогда, значит, уже нет.
- Но что…
- Сколько тебе лет? – перебивая, спросил он.
Гвен хотела, было, возразить против такой внезапной смены темы. Вместо этого, будучи трусихой, она взвесила все за и против признания правды, задав себе три вопроса, которым каждая Гарпия-мать учит своих дочерей.
Может ли эта информация быть использована против тебя?
Даст ли тебе преимущество то, что ты сохранишь это в секрете?
Будет ли ложь более уместна?
Вреда не будет и преимущества тоже.
- Двадцать семь.
Брови мужчины полезли на лоб, и он недоуменно сморгнул.
- Двадцать семь сотен лет, правильно?
Да, но только если бы он говорил с Талией.
- Нет. Всего лишь двадцать семь самых что ни на есть обычных лет.
- Ты же не имеешь в виду человеческое летосчисление?
- Нет. Я говорю о собачьих годах, - сухо проговорила она и поджала губы. Куда делся фильтр, что всегда удерживал ее от колкостей? Однако Страйдер не возражал, скорее, он казался ошеломленным. Будет ли такой же реакция Сабина, когда он соизволит проснуться? – Почему тебе так трудно поверить в мой возраст? – Пока эхо вопроса витало меж ними, ее осенила мысль и она побледнела. – Я что, выгляжу древней?
- Нет, нет. Конечно, нет. Но ты бессмертна. Могущественна.
А могущественные бессмертные не могут быть столь юны?
Стоп. Он думает, что она могущественна? Удовольствие прекрасным цветком распустилось в ее груди. Ранее это слово применяли только к ее сестрам.
- Ага, но все же мне только двадцать семь.
Он потянулся – сделать что? Гвен не знала и не желала знать – она отпрянула назад, вжалась в спинку сидения.
В то время как она жаждала прикосновения Сабина с самой первой минуты – почему? почему? почему? – и этим утром даже воображала, как творит с ним весьма порочные вещи, мысль, что кто-то другой будет ее лапать ей не улыбалась.
Страйдер уронил руку.
Девушка расслабилась, вновь ища взглядом Сабина. Теперь лицо его пылало краской, а челюсти яростно сжимались.
Плохой сон? Неужто все убиенные им собрались вместе в его голове и мстительно терзают его?
Возможно, это благословение, что Гвен не позволяла себе уснуть. Она на своей шкуре испробовала подобные кошмары и ненавидела их всей душой.
- И все Гарпии так юны, как ты? – поинтересовался Страйдер, опять привлекая к себе внимание.
Может ли эта информация быть использована против нее? Даст ли этот секрет ей преимущество? Уместна ли здесь ложь?
- Нет, - честно призналась она. – Три моих сестры слегка постарше. А также, более красивы и сильны. - Она слишком любила их, чтобы завидовать. Слишком. – Они бы не попали в плен. Никто не может заставить их делать что-то против их воли. Ничто не пугает их.
Ладно, пора заткнуться. Чем больше она рассказывает, тем больше проявляются ее собственные неудачи и недостатки. Будет лучше, если воины решат, что она владеет некоторой долей мужества.
Но почему я не могу быть похожей на сестер? Почему я бегу от опасности, когда они смело бросаются на нее? Если бы одну из них влекло к Сабину, они бы рассматривали разделяющее их расстояние, как вызов, и соблазнили бы его.
Погоди-ка. Стоп. Это уже попахивает безумием.
Ее не влекло к Сабину. Он красив, да, и она даже фантазировала, как займется с ним любовью. Но все это вызвано чувством благодарности. Он освободил и убил ее врага.
А еще некоторые его особенности вызывали у нее замешательство. Весь он, буквально, состоял из насилия и жестокости, но ни разу не обидел ее.
Но признаться во влечении к бессмертному воину? Никогда.
Когда Гвен опять начнет ходить на свидания, она выберет себе доброго, деликатного смертного, который не будет никоим образом подстрекать ее темную половину. Этот добрый, деликатный смертный будет предпочитать романтичные встречи дуэльным схваткам. Добрый, деликатный смертный, который будет ухаживать за ней и смирится со всеми ее недостатками. Рядом с ним она почувствует себя нормальной.
Это все, к чему она всегда стремилась.
