Черты, общие с алтайскими языками

Урало-алтайская теория происхождения ДЯЯ, подкрепленная антропологическими и археологическими данными, базируется на большой типологической и материальной общности ДЯЯ с корейским, тунгусо-маньчжурскими, монгольскими и тюркскими языками. Это проявляется в наличии многих общих фонетических явлений, в сходном строении предложений и одинаковом порядке их членов, в существовании многих близких грамматических конструкций и во все увеличивающемся количестве обнаруженных общих морфем (в том числе и служебных).

Фонетически все эти языки объединяет: полисиллабичность слова, а зачастую и корня (в отличие от синитических, т. е. китайско-тибетских, тайских, вьетнамского с их односложными корнями), отсутствие стечений согласных в начале и исходе слова (в отличие от индоевропейских, нивхского, старотибетского), гармония гласных (в разной степени), отсутствие (в исконных словах) начального r-, а в подавляющем большинстве алтайских языков и l- (в отличие от синитических, индоевропейских и айну), переход i первого слога в а (или в другой гласный) под влиянием гласного второго слога (так называемый перелом гласного i) и т. п.

Исчезновение гармонии гласных в отдельных алтайских языках обычно объясняется влиянием других языков (например, таджикского на узбекский и т. п.). То же можно предположить и для древнейшего этапа ДЯЯ. Отсутствие начальных звонких в ДЯЯ находит себе параллель в корейском и в ряде тюркских языков. Противопоставление звонких и глухих в середине слова, отсутствующее в корейском и айну, есть в монгольских, тунгусских и в некоторых тюркских языках.

По грамматическому строю (особые срединные и причастные формы, условно-временные и уступительные деепричастия и т. п.) ДЯЯ сближается с алтайскими языками. Всем этим языкам свойственна агглютинативная суффиксация при склонении. Спряжение глаголов в ДЯЯ в основном флективное (т. е. корень глагола без внешней флексии, как правило, не употребляется), хотя некоторые флективные формы могут в свою очередь принимать агглютинативные суффиксы. Глаголы ДЯЯ не имеют личных окончаний, как и глаголы корейского, маньчжурского, халха, т. е. других языков, находящихся на юго-восточной окраине алтайского ареала. И тут, вероятно, сыграл роль субстрат. Усваивая язык пришельцев, аборигены упрощали его грамматику. Факультативность показателей ряда падежей (кроме пространственных), групповая суффиксация также свойственны многим агглютинативным языкам.

По лексическому составу ДЯЯ имеет много сходного с корейским и другими алтайскими языками. Сходны названия частей тела [см. 12, 127—128], явлений природы [см. 12, 129], цветов (черного, белого, красного), ряда животных и растений, орудий и оружия, одежды и способов ее изготовления, названия действий и качеств. С корейским ДЯЯ имеет свыше 300 общих корней [см. 38; 20], со среднемонгольским — 250 [см. 23; 40]. Немало общего обнаружено с древнетюркским, современными тюркскими и тунгусо-маньчжурскими языками. Есть немало корней, общих и с уральскими (финно-угорскими) языками.

Не следует думать, что если бы лексика ДЯЯ целиком восходила к протоалтайскому языку, она должна была бы сохраниться в ДЯЯ полностью. Как показал Свадеш, каждое тысячелетие выпадает и заменяется другими корнями 19% основного словарного фонда. Следовательно, количество общих элементов в языках разных семей, даже восходящих к общему предку, не может превышать нескольких сот. Так, в тохарском языке найдено 670 индоевропейских корней.

Почему же до сих пор ЯЯ преподается и изучается как изолированный, чьи родственные связи в лучшем случае объявляются недостаточно изученными? Дело в том, что общность некоторых типов морфем не может служить убедительным доказательством генетического родства языков.

1. Звукоподражательные слова могут быть сходны по звучанию и значению. Но это еще не говорит об их общем происхождении, так как, подражая одинаковым звукам в природе, предки японцев и других народов могли подобрать для их передачи похожие комплексы звуков независимо друг от друга: tа-tаk-u ‘стучать’ ~ индонез. tuk, рус. тук-тук; tödörö-ni ‘грохоча’, ‘гремя’ ~ хак. mадыра- ‘трещать’, ‘грохотать’, тоғдыра- ‘греметь’; iki ‘дыша’ ~ нивх. ыкыкы ‘тяжело дышать’; suр- ‘сосать’, susur- ‘прихлебывать’ ~ фин. suu ‘рот’, халха сүү(н) ‘молоко’, тюрк. sur sur öp- ‘схлебывать’, индонез. susu ‘соски’ и т. п. Но звукоподражания могут быть и древнейшими общими элементами у родственных языков. К тому же они редко заимствуются. Их сходство объясняется наличием сходных фонем и их сочетаний в разных языках, что является элементом типологической общности. Есть и вовсе несходные звукоподражательные слова. Так, соответствия для ДЯ роtötögi-su ‘кукушка’, kigisi ‘фазан’ тюка не найдены.

2. Так называемые дескриптивные (образоподражательные) слова, обозначая предметы по их форме и внешнему виду, могут быть близкими по звучанию и значению в языках разных семей: kubi ‘шея’ ~ тур. kubur ‘длинный сосуд в форме цилиндра’, ‘длинный и тонкий, как труба’, бур. губи-гар ‘продолговатый и прямой’, ‘с длинным вытянутым корпусом’, индонез. gubаh ‘нанизывать (бусы)’, ‘связывать (в гирлянду)’, коми гум ~ ‘полый стебель’, удм. гумы ‘полый стебель растения’, ‘все похожее на полый цилиндр’, индонез. kеbuk ‘полая деревянная (или бамбуковая) трубка’, осет. k’ubаl ‘шея’, ‘голова’ («относится к группе слов звукового типа kbl, обозначающих круглое» [43]), нем. Корf ‘голова’; kukï ‘стебель’ ~ удм. кук ‘нога’, ‘лапа’, ‘ножка’, индонез. kаki ‘нога’, kuk ‘хомут’, kuku ‘ноготь’, ‘коготь’, рус. коготь и др. (звуковой тип k V k V/ k V g V обозначает согнутое, гнущееся).

Признание наличия дескриптивных слов, общих для многих языков (см. § 11), в корне меняет подход к сравнению их лексики. Различия между корнями языков разных семей оказываются меньшими, чем ранее полагали.

3. «Культурные слова» (наименования орудий, сельскохозяйственных растений и животных, тканей, видов вооружения, металлов) могут заимствоваться вместе с самими предметами, которые они обозначают. Поэтому наличие общего слоя культурных слов также не доказывает родства языков (хотя часть их может быть и исконно общей). Однако пути распространения таких слов в дописьменную эпоху представляют большой интерес. Хотя возможность заимствований в принципе никто не отрицает, конкретно признаны лишь немногие заимствования из китайского и санскрита: uma < дp.-кит. * mra (~ монг. морин > pyc. мерин), кор. маль ‘лошадь’; umё < cp.-кит. mu̯аi ‘слива’; kаmi ‘бyмaгa’ < cp.-кит. * kam (簡) ‘бамбуковая дощечка (для записей)’; saje < cp.-кит. sаi ‘игральные кости’; sami < кит. < caнcкp. s′rаmаnеrа (или согд. sаmаnа [см. J, 340]) ‘послушник’; tapu < кит. [卒]塔婆 (< caнcкp.) ‘пагода’, ‘обелиск’ (СЯ tо:); pati < caнcкp. pа:trа ‘патра’ (миска нищего монаха) и др.

Между тем легко показать, что, например, сельскохозяйственная терминология (в особенности древнейшая) пришла в Японию из алтайских языков и частично из языков Юго-Восточной Азии: mugi ‘злаки’ ~ тюрк. budɣаi, монг. buꜧudаi, кор. миль ‘пшеница’, маньчж. мучжи ‘ячмень’, нанай муди ‘овес’ (ср. тагал. munggо ‘бобы’); apa ‘чумиза’ ~ тюрк. аrра ‘ячмень’, мари арва ‘мякина’, тагал. ара ‘шелуха зерна’ (ср. кор. аль ‘зерно’, ‘икринка’); inе/inа- ‘рис (на корню)’ ~ тагал. hinоg ‘спелый’, кор. u- ‘рисовый’, илокано innароу ‘сваренный рис’ (ср. индонез. idjо ‘покупать рис на корню’, татар. иген ‘хлеба’, коми ид ‘ячмень’); kömё ‘рис в зерне (очищенный)’ ~ тюрк. kömäč ‘лепешка, выпекаемая в золе’, вьетн. cớm ‘вареный рис’; рijе ‘куриное просо’ ~ кор. nхu ‘просо’, цоу (на Тайзане) fïеsï ‘очищенный рис (или просо)’, тюрк. üjür ‘просо’; kаbu ‘репа’ ~ тагал. kаbuti ‘гриб’, тюрк. čаɣmur ‘репа’ (ср. рус. кабач-ок), индонез. gаmbаs ‘кабачок’ (дескриптивное слово, название дано по округлой форме); suk- ‘пахать’, ‘чесать’, suki ‘лопата’, плуг’ ~ маньчж. сухэ ‘топор’, индонез. sungkаl ‘лемех’, тюрк. suqï- ‘щекотать’, татар. сука-лау ‘пахать’ (ср. чув. суха, рус. соха); аzе ‘валик (на поле)’, ‘межа’, маньчж. ачань ‘место, где сходятся горы’, ‘межа’, тюрк. özäk ‘узкий проход в горах’, осет. аrаеn/аwаеzае ‘межа’; tа ‘поле (заливное)’ ~ кор. mma ‘земля’, коми ты ‘поле’; раtа ‘поле (суходольное)’ ~ ср.-кор. рhаt ‘поле’, индонез. раdаng ‘равнина’, ‘поле’, алт. * pata ‘поле’, драв. * pa:t(t) V ‘участок земли’, и.-е. * pet(H)- ‘широкий’, ‘расстилаться’, халха, бур. атар ‘целина’, тагал. раtаg ‘ровный’, ‘гладкий’ и др.

При сравнении таких слов нужно брать их не поодиночке, а целыми комплексами, учитывая, что при заимствовании, например земледелия, в язык входит не одиночный термин, а целая группа их.

Сравнительно-исторический метод требует установления строгих фонетических соответствий между языками: каждый, звук в словах одного языка должен находить одинаковое соответствие в сравнимых словах другого языка по крайней мере в идентичных позициях. Во многих языках происходит переход p- > f- > h- > 0- (ноль звука). Современный японский в этом; плане можно назвать h -языком, ДЯЯ будем считать p -языком, хотя процесс спирантизации р- (p- > F-), возможно, уже начинался. Лишь в старых монгольских памятниках находим h- (в монгорском, маньчжурском, венгерском f-). В других монгольских языках начальное h- уже исчезло, как и в некоторых тюркских (в языках, где были начальные звонкие, ДЯ р- могло соответствовать b-). Индонезийский, тагальский, корейский, айну, нанайский, уйгурский, хакасский, чувашский, финский, коми, марийский и др. сохраняют древнее р-. А начальное h- в малайских языках соответствует нулю согласного в японском [см. 37, 179]: аmё ‘дождь’ ~ тагал. hаmóg ‘роса’, тюрк. jаmɣur/jaɣmur, маньчж. ага ‘дождь’; аm- ‘плести’, аmi ‘сеть’ ~ тагал. hаbi ‘тканье’, индонез. аmbаi ‘верша’, аmbаl ‘ковер’, тюрк. аv ‘сети’, и.-е. аu- ‘сплетать’, ‘ткать’, эск. амуг’ак’ук’ ‘выбирает из воды рыболовную снасть’ (ср. кор. кымуль ‘сети’); ura ‘гадание’ ~ тагал. hulа ‘гадание’ (ср. тюрк. ïrïm) и т. п.. Следовательно, мы можем приравнивать ДЯ р- (ныне h-) ко всем соответствиям в современных языках, если знаем, что они восходят к р- или b-: раsi/раzi ‘конец’, ‘начало’ ~ тюрк. bаš, хак. пас ‘голова’, ‘вершина’, ‘начало’; раgi ‘нога’, ‘голень’ ~ эвенк. халган, сол. алган ‘нога’, нанай палган ‘ступня’, кор. раl, эрзя пильге ‘нога’ (ср. тагал. paa и тох. В раi).

Значит, ДЯЯ, не имевший конечных согласных, сохранял только начальнослоговые: ДЯ pagi < ПЯ * palgen; рi ‘солнцe’ < ПЯ * pit [ ~ кор. пит ‘цвет’, ‘свет (солнца)’, удм. пишты- ’светить’ (о солнце)].

Дата добавления: 2015-12-01