Невесомый панцирь 3 страница

— Опять ты где-то шлялась! — заорал Ромка, бро­сив собирать свое ночное ложе. — Главное, Дик тут, а тебя нет. Вообще непонятно. Где тебя носит?

— У вас это, видно, семейная черта — исчезать, ни­кого не предупредив, — укоризненно сказал Артем. — И в самом деле, где ты была?

— На пожаре, — ответила Лешка. Бледная и дро­жащая, она застыла посреди комнаты, а по ее холод­ным щекам вдруг заструились слезы. Артем хотел по­мочь ей снять дубленку, но она отказалась.

— На каком еще пожаре? — изумился брат. — Чем реветь, давай раздевайся и нас корми, у тебя это быстрее получится. А потом мы к Барбарисычу пойдем, как собирались. Я уже придумал, что мы ему скажем.

— Ты к нему уже никогда не пойдешь, — тихо про­говорила Лешка и опустилась в собранное кресло. — Сгорел наш Барбарисыч, вместе со своим домом!

— Как это — сгорел?! Ты серьезно?! — вскрикнули мальчишки.

— Серьезно. Там столько дыма! — Лешка всхлип­нула.

— Тогда... тогда бежим туда! Позавтракаем после, — закричал Ромка.

Ребята кинулись одеваться, а Лешка подошла к ка­минной полке и положила на нее носовой платок с за­вернутой в него мертвой бабочкой.

Народу на пепелище теперь толпилось еще боль­ше. «Скорая помощь» давно уехала, а милицейская машина осталась, и два милиционера о чем-то беседо­вали с теми самыми женщинами, от которых Лешка случайно узнала о несчастье. Пожарные полностью за­гасили огонь, лишь кое-где, струясь, извивались в мо­розном воздухе тонкие змейки дыма.

Внутри дома мелькнул силуэт человека в старом ватнике и шапке-ушанке. Он явно что-то искал.

— Бандит! Рома, он там! — крикнула Лешка.

Все четверо кинулись в дом, но человека в ватнике не нашли. Друзья обежали пожарище, заглянули за ка­ждый угол, однако бомж-бандит как сквозь землю провалился.

— Может, он в свой флигель ушел? — предполо­жил Ромка и побежал во двор напротив. К нему присоединилась Лешка.

Войдя в калитку, брат с сестрой осторожно подоб­рались к маленькому домику и с удивлением увидели за раздвинутыми занавесками абсолютно пустую ком­нату без всяких следов человеческого обитания. Если вчера Ромка приметил на столе стакан, хлеб, тарелку с чем-то съестным, то теперь стол был голым, на спинке стула ничего не висело, и на старом продавленном ди­ване отсутствовала скомканная постель.

— Смылся! Надо быстрее сказать о нем ментам, может, они еще успеют его схватить.

На улице Ромка наткнулся на одного из милицио­неров. Преградив ему путь, он указал на флигель:

— Вон в том домике жил бандит. Возможно, и под­жигатель! А минут пять назад он был здесь, на пожаре. Что-то искал, нашел и пропал.

— Какой бандит? — опешил милиционер. — Как он выглядел?

— Глаза черные, волосы серые. В ватнике, с мо­бильным телефоном и пистолетом, — четко отрапортовал Ромка. — А хотите, я вам его фоторобот составлю?

Но вместо того, чтобы вцепиться в Ромку, как в наиценнейшего свидетеля, блюститель порядка покачал головой:

— Пока не надо. Мы сами разберемся.

— Но ведь это надо делать по горячим следам!

— Куда уж горячее, — усмехнулся мент. — А вы тут живете?

— Нет, отдыхаем.

— Ну вот и отдыхайте, не мешайте работать.

— Не хотите — как хотите, — обиделся Ромка. Он всей душой стремился посодействовать следствию, но его помощь по непонятной причине была отвергнута. Странный, однако, мент! Или он хочет замять расследование, не желает раскрывать преступление? Тогда он сам его раскроет!

И Ромка снова понесся к флигелю. Вдруг они с Лешкой что-то упустили?

Не успев пересечь двор, Ромка краем глаза заметил в глубине сада чью-то тень. Человек скрывался за тол­стым деревом. Кто это? Бандит? Конечно, он, иначе бы не прятался! Что же делать? Кричать? А вдруг он выстрелит?

С колотящимся сердцем Ромка завертел головой, ища глазами друзей и милиционеров. И увидел Артема. Тот открыл калитку и направился к флигелю.

— Темка! — зловещим голосом прошептал Ромка и замахал ему обеими руками.

Но Артем смотрел куда-то мимо него, и вдруг он очень вежливо сказал:

— Здравствуйте!

Ромка обернулся, и его страх мигом пропал. Ока­залось, что это не бандит, а капитан милиции, встретившийся им вчера у дома Барбарисыча, только сего­дня он был в штатском.

— Привет! — приблизившись к ним, сказал страж порядка. — А здесь-то вы что делаете?

Ромка рассказал ему все, что знал, про бомжа-бан­дита и недоуменно заметил:

— Я могу его фоторобот составить, предложил это одному из ваших, а он почему-то отказался.

— Этот человек у нас давно на крючке, мы пре­красно знаем, как он выглядит, и сами его найдем, — ответил ему милиционер и достал из кармана запис­ную книжку и ручку. — Дайте-ка мне на всякий слу­чай ваши координаты, вдруг вы нам все же понадоби­тесь.

Ромка продиктовал ему все их адреса и телефоны, капитан убрал книжку и широко улыбнулся:

— Спасибо. Возможно, я вам скоро позвоню.

— А как вас зовут?

— Меня? Анатолием Семеновичем.

— А найти вас как, если что?

— Меня искать не надо, я сам с вами свяжусь. До свидания.

Анатолий Семенович остался в саду, а два друга вернулись на пожарище. К ним подбежал Славка и показал малюсенькую то ли стамесочку, то ли лопаточку.

— Вот, нашел. Знаете, что это такое? Это — шти­хель, я такую штуку у одного художника видел, граве­ра по металлу. Мы с моим дядей к нему в гости ходили.

— Давай покажем его Анатолию Семеновичу. Это может быть важным для следствия, — предложил Ромка.

Но знакомого милиционера они не нашли, а на­ткнулись на двух других — те разглядывали какой-то искореженный станок.

— Это свинцовые заготовки для матриц. Помнит­ся, когда-то недалеко отсюда разбился самолет с печатным оборудованием для Гознака. Вот оно, оказы­вается, куда делось, — сказал один из ментов и заме­тил Ромку: — Что тебе еще?

— Показать вам надо кое-что... Славка, давай!

Славка отдал милиционеру найденный штихель, тот его забрал и, кроме «спасибо», ничего не сказал.

— А где Анатолий Семенович? — спросил Ромка.

Мент поднял густые брови:

— Откуда ты его знаешь?

Ромка дернул плечом и не без вызова ответил:

— Познакомились и даже подружились. Так где же он?

— Он уже уехал.

Милиционер отвернулся, не желая продолжать бе­седу, а одна, из стоявших неподалеку женщин сказала другой:

— Борисыч, знаешь, где раньше работал? На фаб­рике Гознака. Гравером, кажется.

— Слыхали? — воскликнул Ромка. — Значит, Бар­барисыч точно баксы делал! Все сходится, от станка до штихеля.

— А что ж мы Анатолию Семеновичу о наших фальшивках не рассказали? Барбарисычу это уже не повредит, а следствию поможет, — заволновался Славка. — Давайте скажем им.

Он шагнул было к милиционерам, но Ромка ухватил его за руку и вернул на место:

— Им? Ни за что! Они спросят, почему мы к ним сразу не пришли, а то и подумают, что мы их тратили. Как доказать, что там двадцать пачек было, а не больше? Нет уж, коль они сказали, что сами во всем разберутся, то и пусть себе разбираются. Пошли отсюда, зач­ем нам тут торчать?

Лешка бросила последний взгляд на руины добротного особняка и горько вздохнула:

— Жалко дом. А Барбарисыча еще жальче. И зачем тому бандиту понадобилось его взрывать? Ведь вместе с домом и все деньги сгорели.

— Если только он его сначала не ограбил, — вы­сказался Славка.

— Может, бандит и не взрывал, — возразил Ромка. — Может, взрыв ваш Петюня сотворил. Горелки перед уходом открыл — и привет! Газ кухню заполнил и от одной искры загорелся.

— Нет, Петюня не мог, кто угодно, только не он, — вступился Артем за своего приятеля.

— Почему ты так уверен?

— Уверен — и все! Петюня не такой. Он хороший.

— Все у тебя не такие и все хорошие. Только одни эти хорошие фальшивки делают, на других хороших кто-то нападает, а они боятся в милицию обратиться.

— Рома, Барбарисыча уже нет! — с укором напомнила Лешка.

Ромка пнул ногой пушистый ком снега, и легкие снежинки взметнулись вверх.

— Да знаю я! Не думайте, что я такой бессердечный, мне его не меньше вашего жалко, но я хочу разораться, что там произошло.

— Но почему вы так уверены, что дом кто-то взо­рвал? Может, это был просто несчастный случай. Барбарисыч мог забыть газ выключить, — сказал Ар­тем. — Он же совсем старым стал.

— А что тут гадать? Пошли к твоему Петюне и на­прямик его спросим, что он обо всем этом думает. Ведь мы еще вчера к нему собирались.

— Ладно, идем, узнаем хотя бы, как он себя чувст­вует.

— Темыч, — перепрыгнув через сугроб, Славка с тревогой заглянул Артему в лицо, — мы теперь не бу­дем твою ванную фальшивками обклеивать?

— Нет, конечно. Теперь нам придется конспира­цию соблюдать.

Опередив всех, Ромка пересек улицу и торопливо пошел вдоль забора, за которым скрывался бандитский флигель. И вдруг на нетронутом снегу ему бросились в глаза свежие четкие следы, и вели они к малозаметной дыре в заборе. Дыра давала возможность сократить путь. Ромка пролез в нее, остальные последовали его примеру. Друзья по диагонали пересекли сад, снова уперлись в забор и обнаружили доску, которая держалась на одном гвозде и позволяла выйти на улицу.

Преодолев забор, Ромка проследил глазами, куда следы идут дальше. Они вели к тупичку с трансформаторной будкой, а там сливались с бороздами от авто­мобильных шин.

— Эй! — крикнул он. — Тачку зеленую помните? А не была ли она бандитской? Как это я раньше о ней не вспомнил?! Все нормальные люди свои машины в гаражах или дворах держат, а этот здесь оставил, чтобы никто не удивился, что он, такой бедный и убогий, машину имеет. И чтобы скрыться в нужный момент. Вот почему мы не смогли его найти! Он сюда прокрался и отчалил. Жаль, я на номер вчера не посмотрел.

— Там были буквы «К» и «А» и цифры «пять» и «четыре», — вдруг сказал Славка.

— Фантастика! — изумился Ромка. — Как ты запомнил?

— Это случайно вышло. Я надеялся по последней контрольной «пятерку» получить, а мне математичка четыре балла вкатила. А «К» и «А» — это Кораблинов Артем. Так что ничего сложного.

Ромка одобрительно похлопал Славку по плечу:

— Молодец, друг! Иногда и от отличников бывает польза. Хотя номер этот, скорее всего, фальшивый, и ты его напрасно запоминал.

Издали домик Пети-фотографа выглядел нежилым. Об этом говорили и плотно занавешенные оконца, и отсутствие колечек дыма над кирпичной трубой. Не найдя звонка, Артем постучал в окно рядом с дверью, потом в соседнее. К ним никто не вышел. Зато из домика напротив выглянула маленькая старушка:

— Вы к Пете?

— Что-то он не открывает, — пожаловался Ромка.

— А его нет. Еще не рассвело, как он ушел к элек­тричке, я сама видела.

— Спасибо, — поблагодарил старушку Артем, а Ромка припечатал снежком Петюнину дверь и заявил:

— Темка, твой горе-фотограф неспроста смылся. Чует мое сердце, неспроста! Другой на его месте пол­дня бы в кровати валялся, а если б и уехал, то не в та­кую рань. А ты хоть знаешь, где он в Москве живет?

— Не знаю, но могу выяснить. Сашке Ведерникову позвоню, нашему соседу по даче, он подскажет.

— Ну так звони.

— Я не помню его номер. Записная книжка у меня дома осталась.

— Ладно, приедем домой — и позвонишь. А теперь пошли завтракать, вернее... — Ромка взглянул на ча­сы. — Вернее, уже обедать. Я голодный как волк. И холодина жуткая.

И они вернулись в дом.

Раздевшись, Лешка подошла к камину, согрела над тлеющими углями замерзшие руки, после чего развер­нула оставленный на полке носовой платок и показала ребятам мертвую бабочку.

— Вот. Нашла утром на пожаре. В точности такая летала тогда у нас дома!

— Во дела! — оглядев находку, присвистнул Ром­ка. — А я где-то такую тоже видел. Причем совсем недавно.

— Ну и что? — Славка очень аккуратно, чтобы не повредить пыльцу, взял бабочку в руки и расправил ее крылья. — Я тоже видел всяких. У одного моего зна­комого вся стена ими увешана. В рамках, под стекла­ми. Коллекционирование бабочек знаете как называ­ется? Лепидоптерофилия, вот как.

— Я не под стеклом ее видел, умник, а на картин­ке... Или на снимке? На чем-то таком... И не сегодня, сегодня мне некогда было, а вот вчера... Точно, вчера! И раньше. Где ж я ее видел-то? — Театральным жестом Ромка приложил ко лбу ладонь и заходил взад-вперед по комнате. — Сейчас, сейчас я вспомню...

— Само вспомнится, — сказал Артем. — А если на­прягаться, только хуже будет.

— А вот и вспомнил! — заорал Ромка. — Я видел ее в маминой газете. В той самой, в которую были завернуты эти несчастные баксы!

Он схватил пакет с башней, выхватил из него по­желтевшую, сильно помятую газету, развернул и указал на первую полосу. Там красовался снимок ярко-голубой бабочки, а прямо по ней крупными буквами шло приглашение посетить новый салон.

— Ну да, это та самая реклама, за которую нашей маме много денег дали. Она у них с лета печатается, а еще ее нам Дарья Кирилловна показывала, — мельком взглянув на газету, сказала Лешка.

— Но почему-то именно эта реклама оказалась у Барбарисыча! Не значит ли это, что он был как-то связан с этим салоном? Вот бы узнать!

Пока брат разглядывал газету и сравнивал бабочек, Лешка налила воды в чайник и разогрела оставшуюся еду, а ничего нового готовить не стала. После всего лучившегося у нее ни к чему не лежали руки.

Отложив газету, Ромка схватил бутерброд и предл­ожил:

— А давайте прямо сейчас в Москву двинем. Что нам тут торчать?

Артем со Славкой были «за», а Лешка и подавно. Веселый отдых сорвался, все думали только о пожаре, и оставаться на даче никому не хотелось.

А Ромка засунул в рот острый огурчик и снова раз­вернул помятую газету.

— А может, мы прямо сейчас туда заглянем? — ткнув в рекламу пальцем, промычал он. — Тут и адрес указан.

— Не заходя домой? — протянул Славка.

— А зачем туда заходить? Только время терять. Надо ковать железо, пока горячо! Или вам не интересно знать, что это за салон?

— Вообще-то, интересно, — сказала Лешка.

Артем со Славкой в знак согласия промолчали.

ГЛАВА IX

Салон бабочек

Когда четверо друзей, не считая собаки, удобно устроились в вагоне электрички, Ромка вперился глазами в Дика, чей грозный вид отпугивал пассажиров.

— Елки-палки, да ведь с этим монстром нас в метро не пустят! Делать нечего, придется тебе, Лешка, его домой отвозить. А мы и без тебя в салон заглянем.

Лешку будто водой окатили. Как же это? Они уедут, а она останется в одиночестве? И все самое интересное произойдет без нее? И с Артемом они расстанутся прежде времени, а он ей так ничего и не сказал!

— А может, сначала все вместе домой забежим, на минуточку, а? — робко попросила она.

Но Ромка был непреклонен:

— Нечего зря время терять. Мы быстро смотаем­ся — это на «Новослободской», от нас недалеко. И не смотри на меня так! Твоя собака, вот и страдай.

— И пожалуйста! — Вздернув нос, Лешка отверну­лась к окну, и глаза ее наполнились непрошеной вла­гой.

Но друзья оказались не такими безжалостными, как ее брат. Славка придвинулся к ней и тронул за руку:

— Лешенька, а давай я отвезу твоего Дика?

— Могу и я, — сказал Артем.

— Тема, мне все равно к Джиму надо, папа не лю­бит с ним гулять. А вы вернетесь и все мне расскажете.

К огромной Лешкиной радости, Славка настоял на своем. У нее вмиг просохли слезы.

— Славик, ты очень, очень хороший, спасибо тебе большое! Да, и, если тебе не трудно, занеси заодно этот пакет к нам домой, чтобы я с ним не таскалась.

— Этот?! Ты что? С ума съехала?! — Славка увидел пакет с Эйфелевой башней и даже отшатнулся. — А если твоя мама увидит, что в нем лежит?

— Не бойся, здесь только моя одежда, свитер и еще кое-что. Другие пакеты порвались, я взяла этот, а фаль­шивки ваши в Ромкину сумку переложила.

— Тогда ладно.

Когда электричка подошла к Ярославскому вокзалу. Славка взял пакет с башней в левую руку, собачий поводок — в правую, перекинул сумку через плечо и направился к остановке троллейбуса. Дик с тоской оглянулся на Лешку, она махнула ему рукой, и пес по­корно потрусил за своим приятелем. Славку он уважал куда больше, чем Ромку. Видимо, чувствовал в нем родственную душу.

Друзья же спустились в метро, а потом прошли немного пешком и быстро нашли искомую вывеску.

Лешка представляла себе разрекламированный мамой салон в виде огромного экзотического сада с порхающими там бабочками, а увидела небольшой магазинчик, на стеллажах которого, в рамках под стеклами, покоились засушенные насекомые. Помимо бабочек, здесь были и пауки, и жуки, и кузнечики, и другие неведомые ей твари, когда-то летавшие, прыгавшие и ползавшие, а ныне уготованные для коллекций и украшения чьих-то интерьеров. Она не скрыла своего разочарования:

— А я-то думала... Это ж музей какой-то, а не салон!

Ромка огорчился не меньше нее. Он тоже ожидал увидеть здесь совсем иной товар. А навстречу им шагнул продавец — молодой парень.

— Что вас интересует?

— Бабочки, — ответил Ромка. — Скажите, откуда они у вас берутся?

— В основном из-за границы. Из разных стран.

— Их там отлавливают? — Лешка представила себе, как взрослые дяди с разноцветными сачками гоняются за бабочками и жучками по сафари и джунглям, а потом накалывают их на булавки, и пожалела несчастных тварей.

— Их там на специальных фермах разводят, — успокоил ее продавец.

— Значит, живую бабочку у вас нельзя купить, — протянул Ромка.

— Ишь чего захотели, — усмехнулся парень. — Об­ратитесь в оранжерею для живых салютов, а у нас не сад бабочек.

— Вижу. У вас — их склад. — Ромка подошел к стеллажам поближе, почитал надписи. — Да по этим бабочкам можно все страны и острова выучить! Глядите-ка, откуда они! И из Индонезии, и из Перу, и из Коста-Рики, и из Папуа — Новой Гвинеи, где людо­еды живут... И названия у них клевые: «Улисс», «Парис», «Менелиус», «Тоас»...

Оставив Ромку у стеллажей, Лешка подошла к при­лавку, достала из рюкзачка коробку из-под конфет, которую она перед отъездом отыскала на даче, чтобы положить туда погибшую бабочку, и показала ее продавцу:

— Скажите, пожалуйста, а такие у вас есть?

— О, это морфида, по-научному «морфо ретинор», — заглянув в коробку, сказал парень. Он окинул взглядом самый большой стеллаж и снял с него рамку с ог­ромной синей бабочкой. — Вот она! Главное украшение нашей коллекции. «Морфо» по-гречески — «краси­вый». Бразильские индейцы называют их частичками неба, упавшими на землю. Еще я где-то читал, что у них есть память. Напуганная взмахом сачка, такая ба­бочка в том месте, где ее однажды пытались поймать, больше уже не появится. А где вы ее взяли?

— В Медовке нашли.

— Где-где?

— В Медовке. Это такой поселок, может, слыхали?

Продавец тепло улыбнулся:

— Сам я там не бывал, а вот название слышал. К нам оттуда смешной такой старик приезжал. Я, кстати, о нем еще раньше вспомнил, когда вы меня о жи­вых бабочках спросили. Он тоже вычитал в газете о нашем салоне, ему очень морфида понравилась, и он, как и вы, подумал, что они тут у нас вылупляются и по всему помещению летают. А они давно отлетались и теперь сидят себе смирно. На то, чтобы они летали, большие деньги нужны, не в пример нашим.

— А он не сказал, зачем ему бабочки?

— Сказал. Мечта у него такая — открыть энтомологический парк.

— Сад бабочек? — уточнила Лешка.

— Ну да, можно сказать и так. А я ему и говорю: «А знаете, папаша, сколько на это денег надо? Для большого павильона со стеклянной тонированной крышей, с тропической атмосферой, экзотическими растениями, фонтанами, кондиционерами и тому подоб­ным? А он спокойно так отвечает: «Деньги у нас есть. Мы и место для строительства уже присмотрели».

— Мы? Он сказал «мы»? — удивился Артем. — А мы думали, что он один... Но, значит, у него напар­ник был... есть?

— Конечно. В одиночку такое дело не осилить! Тут суетиться надо, хлопотать, а он уже староват для бизнеса. К тому же я понял, что его не прибыль привле­кает, а красота и желание уберечь редкие виды от исчезновения. Потому что он собирается выращивать еще и местных бабочек. Махаоны, кстати, или «павлиньи глаза» тоже очень красивые, и они не такие при­хотливые, как тропические. Благородный старик! Лю­ди сейчас меньше всего заботятся о природе.

— А куколок этих «морфо» из Южной Америки привозят? — спросил Ромка.

— Не обязательно. Их разводят и в других местах.

— И во Франции?

— Вполне возможно. Так, значит, эту бабочку вы­вел этот дед? Видно, он и впрямь собирается развернуться. И откуда у него деньги? — У парня поднялись брови. — Может, ему наследство досталось? Вы не в курсе?

— Нет.

— А отчего ж не спросите у него?

Друзья переглянулись.

— Сказать? — тихо спросил Ромка.

— А что мы теряем? — ответил Артем и горько вздохнул: — Он сгорел. Вместе со своими бабочками. Дом его взорвался и загорелся.

Продавец скорбно помолчал и тоже вздохнул:

— Жаль! Неплохой был дед. Может, кто-то его на­рочно подорвал, польстился на денежки?

— Очень может быть.

Все снова замолчали. Тишину нарушил Ромка:

— Между прочим, это наша мама вашу рекламу в своей газете размещает. Она там главная, — ни с того ни с сего похвастался он.

Скрипнула дверь, и в салон вошли несколько по­сетителей.

— А у нас дела хорошо идут, — направляясь к ним, сказал продавец. — Значит, реклама действует!

— И кто же был напарником Барбарисыча? — вый­дя на улицу, задумался Ромка. — И как это я сразу не сообразил, что у него был сообщник! Ведь фальшивки сбывать непросто. Значит, Барбарисыч, как специалист, деньги делал, а продавал или менял их кто-то другой. Слушайте, люди! А не этот ли его напарник устроил взрыв? Чтобы все денежки себе прикарма­нить?!

— Да кто же будет рубить сук, на котором сидит? Хорошего фальшивомонетчика днем с огнем не сы­щешь, такие люди наперечет, — возразил ему Артем и тут же сам себя опроверг: — Хотя... всякое могло быть. Испугался ментов с бандитами и избавился от Барба­рисыча, чтобы замести следы и исчезнуть с его денеж­ками.

— Темка! А вдруг твой Петюня и есть этот самый напарник?

— Что ты! Петька не крутой. Ему такое дело не потянуть.

— Все равно не забудь выяснить его координаты. Что-то — я уверен! — он знает.

— Не забуду. — Артем поднял воротник куртки и ускорил шаг,

ГЛАВА X

Визит с орхидеей

На подходе к метро Ромка вдруг свернул вбок и застыл у ярко освещенного цветочного киоска. С неба, кружась, падали белые снежинки, мороз и щипал щеки, а там, внутри, бушевало тропическое лето.

— Смотрите! Прямо как бабочки! — не оборачива­юсь, словно завороженный, воскликнул он.

— Ты об орхидеях говоришь? — догадалась Лешка.

— О них. — Ромка ткнулся носом в стекло. — Ого, сколько их тут! И все разные.

— Потому что скоро Новый год, и все будут дарить друг другу цветы. А что может быть лучше орхидей?

— Их еще сыщик Ниро Вулф разводил. — Ромка оторвал взгляд от прекрасных растений и озабоченно сдвинул брови: — Лешк, скажи, а вот если бы тебе по­дарили такой цветок, ты б обрадовалась?

Лешка зарделась:

— Очень! А ты что, хочешь подарить мне орхидею?

— Да как тебе сказать... Я тебе ее, честно, подарю, но только в другой раз. А пока, пожалуйста, добавь мне двадцатку, а то мне своих не хватает.

— Тебе всегда не хватает. — Лешка едва сдержала обиду. Но любопытство оказалось сильнее. На ее памяти не случалось, чтобы ее увалень-брат преподносил кому-нибудь цветы, разве что учителям, на первое сентября. — И кому ж ты собираешься ее дарить? Если это, конечно, не секрет.

Артем удивился ничуть не меньше, чем она, и тоже потребовал:

— Давай уж, колись!

Ромка поднял руку и указал на стоявший наиско­сок от них высокий дом:

— Да понимаете, вон там Марина живет. Я хочу ее с наступающим Новым годом поздравить. Давайте к ней сходим, а? Это очень нужно, потому что она... Ну, она для Серафимы Ивановны много всего сделала, и вообще, актриса она хорошая...

Артем заговорщически подмигнул Лешке:

— Можешь не убеждать, мы согласны. А если ее дома нет? Ты позвони сначала.

— Не стоит. Кто-нибудь да есть. Тогда мы цветок там оставим, а она придет, его увидит, и ей будет приятно. Лешк, вот тебе было бы приятно увидеть такой цветок?

— Я тебе уже сказала, — снова рассердилась Лешка.

— Тогда давай двадцатку.

Она полезла было в свой рюкзак, но Артем ее опе­редил и вручил Ромке недостающую сумму. Тот сосредоточенно пересчитал все имеющиеся у него деньги и протянул их сестре:

— Лешк, купи сама. Только самую красивую!

— И самой подарить?

— Там видно будет.

Лешка выбрала самый роскошный розовый цветок. Эх, если б и ей подарили такую орхидею! И не Ромка, сто лет ей снились Ромкины подарки! Вот если бы это сделал Артем!

Но Артем ничего не купил, хотя денег у него было достаточно. Он дождался, когда они с Ромкой отойдут от киоска, и сказал:

— Давно я хотел взглянуть на эту вашу Марину. Надеюсь, она будет дома.

Дверь им открыла симпатичная пожилая женщина, очень похожая на Маринину мать, с которой Ромка и Лешка встречались в Воронеже.

— Добрый вечер. А Марина дома? — спросила Лешка.

— Дома. Мариночка, к тебе молодые люди, — крикнула женщина в глубь квартиры.

Марина вышла в прихожую и знакомым жестом откинула назад свои волнистые каштановые волосы:

— Это вы? Не ожидала. Проходите.

— Мы на минутку. — Покраснев, Ромка указал на Артема. — Это наш друг Темка. Он на каникулы из Англии приехал. А мы хотели... — Смутившись окон­чательно, он подтолкнул сестру: — Лешк, дари!

— С наступающим тебя Новым годом! — сказала Лешка и вручила Марине орхидею.

Девушка распаковала тщательно завернутый цветок и восторженно охнула:

— Это мне? Какая прелесть! Я очень люблю орхидеи. И давно мечтаю о таком подарке.

— Тебе никогда не дарили цветов? — удивилась Лешка.

— Ну что ты! Я же актриса. Цветы мне дарили много раз, и самые разные. А вот орхидеи — никогда! Смешно, правда? Наверное, сейчас я могу загадать желание. Говорят, когда что-то получаешь в первый раз, можно обратиться к судьбе и попросить ее о чем-то очень хорошем и важном.

— У тебя и так все исполнится, вот увидишь! — сказал Ромка и, набравшись смелости, спросил: — А можно, мы с тобой сфотографируемся?

— Конечно, можно. Да проходите вы, не стесняйтесь, дома только мы с тетей.

Ромка достал из сумки фотоаппарат, который Лешка по его настоянию забрала-таки у своей Светки, а Марина провела гостей в большую светлую комнату.

— Чаю с печеньем, а? — приоткрыв дверь, спросила ее тетка.

— Можно, — с достоинством кивнул Ромка. И не потому, что ему так уж хотелось чаю, а чтобы как можно дольше оставаться в этом гостеприимном доме и смотреть на Марину.

А девушка налила воды в красивую высокую вазу, поставила в нее орхидею и заметила:

— Этот цветок похож на бабочку.

Ромка пришел в восторг:

— Я, когда увидел, тоже так сказал! Ты постой вот так, пожалуйста!

Отсняв несколько кадров, Ромка попросил Маринину тетку сфотографировать их вместе. Все сгрудились вокруг Марины, и она обняла его за плечи. Ромкиному счастью не было границ.

Потом окрыленный Ромка стал фотографировать всех подряд. Лешка достала из рюкзака свою бабочку, поднесла ее к розовой орхидее и представила себя в ярких солнечных тропиках. Вот бы им там сейчас очутиться! И тут же она вспомнила серый дым и обгоре­лые стены большого дома, и несчастного Барбарисы­ча, и эту бабочку на снегу... Бедная она, бедная! Выле­тела из лопнувшего от взрыва окна, спаслась от огня, и все для того, чтобы умереть на морозе. Узнают ли они когда-нибудь, что видела эта бабочка в ту трагическую ночь?

— Откуда у тебя эта бабочка? — удивилась Марина.

— Нашла в Медовке, случайно, — коротко ответи­ла Лешка, чтобы не огорчать девушку рассказом о по­жаре и гибели незнакомого ей человека.

— Опять? Странно. — Девушка разглядела бабоч­ку. — Очень похожа на ту, которую мне подарили в Париже.

— А как звали ее дарителя? — внезапно заинтере­совался Ромка.

— Максим.

— Чем он занимается?

— Он компьютерщик.

— А куколок он там, случайно, не покупал?

— Что ты, зачем они ему? — Марина подлила Ром­ке чаю и сообщила всем: — У меня завтра кинопробы.

Друзья пожелали ей удачи и, допив чай, засобирались домой. Ромка с большой неохотой встал из-за стола и, выйдя в прихожую, сказал:

— Я сделаю фотографии и сразу их тебе принесу.

— Буду рада, — улыбнулась ему Марина.

ГЛАВА XI

Пропавший свитер

По дороге к дому Ромка опять задержался у киоска, на сей раз табачного, и приобрел две пачки «Примы» — дешевых сигарет без фильтра. Артем с неодобрением на него покосился:

— Ты что это, курить вздумал? Сейчас, между про­чим, в моде здоровый образ жизни. В моей школе в Англии никто не курит.

Дата добавления: 2015-12-01