Внимание Сабина было сосредоточено на Гвен с момента посадки на самолет.
Ладно. С момента, когда он увидел ее впервые.
Он подумал, что она не может расслабиться, потому что он пугает ее, и решил притвориться спящим. Вероятно, он оказался прав, потому что она ослабила бдительность и открылась.
Страйдеру.
И это раздражало его сильнее языков самого яркого адского пламени.
Все же он не осмелился «пробудиться». Даже тогда, когда услышал, что Страйдер попытался прикоснуться к ней, и Сабину захотелось съездить кулаком по физиономии друга, впечатывая его носовой хрящ в ткани мозга. Их беседа очаровала его.
Девчушка – а именно такой она и была, девчушкой, всего лишь двадцатисемилетней девчушкой, которая заставила его почувствовать себя гребаным Старцем – считала себя неудачницей во всех смыслах этого слова, а сестер – образцом для подражания.
Более красивы? Вряд ли.
Сильнее? Его передернуло.
Их бы не взяли в плен? Любого можно застать врасплох. И сам он не исключение.
Ничто не пугает их? У каждого свой глубинный, тайный страх. Опять же, даже у Сабина. Он боялся потерпеть неудачу так же сильно, как Гидеон страшился пауков.
Гвен – такая застенчивая и перепуганная после пребывания в пещере – не удивительно, что у нее были сомнения в своей силе и своих смертоносных способностях. Но он и понятия не имел, насколько глубоко коренятся эти ее страхи. То, как она сравнивала себя с сестрами, говорило о том, что она вся переполнена сомнениями. Она просто «трещала» от них. И пребывание с ним рядом только ухудшит ситуацию.
Все его бывшие любовницы были самоуверенными женщинами (довольно хорошо за тридцать, чтоб им!) Он и выбирал их именно по этому признаку – уверенность.
Но они быстро менялись, его демон вцеплялся мертвой хваткой в проблески неуверенности. Некоторые, как Дарла, даже наложили на себя руки, не в силах вынести постоянную критическую оценку их внешности, ума, их окружения. После Дарлы он зарекся заводить отношения раз и навсегда.
Потом он увидел Гвен. И загорелся желанием – о, да, он просто весь превратился в желание. Возможно, он мог бы позволить себе одну ночь с ней и сумел бы как-то это оправдать. Но сомневался, что одной ночи ему будет довольно. Не в этом случае. Слишком много способов овладеть ею, слишком много всего он хотел сотворить с этим изящным маленьким тельцем.
Ее роскошная красота воспламеняла его кровь от одного взгляда, рот наполнялся слюной, а тело томилось от потребности прикоснуться. Ее неуверенность пробуждала в нем инстинкт защитника так же, как стремление к разрушению у его демона. Ее запах – аромат солнечного ветра, упрятанный под слоем грязи, которую она до сих пор не смыла – доносился до него, подзывая все ближе… и ближе…
«Поддаться ему означало уничтожить ее. Не забывай».
«Возможно, я буду хорошим мальчиком. Возможно, я оставлю ее в покое».
Слушая эти умасливания, Сабин до крови прикусил язык. Демон хотел, чтобы он усомнился в его злостных намерениях.
Однажды он купился на это. Больше такого не повториться.
- Ты слишком часто это делаешь, - сказал Страйдер Гвен, отвлекая Сабина от раздумий.
- Что? – голос девушки прозвучал хрипло.
Поначалу Сабин считал, что это из-за усталости. Но нет, эта хрипотца была ее характерной чертой. Наряду с неприкрытой сексуальностью.
- Наблюдаешь за Сабином. Он нравится тебе?
Она задохнулась, явно приходя в ярость.
- Конечно же, нет!
Сабин изо всех сил постарался не взвыть. Могла бы хоть немного посомневаться перед тем, как отвечать.
Страйдер усмехнулся.
- А я думаю, что нравится. И знаешь что? Я знаю его тысячи лет, потому мне известные многие его секреты.
- И? – буркнула она.
- И. Я не против ими поделиться. То есть я сделаю услугу вам обоим, если помогу тебе изменить о нем мнение.
«Твой друг копает под тебя», - заявил демон Сомнений, - «возможно, он сам имеет на нее виды. Глупо будет доверять ему после такого»
Сабин напрягся на минутку, но тут же отмел неприятное ощущение.
