|
Читайте также: |
Эйджил Бердины прыгнул ей в ладонь.
— Что ты с ней сделал?
— А кто сделал это с тобой, Бердина? — ласково спросил Ричард.
— Что ты с ней сделал?! — Она подошла ближе. Теперь, когда она стояла рядом, Ричард, чей разум по-прежнему работал очень чётко, ощутил окружающую Бердину магическую ауру и почувствовал неприятное покалывание в голове.
Наложенное на Морд-Сит заклятие явно не относилось к числу благотворных. В глазах её он видел не только воздействие заклинания, но и ярость МордСит.
— Она погибла, пытаясь меня убить.
— Так я и знала, что мне придётся этим заняться самой! — Бердина с отвращением покачала головой. — На колени! — скомандовала она сквозь зубы.
— Бердина, я не...
— Не смей обращаться ко мне по имени! — рявкнула она и, ударив Ричарда по плечу эйджилом, сбила его с ног.
Она оказалась проворнее, чем он думал. Охнув от боли, Ричард схватился за плечо. В памяти мгновенно и отчетливо всплыли все мгновения его «воспитания» с помощью эйджила.
Внезапно Ричарда охватили сомнения. Сможет ли он сделать то, что задумал?
Но выбора нет, разве что, убить её. А этого он дал себе слово не делать. Однако, жгучая боль в плече несколько поколебала его намерения.
Бердина подошла вплотную.
— Бери меч!
Ричард, поднявшись, собрал волю в кулак. Бердина, положив эйджил ему на плечо, заставила его встать на колени. Ричард изо всех сил старался сохранить ясность мысли. Денна научила его терпеть боль. Вытерпит он и сейчас. Взяв меч, он вновь поднялся на ноги.
— Используй его магию против меня! — приказала Морд-Сит.
Ричард пристально посмотрел в её ледяные голубые глаза. На мгновение им овладел страх.
— Нет! — Он швырнул меч на кровать. — Я — Магистр Рал. Ты связана со мной узами.
Взвизгнув от ярости, Бердина ткнула эйджилом ему в живот. Комната завертелась, и Ричард понял, что снова лежит на полу. Но она приказала ему встать, и он встал.
— Бери кинжал! Сражайся со мной! Ричард трясущимися руками вынул из ножен на поясе кинжал и протянул ей рукояткой вперёд.
— Нет. Убей меня, если тебе действительно этого хочется.
Она вырвала у него кинжал.
— Ты только облегчаешь мне задачу! Вообще-то я собиралась тебя помучить, но мне нужна только твоя смерть!
Ричард, из последних сил сопротивляясь мучительной боли, рванул на груди рубашку.
— Вот, — ткнул он. — Моё сердце здесь, Бердина. Сердце Магистра Рала. Магистра Рала, с которым ты связана узами. — Он снова постучал себя в грудь. Бей сюда, если хочешь меня убить.
Бердина одарила его хищно улыбкой.
— Отлично! Я выполню твоё пожелание!
— Нет, не моё пожелание, а твоё. Я не хочу, чтобы ты меня убивала.
Бердина заколебалась.
— Защищайся! — нахмурившись, приказала она.
— Нет, Бердина. Если ты хочешь меня убить, то должна сама на это решиться.
— Дерись! — Она ударила Ричарда по лицу эйджилом.
Ему показалось, что челюсть разлетелась вдребезги и вывалились все зубы.
Ричард едва не ослеп от боли. Он выпрямился, задыхаясь и обливаясь холодным потом.
— Бердина, ты сейчас находишься под властью двух заклятий. Одно из них это узы, связывающие тебя со мной, а другое — то, что на тебя наложили, когда отрезали сосок. Нельзя жить под властью обоих сразу. Одно должно быть снято. Я — твой Магистр Рал. Ты связана со мной узами. Единственный способ разорвать эти узы — убить меня. Моя жизнь в твоих руках.
Она накинулась на него. Ричард ударился затылком об пол. Бердина, визжа от бешенства, навалилась на него.
— Бейся же со мной, ублюдок! — Она била его кулаком в грудь, в другой руке сжимая кинжал. По щекам её текли слёзы. — Бейся!! Бейся!! Бейся!!
— Нет. Если собираешься меня убить, то убивай.
— Бейся со мной! — Она ударила его по лицу. — Я не могу тебя убить, если ты не будешь обороняться! Защищайся!
Ричард обнял ее и прижал к груди. Упираясь ногами в пол, он придвинулся вместе с Бердиной к кровати и сел, прислонившись к спинке.
— Бердина, ты связана со мной узами, и я не позволю тебе вот так умереть. Я хочу, чтобы ты жила, и хочу, чтобы ты меня защищала.
— Нет! — завопила она. — Я должна убить тебя! Ты должен напасть на меня, чтобы я могла это сделать! Я не могу тебя убить, пока ты сам не попытаешься убить меня!
В бессильном отчаянии она всхлипнула и приставила кинжал к его горлу. Он провёл рукой по её волнистым тёмным волосам.
— Бердина, я поклялся сражаться за тех, кто хочет быть свободным. Это мой долг перед тобой. Я не сделаю ничего, что могло бы тебе повредить. Я знаю, что ты вовсе не хочешь меня убивать. Ты жизнью своей поклялась защищать меня.
— Я убью тебя! Убью! Убью!
— Я в тебя верю, Бердина! Верю твоей клятве. Я вверяю свою жизнь твоей клятве и связующим нас узам.
Судорожно всхлипывая, она заглянула ему в глаза. Её сотрясали рыдания.
Ричард не двигался.
— Тогда ты должен убить меня! — вскричала Бердина. — Пожалуйста... Я больше не могу... Пожалуйста... Убей меня!
— Я никогда не причиню тебе зла, Бердина! Я дал тебе свободу. Ты теперь сама за себя отвечаешь.
Горестно вскрикнув, Бердина отшвырнула кинжал и обвила руками его шею.
— О-о, Магистр Рал! — всхлипывала она. — Простите меня! Простите! О добрые духи, что же я наделала!
— Ты подтвердила верность узам, — прошептал он, прижимая её к себе.
— Мне причинили такую боль! — рыдала Бердина. — Ужасную боль! Никогда в жизни мне не было так больно! И сейчас мне больно с этим бороться!
Ричард крепче обнял её.
— Я знаю, но ты должна!
Бердина отодвинулась от него.
— Не могу! — Никогда ещё Ричард не видел более несчастного человека. — Пожалуйста, Магистр Рал... Убейте меня! Я не вынесу такой боли! Умоляю вас... Заклинаю... Убейте!
Ричард снова притянул её к себе и нежно погладил по голове, стараясь утешить, но она только сильнее разрыдалась.
Тогда Ричард усадил Бердину на пол спиной к кровати и, сам не понимая, зачем это делает, положил ладонь ей на левую грудь.
Он сосредоточился на том островке спокойствия внутри себя, где не было мыслей, лишь умиротворённость, и воззвал к своей магии.
Его пронзила дикая боль. Её боль. Он испытал то, что с ней сделали и что наложенное заклятие делает с ней сейчас. Но так же, как он вытерпел боль от эйджила, выдержал он и это.
Ричард прочувствовал всю её жизнь, все муки, что пришлось пережить Бердине, чтобы стать Морд-Сит, и ощутил её глубокую скорбь об утрате прежнего «я».
Ричард всё это впитал в себя и, хотя не видел самих происшедших с нею событий, понял, какие шрамы оставили они в её душе. Ему пришлось напрячь всю свою волю, чтобы выдержать это. Недвижимый словно скала, он стойко держался в потоке боли, лившемся в его душу.
Для Бердины он и был прочной скалой. Ричард позволил реке своего сочувствия к этому созданию, этой жертве страданий, хлынуть в душу Бердины.
Не понимая до конца, что делает, Ричард следовал своим инстинктам. Он почувствовал, как сквозь его руку в неё вливается тепло. Казалось, что рука связывает его с душой Бердины, с тем, что составляет самую суть её жизни.
Рыдания Бердины постепенно утихли, дыхание стало ровнее, и Ричард почувствовал, что её боль, которую он впитал в себя, начинает рассасываться.
Только сейчас он сообразил, что всё это время не дышал, и медленно выдохнул. Тепло, струящееся из его руки, тоже начало таять, пока наконец не исчезло совсем.
Ричард убрал ладонь и отбросил с лица Бердины мокрые от пота пряди волос. Её ресницы затрепетали, и на юношу уставились ошеломлённые синие глаза.
Оба одновременно поглядели вниз. Грудь Бердины вновь была целой.
— Я снова стала собой, — прошептала Морд-Сит. — У меня такое чувство, будто я очнулась от кошмарного сна...
Ричард прикрыл ей грудь.
— У меня тоже.
— Никогда ещё не бывало Магистра Рала, подобного вам, — задумчиво произнесла Бердина. — Никогда!
— И никогда еще никто не изрекал столь неоспоримой истины, — раздался голос позади неё.
Ричард оглянулся и увидел мокрые от слёз лица Кары и Раины.
— Бердина, как ты? — спросила Кара.
— Я снова стала собой, — повторила Бердина. У неё был по-прежнему растерянный вид, но ни одна из Морд-Сит не была и наполовину ошарашена так, как сам Ричард.
— Вам легко было её убить, — задумчиво проговорила Кара. — Если бы вы попытались воспользоваться мечом, она забрала бы вашу магию, но ведь у вас оставался ещё кинжал. У вас не было необходимости терпеть её эйджил. Вы могли просто её убить...
— Знаю, — кивнул Ричард. — Но тогда моя боль была бы стократ сильнее.
Бердина положила эйджил к его ногам.
— Я отдаю его вам. Магистр Рал. Кара с Раиной, стянув золотые цепочки с запястий, положили свои эйджилы рядом с эйджилом Бердины.
— Я тоже отдаю вам свой эйджил, Магистр Рал, — сказала Кара.
— И я, Магистр Рал.
Ричард посмотрел на лежащие перед ним алые стержни. Он подумал о своём мече, о том, как ненавидит его магию, о том, как мучительно для него вспоминать убийства, уже совершённые этим мечом, и те, которые — он это знал — ему ещё предстоит совершить. Но пока он не вправе от него отказаться.
— Для меня это значит гораздо больше, чем вы думаете, — проговорил Ричард, стараясь не встречаться взглядом с Морд-Сит. — Но то, что вы это сделали, действительно важно. Это доказывает вашу верность и ваши узы. И всё же, простите меня, но я вынужден просить вас оставить их у себя.
Он протянул им эйджилы.
— Когда всё закончится и угроза минует, мы навсегда сможем расстаться с терзающими нас призраками, но сегодня мы должны сражаться за тех, кто надеется на нас. И наше оружие, каким бы ужасным оно ни было, позволяет нам продолжать битву.
— Мы понимаем, Магистр Рал. — Кара ласково коснулась плеча Ричарда. Будет так, как вы сказали. А когда всё закончится, мы станем свободны не только от внешних врагов, но и от внутренних, истязающих наши души.
— Но до той поры мы обязаны быть сильными, — кивнул Ричард. — Мы должны стать смертельным вихрем.
Воцарилось молчание. Ричард неожиданно задумался о том, что, собственно, мрисвизам вообще понадобилось в Эйдиндриле? Он вспомнил того, который убил Катрин. Мрисвиз сказал, что защищал его, Ричарда. Защищал? Чушь! Это невозможно.
Но чем больше он размышлял, тем яснее видел, что мрисвиз и в самом деле не предпринял ни малейшей попытки напасть на него. Он вспомнил первую стычку с мрисвизами возле дворца Исповедниц, когда с ним ещё был Гратч.
Гар первым атаковал их, а Ричард пришёл на помощь своему крылатому другу. Тогда мрисвизы хотели убить «зеленоглаза», как они называли гара, но самому Ричарду, похоже, не стремились нанести вреда.
У того, что приходил сегодня, шансы убить Ричарда были гораздо выше, чем у тех: Ричард был безоружен. И всё же, мрисвиз не воспользовался этой возможностью, а просто удрал.
Исчез, на прощание назвав Ричарда «гладкокожим братом». При одной мысли о том, что бы это могло означать, у Ричарда по коже пробегали мурашки.
Он рассеянно поскрёб шею.
Кара коснулась пальцем места, которое он почесал.
— Что это?
— Понятия не имею. Просто родинка, которая вечно чешется.
Глава 30.
Верна возмущённо мерила шагами убежище аббатисы. Как только у Энн хватило совести так поступить? Верна велела ей повторить сказанные когда-то слова, повторить в доказательство того, что Аннелина — это действительно Аннелина.
Повторить, что она считает Верну ничем не примечательной сестрой. Верна хотела, чтобы аббатиса, ещё раз сказав те жестокие слова, поняла, что она, Верна, знает, что её используют, и, по мнению Аннелины, без особой пользы для Дворца.
И если её снова хотят заставить слепо выполнять указания аббатисы, на этот раз Верна будет знать, зачем это нужно.
К этому времени Верна взяла себя в руки. Отныне она не станет прыгать, стоит лишь аббатисе повести пальчиком! Не для того Верна всю свою жизнь посвятила тому, чтобы стать сестрой Света. Теперь она не позволит обращаться с собой так пренебрежительно.
Но больше всего её возмущало, что она вновь попалась на удочку. Верна хотела сама установить правила игры: либо докажи, что это ты, либо... А аббатиса вместо этого повела пальцем, и Верна послушно прыгнула.
Надо было действительно швырнуть дневник в огонь и посмотреть, как тогда аббатиса попробует её использовать! Тогда бы она убедилась, что Верне надоело быть марионеткой!
Да, именно так следовало поступить, но Верна не стала. Дневник по-прежнему был в потайном кармане. Несмотря на боль и разочарование, Верна всё же оставалась сестрой Света.
Сначала она должна всё проверить. Аббатиса ещё не привела прямых доказательств, что она действительно жива и второй дневник у неё. Вот когда Верна в этом убедится, тогда она и сожжёт дневник.
Верна остановилась и поглядела в окно. Луна уже взошла. Что ж, на сей раз она не станет церемониться, если её требование не будет выполнено! Верна дала себе слово: либо аббатиса выполнит её условия и докажет, что это действительно она, либо тетрадь сгорит. У неё остался последний шанс.
Верна взяла с покрытого расшитой золотом белой тканью алтаря подсвечник и поставила на столик. Курильница, где Верна нашла дневник, по-прежнему стояла на алтаре. Но теперь в ней клубился огонь. Если аббатиса опять проигнорирует её слова, путевой дневник окажется там.
Верна достала дневник из кармана, положила на стол и придвинула табурет поближе. Она поцеловала перстень аббатисы, набрала в грудь побольше воздуха и, сотворив молитву Создателю, открыла дневник. Там была запись. Причем очень длинная.
Милая моя Верна, — начиналась она. Верна закусила губу. Вот уж действительно «милая», ничего не скажешь!
Милая моя Верна, начну с самого лёгкого. Я попросила тебя прийти в убежище из соображений безопасности. Мы не можем позволить себе ни малейшего риска.
Если кто-то другой прочтёт моё послание и узнает, что мы с Натаном живы, это будет полная катастрофа. Убежище — единственное место, в безопасности которого я уверена, и только поэтому не выполнила сразу твоё справедливое требование.
Конечно, ты вправе ждать от меня доказательств, и теперь, когда я уверена, что ты одна и за тобой никто не следит, я их приведу.
