|
Читайте также: |
Драко Малфоя буквально выбросило в реальность, когда он досмотрел последнее воспоминание Снейпа. Теперь он понял, что обозначали буквы Л.Э. Неужели его крестный был двойным агентом и так же, как и он был влюблен в грязнокровку?
"Влюблен..." — мелькнуло в голове.
Не просто в грязнокровку, а в мать "Золотого мальчика".
"Как такое возможно?" — не укладывалось в голове слизеринца. Он взглянул на портрет, но Снейпа на нем уже не было. Оглядевшись по сторонам, Драко обнаружил его на другой картине. Если бы не его крестный, то она была бы довольно скучна. Одинокое нарисованное зеркало теперь изображало рыжеволосую женщину. Человек, сотрясающийся в тихом рыдании, стоял на коленях у этого зеркала, и в нем теперь было сложно узнать гордого и надменного Северуса Снейпа.
Малфою не составило труда догадаться, кто эта женщина, ведь он только что видел ее в воспоминаниях крестного. Лили Эванс. Ее большие зеленые глаза с грустью наблюдали за Снейпом, который безуспешно тянулся к ней. Это зеркало — барьер, разделяющий их, преодолеть который невозможно. Разобьешь — навсегда лишишься возможности хотя бы созерцать.
— Профессор? — тихо позвал Малфой.
Тот медленно оторвал руку от зеркала и повернулся к нему.
— Не допускай тех же ошибок, Драко. Мисс Грейнджер заслуживает не того, что ты в состоянии дать ей, — конечно же, Снейп понял, что это именно она. — Лучше отпусти ее, пока не случилось непоправимое. Или... изменись ради нее. На что ты готов пойти?
— Я... не знаю, — Малфой выглядел абсолютно растерянным.
— Тогда узнай это, — невозмутимо ответил Снейп. — В зеркале, которое ты так старательно избегаешь. Только не увлекайся. Ты ведь не хочешь лишиться рассудка?
Ничего больше ему не сказав, он вернулся к зеркалу, снова упал перед ним на колени и протянул руку в безмолвной мольбе, не имея возможности дотронуться до любимой.
"Превосходно!" — зло подумал слизеринец. В его планы совершенно не входило пялиться в это дурацкое зеркало, но все же любопытство взяло над ним верх. Уже через минуту он стоял напротив настоящего зеркала Еиналеж и лицезрел Гермиону... в длинном свадебном платье. Он завороженно наблюдал за тем, как она улыбается ему в отражении и произносит "да".
"Не может быть", — с одной стороны он чувствовал облегчение, но с другой... Малфой не мог поверить в то, чего хочет на самом деле. Так же, как только что Снейп на картине, он упал на колени перед гриффиндоркой и протянул к ней руку, которая, разумеется, встретилась с преградой в виде тонкого, но нерушимого стекла.
***
Последующие дни Драко Малфой старался держать себя в руках и не доставать Гермиону, как раньше. Он не знал, правильно ли поступает. Разум твердил, что рано или поздно ее нужно будет убить, а сердце безрассудно жаждало быть с ней. Плевать, даже против ее воли. Она привыкнет к нему так же, как и Нарцисса к Люциусу.
Но почему же тогда Лили не смогла принять Снейпа таким, какой он есть? Может, дело в факультете? Мать Поттера была гриффиндоркой, точно так же, как и Гермиона. Нет! Снейп был не способен на то, на что готов идти Малфой. Он сломит ее волю, если она откажется полюбить его, но... Как же задание? Обещание, данное совету Пожирателей смерти нового поколения, нужно было обязательно выполнить, иначе за него ее убьют другие.
Как ни крути, гриффиндорка обречена на смерть. Они не успокоятся, пока не изведут ее.
Сердце в груди больно сжалось. Никто не посмеет тронуть ее, кроме него самого! И убьет он ее только тогда, когда вдоволь насытится. С такими мыслями он лег спать.
***
На следующее утро, сразу после завтрака Гермиона отправилась в библиотеку поискать кое-какой материал перед уроком ЗОТС, чтобы быть заранее осведомленной по теме сегодняшнего занятия. Первого урока у нее все равно не было, а возвращаться в башню Старост не хотелось.