Он предостерегает ее ради ее же блага. Ради моего собственного блага. В точности, как он и сказал. Потому уймись.
- Я не хочу иметь с ним ничего общего, уверяю тебя.
- Тогда ты не будешь переживать, если я оставлю тебе в покое, так и не сказав того, что знаю.
Из-под полуприкрытых век Сабин наблюдал, как Страйдер поднялся на ноги.
Гвен схватила его за руку и потянула обратно на сидение.
- Подожди.
Сабину пришлось вцепиться в подлокотники, чтобы не дать себе вскочить и растолкать по углам эту парочку.
- Расскажи мне, - сказала девушка и сама отпустила воина.
Страйдер неспешно опустился в кресло. Он ухмылялся. Невзирая на ограниченный угол зрения, Сабин рассмотрел яркий блеск белозубой Страйдеровой улыбки.
Внезапно ему и самому захотелось усмехнуться. Гвен испытывала любопытство по поводу его скромной персоны.
«Наверняка хочет узнать, как получше тебя убить»
«Заткнись, черт тебя побери!»
- Ты желаешь знать что-то конкретное? – поинтересовался Страйдер.
- Почему он такой… отчужденный? – она все еще смотрела на него, впиваясь взглядом так, словно проникала под кожу. – То есть, он всегда такой или же это только мне так везет?
- Не переживай. Дело не в тебе. Так он ведет себя со всеми женщинами. Он вынужден быть таким. Понимаешь ли, его не… его демон…
- Демон? – выпалила его Гвен. Она выпрямилась так, будто шпагу проглотила, и мертвецки побледнела. – Ты только что сказал «демон»?
- Ой, хм…я сказал? – Страйдер опять беспомощно осмотрелся по сторонам. – Нет, нет. Я сказал не он…
- Нет, ты сказал демон. Демоны. Демоны и Ловцы и эта татуировка в виде бабочки. Я должна была догадаться, едва увидев эту татуировку. Но вы казались такими милыми. То есть, вы не обидели меня, и мало ли у кого может быть такое тату.
Она тоже обвела взглядом салон самолета, изучая воинов по-новому открывшимися глазами. Вскочив на ноги в следующую же секунду, она отпрянула от Страйдера и попятилась к уборной. Расставила руки, словно этот тщедушный жест мог удержать всех на местах.
- Я… теперь я поняла. Вы же Повелители, правда? Бессмертное воинство богов, изгнанное на землю. М…мои сестры рассказывали мне сказки на ночь о ваших злодеяниях.
- Гвен, - позвал Страйдер. – Успокойся. Пожалуйста.
- Вы убили Пандору. Ни в чем не повинную женщину. Вы дотла выжгли Грецию в древности, выкупав землю в крови и криках. Вы терзали людей, расчленяли их заживо.
Лицо Страйдера окаменело.
- Те люди заслужили это. Они убили нашего друга. Пытались убить всех нас.
- Если она закричит – произойдет нечто восхитительное, - мрачно сказал Гидеон, становясь рядом со Страйдером. – Не пытайся вырубить ее, и я не буду тебе помогать, ладно?
- Подожди. Перед тем, как мы начнем махать кулаками, и возможно лишимся наших глоток, давай испробуем нечто другое. Парис! – позвал Страйдер, не отводя глаз от Гвен. – Ты нужен здесь.
Парис решительно приблизился к ним в тот же миг, когда Сабин стряхнул свой мнимый сон и вскочил на ноги.
- Гвен, - сказал он в надежде успокоить ее прежде, чем Парис пустит в ход свои «штучки». Но девушка с перекошенным истерикой лицом судорожно пыталась сделать вдох. – Давай поговорим о…
- Демоны… вокруг меня.
Она открыла рот и завопила. И вопила, и вопила, и вопила.
Глава 6
Демоны. Повелители Преисподней.
Некогда – обласканные богами воины, а теперь – язвы на лице земли.
Каждый из них нес в себе демона, настолько ужасного, что даже ада не смог удержать его в плену.
И демоны эти – Болезнь, Смерть, Несчастье, Боль и Насилие.
«А я нахожусь вместе с ними в крошечном самолетике», - подумала Гвен, ощущая, как ее истерика набирает обороты.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав