|
Читайте также: |
В опубликованных в предшествующих номерах «Скепсиса» моих статьях «Возникновение религии и ее первая, исходная форма — магия» (№ 1, 2002) и «Основные этапы эволюции первобытной религии» (№ 2, 2003) нарисована картина возникновения и развития религии в первобытном обществе. Было выделено шесть основных форм и одновременно основных этапов эволюции религии в первобытном обществе (в широком смысле слова, включая и предклассовое общество). Это — магия, оменализм, фетишизм, эманизм, демонизм (анимизм) и политеизм.
Но у каждого, кто знаком с работами о первобытной религии, с необходимостью должен возникнуть вопрос о том, почему в этих статьях ничего не сказано о тотемизме, который почти всеми специалистами в этой области считается одной из форм первобытной религии. Другой столь же естественный вопрос касается мифологии. Несомненно, что почти у всех, если не у всех, народов первобытного общества существовала мифология. Большинство ученых считает, что мифы являются проявлениями религии, или, по меньшей мере, теснейшим образом связаны с ней. Но о них в указанных статьях опять-таки нет ни слова.
Ответ прост. Вопреки общему мнению, тотемизм в своей изначальной форме религией не был. Мифы тоже первоначально возникли вне какой-либо связи с религией, не были религиозными. Перед нами вполне самостоятельная линия эволюции одной из сфер духовной жизни людей первобытного (а затем и более позднего) общества, которая лишь позднее пересеклась с линией развития религиозных представлений и серьезно сказалась на ней.
Тотемизм в своей исходной форме представлял собой глубокую, не знающую сомнений веру в полное тождество членов того или иного человеческого коллектива (первоначально — праобщины, позднее — рода) с особями одного определенного вида животных (медведями, волками, оленями и т.п.). Этот вид животных, а тем самым и каждое животное данного вида, являлся тотемом данной группы людей, а тем самым и любого из ее членов. В своей сущности тотемизм был не чем иным, как осознанием реального единства человеческого коллектива, фундаментальной общности всех его членов и одновременно столь же фундаментального их отличия от членов всех других существующих на земле человеческих коллективов. Если все рассмотренные в названных выше статьях формы религии, исключая политеизм, были отражением господства над людьми слепой необходимости природы, то тотемизм был отражением господства над человеком сил общественного развития, отражением не природного, а общественного бытия. И это отражение, так же, как и отражение в магии, оменализме и т.п. господства над людьми объективных природных сил, было не адекватным, а иллюзорным, фантастическим. Поэтому тотемизм, как и магия, оменализм, фетишизм и т.п., был верой. Все это и дало основание трактовать тотемизм как одну из форм религии. Однако согласиться с таким пониманием тотемизма нельзя.
Понятия иллюзии и религии далеко не тождественны. Всякая религия есть иллюзорное отражение действительности, но не всякое иллюзорное отражение действительности является религией. Могут существовать и существуют различного рода нерелигиозные иллюзии. Религией является только такая иллюзия, которая включает в качестве неотъемлемого момента веру в сверхъестественную силу, от которой зависят ход и исход человеческих действий, веру в сверхъестественное влияние на судьбу человека. Если подобного рода вера отсутствует, иллюзия не может быть охарактеризована как религиозная, сколь бы фантастическими ни были составляющие ее представления.
Животные, являвшиеся тотемом, никогда не наделялись в воображении людей способностью сверхъестественным образом влиять на их дела. Поэтому тотемизм в его исходной форме не был религией.
В процессе своего оформления и развития тотемизм оброс значительным числом всевозможных ритуальных действий. В частности, возникли особые празднества, во время которых люди облекались в шкуры тотемных животных и подражали их действиям. Но эти тотемистические пляски не представляли собой религиозного культа. Люди, их совершавшие, не ставили своей целью добиться от тотемных животных благоприятного воздействия на ход и исход их деятельности. Суть тотемистических плясок заключалась в подтверждении идентичности членов данного коллектива и животных тотемного вида. В последующем некоторые из действий, совершаемых во время такого рода празднеств, приобрели характер магических обрядов. В тотемистическую обрядность вплелись и новые, чисто магические, действия. Тем самым тотемизм оказался связанным с магией, но формой религии он при этом не стал.
Мифология оказалась наряду с тотемизмом предметом данной работы не просто потому, что оба эти явления были обойдены в двух предшествующих статьях. Связь их является гораздо более глубокой. Суть дела в том, что именно к тотемизму уходит своими корнями мифология и что первые мифы были тотемистическими.
Вопрос о природе мифов и об отношении мифологии к религии является одним из самых спорных. По этой проблеме существует поистине необозримое число работ, причем самого различного достоинства. Имеются такие, которые не представляют никакой научной ценности. К числу их относятся, в частности, превозносимая сейчас до небес работа А.Ф.Лосева «Диалектика мифа» (1930) и восторженно восхваляемые труды К.Леви-Строса «Дикарское мышление» (1962), «Мифологики» (Т. 1–4. 1964–1971) и др., посвященные данной тематике. Но есть и такие работы, которые, несомненно, представляют собой существенный вклад в науку. Если ограничиться только последними десятилетиями, то это, прежде всего, большая статья С.А.Токарева «Что такое мифология?» (1962) и небольшая, но крайне содержательная книга М.И.Стеблина-Каменского «Миф» (1976).
Не вдаваясь в обсуждение всей сложной проблемы возникновения и сущности мифологии, ибо для этого пришлось бы написать целую книгу, остановлюсь лишь на тех моментах, без которых обойтись совершенно невозможно. Прежде всего, миф (греч. «миф» — слово, сказание, предание) есть текст, передающийся не только из уст в уста, но и от поколения к поколению, т.е. произведение словесности. Причем миф есть такое произведение словесности, в котором, по убеждению людей, среди которых он циркулирует, повествуется о реально происходивших событиях. В своей классической форме миф представляет повествование, в котором те или иные социальные или природные явления истолковываются и объясняются как результаты действий определенных персонажей — героев этого рассказа. У людей, в среде которых живет миф, нет сомнения в реальности этих героев и совершаемых ими действий. Такая вера, причем не требующая никаких доказательств, — необходимый признак мифа. Миф, в правоту которого не верят, - это то же самое, что божество, существование которого никем не признается.
Первыми объектами мифического истолкования, объяснения были не социальные институты и природные явления, а определенные действия людей. Этими действиями были не обычные, обыденные дела, диктуемые житейскими обстоятельствами (изготовление орудий, охота, приготовление пищи и т.п.). Они и так были понятны. Не были ими и магические и вообще все культовые действия. Они тоже были понятны: люди их совершали, чтобы обеспечить успех здравых практических действий. Загадочными были нерелигиозные обрядовые, ритуальные действия, которые передавались от поколения к поколению и совершались в силу традиции. И здесь, как и в случае с возникновением религии, «вначале было дело». Положение о том, что миф возник из ритуала, одним из первых выдвинул Дж.Фрейзер в книге «Золотая ветвь» (1890) а У.Дж.Робертсон Смит в «Лекциях о религии семитов» (1907) развил его. В дальнейшем оно получило обоснование в трудах значительного числа исследователей.
К числу нерелигиозных ритуальных действий прежде всего относились те, что совершались людьми на тотемистических торжествах. Исполняемые членами коллектива, ряжеными под тотемное животное, ритуальные тотемистические пляски стали истолковываться как сцены из жизни далеких предков, а эти предки начали рассматриваться как существа, бывшие одновременно и людьми, и животными, как полулюди-полуживотные. Передаваясь из поколения в поколение, описания и объяснения этих обрядов стали развертываться в более или менее связные повествования о жизни и похождениях тотемистических предков. Первые мифы были, таким образом, тотемистическими. Когда становление тотемистических мифов завершилось, обряды, давшие им начало, выступили как инсценировки этих мифов, драматические иллюстрации к ним.
Вместе с возникновением тотемистической мифологии оформилось представление об особом отдаленном времени, когда происходили события, описанные в мифах. Оно получило особое название. У аранда (арунта) Австралии, например, мифическое время называлось альчера, или альтжира. Это мифическое прошлое качественно отличалось от времени, в котором живут сейчас люди. Для последнего времени трудно подобрать подходящее название. Я буду называть его нынешним временем. Но при этом необходимо сразу же уточнить, что нынешнее время в данном понимании включает в себя не только настоящее, но и прошлое, но такое прошлое, которое отлично от мифического прошлого. Мифическое прошлое - совершенно иное прошлое, чем нынешнее, современное прошлое.
Мир, каким он был в мифическом прошлом, рассматривался как качественно отличный от мира, каким он является в нынешнее время. Одновременно с раздвоением времени в сознании людей на мифическое и нынешнее время произошло и раздвоение мира на мир мифический, существовавший в мифическое время, и мир нынешний, существующий в нынешнее время.
Между мифическим и нынешним временами, между мифическим и нынешним мирами существовала, согласно представлениям людей, неразрывная связь. Нынешний мир обязан своим существованием мифическому миру. Нынешний мир является именно таким, а не иным благодаря действиям тотемистических предков в мифическое время. Они в этом смысле являются его создателями, точнее, его оформителями. Они не создали мир из ничего. Они только придали ему именно такую форму, создав определенные обычаи, нормы, социальные институты. И чтобы нынешний мир остался именно таким, а не иным, не перестал быть таким, нынешним людям в нынешнее время необходимо повторять действия, которые производили тотемистические предки в мифическом прошлом, т.е. совершать тотемистические обряды, свято блюсти тотемистический ритуал.
Важнейшей в мифологии была идея создания, творения. Именно она легла в основу объяснения вначале социальных, а затем и природных явлений. Объяснить явление — значит, рассказать о том, как оно возникло. А возникло оно в результате действий определенных существ, т.е. было создано этими существами. Нетрудно понять, что в основе такого способа объяснения происхождения явлений лежало наблюдение за повседневной производственной деятельностью людей, в ходе которой ими создавались самые разнообразные вещи (орудия, утварь, одежда, жилища и т.п.). Возникнув еще в тотемистических мифах, идея объяснения явлений путем рассказа об их создании определенными существами в последующем получила развитие.
Уже тотемистические предки были творцами обычаев, норм, социальных институтов и в этом смысле создателями нынешнего мира. Следующий шаг — индивидуализация представлений о творцах. На смену совокупности тотемистических предков, которые неотличимы друг от друга и действуют только как своеобразный коллектив, приходят мифические же существа, но теперь уже индивидуализированные, что в частности проявляется в появлении у них собственных имен. Эти мифические персонажи, которых в литературе чаще всего именуют культурными героями, не только вводят новые нормы, обычаи, ритуалы, но и изобретают орудия, создают и изменяют различного рода природные явления и даже творят мир.
Но это творение мира не мыслилось как его созидание из ничего. Идея о творении вещей и мира в целом из ничего совершенно чужда мифическим представлениям. Как уже отмечалось, в основе идеи объяснения происхождения социальных и природных явлений путем рассказа о создании определенными существами лежало наблюдение за производственной, созидательной деятельностью. Люди же всегда творили орудия и другие нужные им вещи из уже существовавших материалов (камня, кости, дерева и т.п.) путем придания им новой формы. Точно так же и мифические герои создавали нынешний мир путем придания новой формы тому, что существовало до этого акта. С переходом от тотемистических предков к культурным героям миф постепенно отрывается от обрядов и теперь может создаваться независимо от них.
Бесспорно, что тотемистические предки и культурные герои суть существа фантастические, иллюзорные. Иллюзорным, фантастическим является и мифический мир. Это одна из причин, которая легла в основу трактовки мифологии как религии, а мифических персонажей как демонов или богов. Но хотя такой взгляд на религию имеет определенное основание, он, тем не менее, ошибочен.
Выше уже отмечалось, что не всякая иллюзия является религиозной иллюзией. Развивая эту идею, можно добавить, что не всякое иллюзорное, фантастическое существо, в существование которого люди верят, является демоном или богом.
Богов и демонов принято называть сверхъестественными существами, а их мир — сверхъестественными миром. Если понимать под сверхъестественными существами такие создания человеческой фантазии, которых в реальности нет, но в бытие которых люди верят, то в таком случае в это понятие нужно включить и мифические персонажи. Но при изложении проблемы происхождения и эволюции первобытной религии под сверхъестественным прежде всего понималась сила, которой в реальности нет, но от которой, согласно религиозным верованиям, зависит ход и исход любой человеческой деятельности, а тем самым и судьба каждого человека. В соответствии с этим под сверхъестественными существами понимались такие, которые были наделены подобного рода силой. Если принять такое определение сверхъестественных существ, то под него ни тотемистические предки, ни культурные герои не подойдут. Ни те, ни другие не обладали описанной выше сверхъестественной силой. Мифические персонажи, таким образом, не были сверхъестественными существами в этом, более узком, смысле, а мифический мир, соответственно, не был сверхъестественным миром.
Конечно, можно ограничиться различением широкого и узкого смыслов слов «сверхъестественное», «сверхъестественные существа», «сверхъестественный мир» и предупредить, что в дальнейшем изложении я везде буду понимать эти слова и словосочетания в их узком значении. Но все же лучше попытаться детальнее разработать используемый понятийный аппарат. Создания человеческой фантазии, в существование которых люди верят, можно назвать фантонами (от греч. «фантазия» — воображение и «он» — сущее). Фантоны могут быть подразделены на два основных вида. Один из них — фантоны, которые наделяются фантазией человека сверхъестественной силой и, соответственно, по отношению к которым людьми совершаются различного рода действия, имеющие целью использовать эту силу для того, чтобы обеспечить успех своей повседневной деятельности и отвратить неудачу. Эти совершаемые людьми действия принято называть культовыми, а их совокупность — культом. Такого рода фантонов можно было бы назвать культовыми существами, или, короче, культонами (от лат. cultus — почитание и греч. «он» — сущее). К культонам относятся демоны, включая души умерших людей, и боги. Другой вид — фантоны, которые не наделяются сверхъестественной силой и, соответственно, не являются объектами культа. Таковы персонажи мифов — тотемистические предки и культурные герои. Их можно именовать мифическими существами, или, короче, мифонами.
Во многих мифах речь идет, казалось бы, не о фантастических существах. В них фигурируют реально существующие животные и реально существующие явления природы (солнце, луна и т.п.). Но и животные, и эти явления выступают в мифах не в том качестве, в котором они реально существуют, а в качестве персонажей, действиями которых объясняются те или иные признаки, свойства природных объектов; иначе говоря, они тоже являются мифонами.
К концу XIX в. в результате работ множества ученых, занимавшихся сравнительным исследованием религий, было убедительно доказано, что вера в богов, тем более вера в одного единого бога — творца и верховного владыки неба и земли, есть явление очень позднее, что эта вера возникла из предшествовавшей ей веры в духов (анимизма). Это, вполне понятно, крайне не устраивало ярых приверженцев христианства. В результате стали создаваться концепции первобытного монотеизма, или прамонотеизма. Выдвинутую Э.Лэнгом в работе «Становление религии» (1892) мысль о том, что исходной формой религии был монотеизм, подхватил и разработал католический священник, этнограф и лингвист В.Шмидт вначале в ряде сравнительно небольших работ, а затем в двенадцатитомном труде «Происхождение идеи бога» (1912–1955). Э.Лэнг, а затем В.Шмидт ссылались на то, что у многих крайне отсталых народов существовала довольно смутная вера в какие-то сверхъестественные существа, которые считались творцами существующего. Эти существа явно не были духами. Значит, - делался отсюда вывод, - они были богами. С самого начала В.Шмидт допускал передержки. Ведь у большинства данных народов была вера в существование не одного такого существа, а нескольких. Этого не мог отрицать и В.Шмидт. Сам же он писал, что у этих народов «наряду с единым и единственно реальным высшим существом признаются и почитаются также другие высшие существа, которые независимы от него или равносильны ему» [Цит.: Клеман К. Так называемый монотеизм первобытных людей // Происхождение религии в понимании буржуазных ученых. М., 1932. С. 200.]. Таким образом, если даже считать эти существа богами, то ни о каком прамонотезме не может быть и речи. В самом лучшем случае можно говорить лишь о примитивном политеизме, но никак не больше. Единственное, в чем правы Э.Лэнг и В.Шмидт, - это то, что вера в подобные существа действительно возникла не из анимизма и вообще не была связана с ним.
Но это вовсе не свидетельствует о том, что политеизм генетически не связан с демонизмом. Все дело в том, что фантастические существа, речь о которых шла выше, не были ни богами, ни демонами. У них полностью отсутствовал основной признак, присущий сверхъестественным существам в узком смысле слова, т.е. культонам: им не приписывалась сверхъестественная сила, и они, соответственно, не были объектами культа. Это установлено совершенно твердо. Многие исследователи довольно категорически заявили, что эти существа были мифическими предками или культурными героями. В процессе дискуссии некоторые немецкие ученые, с тем чтобы отличить эти фантастические существа от богов, предложили назвать их Urheber’ами (первотворцами) [Обзор см.: Клеман К Указ. раб.].
Первоначальные мифы не имели никакого отношения к религии. Трудно сказать, какое из двух представлений об иллюзорных мирах - сверхъестественном (демоническом, точнее, культоническом) и мифическом — возникло раньше. Но несомненно, что некоторое время оба они существовали в сознании людей параллельно, не сливаясь. Об этом говорят данные этнографии. У многих первобытных народов, например, зафиксировано проведение строгого различия между двумя типами предков - предками тотемистическими и предками, умершими не в столь отдаленное, т.е. нынешнее, время.
Но в дальнейшем грань между мифическим и демоническим мирами стала постепенно стираться. Связано это, скорее всего, с началом перехода от демонической стадии эволюции религии к политеистической. Как указывалось в статье «Основные этапы эволюции первобытной религии», тот переход был вызван существенными изменениями структуры общества, прежде всего началом раскола общества на общественные классы. Но новые вызванные к жизни представления обычно создаются с использованием уже существующего духовного материала. Так было и в данном случае. Общественные сдвиги обусловили появление представлений о существах, обладающих значительно большей, чем демоны, сверхъестественной силой, т.е. о богах. Но конкретные образы богов чаще всего лепились из материала, который поставлял мифический мир. Поэтому боги сочетали в себе черты и культонов и мифонов. С самого возникновения представления о богах появились повествования об их действиях и похождениях, т.е. мифы. Боги стали одновременно и персонажами мифов. Их действиями стали объясняться те или иные социальные и природные явления. Так наряду с нерелигиозной мифологией возникла мифология религиозная. В результате религия, которая возникла вовсе не из потребности объяснения природных и социальных явлений, стала служить и этой цели. Это привело к определенному изменению ее структуры.
Религия при своем возникновении носила чисто практический характер. Это особенно наглядно можно видеть на примере магии. Возникшая непосредственно как паразит на теле живой человеческой практики, эта форма религии явственно обнаруживает свое происхождение. Она предстает, прежде всего, как множество разнообразных действий, долженствующих сверхъестественным путем обеспечить достижение желаемого результата. Неразрывно связанные с этими действиями магические верования не имеют никакого самостоятельного значения. В возникших из магии более развитых формах религии первобытного общества, в которых противопоставление естественного мира и сверхъестественной силы не ограничивается различением лишь естественных и сверхъестественных влияний человеческих действий, а приобретает характер противопоставления естественного и сверхъестественного миров, верования становятся более сложными. Однако при всех изменениях религия никогда не теряла своей преимущественно практической природы.
Она никогда не представляла собой просто веры в сверхъестественный мир, а всегда обязательно — веру в существование сверхъестественной силы, от которой зависит настоящее и будущее конкретного человека. Соответственно, в центре внимания верующего всегда был вопрос не о природе и устройстве сверхъестественного мира, а о действиях, которые ему необходимо предпринять с тем, чтобы обеспечить благоприятное влияние сверхъестественных сил на его судьбу и отвратить неблагоприятное.
Вера в сверхъестественную силу, определяющую исход практической деятельности человека, а тем самым и его судьбу, и вера в действия, с помощью которых человек может так повлиять на сверхъестественную силу, что она будет способствовать или, по меньшей мере, не мешать реализации его планов, неотделимы друг от друга, представляют две стороны одного и того же. Там, где нет первого момента, нет и второго, и наоборот. Культовые, обрядовые действия были неотъемлемым признаком религии наряду с проявляющимися в этих действиях и не существующими без этих действий верованиями, которые можно было бы назвать практическими верованиями.
Долгое время обрядовыми действиями и неразрывно связанными с ними практическими верованиями религия полностью исчерпывалась. С возникновением политеизма и появлением религиозных мифов в ней наряду с двумя названными элементами появились представления, хотя и тесно связанные с обрядами и практическими верованиями, но, тем не менее, обладающие относительной самостоятельностью по отношению к ним, — религиозные мифы. Однако сколько-нибудь существенной роли эти мифологические представления не играли. Религия и после этого продолжала сохранять свой по преимуществу практический характер. Если нерелигиозные мифы возникли для объяснения обрядовых действий, социальных и природных явлений, то религиозные мифы могли и не обладать объяснительной функцией. Они могли быть простыми рассказами о похождениях богов, не имеющими своей целью объяснение каких-либо социальных или природных явлений.
В результате появления религиозных мифов началось слияние мифического и сверхъестественного (культонного) миров. Собственно говоря, до появления религиозных мифов культонного мира в точном смысле слова, как чего-то единого и целого не было. Он представлял собой простую совокупность мало связанных друг с другом и разрозненно действовавших демонов. Более или менее единым он стал в результате слияния с мифическим миром. В результате этого слияния мифический мир стал все в большей степени мыслиться как существующий не только в мифическом прошлом, но и в нынешнее время. В свою очередь культонный мир все в большей степени стал представляться как существовавший и в мифическом прошлом.
В возникший в сознании людей мифокультонный мир наряду с богами, которые был одновременно и культонами и мифонами, вошли и чистые культоны и чистые мифоны. В нем шел процесс превращения и мифонов в культоны, и культонов в мифоны. Кроме того, не нужно забывать, что в данном процессе духовного развития продолжала действовать та же самая закономерность, которая проявлялась в развитии религии: с возникновением новой стадии эволюции религии старая стадия ее развития не исчезает, а сохраняется отчасти в изменившемся, а отчасти и в неизменном виде, но теперь уже не как стадия, а лишь как определенная ее форма. С появлением веры в мифокультонный мир наряду с ней продолжали существовать и вера в мифический мир в том же виде, что и раньше, и первоначальная вера в демонический мир.
Как уже указывалось в статье «Основные этапы эволюции первобытной религии», первобытная религия никогда не представляла собой сколько-нибудь стройной системы верований. Она была беспорядочным нагромождением нередко совершенно исключавших друг друга представлений. Это в полной мере относится не только ко всем первобытным верованиям, включая как религиозные, так и мифические, но ко всему духовному миру первобытности, взятому в целом.
Статья размещена по адресу: http://scepsis.ru/library/id_571.html
Юрий Семёнов
Переход от первобытного общества к классовому: пути и варианты развития. Часть I
(часть I)
Предварительные замечания. К настоящему времени можно считать достаточно твердо установленным, что переход от первобытного общества к классовому представляет собой не единовременный акт, а процесс, длившийся сотни и даже тысячи лет. Эта продолжительная историческая эпоха была в свое время выделена А. Фергюсоном под названием варварства. Варварство А. Фергюсон противопоставлял, с одной стороны, дикости, для которой характерно существование коллективной собственности, распределения по потребностям и равенства людей, а с другой - цивилизации, которая наступает с появлением широкого общественного разделения труда, классов и государства. Варварство является периодом перехода от дикости к цивилизации. В эту эпоху зарождаются частная собственность, имущественное и социальное неравенство, различного рода отношения зависимости, деление людей на ранги, власть одних из них над другими[1]. В настоящее время общество этой переходной эпохи все чаще именуют предклассовым.
Процессы, происходившие в эпоху перехода от собственно первобытного общества к классовому, советские ученые характеризовали прежде всего как разложение первобытнообщинного строя. И лишь во вторую очередь видели в них становление новых отношений. Истоки такого подхода во многом уходят к работам Л. Г. Моргана и Ф. Энгельса, в которых была явно абсолютизирована роль рода и вообще родственных объединений в системе общественных отношений первобытности. Долгое время родовые связи рассматривались как основа первобытного общества, с чем связана его характеристика как родового. Соответственно термин «родовой строй» ставился в один ряд с такими, как «рабовладельческий строй», «феодальный строй», «капиталистический строй». В действительности он совершенно несопоставим с тремя последними, ибо в отличие от них характеризует не социально-экономические, а совершенно иные отношения.
В значительной степени такое положение дел было связано с тем, что о системе социально-экономических отношений первобытности во всей ее сложности долгое время мало что было известно. Имелось только самое общее представление.
С переходом к классовому обществу род в конечном счете рано или поздно исчезал. Из взгляда на родовые отношения как на фундамент первобытного общества неизбежно вытекало понимание перехода от этого общества к классовому как процесса прежде всего разложения родового строя. Термин же «родовой строй» рассматривался как полностью совпадающий по своему содержанию с термином «первобытнообщинный строй». Соответственно все, что относилось к первому, автоматически переносилось на второй. Отсюда и кочевавшая из работы в работу формула: «разложение первобытнообщинного строя». Она стала настолько привычной, что над ее смыслом не задумывались.
В свете современных данных этнографии стало ясно, что понятия «родовые отношения» и «первобытные отношения» далеко не совпадают. Существуют народы, у которых родовые отношения полностью исчезли, но которые как были, так и остались на стадии раннего первобытного общества (бушмены, хадза, кубу, эскимосы медные, полярные, иглулик, нетсилик и т. д.). С другой стороны, известны народы, уже достигшие классового общества, но сохранившие родовую организацию, причем иногда даже материнскую. Наиболее известный пример - минагкабау Суматры.
Рассматривая переход от первобытного общества к классовому как разложение родового строя, советские исследователи, следуя в этом отношении за К. Марксом[2] и Ф. Энгельсом [3], рисовали, применительно к землевладельческим народам, примерно такую схему. Первоначальная родовая община имела общее поле, на котором совместно трудились все ее члены. Продукты труда шли в общий фонд. Далее их судьба мыслилась по-разному. Один вариант - все члены общины совместно питались. Другой - каждая семья по мере надобности получала из общего фонда нужное количество продукта. Следующий шаг - выделение внутри родовой общины больших семей (семейных общин), каждая из которых хозяйствовала так же, как на предшествующей стадии делала родовая община. Только считалось наиболее вероятным, что все члены семейной общины питались совместно. И заключительный шаг: большие семьи распадались на малые, каждая из которых вела самостоятельное хозяйство [4].
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 46 | Нарушение авторских прав