Не забудь, кстати, покидая убежище, каждый раз тщательно стирать все записи в дневнике.
Итак, вот доказательство, которого ты просила. Как ты просила, я повторяю то, что сказала тебе после твоего возвращения из поездки за Ричардом.
«Я выбрала, тебя, Верна, потому что ты стояла в самом конце списка. Но главным образом потому, что ты абсолютно ничем не примечательна. Я сомневалась, что ты можешь быть одной из сестёр Тьмы. Уж слишком ты неприметна. Я уверена, что Грейс и Элизабет оказались во главе списка потому, что тот, кто руководит сёстрами Тьмы, посчитал их пригодными для своих целей. Я руковожу сёстрами Света. И выбрала тебя по тем же причинам. Есть сёстры, ценность которых исключительно велика для достижения наших целей. Я не могла рисковать ими.
Мальчик, конечно, представляет определённую ценность, но он не так важен, как другие стоящие перед нами задачи. Он может оказаться полезен. Но он являет собой всего-навсего определённую возможность, которой я предпочла не пренебрегать. Если бы возникли проблемы и никто из вас не вернулся обратно... ну, ты же понимаешь, что никакой мало-мальски грамотный генерал не станет рисковать главными силами для достижения малозначительной цели».
Оттолкнув дневник, Верна закрыла лицо руками. Никаких сомнений — это действительно аббатиса Аннелина. Она жива, и скорее всего, Натан тоже.
Она поглядела на весело пляшущий в курильнице огонёк, и у неё заныло сердце. Дрожащими пальцами Верна снова придвинула к себе дневник и продолжила чтение.
Верна, я знаю, как больно тебе было слышать эти слова. Но поверь, что мне тоже не менее больно их произносить, потому, что это неправда. Разумеется, тебе должно было казаться, что тебя просто используют.
Лгать нехорошо, но еще хуже позволить врагам одержать победу только потому, что правда для тебя дороже здравого смысла. Если бы сёстры Тьмы спросили меня о моих планах, я бы им солгала. Потому, что поступить иначе, означает дать злу победить.
Но теперь я могу сказать тебе правду — понимая при этом, что на сей раз у тебя нет оснований считать, что это действительно правда. Но я верю в твой ум и знаю, что, тщательно взвесив мои слова, ты увидишь, что я говорю искренне.
На самом деле, я выбрала тебя для поездки за Ричардом потому, что из всех сестёр ты — единственная, кому я могла доверить судьбу нашего мира. Теперь ты знаешь о той битве, что Ричард выиграл у Владетеля.
Не будь его, мы все бы пропали, исчезли бы в мире мёртвых. Твоё задание отнюдь не было малозначительным. Это было самое важное путешествие из всех, когда-либо предпринятых сёстрами Света. И доверить его я могла только тебе.
За триста лет до твоего рождения Натан предупредил меня о грозящей миру живущих опасности. За пятьсот лет до того, как Ричард появился на свет, мы с Натаном уже знали, что в этом мире должен родиться боевой чародей.
В пророчествах было сказано, что нам следует делать. Перед нами стояла невероятно сложная задача.
Когда Ричард родился, мы с Натаном отправились в путешествие, обогнув на корабле великий барьер. В замке Волшебника, который находится в Эйдиндриле, мы взяли одну волшебную книгу, чтобы она не попала в руки Даркену Ролу и отдали её отчиму Ричарда, заручившись его обещанием, что он заставит мальчика выучить её наизусть.
Только благодаря этому и особым событиям, случившимся у него дома, этот юноша смог стать тем человеком, которому удалось совладать с Даркеном Ролом, его настоящим отцом, а потом восстановить равновесие, нарушенное этим волшебником.
За последние три тысячи лет, вероятно, не рождалось другого человека, влияние которого на судьбы мира было бы так велико.
Ричард — боевой чародей, который поведёт нас в последнюю битву. Так гласят пророчества. Но только в том случае, если мы сделаем правильно то, что требуется от нас. Сейчас идёт битва за существование человечества.
