5 страница

— Кто ждёт? В чём дело?

Солдат пытался отдышаться и говорить одновременно.

— Сёстры. Сестра Леома схватила меня за ухо и велела найти вас и привести. Сказала, что если не потороплюсь, то прокляну тот день, когда появился на свет. Наверное, какие-то неприятности.

— Какие?

Андельмер развел руками:

— Я спросил, но она поглядела на меня тем взглядом, от которого у мужчин кости плавятся, и заявила, что это касается только сестёр.

Сестра Верна устало вздохнула.

— Ладно, в таком случае мы, пожалуй, пойдём с тобой, иначе с тебя снимут шкуру и прибьют к древку вместо флага.

Кевин Андельмер побелел как полотно. Он ей поверил.

Глава 6.

На каменном мосту, перекинутом через реку Керн на остров Халзбанд, где находился Дворец Пророков, как три ястреба, подстерегающие приближающуюся добычу, замерли в нетерпении сёстры Филиппа, Дульчи и Марена. Яркое солнце мешало разглядеть их лица, но сестра Верна и без того знала, что они выражают.

Уоррен вместе с ней поднялся на мост, а меченосец Андельмер, посчитав свой долг выполненным, предпочёл поспешить в другую сторону. Когда Верна приблизилась, седовласая сестра Дульчи грозно подалась вперёд.

— Где ты была? Ты заставляешь нас ждать! Барабанный бой, доносившийся снизу, от города, напоминал звук медленно падающих капель дождя. Сестра Верна уже перестала обращать на него внимание.

— Я гуляла, размышляя о будущем Дворца и деяниях Создателя. Прах аббатисы Аннелины ещё не остыл, и я никак не предполагала, что грызня начнётся так скоро.

Сестра Дульчи надвинулась на неё ещё ближе, и её проницательные синие глаза опасно сверкнули.

— Не смей грубить нам, сестра Верна, иначе быстро превратишься снова в послушницу. Теперь, когда ты вернулась, пора начинать жить по законам Дворца и проявлять к старшим должное уважение.

Сестра Дульчи выпрямилась, как бы ослабив хватку. Она считала, что угрозы вполне достаточно, и не могла представить, что кто-то решится с ней спорить.

Сестра Марена, коренастая женщина, телосложением и манерой речи напоминающая дровосека, злорадно заулыбалась. Сестра Филиппа, смуглая, скуластая и высокая, чей узкий подбородок придавал ей неуловимое сходство с какой-то экзотической птицей, не сводила с сестры Верны тёмных глаз, сохраняя на лице невозмутимое выражение.

— Старшим? — переспросила Верна. — В глазах Создателя все мы равны.

— Равны?! — раздражённо прошипела сестра Марена. — Интересное умозаключение. На ассамблее сестёр мы рассмотрим твое непозволительное поведение. Ты быстро увидишь, какая ты нам ровня, когда займёшься грязной работой вместе с другими послушницами. Только на сей раз здесь не будет Ричарда, чтобы вытащить тебя из этого!

— Правда, сестра Марена? — изогнула бровь Верна. — Вот оно, что...

Уоррен подошёл и встал у неё за спиной.

— Если мне не изменяет память — и поправьте меня, если я ошибаюсь, — в последний раз меня, как ты выражаешься, «вытащили из этого» потому, что ты помолилась Создателю и на тебя снизошло озарение. А теперь ты говоришь, что причиной тому — Ричард. Я неверно припоминаю?

— Ты спрашиваешь меня? — Сестра Марена стиснула руки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. — Я карала нахальных послушниц ещё за двести лет до твоего рождения! Как ты смеешь...

— Но ты только что изложила вторую версию одного и того же события. Поскольку обе не могут быть истинными, следовательно, одна из них ложная. Так? Сдаётся мне, тебя только что поймали на лжи, сестра Марена.

А мне представлялось, ты больше других должна стараться не впасть в этот грех. Сёстры Света больше всего ценят правдивость и честность. Во всяком случае, больше, чем нетерпимость к непослушанию. И какую же кару старшая сестра, начальница всех послушниц, наложит на себя саму за то, что солгала?

— Так-так, — произнесла, ухмыльнувшись, сестра Дульчи. — Какая дерзость! На твоём месте, сестра Верна, если бы я не хотела поссориться с аббатисой — а именно это ты, по-моему, сейчас делаешь, — то постаралась бы выкинуть из головы подобные мысли. Если сестра Леома разгневается, от тебя не останется мокрого места!

— Итак, сестра Дульчи, — улыбнулась в ответ Верна, — ты собираешься поддержать сестру Леому? Или просто пытаешься найти способ убрать её со своего пути и самой сразиться за должность?

— Хватит! — спокойно и решительно произнесла сестра Филиппа. — У нас есть куда более важные дела. Надо поскорее покончить с этой мистификацией и приступить к выборам аббатисы.

— И что же это за мистификация, о которой идёт речь? — спросила Верна, не двигаясь с места.

Сестра Филиппа грациозно повернулась к Дворцу, и подол её простого, но изящного жёлтого платья взметнулся.

— Следуй за нами, сестра Верна. Ты и так нас задержала. Ты осталась последняя, а потом мы сможем вернуться к нашим делам. А о твоей дерзости мы ещё поговорим.

Она заскользила по мосту. Обе старшие сестры пошли за ней. Уоррен с сестрой Верной обменялись недоумевающими взглядами и двинулись следом.

Уоррен замедлил шаг и, когда они немного отстали, нахмурившись, прошептал сестре Верне:

— Иногда мне кажется, сестра Верна, что ты способна вывести из себя ясный солнечный день! За последние двадцать лет здесь было так спокойно и мирно, что я забыл, какими неприятностями чреват твой острый язычок. Зачем ты это делаешь? Тебе просто доставляет удовольствие их дразнить?

Сестра Верна ответила ему сердитым взглядом. Уоррен в отчаянии закатил глаза и предпочёл сменить тему.

— Для чего, по-твоему, эти трое собрались вместе? Я думал, они соперницы.

Сестра Верна быстро глянула на идущих впереди сестёр, желая убедиться, что те не слышат.

— Если собираешься вонзить нож сопернику в спину, нужно подойти к нему достаточно близко. В самом сердце Дворца сёстры остановились перед тяжёлыми воротами из орехового дерева и обернулись. Сестра Филиппа упёрла указательный палец Уоррену в грудь, заставив его отступить на шаг.

— Это касается только сестёр, — произнесла она ледяным тоном и, поглядев на его шею, добавила:

— А когда новая аббатиса приступит к своим обязанностям, ты снова наденешь Рада-Хань, если хочешь остаться во Дворце Пророков. Мы не потерпим присутствия здесь мальчишки, которого нельзя должным образом контролировать.

Сестра Верна незаметно положила ладонь на худую спину Уоррена, не давая ему сделать ещё шаг назад.

— Я сняла этот ошейник по праву любой сестры Света. Это решение было принято с одобрения руководства Дворца и не может быть отменено.

Взгляд тёмных глаз сестры Филиппы скользнул по ней. — Мы обсудим это позже, в более подходящее время.

— Давайте скорее закончим, — вмешалась сестра Дульчи. — Нас ждут другие дела. Сестра Филиппа кивнула.

— Идём с нами, сестра Верна.

Уоррен с растерянным видом остался на месте. Одна из сестёр своим Хань открыла тяжёлые двери. Не желая выглядеть щенком на поводочке, сестра Верна ускорила шаг и вошла первой. Сестра Дульчи шумно вздохнула.

Сестра Марена одарила Верну одним из своих знаменитых взглядов, хорошо известных провинившимся послушницам, но не сказала ни слова. Сестра Филиппа чуть улыбнулась. Она знала, что со стороны кажется, будто это по её приказу сестра Верна идёт рядом с остальными.

За дверью обнаружилась комната с низким потолком. Между белыми колоннами с золотыми капителями и резными дубовыми листьями спиной к двери стояла сестра Леома.

Она была примерно одного роста с сестрой Верной. Её густые седые волосы, перевязанные золотой ленточкой, свисали почти до пояса, а скромное коричневое платье почти касалось пола. Большой коридор за колоннами вёл к широкому залу со сводчатым потолком.

Сквозь огромный витраж, изображающий Создателя в окружении сестёр Света в старинных одеяниях, пробивались солнечные лучи. Создатель распростёр руки над сёстрами, как бы благословляя их, а они, словно весенние цветочки, нежно тянулись к нему.

Вдоль каменной балюстрады балкона толпились, опустив взгляд, сёстры и послушницы. В зале тоже стояли сёстры — как заметила Верна, постарше и занимающие более высокое положение. Иногда тишину нарушало чьё-то покашливание, но никто не разговаривал.

В центре зала, напротив фигуры Создателя, возвышалась сверкающая колонна, сотканная из белого света. Сёстры старались держаться от неё на почтительном расстоянии.

Так и должно было быть, если сияние означало именно то, о чем подумала Верна. Какой-то небольшой предмет — она не могла рассмотреть какой именно — лежал на самом верху постамента, находящегося внутри световой колонны.

Сестра Леома повернулась к вошедшим:

— А! Рада, что ты присоединилась к нам, сестра.

— Это то, о чём я подумала? — спросила Верна.

На морщинистом лице Леомы мелькнула лёгкая улыбка.

— Если ты подумала о световом коконе, то да. Немногие из нас обладают даром или могуществом, чтобы соткать его. Впечатляющее зрелище, не правда ли?

Сестра Верна прищурилась, пытаясь разглядеть, что лежит на постаменте.

— Я никогда прежде не видела этого постамента, во всяком случае, здесь. Что это? И откуда?

Сестра Филиппа посмотрела на белый столп кокона. Её невозмутимость куда-то пропала.

— Когда мы вернулись с погребения, он уже стоял здесь, поджидая нас.

Сестра Верна снова вгляделась в загадочный предмет.

— Что там лежит?

— Перстень аббатисы. — Сестра Леома сплела сухие пальцы. — Печать власти.

* * *

— Перстень аббатисы?! Что, во имя Создателя, он там делает?

— Действительно, что? — приподняла бровь сестра Филиппа.

В её тёмных глазах Верна уловила отблеск беспокойства.

— Так, что же...

— Просто подойди и попробуй его взять, — сказала сестра Дульчи. — Хотя вряд ли тебе это удастся, — добавила она себе под нос.

— Мы не знаем, что здесь происходит, — сообщила Леома. Ее голос звучал спокойно и дружелюбно. — Когда мы вернулись, постамент уже был здесь. Мы пытались рассмотреть его получше, но не смогли приблизиться.

Учитывая особые свойства этого кокона, мы решили, что, прежде чем приступать к делу более основательно, будет разумно проверить, не может ли кто-нибудь из нас подойти вплотную к кольцу и, таким образом, разрешить проблему. Мы все делали попытки, но ни одна не увенчалась успехом. Ты — последняя, кто ещё не пробовал.

Сестра Верна поправила шаль.

— А что происходит, когда пытаешься подойти?

Сёстры Дульчи и Марена отвели взгляд, а сестра Филиппа, глядя Верне в глаза, ответила:

— Неприятное ощущение. Весьма неприятное.

Почему-то сестру Верну это нисколько не удивило. Скорее ей показалось странным, что никто серьёзно не пострадал.

— Это почти преступление — установить кокон там, где непосвящённый может случайно в него войти.

— Вряд ли, — возразила Леома. — Во всяком случае, это не такое место. Его обнаружили уборщицы. И у них хватило ума держаться подальше. Но то, что никто из сестёр не смог пройти сквозь него и взять кольцо, — нехороший признак. Та, кто будет способна достать перстень аббатисы без всякой помощи, совершит выдающееся деяние.

Верна взглянула на сестру Леому:

— А вы не пробовали создать оттягивающие волокна и убрать кокон в сторону?

Сестра Леома покачала головой:

— Мы решили, что сначала каждой из нас должна быть предоставлена возможность доказать свою избранность. Весьма вероятно, что этот щит настроен лишь на одну конкретную сестру. Правда, мы не знаем, зачем всё это затеяно.

Но, если это действительно так, то попытка сдвинуть кокон может привести к уничтожению предмета, который им охраняется. Ты — единственная, кто ещё не пробовал взять кольцо. — Сестра Леома устало вздохнула. — Мы приводили сюда даже сестру Симону.

— Ей лучше? — понизив голос, спросила Верна.

Сестра Леома устремила взор на фигуру Создателя.

— Она всё ещё слышит голоса, а прошлой ночью, когда мы все были на холме, ей снова приснился странный сон.

— А теперь иди и попробуй достать кольцо, чтобы мы могли приступить к выборам аббатисы, — заявила сестра Дульчи.

Она поглядела на Филиппу с Леомой взглядом, ясно говорящим, что разговоров достаточно. Сестра Филиппа молча выдержала этот взгляд. Сестра Марена нетерпеливо взглянула на мягкий свет, прикрывающий перстень, и сестра Леома махнула рукой в сторону постамента.

— Верна, дорогая, если можешь, принеси нам перстень. Эта задержка не позволяет нам заняться другими делами. Ну, а если тебе не удастся, придётся попробовать сдвинуть кокон. Ступай, дитя.

Глубоко вздохнув, сестра Верна мысленно дала клятву больше никому не позволять назвать её «дитя» и решительно двинулась вперёд. Тишину нарушал только звук её шагов да отдалённый бой барабанов.

Поразмыслив, Верна решила, что сестра Леома намного старше и всё же, заслуживает уважения. Посмотрев на балкон, она увидела своих подруг, сестёр Амелию, Фиби и Джанет. Они несмело ей улыбнулись. Стиснув зубы, сестра Верна пошла дальше.

Она не имела представления, как кольцо аббатисы могло очутиться под такой опасной защитой. Что-то здесь всё же не так. При мысли о том, что это устроила какая-то из сестёр Тьмы, дыхание её участилось.

Решив, что она, Верна, чересчур много знает, кто-то вполне мог настроить губительный щит на неё. Верна невольно замедлила шаг. С другой стороны, если кому-то пришло в голову избавиться от неё, это вполне можно было сделать и без подобных эффектов.

Сестра Верна была уже у внешней границы защитного поля. Кроме звука собственных шагов, все прочие звуки исчезли.

Она различила золотое мерцание кольца и приготовилась к «весьма неприятным ощущениям», которые, судя по всему, пережили все остальные, но почувствовала лишь тепло, как под лучами летнего солнца. Медленно, шаг за шагом, она продвигалась вперёд, но становилось только теплее.

По приглушенному аханью, которое донеслось словно из невообразимой дали, Верна поняла, что до неё никому не удалось пройти так далеко. Вместе с тем, это ещё не означало, что ей удастся дойти до конца или вовремя убежать. Сквозь мягкое белое мерцание она видела сестёр, следящих за ней широко раскрытыми глазами.

А потом Верна оказалась перед постаментом. Свет здесь был таким ярким, что она уже не могла различить лиц.

Перстень аббатисы лежал на пергаменте, запечатанном красным сургучом при помощи этого же перстня. Сдвинув перстень, сестра Верна перевернула пергамент и увидела надпись.

+++

Если желаешь выбраться из кокона живой, надень перстень на средний палец, левой руки, поцелуй перстень, потом сломай печать и прочти мою волю остальным сёстрам.

Аббатиса Аннелина Алдуррен.

+++

Сестра Верна потрясённо уставилась на пергамент. На мгновение ей показалось, что написанные на нём слова тоже глядят на неё. Она не знала, что делать.

Конечно, она сразу узнала почерк аббатисы, но при этом хорошо понимала, что подделать его нетрудно. Если всё это придумано некоей сестрой Тьмы, склонной к излишней театральности, то последовать этим инструкциям означает верную гибель.

Но если сёстры Тьмы тут ни при чём, то не последовать им — тоже смертельно. Верна замерла, пытаясь найти выход, но ничего разумного в голову ей не приходило.

Наконец, она решилась и взяла кольцо. За стеной яркого света послышались удивлённые восклицания. Сестра Верна повертела перстень в руке, рассматривая печатку с изображением восходящего солнца.

Перстень, покрытый паутиной времени, был тёплым на ощупь, будто черпал тепло из какого-то внутреннего источника, и, несомненно, принадлежал аббатисе. Внутренний голос подсказывал Берне, что ошибки здесь быть не может. Она снова поглядела на пергамент.

+++

Aсли желаешь выбраться из кокона живой, надень перстень на средний палец левой руки, поцелуй перстень, потом сломай печать и прочти мою волю остальным сёстрам.

Аббатиса Аннелина Алдуррен.

+++

Тяжело дыша, сестра Верна надела перстень на средний палец левой руки. Потом поднесла руку к губам и поцеловала его, мысленно умоляя Создателя ниспослать ей наставление и придать сил.

Луч света, ударив из возвышавшейся над ней фигуры Создателя, осветил сестру Верну тёплым мягким сиянием, воздух вокруг неё чуть ощутимо вздрогнул. Сестра Верна тоже вздрогнула — от неожиданности, а потом трясущимися пальцами взяла пергамент.

Воздух задрожал сильнее. Подавив желание убежать, она сломала печать. Сияние, исходящее от фигуры Создателя, стало почти нестерпимым.

Развернув пергамент, сестра Верна поглядела туда, где стояли невидимые ей сёстры.

— Под угрозой смерти велено мне зачитать это письмо.

Возгласы смолкли, и воцарилась тишина, как в могиле. Верна приступила к чтению.

— Здесь написано: «Да узнают все присутствующие и те, кого нет здесь, мою последнюю волю».

Голос её на мгновение прервался, а сёстры дружно ахнули.

— «Грядут времена тяжёлых испытаний, и нельзя позволить, чтобы Дворец погряз в интригах и борьбе за моё место. Я этого не допущу. Используя свои привилегии как аббатисы, я устанавливаю новый порядок, назначая себе преемницу.

Она стоит перед вами, с подтверждающим её полномочия перстнем на пальце. Сестра, зачитывающая моё послание, и есть новая аббатиса. Да повинуются ей все сёстры Света.

Чары, наложенные мною на перстень, сотворены под руководством и с помощью самого Создателя. Бросьте вызов им на свой страх и риск.

Новой аббатисе: ты должна служить Дворцу Пророков и защищать его и всё, ради чего он существует. Да пребудет с тобою Свет.

Написано мною собственноручно, прежде чем я перейду из этой жизни в ласковые руки Создателя.

Аббатиса Аннелина Алдуррен».

Прогремел гром. Световая колонна и окружающее Верну мерцание исчезли.

Аббатиса Верна Совентрин опустила руку с пергаментом и уставилась на изумлённые лица окружающих её сестёр. Послышался шорох одежд: сестры Света одна за другой опускались на колени и склоняли головы перед новой аббатисой.

— Этого не может быть, — прошептала Верна. Внезапно она бросилась к двери, выронив пергамент. Сестры поспешили подобрать его, чтобы самим прочесть последние слова аббатисы Аннелины Алдуррен.

Четыре старшие сестры, поднявшись с колен, заступили путь Верне.

Прекрасные светлые волосы сестры Марены обрамляли пепельно-серое лицо. Синие глаза сестры Дульчи были круглыми словно плошки, а сестра Филиппа растеряла всю свою невозмутимость и теперь была сама озабоченность.

Морщинистые щёки сестры Леомы расплылись в любезной улыбке.

— Тебе понадобится помощь и совет, сес... аббатиса. — Улыбка несколько исказилась, потому что она судорожно сглотнула. — Мы готовы оказать любое содействие. Мы здесь, чтобы служить...

— Благодарю, — слабым голосом ответила Верна и снова направилась к выходу.

Её ноги, казалось ей, движутся сами по себе.

Уоррен ждал снаружи. Верна закрыла за собой дверь и в изумлении остановилась перед молодым светловолосым чародеем, который опустился на одно колено и склонил перед ней голову.

— Аббатиса. — Уоррен, улыбаясь, поднял голову и объяснил:

— Я подслушивал.

— Не смей так меня называть! — Верна слышала собственный голос словно издалека.

— Почему же? — Его улыбка стала ещё шире. — Это же...

Верна отвернулась и поглядела вдаль. Она уже справилась с потрясением, и ясность мысли вернулась к ней.

— Пошли, — коротко приказала она.

— Куда?

Верна провела пальцем по губам и метнула на Уоррена через плечо такой взгляд, что тот немедленно замолчал. Она зашагала вперёд, и Уоррен поспешил за ней. Догнав Верну, он пошёл рядом, примеряя свой шаг к её. Она направилась к выходу из Дворца Пророков.

Уоррен пару раз пытался было с ней заговорить, но Верна всякий раз пресекала эти попытки, приложив палец к губам. Вздохнув, Уоррен в конце концов сдался. Сунув руки в рукава своего балахона, он молча зашагал вслед за новой аббатисой.

Послушницы и воспитанники, попадавшиеся им навстречу, уже слышали звон колокола, извещающий об избрании новой аббатисы, и при виде кольца на пальце у Верны склонялись в поклоне.

Она же, глядя только перед собой, упрямо шагала вперёд. Стражники на мосту через Керн тоже поклонились, когда она проходила.

На другой стороне моста Верна спустилась к берегу и пошла вдоль кромки воды. Они миновали пустые причалы — все рыбаки рыбачили выше по течению, — и,наконец, Верна остановилась на пустынном пятачке возле омываемых водой скал.

— Клянусь, если бы эта надоедливая старуха не умерла, я удавила бы её своими руками!

— Ты это о ком? — поинтересовался Уоррен.

— Об аббатисе. Если бы она уже не была в руках Создателя, я бы с удовольствием взяла её в свои руки и показала, где раки зимуют!

— Вот это было бы зрелище, аббатиса, — хихикнул Уоррен.

— Не называй меня так!

— Но ты отныне являешься аббатисой, — нахмурился юный чародей.

Верна схватила его за ворот.

— Уоррен, ты обязан мне помочь. Ты должен «вытащить меня из этого», как выражается сестра Марена.

— Что?! Но всё получилось чудесно! Верна, ты теперь аббатиса!

— Нет. Я не могу ею быть. Уоррен, ты прочёл от корки до корки все книги в архивах, изучал дворцовые законы. Ты должен найти для меня повод от казаться. Он непременно есть, давай же, подумай как следует!

— Отказаться? Но всё уже решено. И потом, это лучшее, что могло случиться.

— Он склонил голову набок. — Зачем ты меня сюда притащила?

Верна отпустила его.

— Уоррен, подумай сам. Почему погибла аббатиса?

— Её убила сестра Улиция, одна из сестёр Тьмы. Она погибла потому, что боролась с ними.

— Нет, Уоррен, я же сказала — думай! Она погибла потому, что в один прекрасный день у себя в кабинете сообщила мне, что ей известно о сёстрах Тьмы. Сестра Улиция была одной из её помощниц и слышала, как аббатиса говорила об этом.

Она придвинулась ближе.

— Кабинет был защищён, я удостоверилась в этом, но не сообразила, что сёстры Тьмы владеют магией Ущерба. Сестра Улиция прекрасно всё слышала, и никакой щит ей не был помехой. А здесь открытое место, и мы увидим, если кто-то захочет подслушать. Здесь негде спрятаться. — Верна кивнула на волны. — И вода заглушает наши голоса.

Уоррен с беспокойством огляделся.

— Я понял, что ты имеешь в виду. Но, знаешь ли, аббатиса, по воде звуки иногда разносятся очень далеко.

— Я же сказала, не называй меня так! Днём всюду шумно, и если мы будем говорить тихо, вода заглушит наши голоса. Обсуждать во Дворце важные вещи слишком большой риск. Но, вернёмся к тому, о чём я говорила. Я хочу, чтобы ты нашел для меня способ избавиться от должности аббатисы.

Уоррен тяжело вздохнул.

— Перестань говорить глупости. Ты вполне подготовлена к тому, чтобы быть аббатисой. Возможно, даже лучше, чем другие сёстры. Ведь, помимо опыта, аббатиса должна обладать и могуществом.

Верна приподняла бровь и он отвёл взгляд.

— Я могу читать любые книги в хранилище. Я ознакомился с докладами. Он снова посмотрел на неё. — Ради того, чтобы привезти сюда Ричарда, две сестры, что были с тобой, закололи себя, их Хань перешёл к тебе. Так что, ты обладаешь силой трёх сестёр.

— Едва ли это единственное требование, Уоррен.

Он наклонился к ней.

— Как я уже говорил, я читаю любые книги. Я знаю, какие предъявляются требования. И ты подходишь по всем. Придраться не к чему. Тебя следовало избрать аббатисой, и очень хорошо, что так получилось.

Верна вздохнула.

— Я вижу, ты утратил разум вместе с ошейником! Я говорю о другом — назови мне хоть одну причину, по которой мне следовало бы хотеть стать аббатисой.

— Чтобы выловить сестёр Тьмы, — улыбнулся Уоррен. — В твоих руках достаточно власти, чтобы сделать то, что должно быть сделано. — Его голубые глаза горели. — Как я уже сказал, твоё назначение — самое лучшее из того, что могло произойти.

Верна в отчаянии всплеснула руками.

— Наоборот, Уоррен, — самое худшее! Власть — это тот же ошейник, от которого ты был так рад избавиться!

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Уоррен.

Сестра Верна отбросила назад свои каштановые волосы.

— Уоррен, аббатиса — пленница своей власти. Ты часто видел аббатису Аннелину? Нет. А почему? Потому, что она сидела в своем кабинете и управляла Дворцом Пророков.

Ей надо было уследить за тысячей вещей, тысячи вопросов требовали её внимания, нужно было держать в поле зрения сотни сестёр и воспитанников, включая ещё и Натана. Ты даже представить себе не можешь, какие неприятности мог доставить этот пророк. Его было необходимо охранять неусыпно.

Верна помолчала и продолжала:

— Аббатиса не может просто навестить никого из сестер или воспитанников, потому, что все тут же начнут в панике соображать, что же они такого натворили.

Аббатиса не может ни о чём свободно поговорить, потому, что каждый ищет в её словах скрытый смысл. И всё это лишь потому, что она являет собой абсолютную власть и никто ни на мгновение не может об этом забыть.

Если она всё же выходит из своих покоев, то это всегда сопровождается грандиозными церемониями; а если ей придёт в голову прийти в обеденный зал поужинать, то ни у кого не хватит смелости продолжать начатый разговор. Все будут молча сидеть, коситься на неё и молиться, чтобы она не поглядела в их сторону или, что ещё хуже, не пригласила бы за свой стол!

Уоррен присвистнул.

— Я никогда не рассматривал это с такой точки зрения.

— Одним словом, если твои подозрения о сёстрах Тьмы верны, хотя я этого вовсе не утверждаю, то, если я останусь аббатисой, мне станет гораздо труднее вычислить их.

— Но для аббатисы Аннелины это труда не составило.

— Откуда ты знаешь? Может, не будь она аббатисой, она обнаружила бы их много лет назад, когда ещё могла с ними справиться. Может, она избавилась бы от них до того, как они начали убивать мальчиков и забирать мужской Хань, увеличивая своё могущество. А так она обнаружила их слишком поздно и в результате погибла.

— Они могут испугаться того, что тебе всё известно, и неосторожным поступком выдать себя.

— Если во Дворце ещё остались сёстры Тьмы, то они будут лишь рады видеть меня аббатисой, которая связана делами по рукам и ногам и не встаёт у них на пути.

Уоррен потеребил губу.

— Но всё же, должна быть какая-то польза от того, что ты стала аббатисой.

— Это всего лишь большая помеха в борьбе с сёстрами Тьмы. Уоррен, ты должен помочь! Ты знаешь книги. Там наверняка есть что-то, что поможет мне выпутаться!

— Аббатиса...

— Прекрати так меня называть!

— Но это твой титул! — раздражённо хмыкнул Уоррен. — Я не могу называть тебя по-другому.

Сестра Верна вздохнула.

— Аббатиса, я имею в виду аббатиса Аннелина, просила друзей называть её просто Энн. Раз уж я теперь аббатиса, то и ты называй меня Верной.

Уоррен задумчиво нахмурил бровь, потом произнёс:

— Ну... Наверное, мы с тобой друзья.

— Уоррен, мы больше, чем друзья. Ты — единственный, кому я безоговорочно доверяю. Кроме тебя, больше никого не осталось.

— Значит, Верна, — кивнул он и задумчиво закусил губу. — Ты права, Верна. Я знаю книги. Мне известны предъявляемые к аббатисе требования, и ты им полностью соответствуешь. Правда, ты молода для аббатисы, но прецеденты уже бывали. Закон не ставит возрастных ограничений.

Вдобавок к тому, ты обладаешь Хань трёх сестёр. Нет сестры, по крайней мере сестры Света, равной тебе по силе. Этого уже достаточно, чтобы назначить тебя на этот пост. Основное требование к аббатисе — могущество, полное владение Хань.

— Должно быть что-то, Уоррен! Думай!

Голубые глаза отразили глубину его знаний — и сожаления.

— Верна, я хорошо изучил книги. В них всё изложено предельно ясно. И там строго-настрого запрещено законным образом избранной аббатисе отказываться от выполнения своих обязанностей. Только смерть может её освободить. У тебя нет никакой возможности отказаться от должности, если только Аннелина Алдуррен не оживёт и не потребует обратно свой титул. Ты — аббатиса.

Верна тоже ничего не могла придумать. Она оказалась в ловушке.

— Эта женщина портит мне жизнь, сколько я себя помню! — в ярости воскликнула Верна. — Она настроила на меня этот проклятый кокон, я знаю! Я знаю, что она его замкнула. И поймала меня. Как жаль, что я не могу её удавить!

Уоррен ласково коснулся её руки.

— Верна, неужели ты можешь позволить какой-нибудь сестре Тьмы стать аббатисой?

— Конечно, нет!

— А Энн, по-твоему, могла бы?

— Нет, но я не вижу...

— Верна, ты сказала, что не можешь доверять никому, кроме меня. Подумай об Энн. Она оказалась в таком же положении. Она не имела права дать сестре Тьмы хотя бы мизерную возможность стать аббатисой. И она умирала. Энн сделала единственное, что было в её силах. И она не доверяла никому, кроме тебя.

Верна потрясённо уставилась на Уоррена, его слова эхом отдавались у неё в голове.

Рухнув на ближайший гладкий камень у кромки воды, она закрыла лицо ладонями.

— О Создатель! — прошептала она. — Какая я эгоистка!

Уоррен присел рядом с ней.

— Эгоистка? Упрямая, это бывает, но уж никак не эгоистка.

— Ох, Уоррен! Должно быть, ей было так одиноко! Хотя бы Натан был с ней... до самого конца.

Дата добавления: 2015-12-01