День начинался очень хорошо, поэтому без ложки дегтя не обошлось. Утром в библиотеке не было никого, кроме... ненавистного ей слизеринца. Вообще-то, у него по расписанию должен был быть урок у Хагрида, но, по всей видимости, он решил его прогулять.
Увидев Малфоя, Гермиона развернулась на 180 градусов и направилась к выходу из библиотеки, как вдруг услышала за спиной противный тягучий голос.
— Грейнджер? — Она не обернулась. — Постой, — было слышно, как он встал из-за стола. Это заставило ее немного ускорить шаг. — Да остановись же ты... Гермиона!
Девушка замерла и, медленно обернувшись, смогла вымолвить только:
— Что-о?
— Я хотел спросить...
— Как ты сказал? — она не дала ему договорить. — Ты только что назвал меня по имени или я ослышалась?
— Нет, ты не ослышалась, а теперь дай мне договорить.
Девушка стояла, не шелохнувшись, и недовольно глядела на Малфоя.
— Мне нужен листок с полным расписанием. Не могла бы ты одолжить мне свой на некоторое время. Я перепишу все заново, — с несвойственной ему вежливостью, заговорил слизеринец.
— Потерял расписание? Поэтому прогуливаешь сегодня? — она постаралась сделать свой голос как можно более равнодушным, но ничего не получалось, когда речь заходила об уроках или прогулах... Ведь она все-таки Староста.
— Я помню, что у меня сейчас Уход за Магическими Существами, — раздраженно ответил Малфой. Видимо, на этом его лимит вежливости и подошел к концу. — Просто мне сейчас не до этого остолопа с его тупой живностью.
Девушка нахмурилась.
— Если Макгонагалл узнает о потере, она снимет баллы со Слизерина.
— Поэтому я и обратился к тебе, Гермиона.
Нет. Все это ей совсем не нравилось. Уж лучше "Грейнджер". Так привычней.
— Прекрати так меня называть! — рявкнула она, но потом взяла себя в руки. Малфой приподнял левую бровь. — Просто, — уже спокойней продолжила она, — семь лет ты звал меня только по фамилии, не считая "грязнокровки", и теперь мне сложно привыкнуть к... этому. Когда ты произносишь мое имя, у меня... э-э... возникает неприятное ощущение. Оно звучит, как скрытая угроза и...
— Слишком много текста, Грейнджер, и все не по теме. Запомни, я буду называть тебя так, как мне заблагорассудится, будь то "Гермиона" или "грязнокровка", — его тон постепенно приобрел чисто малфоевский повелевающий характер. — И дай, наконец, мне это чертово расписание.
Действуя словно под заклятием "Империус", Гермиона неохотно полезла в свою сумку за расписанием. Неохотно, потому что эту услугу она предоставляла Малфою. Но все же предоставляла, так как ее к этому обязывала собственная должность.
Порывшись немного в своей сумке, девушка протянула листок слизеринцу. Довольный, он схватил его и, поймав выгодный момент, пока она боролась с застежкой на своей сумке, приобнял за талию и нежно поцеловал ее в щеку.
— Спасибо, Гермиона, — Малфой улыбнулся, словно Чеширский кот, и медленным шагом вышел из библиотеки.
Это действие повергло гриффиндорку в шок. Опешившая, она стояла в полном недоумении. Она не понимала, зачем он это сделал, какие цели преследовал и чем вызваны резкие перепады в его настроении. То он запугивает ее, то вдруг становится таким странным. Все, что раньше делал этот человек, пугало ее, а сейчас...
"Может, все же он только мнит из себя гадкого?" — промелькнула опасная мысль в ее голове.
Нет. К Малфою Гермиона не испытывала никаких чувств. Аналитический склад ума и логическое мышление позволяли ей отлично в себе разбираться.
Да. Она испытывала чувства к Рону. Причем, сильные. Он был ей дорог, но... то ли это? Конечно, нет. Девушка прекрасно это осознавала и всерьез начала задумываться над словами Севиллы Трелони, сказанными еще на третьем курсе.