Первым залогом нашей победы было позаботиться о том, чтобы Ричард вырос хорошим человеком. Видишь ли, в нашей битве магия, конечно, важна, но ею должно управлять доброе сердце.
Я отправила за ним именно тебя, потому, что ты была единственной, кому я могла это доверить. Я знаю твоё сердце и твою душу и была уверена, что ты не сестра Тьмы.
Догадываюсь, что ты сейчас недоумеваешь, почему я заставила тебя искать его более двадцати лет, хотя прекрасно знала, где именно находится Ричард.
Конечно, я могла бы подождать и отправить тебя за ним, когда он уже стал бы взрослым, или указать точное место. Мне стыдно признаться, но я использовала тебя точно так же, как использовала Ричарда.
Для того, чтобы ты смогла справиться с грядущими испытаниями, было необходимо, чтобы ты, как и Ричард, познала то, чему нельзя научиться во Дворце Пророков. Ты должна была научиться жить своим умом, а не следовать слепо давно установленным правилам.
Было необходимо дать тебе возможность развить свой ум и способности в настоящем мире — ведь предстоящая битва произойдет там, а замкнутый мирок Дворца Пророков не то место, где можно познать настоящую жизнь.
Я не жду от тебя прощения. И это тоже бремя, которое должна нести на себе аббатиса: знать, что ее ненавидит та, кого она любит, как родную дочь.
И те ужасные слова я тоже сказала тебе не без причины. Мне нужно было окончательно сломать твою зависимость от того, чему тебя учили всю твою жизнь, заставить тебя презирать правила, обязывающие слепо следовать любому приказу.
Я должна была разозлить тебя настолько, чтобы ты сделала то, что считаешь правильным. Впрочем, с самого твоего детства я всегда могла положиться на твой характер.
Я не могла надеяться на то, что, выслушав объяснения, ты всё поймёшь и сделаешь то, что требуется. Это был бы тоже приказ, а ты должна была действовать по велению сердца. Так сказано в пророчестве.
Я верила, что ты предпочтёшь справедливость навязанным тебе правилам и сама придёшь к нужному решению.
Другая причина моего тогдашнего поведения заключалась в том, что я подозревала в одной из своих помощниц сестру Тьмы. И знала, что установленный мною щит не помешает ей слышать мои слова.
Я сознательно выдала себя, чтобы спровоцировать её нападение, подтолкнула её к этому. Я понимала, что могу погибнуть, но порой и аббатисе приходится жертвовать собой.
До сих пор ты оправдывала все мои ожидания, Верна. С твоей помощью успех пока сопутствует нам.
Когда я впервые увидела тебя, то улыбнулась, потому что твои глазёнки сверкали от ярости. А помнишь ли ты, почему ты сердилась? Я тебе напомню.
Каждая новая послушница подвергалась некоему испытанию. Рано или поздно мы обвиняли её в проступке, которого она не совершала. Как правило, все начинали плакать.
Некоторые обижались. Кто-то стоически терпел обвинения. И только ты приходила в ярость. Именно так мы поняли, что ты та, которая нам нужна.
В своё время Натан обнаружил одно пророчество, где говорилось, что та, которая нам нужна, явится не с улыбкой, не с надутыми губками, не с отвагой на лице, а с сердитым взглядом. И когда я увидела твои глаза и сжатые в кулаки руки, то возликовала. Наконец-то ты пришла!
С этого дня я начала использовать тебя и готовить к тому, чтобы ты совершила самое важное деяние во имя Создателя.
Я выбрала тебя на роль аббатисы после моей мнимой смерти, потому, что ты по-прежнему остаёшься единственной сестрой, кому я могу доверять.
Существует высокая вероятность, что в предпринятом мной и Натаном путешествии меня убьют, и если это случится, ты станешь настоящей аббатисой. Я так хочу.
Твоя ненависть, на которую ты, безусловно, имеешь право, тяжким гнётом лежит у меня на сердце, но для меня важно лишь прощение Создателя, а его, я уверена, я получу.
Я буду нести бремя твоей ненависти, и не только его. От этой ноши нет избавления. Такова цена за должность аббатисы Дворца Пророков.
Не в силах читать дальше, Верна отодвинула тетрадь и, уронив голову на руки, разрыдалась. Она уже забыла, каким именно было предъявленное ей обвинение, о котором говорила аббатиса, но хорошо помнила свою обиду и злость.
А ярче всего помнила улыбку аббатисы, от которой мир снова стал светлым.
— О, Создатель, — сквозь слёзы прошептала Верна, — ты избрал себе в слуги тупицу!
И так же, как прежде, у неё разрывалось сердце при мысли о том, что аббатиса использовала её, так и сейчас у неё заныло в груди от сознания тяжести, с которой жила Аннелина все эти годы. Справившись наконец со слезами. Верна придвинула к себе дневник.
Но, что было, то было. А теперь мы должны делать то, что от нас требуется.
Пророчества гласят, что нам угрожает великая опасность. Недавние события могли навсегда уничтожить мир живых в последней ужасной вспышке. Но Ричард справился с испытаниями и отвёл от нас эту угрозу.
Но теперь нам снова грозит опасность. На этот раз её источник лежит не в Подземном мире, а в нашем собственном. Это будет битва за будущее нашего мира, будущее всего человечества. И за будущее магии.
Нам предстоит вести длительную войну, поскольку тень порабощения медленно надвигается на мир и одну за другой гасит искры волшебства, несущие нам свет Создателя.
Древняя война вспыхнула снова. Защищая наш мир от Владетеля, мы невольно послужили тому причиной. Но на сей раз нам не приходится надеяться на усилия сотен волшебников. Сейчас у нас есть только один боевой чародей — Ричард.
Я не могу сейчас рассказать тебе всего. Кое-что мне и самой неизвестно, а кроме того, как бы ни было мне больно оставлять тебя в неведении, ты должна понять, что я делаю так из-за имеющихся в пророчествах вилок.
Для того чтобы избрать верный путь, необходимо, чтобы ключевые фигуры, упомянутые в пророчествах, действовали интуитивно, а не по инструкции. Иначе ничего не получится.
Часть нашей работы заключается в том, чтобы подготовить людей к тому, чтобы, когда придёт пора испытаний, они приняли нужное решение, исходя из особенностей своей натуры. Прости, Верна, но я снова вынуждена положиться на милость судьбы.
Надеюсь, став аббатисой, ты поняла, что не всегда можно всё объяснить. Hногда приходится просто приказывать.
Верна вздохнула. Эту истину она уже усвоила и давно перестала пытаться всем всё объяснять, а начала просто отдавать распоряжения.
Но кое-что я могу и должна тебе рассказать. Мы с Натаном отправились в путь, чтобы выполнить некую жизненно важную миссию. Пока только мы с ним знаем, в чём она состоит.
Если я выживу, то вернусь во Дворец. Но до этого времени ты должна доподлинно выяснить, кто из сестёр Света, послушниц и молодых волшебников предан нам, а кто отдал свою душу Владетелю.
— Что?! — вскричала Верна. — Да как же я это сделаю?!
Как с этим справиться, придумай сама. Но у тебя мало времени. Это очень важно, Верна. Ты должна сделать это до того, как к вам пожалует император Джеган.
Мы с Натаном считаем, что Джеган — тот, кого во время древней войны называли «сноходцем».
По спине у Верны потекла струйка холодного пота. Она вспомнила, как сестра Симона вскрикивала от ужаса при одном упоминании имени Джегана, вспомнила, что говорил о сноходцах Уоррен. Неужели это правда?
Но прежде всего помни вот о чём. Что бы ни произошло, твоё единственное спасение — сохранять преданность Ричарду. Сноходец, способен завладеть чужим разумом и подчинить себе любого человека, причём, на тех, кто владеет волшебным даром, ему воздействовать проще, чем на других.
Единственная твоя защита — Ричард. Один из его предков сотворил чары, защищающие его и тех, кто ему предан, от могущества сноходцев. Их наследуют все потомки Ролов, рождённые с даром. Натан, безусловно, тоже располагает этой защитой, но наш вождь — не он.
Он пророк, а не боевой чародей.
Верна прекрасно поняла скрытый смысл последних слов: стать преданным последователем Натана может лишь сумасшедший. Этот человек — настоящий вулкан в ошейнике.
По собственной воле нарушив распорядки Дворца и поспособствовав побегу Ричарда, ты стала связана с ним волшебными узами. Эти узы могут защитить тебя от сноходца, но не от его приспешников.
Ещё и поэтому, кстати, я ввела тебя в заблуждение в тот день. В результате, ты добровольно приняла решение помочь Ричарду вопреки всем приказам.
Руки Верны покрылись гусиной кожей. Если бы тогда она заставила аббатису поведать о своих планах, то сейчас она, Верна, оказалась бы так же бессильна перед сноходцем, как и Симона.
Так что, Натан, естественно, защищён, а я предана Ричарду... надолго. Я связала себя с ним, как только увидела. Со своей стороны я позволила ему устанавливать собственные правила в этой игре. Иногда, должна откровенно признаться, смириться с его методами довольно трудно.
Хоть он и делает всё, чтобы защитить невинных, но действует по-своему и зачастую совершает поступки, которых я, будь на то моя воля, никогда бы не позволила ему совершить. Со временем он может принести не меньши хлопот, чем Натан. Такова жизнь.
Ну, вот я и сказала тебе всё, что нужно. Я сижу в комнате крошечного постоялого двора и жду, когда ты это прочтёшь. Не торопись, перечитывай столько раз, сколько тебе нужно, я буду ждать на случай, если у тебя возникнут вопросы.
Пойми, я работала над этим сотни лет, читала пророчества и за одну ночь просто не в состоянии передать тебе все свои знания. Но я постараюсь ответить на всё, что смогу.
Ты также должна понять, что есть вещи, о которых я не вправе тебе рассказать из опасения нарушить естественный ход событий. Каждое сказанное мной слово влечёт за собой такую возможность, но некоторые вещи тебе просто необходимо знать.
Итак, я жду твоих вопросов. Спрашивай.
Верна уставилась на последнюю строчку. Спрашивать? Да на то, чтобы узнать всё, что она хочет, уйдут столетия! С чего же начать? О Создатель, что же самое главное?
Моя дорогая Мать, молю простить меня за всё то, что я о тебе думала. Я потрясена твоей силой, и мне стыдно за мою глупую гордыню. Пожалуйста, береги себя. Я не стою того, чтобы быть аббатисой. Это всё равно, что осла попросить спеть, как птичка.
Верна выпрямилась, глядя, как на страничке появляется ответ аббатисы.
Спасибо тебе, дитя моё. Ты сняла тяжесть с моей души. Спрашивай, и если смогу, я отвечу. Я готова сидеть здесь всю ночь, если потребуется, чтобы помочь тебе.
Впервые за много дней Верна улыбнулась. И слёзы, навернувшиеся ей на глаза, были сладкими, а не горькими.
— Аббатиса, ты действительно жива? Всё ли в порядке с вами, с тобой и с Натаном?
Верна, тебе, может, и нравится, когда тебя называют аббатисой, но я этого не люблю. Пожалуйста, называй меня по имени, как все мои настоящие друзья.
Верна рассмеялась. Она тоже терпеть не могла, когда её называли аббатисой.
Аннелина продолжала писать:
Да, со мной всё в порядке. С Натаном тоже. Сейчас он занят. Сегодня он купил себе меч и теперь сражается со стеной. Он полагает, что с мечом на боку выглядит «сногсшибательно». Натан — ребёнок, которому тысяча лет, и в данную минуту он сияет, рубя головы невидимым врагам.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав