Невесомый панцирь 4 страница

— Раньше я за ним такого не замечала! — Лешка гневно воззрилась на брата. — Рома, зачем тебе это?

Ромка упрятал «Приму» в сумку.

— Да не собираюсь я курить. Мне для дела нужно.

— Для какого еще дела?

— Так, на всякий случай, — неопределенно отве­тил он и независимо зашагал вперед.

— У него вечно какие-то секреты! Потом узна­ем. — Лешка на ходу заглянула в свой рюкзачок и расстроилась: — Я у Марины бабочку забыла!

— И что? Завтра и заберешь, — обернувшись к ней, сказал Ромка.

— Завтра?

— Ну да. Я же обещал ей фотографии привезти! И тянуть с этим не собираюсь.

У перекрестка друзья остановились и стали про­щаться.

— Ждали, ждали эту поездку, а она уже кончи­лась, — выразил Ромка вслух Лешкины мысли. — Так и Новый год пройдет. Темка, а ты где будешь его встре­чать? Дома?

— Где ж еще? Родители меня никуда не отпустят. Скажут, что это домашний праздник, и что они на ме­ня еще не насмотрелись. Ведь мне скоро уезжать.

— А было бы клево, если бы наши предки объеди­нились! Ты бы им, Темка, намекнул! Может, что и получится.

— Постараюсь.

Артем еще раз сказал «пока» и «до завтра» и ушел. Лешка решила не думать о том, как они все вместе бу­дут встречать Новый год, но мечты все равно принес­ли ее к праздничному столу у нарядной елки, и она увидела Артема рядом с собой. Возможно ли такое счастье? Или опять все выйдет не так, как хочется? Ведь из-за пожара и из-за Ромки они больше ни ми­нутки не побыли вдвоем. И она снова, в который уже раз, вспомнила начало дня: пепелище, санитаров с за­крытыми носилками, мертвую бабочку на снегу... В горле у нее образовался комок, и она его сглотнула.

— А у Барбарисыча уже никогда не будет Нового года... — прошептала Лешка.

Ромка остановился и с неожиданным сочувствием тронул ее за плечо.

— Узнать бы, кто его убил! Уж я б ему показал! Ес­ли Барбарисыч и нарушал закон, то его надо было судить, а не взрывать.

— Я тоже так думаю.

— И я найду этого гада! Вот увидишь.

Самоуверенности Ромке было не занимать, и Леш­ка, шмыгнув носом, махнула рукой.

— Хвастунишка ты, вот кто!

Дверь им открыла мама:

— Нагулялись, наконец? Хоть бы на часы иногда смотрели!

Ромка пихнул коленкой Дика, который прыгал на Лешку и мешал ему пройти.

— Мы в твой салон заходили, на бабочек смотрели, а потом к Марине — она там рядом живет. Если ты так волновалась, могла нам позвонить, — сказал он.

— Я сама только что пришла, замоталась совсем.

— Как — только что? И папы нет? — ахнула Лешка.

— И папы. У него в институте сегодня дополнительные лекции.

Ромка оторопел:

— Ой-е-ей! А как же Славка? Он что, все это время был с Диком? Во дворе? На морозе?

— Вот именно, — укоризненно сказала мама. — Друга своего вы подвели. Перед тем как его сюда отправлять, надо было нам позвонить! Он три часа с ва­шей собакой на улице мерз.

— С Лешкиной, — не преминул уточнить Ромка и огорченно кивнул: — Ну да! Он же не мог Дика к себе привести. Они с Джимом вечно дерутся.

А Лешка бросилась к телефону.

— Славик, ты нас прости, — покаянно начала она. — Мы, честное слово, не знали, что мамы с па­пой не окажется дома! Папа должен был рано прийти, а у него оказались какие-то лекции... Ты очень замерз, да? Но почему ты нам-то не позвонил? Мы бы пото­ропились.

— Да ладно, ничего страшного. Я не хотел вам ме­шать. Но... Лешка, ты меня тоже не ругай, ладно? — убитым голосом сказал Славка. — Дело в том, что... В общем, у меня пакет пропал с твоим свитером.

— Как пропал?

— Не знаю как, но пропал. Скорее всего, его ук­рали.

— Может быть, ты его в троллейбусе забыл?

— Нет, в троллейбусе я его точно не забывал. Он со мной до самого дома был. Я и к вашему подъезду с ним подходил, у порога его поставил, когда в домофон звонил. Не дозвонился, забрал его — это я тоже точно помню — и в беседку пошел. А там жуткая холодина, не посидишь. Мы с Диком стали вокруг беседки бегать, чтобы согреться. Но о вещах я не забывал, ты не думай, я их под скамейку спрятал! А потом оказалось, что сумка на месте, а пакет исчез. Прямо как испарился!

— Ну и ладно, не переживай, — успокоила Славку Лешка. — Свитер был не новый, я его уже сто лет но­сила. Обойдусь. Только кто мог его взять? Кому он понадобился?

В комнату влетел Ромка и схватил вторую, парал­лельную, трубку.

— О чем это вы? Славка, что у тебя пропало?

— Я пакет потерял с Лешкиными вещами. Вернее, его увели. Из беседки. И самое удивительное, что в моей сумке были деньги, и вот они почему-то оста­лись целы.

— Какой пакет? С башней? От баксов?!

— Ну да.

Ромка присел, побарабанил пальцами по столу.

— Так-так. Странно... Мне кажется... А знаете, что мне кажется? Что не в Лешкином свитере дело, а в том, что в этом пакете было раньше! Славка, ты нико­го подозрительного там не видел?

— Нет вроде. Но, вообще-то, я на людей не смот­рел...

— Понятно. Смешно и спрашивать. А от беседки ты далеко отбегал?

— Ну, если только разок...

— Вот за этот разок вор в беседку и зашел и пакет стибрил. — Ромка вдруг просиял: — Люди! Да это же пруха! Удача!

— Удача? — удивилась Лешка.

— Ну да! Преступник себя этой кражей выдал!

— И что? Выдал — и пропал.

— Вот именно, — поддержал Лешку Славка. — Разве мы его теперь найдем?

— Как знать! — По комнате прошла мама, и Ромка перешел на хриплый шепот: — Славка, мы в салоне бабочек — там, кстати, ничего интересного, все бабоч­ки были дохлые, — выяснили, что у Барбарисыча напарник имелся. Вот он и мог наш пакет стибрить! То есть свой. Следил он, значит, за нами, еще в самой Медовке, и в электричке с нами ехал, а потом за тобой пошел.

— Видимо, — тоже прошептал Славка, которого взяла оторопь, а Лешке в голову пришла новая мысль:

— Послушайте! А вдруг тот бомж-бандит и есть на­парник? Что, если он не следил за домом Барбарисы­ча, а его охранял? А сахар у него попросил, чтобы на нас посмотреть, узнать, что за люди к старику ходят. И они только притворялись, что не знакомы друг с другом!

Ромка с ней не согласился:

— А вот это вряд ли! Зачем бы ему тогда ту фаль­шивку в лупу разглядывать? Он бы ее и так узнал. Нет, это кто-то другой. Как же узнать кто? Надо все-таки Петюню поскорей потрясти и выяснить, кто и зачем на него напал, и чего он тогда так боялся.

Закончив разговор, Ромка достал из своей сумки фальшивки, переложил их в новый пакет и спрятал его на старом месте — за Лешкиным диваном.

Пришел папа, и мама позвала всех ужинать. А ко­да родители ушли из кухни, Ромка схватил новенькую кофемолку и убежал с ней в ванную. «Зачем она ему?» — удивилась Лешка и пошла посмотреть, что он будет там делать.

Зрелище оказалось неожиданным. Ромка сидел на краю ванны, рядом с ним стоял накрытый газетой стул, и он вылущивал на него табак из приобретенных в киоске сигарет «Прима».

— Закрой дверь с той стороны! — прошипел он. — Пусть думают, что я моюсь.

Но Лешка и не подумала уйти, а вошла и повернула ручку. А Ромка насыпал вылущенный табак в кофемолку и принялся его молоть. Чтобы заглушить шум, он пустил в ванну воду.

Лешка зачихала, глаза у нее заслезились.

— А потом папа начнет молоть кофе и почувствует запах «Примы»... — пробормотала она.

— И правда... — Ромка тоже чихнул и сосредото­ченно сдвинул брови: — Знаешь что? Ты потом сама замелешь много-много кофе. Первую порцию выбросишь, а если понадобится, то и вторую, и третью, до тех пор, короче, пока табачный запах не исчезнет, по­няла? Если спросят, зачем ты это делаешь, скажешь, что ты папе помочь решила, пожалела его, а то он все­гда по утрам в институт спешит и злится, что не успе­вает себе кофе смолоть. Сделаешь?

— Так и быть. А зачем тебе молотый табак?

— Нужен. Если бы он у меня прошлой ночью с собой был, я бы бандита не испугался. Швырнул бы ему в глаза табачком...

— Ага! А он бы в тебя из пистолета пальнул.

— И не попал бы. Потому как ничего бы не увидел.

Лешка спорить с братом не стала, а отправилась молоть кофе. А потом им позвонил Артем и сообщил, что номер телефона Пети-фотографа он выяснил, но только по нему никто не отвечает, и что завтра утром он ему снова позвонит. А они рассказали ему о краже пакета с Лешкиным свитером, и Артем с ними согласился, что это мог сделать только тот, кто знал, что ле­жало в нем раньше.

ГЛАВА XII

Странная слежка

Утром Ромка поднялся раньше всех и засел печа­тать Маринины фотографии. Потом — по собст­венной инициативе — он вывел во двор Дика. Вернувшись, пошел к сестре в комнату и дернул ее за ногу:

— Эй, вставай, хватит спать! И скажи мне спаси­бо — я с твоим уродом уже погулял.

— Спасибо, — сквозь сон пробормотала Лешка. — А зачем так рано?

— Так ведь у Марины с утра кинопробы. Забыла, что ли?

— И что?

— Надо ее застать.

— Зачем?!

— Фотографии отдать. Я же обещал.

— Не понимаю, вечером, что ли, нельзя? Или зав­тра? Ей сейчас не до тебя!

— Но я хочу сегодня!

— Тогда поезжай сам!

Ромка присел на край дивана, и тон его стал про­сительным:

— Лешк, один я не могу... Очень тебя прошу, вставай. Мне очень надо. Пожалуйста!

Волшебное слово подействовало. Лешка, бормоча: «Будят тут всякие», — начала медленно одеваться, а охваченный жаждой бурной деятельности Ромка по­звонил Артему:

— Темка, набери прямо сейчас своему Петюне. Пожалуйста!

Артем нарочито громко вздохнул, но сдержался и не высказал другу то, что думает разбуженный чуть свет человек, желающий хорошо отоспаться на своих законных каникулах. Он лишь коротко бросил: «Ладно». И через некоторое время сообщил:

— Понимаешь, какая штука: он один раз трубку взял и тут же отключился, и теперь у него то занято, то никто не отвечает.

— А с кем он живет? И где?

— С матерью, в Измайлово.

— Может, ты к нему съездишь? Возьми с собой Славку. Если мы все вместе к нему нагрянем, Петюня испугается и не станет колоться. И потом, у меня дело важное. Мне надо к Марине. Очень надо!

— Так и быть, съезжу, — вздохнул Артем.

Ромка сварил кофе, щедро намолотого вчера Лешкой, налил в чашки себе и ей, они его наскоро выпили и незаметно выскользнули из дому.

Марина вышла к ним в пушистом мягком пуловере и черной то ли замшевой, то ли бархатной юбке, красивая — глаз не отвести! Ее четко очерченные брови испуганно взметнулись вверх.

— Что случилось?

— Доброе утро. Ничего не случилось. Просто мы боялись не застать тебя дома. — Ромка протянул ей толстый конверт. — Вот, принес. Как обещал.

— Быстро же ты их сделал! Спасибо. — Марина вынула из пакета фотографию, поднесла к глазам, и на лице ее появилась довольная улыбка. — А неплохо! Когда не стараешься позировать, всегда получается лучше. Вы меня простите, но я не могу вас сейчас к себе пригласить, я очень спешу.

— А можно, мы еще придем? Я не все фотографии сделал, — смущенно забормотал Ромка.

— Можно и без фотографий, только когда я буду свободна.

«И стоило ради этого так рано вставать», — поду­мала Лешка. Но брата она понимала. Сама бы хотела видеть Артема — всегда, хоть днем, хоть ночью, хоть рано утром!

— Извини, — сказала она Марине, — мы тебя не задержим. Я только бабочку свою заберу, и мы уйдем.

— Она там, возьми сама. — Девушку указала на дверь комнаты, где они вчера пили чай.

Отыскав бабочку, Лешка услышала телефонный звонок и Маринин голос:

— Здравствуй, Максим. Нет, я не могу с тобой встретиться. Очень спешу. Да, прямо сейчас выхожу. Ты уже у подъезда? Но я же не просила!

В голосе девушки промелькнула досада. Почему-то она не была рада поданному прямо к подъезду автомо­билю.

— А это, случайно, не тот самый Максим, который подарил тебе бабочку? — несмело осведомился Ромка.

— Он. — Кивнув, Марина пошла за своей сумкой.

Ромка ее ждать не стал. Он вытолкал Лешку за дверь и, перепрыгивая через три ступеньки, помчался вниз.

Лешка выбежала во двор, повернула голову, и серд­це ее, екнув, ухнуло в пятки. У дома стояла зеленая машина с кузовом «универсал» и с дугами на крыше, очень похожая на ту, в которой, по Ромкиному предположению, скрылся бомж-бандит!

«Форд Фокус» - прочитала она название автомо­биля и взглянула на его номер. Цифры и буквы на нем оказались совсем не теми, что запомнились Славке. Мельком отметив на заднем стекле небольшую круг­лую наклейку, издали похожую на налипший снежок, она стала разглядывать владельца «Форда» — черноволосого молодого человека с довольно приятным ли­цом и темно-карими глазами. Увидев Марину, молодой человек вышел из машины и оказался к тому же высоким и стройным.

— Доброе утро. Проезжал мимо, решил тебя встре­тить и подвезти. Садись!

Взглянув на часы, Марина нерешительно сказала:

— Ну, не знаю...

— Не отказывайся, иначе ты опоздаешь, — неожиданно вмешался Ромка.

Но Марина все медлила и оглядывалась. И он повторил еще смелее:

— Опоздаешь!

И тогда она решительно махнула рукой и села в «Форд». А Ромка подбежал к окну и заглянул внутрь.

— А нас до метро вы не подбросите? До любого, но, желательно, поближе к «Рижской». Вам по пути.

— Это мои друзья. Они мне фотографии привезли, — объяснила Марина.

— Садитесь. — Ее приятель открыл дверь и спохватился: — А я ведь тоже для тебя снимки захватил. Наши, парижские. — Он выдвинул бардачок и расстроился: — То есть я их хотел захватить, но забыл, к сожа­лению.

Привстав, Ромка незаметно заглянул в «бардачок». Кроме пачки сигарет «Мальборо», в нем ничего не было.

— Вы курите? — спросил он, вспомнив рассуждения Артема на тему о здоровом образе жизни.

— Нет, не курю, — ответил Максим и задвинул ящик.

«А как же сигареты?» — хотел было спросить Ромка, но смолчал и как бы невзначай поинтересовался:

— А у вас в Медовке родственники живут, да?

— В какой еще Медовке?

— В поселке таком, там дачи у всех.

Вглядевшись в боковое зеркало, Максим пожал плечами.

— Не знаю такого поселка. Не слышал даже.

— А мы там вашу машину видели... Разве вас там не было?

— Похожих машин много.

Максим притормозил у светофора, Ромка обернул­ся и увидел позади них темно-вишневый автомобиль. Он его еще раньше заметил, когда они выезжали с Марининого двора. Случайность, или их кто-то преследует?

И Ромка стал неотрывно следить за дорогой. Когда Максим высадил их на трамвайной остановке недале­ко от дома, темно-вишневый автомобиль проследовал за ним. Ромка указал на него рукой:

— Лешк, тачку вишневую видишь? Она гонится за ними!

— Да? И кто же это может быть? — тут же запани­ковала Лешка. — И почему? А вдруг Марине грозит опасность?! Надо ее предупредить!

Но Ромка был само спокойствие.

— Не надо. Я его знаю. И ты тоже.

— Кого? — Она пихнула его в бок. — Рома, не го­вори загадками. Кто это?

— Наш Андрей! Внук Дарьи Кирилловны.

— Андрей? Зачем ему это? А я сейчас у него спрошу!

Лешка вытащила из рюкзачка телефон, но до Андрея она не дозвонилась — его сотовый не отвечал. А Ром­ка натянул до подбородка ворот толстого свитера, за­пахнул куртку и запрыгал, чтобы на месте немного со­греться.

— Потом позвоним. Я замерз, пошли скорей до­мой. И как тебе этот Максим? Скользкий тип, да? И пахнет от него как-то не так…

— Как — не так? От него очень даже приятно пахнет. Водой туалетной. Французской, наверное, — возразила Лешка.

— Вот и я о том же. Тот бомж-бандит так не пах. С другой стороны, если бомжа вымыть и надушить...

Лешка на ходу покрутила у виска пальцем:

— Рома, ты что, сбрендил? Они же нисколечко не похожи! Максим высокий, прямой и очень симпатичный, а тот — сутулый, хилый и страшный.

— Глаза похожи — такие же темные. А ссутулиться он мог нарочно. И серый парик нацепить.

— Да нет же! Максим точно не бандит. У того на руке, около большого пальца, небольшой шрамик был, я заметила, когда он у Барбарисыча сахар брал. А у Максима никаких шрамов нет. И вообще, ничего общего.

— А тачка?

— Оглянись и посчитай, сколько на улице зеленых тачек.

Ромка непроизвольно посмотрел на дорогу и удрученно кивнул:

— Это верно, зеленых машин полно. Но если он не бандит, то, значит, напарник Барбарисыча. Ведь мамина газета, в которую Барбарисыч свои фальшивки вернул, — июльская. И как раз тогда Марина была в Париже! Я об этом еще вчера подумал, а сегодня собирался ее о Максиме получше расспросить, а тут и он сам явился.

— Ты тычешь пальцем в небо и хочешь попасть в воробья. Хотя... Хотя... — Лешка вдруг запнулась и замолчала.

Ромка схватил ее за плечи и развернул к себе.

— Что «хотя»? Говори, что?!

— Что-то мне в его машине показалось странным, что-то бросилось в глаза. И в голове что-то мелькнуло... неясное. Но я не могу вспомнить что.

— Вспомни! — затряс ее Ромка. — Хотя бы приблизительно!

— Не могу. Что-то такое вертится... Нет, не могу!

— Ну ладно, вспомнишь — скажешь. Идем скорей домой. Интересно, что нам Темка со Славкой про Петюню расскажут?

ГЛАВА XIII

В стреча в беседке

Лешка наготовила целое блюдо горячих бутербродов — мама всегда оставляла им еду, но они с Ромкой предпочитали питаться самостоятель­но, — а потом взяла Дика и отправилась встречать Ар­тема со Славкой. Ждала она их не очень долго — два друга вошли во двор, и Дик кинулся к ним с приветст­венным лаем.

Славка к ним не пошел — он зачем-то срочно по­надобился своей бабушке. Лешка явилась домой с Артемом.

— Ну что, Темка, расколол своего дружка? — пря­мо с порога спросил Ромка.

— Петька ни в чем не виноват, — сразу объявил Артем.

Он снял куртку и направился в кухню, откуда ап­петитно пахло Лешкиными бутербродами.

— А почему он не отвечал на звонки? — не отста­вал Ромка.

Артем сел за стол, взял еще теплый бутерброд, ска­зал: «Очень вкусно» — и поднял на Ромку глаза:

— А он, как мы и думали, телефон отключил. И дверь никому не открывал. Нам со Славкой повез­ло, нас его мать впустила — она в магазин шла и меня узнала.

— И что, что? — в нетерпении подпрыгнул Ром­ка. — Он сказал тебе, чего боится?

— Не сразу. Но я его разговорил. Он меня увидел и жутко удивился. Темыч, говорит, как ты меня нашел?

— А ты?

— А я спросил, почему он так рано уехал из Медовки и почему не берет трубку, а он сказал, что у них что-то с телефоном. Но я ему не поверил.

Артем придвинул к себе кружку с горячим чаем и взял еще один бутерброд. А перед ним, будто наяву, возникло бледное, несчастное лицо Пети-фотографа. Они со Славкой застали его лежащим на диване. На вопрос о том, что он делал после того, как они с Лешкой привели его домой, Петюня ответил, что он спал.

— Как с вашей помощью до койки добрался, так и отрубился. Спасибо еще раз, что не бросили меня на дороге.

— Не за что. Значит, про взрыв ты не знаешь?

— Про какой еще взрыв?!

— У Барбарисыча газ взорвался. Дом сгорел, и Барбарисыч с ним вместе.

Парень ошалело вскочил и сел, свесив с дивана босые ноги:

— Да ты чо?! И кто же это учинил? Его нашли?

— А почему ты думаешь, что это не несчастный случай?

— Ну, не знаю... Барбарисыч аккуратный мужик был. Непьющий. Он очень редко выпивал, разве что за компанию...

— В ту ночь он тебе компанию и составил?

— Нет, не составил. Мне он рюмашку налил, а себе — нет, сказал, что приболел и очень спать хочет. Но это неправда была. Он хотел от меня отделаться, потому что не один был. Кто-то у него в другой комнате сидел!

— Кто?

— Понятия не имею.

— А потом? — Артем терпеливо вытягивал из своего приятеля каждое слово: — Вышел ты от него, домой направился... Что потом-то случилось?

— А потом меня кто-то догнал и по башке треснул. А затем вы подошли, меня домой отвели, а утром проснулся — и в Москву рванул. Что мне там на морозе делать? Новый год лучше дома встречать.

— А ты не считаешь, что тебе нужно пойти в милицию и все это там рассказать? Менты же ищут того, кто взрыв учинил. Может быть, это и был тот тип, ко­торый тебя треснул. А иначе на тебя может подозрение пасть! Ты этого не боишься?

— На меня? Но я же не знал о взрыве!

Артем положил руку на плечо своего старого при­ятеля:

— Я тебе верю. Но тот человек, который тебя дог­нал, преступник, а ты его покрываешь.

— Да не видел я его, честное слово! Чем угодно клянусь, не свидетель я. И никуда я ни о чем заявлять не буду! А если заявите вы, я скажу, что сам упал, и ни­кто за мной не гнался.

Было ясно, что Петюня чего-то очень боится, но не того, что его обвинят во взрыве, о котором он, по всему было видно, ничего не знал, а чего-то совсем другого. Вот только чего?

И тогда в разговор вступил Славка.

— Пожалуйста, скажи нам правду, — попросил он: — Поверь, это очень, очень важно! Мы тебя нико­му не выдадим. Клянусь! И Тема клянется.

Ясные, широко открытые Славкины глаза распола­гали к откровенности. Петюня заглотнул воздуху, помолчал, а потом решился и рассказал им все без утай­ки. Видимо, ему и самому хотелось облегчить душу.

Все это Артем вспоминал, поедая бутерброды и за­пивая их чаем, а Ромка его теребил:

— Ну же, Темка, ну! Что дальше-то?

Наконец Артем отставил кружку.

— Короче, ему не зря по кумполу дали. Он сам ска­зал, что поделом. А дело было так. Старик налил ему водки, а сам куда-то вышел. Петька выпил, башкой повертел и вдруг увидел на столе под газетой целую кучу долларов. Бумажек тридцать, не меньше, и все — сотни. Он и решил парочку-троечку из них присвоить, в надежде, что старик не заметит. Говорит, что нико­гда на чужое добро не зарился, а тут его прямо-таки бес попутал. Одну сотню он себе в карман сунул, еще две в сапог запихнул, быстренько с Барбарисычем распрощался и домой побежал. А кто-то выскочил за ним следом, его догнал и по башке саданул...

— Значит, Петюня упал, потерял сознание, очнулся — и нет долларов. Так, что ли? — уточнил Ромка.

— Не совсем. Из его кармана баксы пропали, а в сапоге остались. Вот он и боялся, что за ними или тот мужик придет, что за ним гнался, или что старик его в воровстве обвинит. К тому же его совесть замучила. Он ведь и правда никогда в жизни ничего не украл. Но гибель Барбарисыча Петюне никакой радости не принесла, она ужасно его расстроила.

— А вы ему сказали, что это фальшивки?

— Сказали, чтобы он ими не вздумал воспользоваться.

— А одежду или обувь того человека, что в другой комнате был, он видел? Ты спрашивал? — заволновался Ромка. — Или, может, он еще что подметил?

— На одежду его Петька не смотрел. Висело, говорит, там что-то темное. Но в доме было сильно накурено, а Барбарисыч-то не курил. И от того, кто Петюню голове стукнул, табачищем несло. И еще, тот тип тихо и хрипло прошептал: «Я тебя везде достану». От этого Петюне еще страшнее стало.

Ромка вскочил, задел чашку, недопитый чай разлился по столу и потек на пол, но он этого не заметил. Глаза его лихорадочно заблестели:

— Теперь понятно! Теперь мне все понятно! Этот человек и был напарником Барбарисыча! А на Петюню он напал, потому что испугался, что тот попадется с фальшивками и наведет на них ментов!

— Возможно, — кивнул Артем.

— А что я еще вспомнил! У Максима в «бардачке» сигареты лежали, а он соврал, что не курит.

— У какого еще Максима?

— У того парня, который Марине бабочку подарил. Он ее во дворе дожидался, чтобы на кинопробы отвезти. И, представь себе, у него зеленая тачка с дугами, совсем как та, что в Медовке стояла! Я поначалу думал, что он — тот самый бомж-бандит, но Лешка вспомнила, что у того на руке шрам был, а у этого — нет.

— А какая у него машина? На номер вы посмот­рели?

— «Форд Фокус». Номер, правда, другой, но тот мог быть фальшивым, я это и раньше говорил. Какая жалость, что я к той тачке близко не подошел и не выяс­нил ее марку. Это ты меня не пустил!

— Кто ж знал!

— Но это еще не все! Тут еще один человек заме­шан. И знаешь кто? Наш Андрей! Он за нами всю до­рогу ехал. Не за нами, конечно — зачем мы ему? — а за Мариной с Максимом. Странно, да? — заметил Ромка.

— Странно... Но Андрея можно об этом напрямую спросить.

В дверь позвонили. Лешка по звонку поняла, что это Славка, и пошла открывать. Их друг был не похож на себя — таким встревоженным Лешка еще никогда его не видела.

— Что с тобой?

— У нас обыск был! В моей комнате. Поэтому ме­ня бабушка и звала.

— Обыск? Почему?!

— Пока мы с Артемом к Петюне ездили, к нам пришел какой-то мент и сказал, что у них месячник по выявлению наркоманов, и они проверяют всех ре­бят из нашей школы. Бабушка сказала, что у меня нар­котиков нет и быть не может, а он попросил разреше­ния осмотреть мою комнату. Очень вежливо попро­сил, сказал ей, что знает, что я хороший мальчик, но и хорошие мальчики по доброте душевной могут хра­нить чужие свертки, порой даже не зная, что в них на­ходится. И что мне за это ничего не будет. Она разре­шила, он все осмотрел, ничего, конечно, не нашел и попросил бабушку ни о чем мне не говорить, чтобы меня не травмировать. А она мне все рассказала, так как знает, что я не наркоман какой-нибудь и никогда им не стану. И ничего чужого не буду прятать, не посмотрев, что там есть!

— Во дела! Надо же! — присвистнул Ромка, а в следующий миг в нем проснулся страх: — Люди! Если менты всех подряд шмонают, то они и к нам нагрянут, ведь все из одной школы! Представляете, что будет, когда они обнаружат наши баксы? А вдруг еще и при родичах?!

Ромка опрометью кинулся к Лешкиному дивану, вытащил из-под него пакет с фальшивками, рассыпал на полу зеленые пачки:

— Что нам с ними сделать? Сжечь? Выбросить?

— Надо нам было от них в Медовке избавиться или еще раньше в милицию их сдать, вот что, — проворчала Лешка, а Славка энергично закивал в знак согласия.

— Может быть, еще не поздно? — Ромка метнулся телефону, схватил трубку и вдруг растерялся: — А что говорить-то?

— Позвони тому менту, который нам в Медовке встретился, Анатолию Семеновичу, — подсказала брату Лешка.

— А как? Он сказал, что в случае чего сам нас найдет.

— Можно позвонить в ментовку и попросить при­гласить его к телефону.

— Но я же не знаю его фамилии!

— У тебя от волнения, видно, соображалка сломалась, — усмехнулся Артем. — Их там что, тьма, этих Анатолиев Семеновичей?

— Не тьма.

Трясущимися руками Ромка принялся листать толстую телефонную книгу. Пока он этим занимался, Артем позвонил в справочную, а после того — в районное отделение милиции, в ведении которого находился поселок Медовка. На звонок откликнулся дежурный милиционер, и Темка спросил у него, как связаться с капитаном, которого зовут Анатолием Семеновичем.

— С Анатолием Семеновичем? — с большим удив­лением переспросил мент.

— Ну да. Он вчера в Медовке на пожаре был. А фа­милии его я не знаю.

— Погоди. — Дежурный куда-то отошел, а потом спросил: — А чего тебе от него надо?

— Поговорить. Лично с ним. Как ему позвонить?

— Этого я тебе не скажу. Если у тебя что-то важ­ное, говори мне, я передам.

— Нет, не очень важное. Извините. — Артем поло­жил трубку и пожал плечами: — Не вышло. А раз Анатолий Семенович нам не поможет, то я предлагаю — пойти к мусорным бакам и устроить там хо-ороший костер. Одевайтесь!

Все пошли в прихожую. Вдруг пронзительно зазво­нил телефон — и тут же смолк. Ромка подбежал к клет­ке с попугаем и постучал по прутьям.

— Попка, смолкни! Он научился звонки имитиро­вать, — пояснил он Артему, но телефон зазвонил сно­ва, так что желтый Попка оказался ни при чем.

Лешка взяла трубку и, расширив глаза, удивилась вслух:

— Ой, это вы? Рому? Сейчас позову. Анатолий Се­менович! — возвестила она взволнованным шепотом.

— Это Анатолий Семенович, — повторил мужской голос, когда Ромка сказал «алло». — Капитан мили­ции, если ты меня помнишь.

— Помню, конечно, помню! — радостно закричал Ромка. — Значит, вам передали, что мы вам звонили?

— Куда звонили?

— В ваше отделение. Но они вас не позвали. И но­мер ваш нам не дали.

— Я же предупреждал, что найду вас сам. А зачем вы меня искали?

— Отдать вам хотели кое-что. И что-то сказать. На­пример, что у Бориса Борисовича напарник был!

— Давай поступим так, — перебил его Анатолий Семенович. — Вы выйдете во двор и вынесете то, что хотели мне отдать, тогда и поговорим. Я подойду минут через десять.

— Отлично!

Напялив куртку, Ромка схватил пакет с фальшив­ками:

— Какое счастье, что мы наконец избавимся от этого «богатства», а то я каждый день трясусь, что мама его обнаружит!

Анатолий Семенович отнесся к ним с пониманием и не стал упрекать ребят за сокрытие важной улики. Осмотревшись в поисках места, где им можно было бы поговорить, он указал на беседку, никем не востребованную зимой, ту самую, откуда у Славки украли пакет с Лешкиными вещами. Там Ромка отдал капитану фальшивки и, потупившись, сказал:

Дата добавления: 2015-12-01