|
Читайте также: |
образом трансформировала этот процесс. Нельзя сказать, что он был совсем уж остановлен
(хотя хозяйственная модернизация приняла при советской
власти крайне уродливые формы), но во всяком случае по целому ряду направлений мы
получили совсем не тот результат, который имели западные страны, проходившие путь от
традиции к современности несколько раньше нас.
Применительно к интересующему нас сейчас вопросу о доверии можно отметить, что в
ходе российской модернизации были успешно (если можно так выразиться) разрушены
многие традиционные семейные связи. Прекратили свое существование старые купеческие и
даже кулацкие семьи, десятилетиями накапливавшие как материальный, так и социальный
капитал. Индустриализация вывела из деревни на различные «стройки века» молодежь,
оторвавшуюся тем самым от своих корней. И, наконец, остатки некогда больших семей
затерялись в малогабаритных квартирах, разбросанных по различным концам гигантских
мегаполисов.
Если в Китае, как справедливо отмечает Фукуяма, давно проживающих за рубежом
этнических китайцев можно привлечь в родной регион со всеми их накопленными
капиталами, то у нас порой невозможно найти даже следы довольно близких родственников.
А самое главное — если следы эти и имеются, крайне редко в родственных кругах
сохраняется атмосфера доверия, пригодная для формирования хотя бы малого предприятия,
не говоря уж о крупной компании.
Советская власть создала свои заменители семейным связям. Пионерская организация,
комсомол, партячейка формировали в СССР новую культуру доверия. Какое-то время все
эти механизмы работали сравнительно успешно, хотя мощный удар по этой культуре был
нанесен уже репрессиями 30-х гг., когда вдруг выяснилось, что даже близкий товарищ по
партии вполне может донести на тебя в органы. Что же касается эпохи 70—80-х гг., когда
всякие иллюзии, связанные с по-
строением нового светлого мира, совершенно рассеялись, то она практически полностью
похоронила остатки всякой коммунистической этики.
Но главная проблема состоит даже не в этом. Та культура доверия, которая
формировалась в СССР, оказалась совершенно непригодной для формирования рыночной
экономики. Официальная идеология пыталась стимулировать альтруистические чувства, но
для развития хозяйства нужны трезвый расчет и ощущение взаимовыгодности
складывающихся между партнерами отношений. Официальная идеология приучала к тому,
что общественные интересы всегда должны доминировать над интересами личными, но в
рыночном хозяйстве нужно говорить скорее о гармонизации интересов, нежели о
доминировании.
Парень, отправлявшийся в 60-х гг. на комсомольско-молодежную стройку, наверное
ощущал доверие к друзьям, с которыми делил одну сырую палатку, но в реалиях
сегодняшней России этот человек, больной и сильно состарившийся, скорее оказывается в
числе наименее адаптированных граждан. И самое главное — его плохо понимают дети и
внуки, у которых доверие альтруистов, рожденное в условиях таежной романтики, вызывает
лишь скептическую усмешку.
Под всем вышесказанным, наверное, мог бы подписаться Фукуяма, если бы захотел
развить свои краткие размышления о культуре доверия в постсоветском обществе. Но
теперь надо сказать о том, что в прочитанной нами книге практически никак не отражено.
70—80-е гг. практически уже не были периодом господства коммунистической культуры.
Хотя на официальном идеологическом уровне нам еще пытались уныло проповедовать
набор лозунгов, в которые не верили даже сами проповедники, на уровне ментальном
общество уже начинало трансформироваться. Период так называемого застоя не был
застоем в полном смыс-
ле этого слова. Люди менялись и начинали жить новыми ценностями. Происходило, если
снова прибегнуть к терминологии Шумпетера, созидательное разрушение
коммунистической ментальности.
Это лишь на первый взгляд кажется, что январь 1992 г. с его либерализацией цен,
символизировавшей для нас приход рыночной экономики, нагрянул совершенно внезапно.
На самом же деле многие слои и отдельные группы общества в той или иной степени
готовились (иногда неосознанно) к грядущим переменам. Подготовка эта предполагала и
формирование новой культуры доверия, сумевшей после 1992 г. быстро сбросить
коммунистическую оболочку и проявить свое, порой не слишком приглядное, истинное
содержание.
ОЧАГИ ДОВЕРИЯ В РОССИИ
На мой взгляд, можно выделить как минимум шесть очагов зарождения новой культуры
доверия в старом российском обществе.
Во-первых, таким очагом стала старая советская хозяйственно-партийная номенклатура.
Мы привыкли относиться к ней сугубо отрицательно, как к слою безынициативному,
паразитическому, пронизанному исключительно советско-бюрократической ментальностью.
И надо признать, что номенклатура во многом заслужила подобное отношение к себе.
Однако было бы слишком уж большим упрощением переносить на номенклатуру 80-х гг.
все те черты, которые сформировались в административных слоях сталинской эпохи.
Молодыми российскими экономистами еще в 80-х гг. была сформулирована теория
бюрократического рынка, которая в самом общем приближении гласит следующее. У нас
уже нет командной системы управления. Номенклатура не выполняет команд сверху, она
посто-
янно вступает в торг с бюрократами иных эшелонов власти. Директор завода торгуется с
министром относительно возможностей выполнения плана. Он же торгуется со своим
начальником цеха о том, на каких условиях можно уговорить рабочих ради того самого
плана выйти к станку в выходной. На низшем уровне иерархии мастер в соответствующих
выражениях обсуждает со станочником проблему, сформулированную в известном слогане
времен развитого социализма «тащи с работы каждый гвоздь, ведь ты рабочий, а не гость».
А на верхнем уровне — в точно таких же выражениях премьер пытается договориться с
министром — выразимся деликатно — о неэффективном расходовании ресурсов во
вверенной его попечению отрасли.
В ходе этого постоянного бюрократического торга хозяйственно-партийная
номенклатура привыкла к мысли о том, что добиться неких результатов можно, лишь
договариваясь по-хорошему с партнером. Даже с тем, который вроде бы находится у тебя в
подчинении. Ведь начальник никогда не обладает всей полнотой информации, позволяющей
ущучить нерадивого подчиненного и законно наказать его за халтуру. Следовательно,
нужно, чтобы этот самый подчиненный всегда чувствовал свой личный интерес. Тогда при
необходимости он готов будет обеспечить и то, что требуется его начальнику.
Подобная культура номенклатурного доверия вырабатывалась у нас на протяжении по
крайней мере трех десятилетий, т.е. с тех пор, как отступил сталинизм с его драконовскими
методами принуждения. Наивно было бы полагать, что культура номенклатурного доверия
вдруг куда-то исчезла после 1992 г. Старые советские директора в ходе номенклатурной
приватизации стали хозяевами своих предприятий. Старые партийные бонзы вдруг
превратились в губернаторов и прочих администраторов новой России. Они
сохранили всю свою традиционную систему номенклатурных связей и стали активно
использовать ее в новых рыночных условиях.
Иван Иванович, возглавивший какой-нибудь «Жилкомхозбанк» в райцентре Старая
Дребедень, всегда знал, что может выделить кредит Петру Петровичу из треста
«Главшарашмонтаж», и тот не «распилит» его с дружками в личных интересах. В крайне
случае, он «распилит» его с самим Иваном Ивановичем, закрепив тем самым на рыночной
основе номенклатурное братство, сформировавшееся еще в годы их молодости.
Случаи нарушения номенклатурной этики, естественно, возникали, причем довольно
часто. Но столь же часто они вызывали осуждение в широких номенклатурных кругах,
поскольку подрывали ту хрупкую культуру доверия, без которой невозможно было
работать. Один из ярких примеров такого рода — история с петербургским губернатором
Владимиром Яковлевым, который в 1996 г., будучи еще заместителем мэра города Анатолия
Собчака, позволил себе в нарушение всех принципов номенклатурной этики за несколько
месяцев до выборов обрушиться на своего начальника с публичной критикой. Яковлев тогда
выборы выиграл, но приобрел немало влиятельных врагов из числа членов команды Собчака
(в т. ч. занявших впоследствии ведущие посты федерального уровня), что и стало в
конечном счете причиной его мягкого перемещения с поста губернатора Петербурга.
Вторым очагом формирования новых отношений доверия стал в России комсомольско-
молодежный бизнес. Отношения в этой среде во многом были похожи на отношения в среде
зрелой номенклатуры. А потому не буду повторять вышесказанное. Но у комсомольцев
имелась и своя специфика. Молодежь, не обремененная опытом советского хозяйствования,
быстрее переходила к рынку уже в середине 80-х гг. В этой среде
уже тогда были люди, которые лишь формально считались представителями
комсомольской номенклатуры, но реально со студенческих времен уже занимались
бизнесом в разрешенных законом формах (таких, например, как центры НТТМ — научно-
технического творчества молодежи).
Совместное ведение мелкого бизнеса, скрепленное часто совместным «отмечанием
деловых достижений», порождало новые отношения доверия. «Дети» противопоставляли
себя «отцам», заблудившимся в недрах советской экономики, начинали ощущать себя новой
российской элитой — умной, яркой, инициативной. «Комсомольцы» ощущали
необходимость держаться вместе, стоять плечом к плечу, находясь во враждебном
окружении «взрослых товарищей» и творчески перерабатывали для отечественной
действительности известный лозунг молодежных бунтов конца 60-х гг. «не доверяй никому,
кто старше тридцати».
Если старая хозяйственно-партийная номенклатура составила костяк сотен и тысяч
российских компаний, возникших на базе рядовых промышленных предприятий советских
времен, то из комсомольско-молодежного бизнеса выросло множество новых банков,
торговых фирм, совместных предприятий. В конечном счете «комсомольцы»
приватизировали некоторые ведущие энергетические и сырьевые структуры страны. Из
этого бизнеса, в частности, выросла команда Михаила Ходорковского.
С комсомольско-молодежным бизнесом пересекается и новый бизнес, в основе которого
лежат отношения членов «студенческих братств». Это понятие я употребляю несколько
условно, поскольку таких формализованных студенческих братств, которые существуют во
многих западных университетах, у нас не имеется. Тем не менее тесные дружеские
отношения, складывавшиеся на рубеже 70—80-х гг. в стройотрядах
да и просто в обычных компаниях однокурсников, породили к началу 90-х гг. множество
фирм, последовательно переходивших из состояния простых бригад шабашников, строящих
дачи обывателям, к состоянию «контор», занимающихся экспортом-импортом, и наконец
приватизировавших что-либо из сферы реального сектора экономики.
«Студенческие братства» поднялись несколько позже комсомольско-молодежных
структур. Они не могли пользоваться теми легальными возможностями, которые
предоставляла «крыша» ВЛКСМ. Они должны были самостоятельно находить подходы к
полюбившимся им предприятиям, контролировавшимся до поры до времени старой
номенклатурой. Их путь был не столь ярок и значительно более тернист. Тем не менее они
успешно двигались вперед, захватывая все новые рубежи в отечественном бизнесе и
вырабатывая в своей среде новую культуру доверия.
Конечно, и здесь многие связи рушились, а стремление урвать и убежать часто
доминировало над воспоминаниями о том, как в студенческие годы совместно строили
коровник где-нибудь под Сыктывкаром. Тем не менее без определенной культуры доверия,
сформированной еще под крышей alma mater, просто не существовало бы значительной
части российского бизнеса.
Наиболее известной в России командой данного типа стала так называемая команда
Гайдара—Чубайса, стоявшая у истоков российских реформ, а сегодня контролирующая (в
лице отдельных своих представителей) целый ряд крупнейших предприятий отечественной
экономики. У команды Гайдара—Чубайса сложная история. Конечно же, все ее
представители не могли выйти из-под одной университетской крыши. Но практически все
они так или иначе пересекались между собой либо в годы учебы, либо во время работы на
младших должностях в научной или вузовской среде, либо
на интеллектуальных молодежных «тусовках». Хотя команда не сохранила полного
единства и прошла за годы своего существования через ряд весьма болезненных расколов, в
основе своей она и сегодня существует как круг, объединяющий несколько десятков
представителей высшей элиты российского бизнеса и государственного управления,
полностью доверяющих друг другу и взаимно содействующих карьерному и деловому росту
партнера.
Четвертым очагом зарождения доверительных отношений в среде российского бизнеса
стали, как ни странно это звучит, преступные группировки. Они тоже в основном выросли
из тех ростков, которые появились еще в 70—80-х гг. Но с возникновением рыночной
экономики данные группировки сменили, если можно так выразиться, профиль
деятельности. При этом те основы «деловой этики», которые формировались еще в
дорыночный период, получили дальнейшее развитие.
Лишь на первый взгляд кажется, что преступные группировки основывают свою
деятельность на «беспределе», на постоянных стычках и перестрелках, вызываемых
абсолютным недоверием друг к другу. На самом же деле это далеко не так. Преступное
сообщество потому и существует, что умеет договариваться «по понятиям», как о разделе
сфер влияния, так и о взаимоотношениях в рамках отдельных криминальных структур.
Возможно, устойчивость договоренностей и само качество доверия в преступной среде
являются наиболее проблематичными, но, тем не менее, невозможно игнорировать сам факт
умения «авторитетов» выстроить отношения.
Вот весьма характерный пример. Во второй половине 90-х гг. Петербург из-за большого
числа криминальных разборок получил печальное прозвище криминальной столицы России.
Однако совершенно очевидно, что в Москве криминалитет должен быть значительно
сильнее, чем в Питере, поскольку через российскую
столицу проходят несоизмеримо большие финансовые потоки, которые привлекают
любителей наживы. Но в Москве отношения в криминальной среде были выстроены
значительно лучше (очевидно с большими элементами доверия), чем в Петербурге, а потому
реже приходилось прибегать к пистолету.
Хорошо известно, что преступные группировки в России постепенно легализуются и
принимают участие в различных видах бизнеса. Например, в топливном бизнесе, в цветной
металлургии, в различных секторах торговли и сферы обслуживания. Таким образом,
нравится нам это или не нравится, отношения доверия «по понятиям» становятся одной из
тех основ, на которой вырастает российская экономика.
Кстати, здесь нет особой российской специфики. В США, где, как справедливо отмечает
Фукуяма, отношения доверия активно формировались на основе развития многочисленных
религиозных и общественных группировок, некоторые отрасли бизнеса, например,
гэмблинг, бутлегерство, наркоторговля, сексуальные услуги, обязаны своим развитием
исключительно мафии со всеми ее весьма специфическими подходами к интересующей нас
проблеме. Нравятся нам или не нравятся эти виды бизнеса, но это действительно бизнес,
дававший в свое время (очень тяжелое, кстати) кусок хлеба сотням тысяч простых
американцев, никогда не размахивавших пистолетом.
В известной мере очагом доверия в российском бизнесе становится и боевое братство.
Солдаты и офицеры, прошедшие за последние четверть века через афганскую и две
чеченских войны нередко «на гражданке» переходят к бизнесу, и у них есть основания
полагать, что на человека, с которым ты был вместе под огнем, вполне можно положиться и
в деловой сфере. Многие охранные структуры у нас сегодня созданы именно на базе
ветеранских организаций. Определен-
ную роль сыграл бизнес, сформированный ветеранами, и во внешнеэкономической сфере
(в основном благодаря полученным от государства в 90-х гг. льготам).
Наконец, не следует забывать и о том, что бизнес в России — это не обязательно русский
бизнес. Среди предпринимателей есть много представителей других народов страны —
южных, восточных, в том числе и тех, где культура доверия, существующая в рамках
традиционной семьи, оказалась не подорвана даже в период своеобразной советской
модернизации. Таким образом, то, о чем Фукуяма говорит применительно к Китаю, Корее,
Франции, Италии, в известной мере работает и в России. Особенно в восточных регионах
страны, где, кстати, постоянно увеличивается число этнических китайцев (нелегальных и
полулегальных эмигрантов), приносящих с собой ту культуру доверия, которая существует
на их родине.
НАЩУПЫВАНИЕ КОНТАКТОВ
Конечно, до тех пор, пока отношения доверия существовали лишь в рамках отдельных
перечисленных выше групп, экономика продолжала испытывать серьезные трудности. Ведь
невозможно создать отдельные замкнутые хозяйственные анклавы — директорский,
комсомольский, бандитский, китайский и т. д. На деле требуется постоянно поддерживать
связи между ними. Иначе говоря, требуется, чтобы старые хозяйственники начали доверять
молодым яппи — выпускникам престижных вузов, чтобы лидеры преступных группировок
легализовали свою деятельность и научились договариваться с комсомольцами, чтобы
ветераны чеченской кампании могли бы выяснять отношения с представителями чеченского
бизнеса не через оптический прицел, а за столом переговоров.
Пока что мы еще далеки от того состояния экономики, когда отношения доверия легко
распространяются вне зависимости от истории происхождения и этнической характеристики
конкретного вида бизнеса. В этом смысле Фукуяма оказывается прав, когда невысоко
оценивает состояние дел в нашей стране. И тем не менее с каждым годом все нагляднее
становятся примеры установления отношений между, казалось бы, совершенно различными
деловыми структурами.
Вот характерный пример. В одной из компаний, основанных на рубеже 80—90-х гг.
молодыми ребятами — выпускниками престижного вуза, сегодня работает консультантом
бывший секретарь обкома КПСС. Зачем? Все очень просто: для связей. Единственное, что от
него требуется — это время от времени звонить старым друзьям — крепким
хозяйственникам советских времен, занимающим сейчас командные посты в определенных
структурах бизнеса — и рекомендовать им своих сегодняшних работодателей. Мол,
нормальные ребята, не отморозки какие-нибудь. С ними вполне можно вести дела.
Есть и масса примеров движения со стороны старых кадров навстречу молодежи. Быстро
поняв, что они могут приватизировать собственность, но не вполне способны управлять ею
рыночными методами, крепкие хозяйственники стали нанимать молоденьких яппи, вообще
никогда не имевших дела с экономикой советского типа. То же самое, кстати, касается и
бандитов. Финансовый контроль может оставаться за старыми кадрами или авторитетами.
Но на уровне реального управления сегодня в самых разных по своему происхождению
фирмах находятся менеджеры новой волны, прекрасно понимающие друг друга, говорящие
между собой на одном языке.
Конечно, на каждый пример подобного рода можно привести пример из совершенно
другой области. Вот
одна группировка захватила завод, принадлежавший другой группировке. Захватила
нагло, беззаконно. Но в то же время нельзя не отметить, что принадлежность предприятия
его бывшим хозяевам также была весьма условной, поскольку в ходе приватизации они, не
считаясь ни с какими приличиями, отодвинули в сторону старых директоров, отдавших ему
всю свою жизнь.
Правда, и на это можно кое-что заметить. Директора-то стремились прикарманить
предприятие с использованием средств номенклатурной приватизации, нисколько не думая
о том, что у них нет ни финансовых ресурсов, ни квалификации для того, чтобы поставить
фирму на ноги в рыночных условиях. А пострадали бы от номенклатурной приватизации
прежде всего члены трудового коллектива, рано или поздно просто потерявшие бы свою
работу.
Мы еще очень далеки от того момента, когда в российском бизнесе сформируется
атмосфера доверия, близкая к той, что господствует в американской, германской или
японской экономиках. Мы еще очень далеки от того момента, когда стремление откровенно
кинуть партнера станет исключением из правил. Скорее всего, должно будет смениться
поколение бизнесменов и менеджеров для того, чтобы все старые разборки, связанные с
захватом собственности стали достоянием истории.
Тем не менее движение в правильном направлении, пусть медленное и неуверенное, все
же заметно. И книга Фрэнсиса Фукуямы в этом смысле окажется нам очень полезной. Если у
нас сегодня уже формируются очаги доверия, значит, мы сможем правильно понять то, о
чем пишет автор.
Дмитрий Травин, кандидат экономических наук
СОДЕРЖАНИЕ
От редакции По обе стороны «линии доверия»
Андрей Лактонов 5
ДОВЕРИЕ
Предисловие 7
ЧАСТЬ I. ИДЕЯ ДОВЕРИЯ: НЕВЕРОЯТНАЯ РОЛЬ КУЛЬТУРЫ В СОЗИДАНИИ
ЭКОНОМИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА
ГЛАВА 1. О ситуации человека и конце истории 13
ГЛАВА 2. Двадцатипроцентное решение 31
ГЛАВА 3. Масштаб и доверие 47
ГЛАВА 4. Язык добра и зла 64
ГЛАВА 5. Социальные добродетели 79
ГЛАВА 6. Искусство ассоциации по всему свету 90
ЧАСТЬ II. ОБЩЕСТВА С НИЗКИМ УРОВНЕМ ДОВЕРИЯ И ПАРАДОКС СЕМЕЙНЫХ
ЦЕННОСТЕЙ
ГЛАВА 7. Пути и перепутья социализированности 107
ГЛАВА 8. Горсть песка 119
ГЛАВА 9 «феномен Будденброков» 141
ГЛАВА 10. Итальянское конфуцианство 161
ГЛАВА 11. Франция: лицом к лицу 188
ГЛАВА 12. Корея: компания с китайской начинкой 212
ЧАСТЬ III. ОБЩЕСТВА С ВЫСОКИМ УРОВНЕМ ДОВЕРИЯ И ЗАДАЧА ПОДДЕРЖАНИЯ
СОЦИАЛИЗИРОВАННОСТИ
ГЛАВА 13. Экономические системы без разногласий 249
ГЛАВА 14. Глыба гранита 269
ГЛАВА 15. Сыновья родные и приемные 286
ГЛАВА 16. Работа на всю жизнь 306
ГЛАВА 17. Денежная клика 320
ГЛАВА 18. Немецкие гиганты 341
ГЛАВА 19. Вебер и Тейлор 360
ГЛАВА 20. Доверие в команде 377
ГЛАВА 21. Свои и чужие 398
ГЛАВА 22. Рабочее место доверия 413
ЧАСТЬ IV. АМЕРИКАНСКОЕ ОБЩЕСТВО И КРИЗИС ДОВЕРИЯ
ГЛАВА 23. Живут ли орлы стаями? 435
ГЛАВА 24. Закоренелые конформисты 459
ГЛАВА 25. Выходцы из Африки и выходцы из Азии 479
ГЛАВА 26. Исчезающая середина 499
ЧАСТЬ V. ОБОГАЩЕННОЕ ДОВЕРИЕ: СОЧЕТАНИЕ ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЫ И
СОВРЕМЕННЫХ ИНСТИТУТОВ В XXI ВЕКЕ
ГЛАВА 27. «Опаздывающие» 529
ГЛАВА 28. Дивиденды от масштаба 544
ГЛАВА 29. Многие чудеса 558
ГЛАВА 30. После конца социальных проектов 566
ГЛАВА 31. Одухотворение экономической жизни 577
Примечания 590
Библиография 681
Послесловие. Ребята, давайте жить дружно. Дмитрий Травин 711
Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству ACT.
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения
правообладателя запрещается.
Научно-популярное издание
Фукуяма Фрэнсис
ДОВЕРИЕ: социальные добродетели и путь к процветанию
Ответственный редактор E.T. Кривцова
Выпускающий редактор O.K. Юрьева
Редактор М.В. Колопотин
Художественный редактор О.Н. Адаскина
Компьютерный дизайн: Н.В. Пашкова
Технический редактор Л.Л. Подьячева
Корректоры О.В. Гриднева, Г.В. Горянова, B.C. Кизило, Н.А. Тюрина
Общероссийский классификатор продукции ОК-005-93, том 2; 953004 — научная и
производственная литература
Санитарно-эпидемиологическое заключение № 77.99.02.953.Д.000577.02.04 от 03.02.2004 г.
ООО «Издательство ACT»
667000, Республика Тыва, г. Кызыл, ул. Кочетова, д. 28
Наши электронные адреса:
WWW.AST.RU E-mail: astpub@aha.ru
ЗАО НПП «Ермак» 115201, г. Москва, 2-й Котляковский проезд, д. 1, стр. 32
Отпечатано с готовых диапозитивов в типографии
ФГУП "Издательство "Самарский Дом печати"
443080, г. Самара, пр. К. Маркса, 201.
Качество печати соответствует качеству предоставленных диапозитивов.
[V1]Как же мне этого не хватает. Аж сердце ёкнуло.
[V2]?????
[V3]Однако (к перд. Пред.
[V4]О_о Серьезно?
[V5]???
[V6]Соц-культ. Традиция.
[V7]?????? в чем отличие с понятием «меж-культурной»?
[V8]Какое глубокое признание!
[V9]?????
[V10]???????????7
[V11]????????
[V12]??????
[V13]???????
[V14]???????
[V15]???
[V16]??????
[V17]????
[V18]???????
[V19]Вспомнился анекдот про одесситов. Где приезжый стал и вышел из маршрутки, после того, как ему сказали, что доехали до его остановки.
«И ви ему поверили?!!!!»
[V20]…И деградации
[V21]?????
[V22]!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
[V23]Как ни прискорбно, но Ф.Фукуяма всегда отличался своей Объективностью.
[V24]????????????????
[V25]Соглашусь, как ни странно, НО, под государственными следует понимать именно Государственные (с имеющимся контрастом часного сектора, а не добровольно-общественного наполнителя). Всем извесны показатели производительности колхозного хозяйства и производительности капиталистических «фермерских хозяйств». Сравните. Ну, вы поняли.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 1 | Нарушение авторских прав