Весь день Малфой изображал из себя джентльмена перед Гермионой. Это было даже смешно. На очередном собрании ОД, гриффиндорка была полностью погружена в собственные размышления. Она всерьез задумалась над тем, что на Малфоя могли наслать какое-то заклятие. Вот только кто? Кому вообще было нужно заколдовывать его на вежливость только перед Гермионой? Ведь с остальными он продолжал вести себя как напыщенный индюк.
Вечером, когда они столкнулись у разъема картины, ведущего в гостиную Старост, Малфой побил все рекорды сегодняшнего дня, пропустив ее вперед. Она и забыла, когда в последний раз так поступал Рон. Слизеринец с ехидной улыбкой наблюдал за ее реакцией. Он сделал для себя кое-какое открытие. Оказывается, такое его поведение заставляло ее волноваться не меньше, чем когда он ее оскорблял.
— Малфой, тебя что заколдовали? — не выдержала гриффиндорка. Конечно же, она понимала, что это сущий бред, но все равно спросила. Он ничего не ответил. С минуту слизеринец молча стоял и смотрел на нее, а потом просто расхохотался.
— Самая умная ведьма на нашем курсе... да что там, во всей школе, — сквозь смех заговорил он. — Ну надо же... до такого додумалась.
— Я поняла, ты — псих, — лаконично произнесла она. Вообще-то, его насмешка над ней нисколько ее не смутила. За все эти годы у гриффиндорки уже выработался иммунитет на его колкости. Гордо вскинув подбородок, Гермиона прошествовала в гостиную. Держаться в такие моменты она всегда умела превосходно. Любая чистокровка позавидовала бы.
— Еще догадки будут? — спросил Малфой, проследовав внутрь, вслед за ней. В ответ молчание. — Жаль. Давно я так не сме...
— Что тебе нужно? — перебила она его. — Это твое поведение, ведь неспроста.
— Да брось, неужели? — шутливо ответил слизеринец. Гермиона бросила свою сумку на диван, а сама уселась в кресло и, опустив голову, не мигая уставилась на свои руки. — Ты ведь знаешь, все относительно. — Малфой уселся на краешек стола и начал внимательно наблюдать за ней. Разглядывал ее черты лица, волосы, шею, которая манила... Так, о чем это он? Ах, да. — Так вот, Грейнджер, относительно тебя, я против ничего не имею. Мы, как-никак, коллеги.
— Да ну? — скептически произнесла девушка, поднимая на него взгляд. — А как же мое происхождение? Как-то не верится, что сам Драко Малфой признал факт сотрудничества с... — она осеклась, — со мной.
— Мне просто надоело это, — непринужденным тоном заявил он и пожал плечами.
— Прости, это ТЕБЕ надоело? — ее возмутила реакция и абсолютно безучастный вид Малфоя, словно вовсе и не он над ней издевался все эти годы, а она над ним.
— Я тебя не понимаю, Грейнджер, — резко произнес Малфой, привстав со стола, и сделал движение в ее сторону. — Тебе чего-то не хватает? Может тебе нравилось то, что было раньше, а? Ты что, мазохистка?
— Может и мазохистка, если до сих пор терплю все твои выходки, уцепившись за это чертово место Старосты, — устало сказала она и, поднявшись с кресла, направилась в свою комнату, прихватив по дороге сумку. — Я не верю тебе, Малфой. Не верю ни единому твоему слову и ни одному сегодняшнему лицемерному поступку. Мне плевать, какие цели ты преследуешь, просто держись от меня подальше! — не дождавшись ответа, она поднялась к себе готовиться к патрулированию школы.
Он был в ярости. Услышав, как закрывается дверь ее комнаты, Малфой в гневе скинул со стола вазу с белыми лилиями. Они полетели в огонь, горящий в камине. Настоящие живые цветы, поддерживаемые чарами незасыхания, стояли здесь еще с начала семестра. Бедные цветы... Если бы они знали, ради чего просуществовали так бессмысленно долго.
Гермиона услышала звук бьющегося стекла или фарфора и невольно вздрогнула. Не отходя от двери, она наложила на нее защитное заклинание.
***
Неделю спустя.
После очередного собрания Отряда Дамблдора, Гермиона отправилась в подземелья к профессору Слизнорту. Дело в том, что профессор Зельеварения просил ее о помощи в приготовлении одного зелья. Сначала он, конечно же, подумал о Поттере, но тот в последнее время начал сдавать позиции прирожденного зельевара, ведь учебника Принца-полукровки при нем уже не было, да и сам по себе гриффиндорец этот урок недолюбливал. Видно, сказался многолетний опыт общения со Снейпом. Хоть Гарри сейчас и не винил его ни в чем, а осадок все равно остался.
Что касается Грейнджер, так она всегда была лучшей, за исключением триумфального года Гарри Поттера. Поэтому Гораций Слизнорт выбрал именно Гермиону, пообещав ей щедро наградить факультет Гриффиндор баллами. Конечно, плата была не то, чтобы потрясающей, но отказывать учителю она все же не стала.
Зелье, что они варили, называлось Напиток живой смерти. Профессор Слизнорт выполнял его на заказ для одной юной особы, пожелавшей оказаться мертвой на одни сутки. Зачем же ей это понадобилось, он не знал. Вообще-то, это его мало интересовало. Главное, что за эту работу ему сулили очень даже неплохую прибыль, а в подробности посвящаться он и сам не желал.
Напиток живой смерти — очень сильное усыпляющее зелье, требующее особую сосредоточенность в приготовлении. Ошибка — смерть.
"Что же такое тревожило эту девушку, если она, рискуя своей жизнью, отчаялась на такой шаг, как применение этого опасного зелья?" — размышляла Гермиона, смешивая настойку полыни с мелко нашинкованным корнем асфоделя. Укорив себя за то, что недостаточно сосредоточена, она тут же отогнала прочь все отвлекающие ее мысли. Приготовление заняло у нее много сил и времени. Сходить в библиотеку сегодня она уже не успевала, а вот отдохнуть перед вечерним обходом не мешало бы.
Уставшая гриффиндорка брела по подземельям Слизерина, надеясь лишь на одно — не встретить Малфоя, но ее молитвы были услышаны частично... Она так спешила, что, поворачивая за угол, случайно налетела на одного студента и чуть не сшибла его с ног. Гермиона узнала в нем слизеринца (ну кто бы сомневался, ведь в такое время в подземельях студентов с других факультетов почти что не наблюдалось) Теодора Нотта.
"Фантастика! — мрачно подумала девушка. — Ну, сейчас начнется."
Нотта окружали Эйвери-младший, Гойл и Паркинсон. У последней при виде Грейнджер в глазах заплясал адский огонек.
— Эй, ты! — зарычал Нотт. — Смотри, куда идешь!
Она не успела среагировать на его выпад, как в разговор моментально подключилась Паркинсон.
— Вот так сюрприз! Грейнджер, собственной грязнокровной персоной, шляется по нашим подземельям, да еще и без сопровождения своих дружков, — насмешливо заговорила она. — Что тебе здесь нужно?
— Не твое дело! — Гермиона попыталась обойти их, но на ее пути внезапно выросла огромная фигура Гойла, занимающая почти половину прохода. На подхвате стоял Эйвери. Закатив глаза, гриффиндорка медленно повернулась к Паркинсон и Нотту.
— Что! — это был вопрос, но прозвучал он без нужной интонации. С напором, как бы показывая, что она не настроена сейчас ни с кем разговаривать.
— Плати за то, что ходишь здесь, — пробасил Гойл за ее спиной.
— Слышала, грязнокровка? — криво улыбнулся Нотт. — Это наши подземелья, и здесь могут находиться только...
— Здесь могут находиться только волшебники, — подхватила его Паркинсон, на тон повысив голос. — А существа, подобные тебе, должны платить!
— Точно! — радостно провозгласил Эйвери.
— Я, между прочим, Староста, Паркинсон. Выбирай выражения, обращаясь ко мне.
Нотт, Паркинсон и Эйвери прыснули.
— Ты слышал? — сквозь смех проговорила слизеринка, цепляясь за плечо Нотта, словно ей было сложно удержаться на ногах. — Нет, ты слышал это?
Гермиона недовольно поджала губы. Вообще, все, что раньше говорили в ее адрес эти люди, мало ее беспокоило. Как и на Малфоя, у нее выработался на них иммунитет. Но в этом году все слизеринцы словно с цепи сорвались. Позволяли себе слишком многое, и это было странно, ведь не они выиграли Финальную битву. Наоборот, оказавшись в качестве поверженных, они с начала этого учебного года отчаянно доказывали остальным, что не собираются прогибаться под фанатиками Дамблдора — так они называли всех, кто находился как бы по ту сторону баррикад. И у них получалось. Все студенты Хогвартса чувствовали еще больший негатив, исходивший от слизеринцев. Негатив, который раньше напоминал маленького задиристого щенка, сейчас доставлял больше проблем, чем когда-либо.
Неизвестно, чем закончилась бы встреча Гермионы со слизеринцами, если бы не профессор Зельеварения. Декан Змеиного факультета отправился зачем-то к Макгонагалл и по пути наткнулся на своих студентов и гриффиндорку.
— Мисс Грейнджер?
— Профессор Слизнорт, — почти хором отозвались слизеринцы и Гермиона. Эйвери и Гойл отошли к стене, вновь делая путь свободным.
— Вы заблудились, мисс Грейнджер?
— Нет, профессор, — уверенно заявила девушка. — Я задержалась... мы здесь обсуждали... — ничего умного ей в голову не приходило.
— Мы обсуждали одну статью из "Ежедневного пророка", которая не так давно украшала передовицы всех газет, — встряла Паркинсон. — Грязнокровки и чем они опасны для мирного чистокровного сообщества. Помните?
— Мисс Паркинсон, — укоризненно произнес Гораций Слизнорт. — Э-э... мисс Грейнджер, вы можете идти.
— Спасибо, профессор, — мгновенно отозвалась Гермиона и поспешила удалиться из подземелий.
— Что до вас, мисс Паркинсон... Вы должны понимать, что ваши родители сейчас в неустойчивом положении, находясь под наблюдением у всего Визенгамота. Вы должны быть более осмотрительной в общении с э-э... — он не мог подобрать нужного слова.
— Грязнокровками? — пришла ему на помощь слизеринка. Казалось, она насмехается над ситуацией в целом.
— Надеюсь, вы меня поняли, — обреченно вздохнул профессор Зельеварения. — Все вы.
Слизеринцы быстро закивали ему, еле сдерживая смех.
— Всенепременно, профессор, — заверил его Теодор Нотт, после чего они направились в свою гостиную.
Пэнси Паркинсон изъявила желание выловить ненавистную грязнокровку, когда та будет на патрулировании в северной части замка, но никто не поддержал ее идею.
— Не знаю как ты, но лично я терять баллы из-за какой-то Грейнджер не хочу, — заявила Булстроуд, обращаясь к Пэнси. — Тем более, по жребию она досталась не тебе, помнишь?
Она ничего не ответила, но на этом явно не успокоилась.
Поздним вечером того же дня, после дежурства, Малфой снова пришел к зеркалу Еиналеж, чтобы вновь увидеть в отражении Гермиону в свадебном наряде. Он до сих пор не мог поверить в то, что видел, но и отрицать очевидное было бы глупо. Однако, существовала четкая грань между Гермионой настоящей и той, которую он видел в зеркале. Настоящая Гермиона никогда не подарит ему такой нежный и полный теплоты взгляд, который он видел в глазах этой. И это злило его. Он желал выместить свой гнев на настоящей Гермионе, но в то же время и не хотел этого вовсе. Его словно поделили надвое.
Вернувшись в гостиную Старост, Малфой обнаружил там ту, которую только что видел в зеркале. Это было странно, потому что обычно девушка ложилась спать сразу после вечернего обхода. Драко взглянул на свои наручные часы. Два ночи. Он был удивлен. Там, возле зеркала, ему казалось, что прошло не так много времени.
Гермиона мельком взглянула на него, а потом продолжила что-то писать.
— Не спится? — поинтересовался он. Она помотала головой, не отрывая взгляд от пергамента. Все эти дни Малфой держал себя в руках, не оставляя попыток заслужить ее доверие, и у него это почти начинало получаться. — Что ты пишешь? — он подошел к столу, за которым сидела гриффиндорка. На мгновение она сжала пергамент так, что его уголок приподнялся, не давая Малфою возможности увидеть написанное, но потом отпустила.
— Это письмо родителям, — ее голос немного дрогнул.
— Маглам? — На этот раз скрыть презрение в голосе ему не удалось. Гермиона мрачно посмотрела на него.
— Какой ты догадливый.
— Ну да... Незачем было озвучивать то, что и так очевидно, — скорее обращаясь к себе самому, произнес слизеринец. — Это что-то срочное, раз ты пишешь его сейчас, — прозвучало как утверждение.
— С каких пор тебя интересуют магловские проблемы?
— А разве я интересовался? — усмехнулся Малфой.
"Вот гад!" — подумала девушка, но Гермиона была бы не Гермионой, если бы начала препираться с ним. Сложив пополам письмо, она принялась собирать со стола свои вещи, когда ее окликнул слизеринец:
— Послушай-ка, Грейнджер... — Странно, но в его голосе не было яда. Подметив это, Гермиона остановилась и выжидающе посмотрела на него. — Я тут наткнулся на одну надпись... Помоги мне ее расшифровать, — он достал листок, на котором аккуратным почерком были выведены какие-то непонятные слова. Малфой заметил их на раме того самого зеркала и решил выяснить что сие означает. Он протянул листок Гермионе.
— Уджедан юучярог юумас ушав он, оцил ешав ен юавызакоп я, — прочитала она вслух.
— Я провел краткий анализ, но так ничего и не понял. Это не принадлежит никакому из древних языков.
— Конечно, не принадлежит, — улыбнулась гриффиндорка. Она села обратно за стол и, что-то быстро нацарапав на этом же листке, принялась задумчиво разглядывать результат. Малфой подошел ближе и, заглянув через плечо Гермионы, прочитал:
"Я показываю не ваше лицо, но вашу самую горячую надежду", — гласила надпись. Тут до него дошло, что на раме она всего-навсего была выгравирована задом наперед.
"Черт! Какого... я сам не догадался?" — выругался он про себя.
— Зеркало Желаний, если я не ошибаюсь? — спросила Гермиона, с интересом взглянув на него.
— Предположим, ну и что с того? — растягивая слова в привычной манере, ощетинился Малфой.
— Ты знаешь, что оно может свести с ума?
"Черт бы тебя побрал, Грейнджер! Вздумала жалеть меня?" — разъяренно подумал он.
— Гарри столкнулся с ним на первом курсе и чуть не потерял связь с реальным миром. Я бы тебе не советовала больше ходить к этому зеркалу, но... как ты его обнаружил? Я думала, что Дамблдор надежно спрятал его.
— Оно на третьем этаже, — ответил слизеринец, посчитав, что нет никакой необходимости скрывать расположение этого магического предмета. — И да, Грейнджер, я не нуждаюсь ни в чьих советах, — последнюю фразу он произнес с еле ощутимым напором в голосе.
***
Время неумолимо двигалось вперед и приближало день, которого все с нетерпением ждали. Рождественский бал ожидался в канун первого дня каникул, перед отъездом всех учеников школы Хогвартс по домам. Вокруг царило радостное возбуждение перед праздниками, но оно было немного омрачено наступившими экзаменами. Как-никак, самая сложная неделя в этом семестре.
Гермионе пришлось особенно нелегко. Помимо выполнения своих обязанностей главной Старосты девочек и подготовки к экзаменам, ей еще нужно было варить с профессором Слизнортом сложное зелье, но она со всеми делами справлялась превосходно.
Когда Напиток живой смерти был готов, а это случилось накануне Рождественского бала, декан Слизерина еще и попросил Гермиону встретиться с его клиенткой, чтобы передать приготовленное ими зелье.
"Совсем обнаглел!" — яростно думала гриффиндорка, шагая по направлению к маленькой деревушке, именуемой Хогсмид. Сегодня у Гермионы выдался бы единственный свободный от учебы день. Она хотела спокойно подготовиться к балу, как морально, так и внешне привести себя в порядок, побыть с Роном и Гарри, в конце концов! Но ее планам, видно, не суждено было исполниться. Вместо этого, гриффиндорка сейчас устало брела по сугробам, раздумывая над своим характером. Не слишком ли она мягкотелая? Иногда она могла твердо заявлять о своих намерениях или желаниях, но порой, особенно это случалось, когда ее просил об услуге какой-нибудь преподаватель, она беспрекословно выполняла возложенную на нее работу, даже если и была против. Хотя... была ли она сильно против? Конечно, это поручение совсем не вписывалось в ее сегодняшний распорядок дня, но все же любопытство имело место быть. Совсем скоро она увидит ту самую девушку, для которой все эти дни варила зелье.
Прошло около получаса, когда Гермиона наконец пришла в назначенное место. Это был трактир "Кабанья голова". Раскрасневшаяся и уставшая, она присела за свободный столик и медленно оглядела помещение. Ей нужно было просто сидеть и ждать. По словам Горация Слизнорта, девушка, заказавшая зелье, сама ее найдет. Как-никак, Гермиона была довольно известной личностью в магическом Лондоне.
Так и случилось. Кто-то медленно подошел к ней сзади и чуть было не напугал гриффиндорку.
— Вы Гермиона Грейнджер? — нерешительно спросила девушка в наглухо застегнутой мантии и капюшоне.
— Да, это я, а... вы?
— Меня зовут Джейн Руквуд.
Руквуд?
Руквуд... Руквуд... Где же она слышала эту фамилию?
Ну конечно! Августус Руквуд — бывший работник Отдела тайн Министерства Магии, который был еще и Пожиратем смерти! Неужели она его дочь? Дочь предателя и шпиона?
Тем временем девушка, откинув назад свой капюшон, присела напротив Гермионы. Гриффиндорка отметила про себя, что Джейн Руквуд довольно симпатичная. Светлые волосы, темные глаза и необычайно бледная и тонкая кожа. Казалось, можно было разглядеть каждую жилку на ее лице. Еще она была, возможно, ее возраста, но почему же тогда не училась в Хогвартсе? Может, получала образование в другой стране?
Гермиона порылась в своей сумке и достала маленький пузырек с зельем. Помедлив немного, она все же протянула его Джейн. Та быстро спрятала зелье в кармане и благодарно ей улыбнулась. Главная Староста девочек не ждала от нее платы. Гораций Слизнорт предупредил, что она уже была осуществлена и, кроме как передать готовое зелье в руки девушке, от нее больше ничего не требовалось.
После непродолжительного молчания, Гермиона все же решила спросить ее об Августусе Руквуде, на что та отреагировала довольно холодно.
— Да, это мой отец, но... — девушка осеклась.
— Извините, я не должна была спрашивать, — поспешно проговорила Гермиона.
— Нет, все в порядке, просто... Поймите меня правильно, Гермиона, — Джейн набрала в легкие побольше воздуха. — Я — сквиб. Это позор для нашей семьи. Особенно для... Пожирателя смерти, — она словно выплюнула последние слова. — Отец с матерью контролировали каждый мой шаг. Мне нельзя было появляться в обществе высокопоставленных лиц, да что там! Меня вообще мало куда выпускали. — Глаза девушки заблестели от слез, и она опустила голову.
— Джейн...
— Не нужно, — Джейн помотала головой. — Я нашла решение, оно здесь, — она приложила руку к карману, в котором находилось зелье. — Инициировать собственную смерть, а потом сбежать туда, где таким, как я, самое место. К маглам! — в ее глазах блеснул какой-то маниакальный огонек.
— Но... это ведь очень опасно, — настороженно предупредила Гермиона. — Я имею в виду, что неприспособленным к миру маглов... э-э... людям, будет безумно сложно обосноваться среди них. Я маглорожденная, и то каждый раз чувствую себя неуютно, приезжая домой на каникулы, что говорить о вас?
— Вы не сможете переубедить меня, Гермиона. Я не вижу другого выхода. После того, как отца не стало, я смогла спокойно вздохнуть, но моя мать... словно сошла с ума. Она найдет меня здесь. Куда бы я ни спряталась от нее в колдовском мире, она найдет и погубит меня, — теперь по щекам Джейн катились крупные слезы, и она уже не прятала их.
— Сейчас не те времена, Джейн, — отчаянно настаивала на своем гриффиндорка. — Вы можете обратиться в Министерство за помощью. Я уверена...
— Если вы считаете, что с победой над Темным Лордом настали светлые времена, то глубоко ошибаетесь. Поймите, несправедливости хватало всегда. Моя проблема — проблема рода. Здесь никто не поможет.
Гермиона ничего ей не ответила. Она поняла, что переубеждать Джейн — дело гиблое.
— Знаете, если вам все же понадобится помощь, вы всегда сможете обратиться за ней к моей семье, — гриффиндорка быстро нашарила в сумке блокнот и, нацарапав свой адрес на вырванном листке, протянула его девушке.
— Скорее всего я уеду из страны, но все равно, спасибо, — она сложила листочек пополам и отправила его в карман, туда же, где лежал Напиток живой смерти. На этом они тепло попрощались. Так, словно знали друг друга много лет. Джейн Руквуд вновь надвинула капюшон на глаза и скрылась из трактира в неизвестном направлении. Посидев еще немного в "Кабаньей голове", гриффиндорка заметила, что над Хогсмидом начали сгущаться сумерки, и решила двигаться обратно в Хогвартс.
***
Драко Малфой придирчиво разглядывал свое отражение в зеркале, постоянно поправляя какие-то незначительные детали в одежде. Затем, смахнув несуществующую пылинку, довольно хмыкнул и вышел из своей комнаты. Слизеринский принц сейчас в полной мере оправдывал свой так называемый титул. На бал он пригласил Дафну Гринграсс, и теперь шел по направлению к слизеринской гостиной. Через некоторое время его спутница спустилась к нему из своей комнаты в красивом длинном платье насыщенного синего цвета. Девушка была несказанно рада тому, с кем она идет на этот бал, а давняя неприязнь к Пэнси Паркинсон только подогревала ее триумф.
На самом деле Малфой считал все эти Хогвартские балы бесполезной тратой времени. То ли дело званые ужины в его поместье. Правда, сейчас столь приятные моменты в особняке Малфоев были отложены на неограниченный срок. Большинство знатных семей колдовского Лондона подозревали в пособничестве Темному Лорду, и поэтому с приходом новых властей все чистокровные волшебники, имеющие отношение к Пожирателям смерти и их приспешникам, не то, чтобы залегли на дно, нет. Проще говоря они решили не высовываться. Те, кто после войны недосчитался одного, а то и сразу нескольких членов семьи, особенно трепетали перед Визенгамотом. И только некоторые решились на восстание. Этими некоторыми являлись в основном выпускники факультета Слизерин и те, кто заканчивал его нынче. Дети, по сути. Однако, не даром говорят, что жестокость детей — страшное явление.
Но сейчас эти дети вместе с остальными находились на Рождественском балу, которого все с нетерпением ждали. Это было беззаботное время для радости, общения, признаний в любви... Но все это никоим образом не волновало Драко Малфоя. Он безуспешно пытался отыскать взглядом Гермиону в толпе танцующих пар.
"Интересно, как она будет выглядеть? — размышлял он. — Скорее всего нарядится в какой-нибудь магловский сброд..." — не успел он завершить свою мысль, как его взору предстало "Золотое" трио в полном составе. Они сидели отдельно ото всех и о чем-то беседовали. Говорил рыжий нищеброд, а Гермиона смотрела на него своими прекрасными глазами и улыбалась. Так смотрела, как показывало зеркало Еиналеж. Вот только адресатом ее взгляд ошибся. Оглядев ее воздушное шифоновое платье, Малфой шумно выдохнул. Не то, чтобы оно ему понравилось, просто в нем она выглядела так...
"... как принцесса из сказок", — заключил он. Слизеринец все не мог оторвать от нее глаз, потеряв всякую связность своих мыслей. Словно почувствовав на себе чей-то взгляд, Гермиона случайно посмотрела в сторону и обнаружила его обладателя. Малфой чуть улыбнулся ей и кивнул. Гриффиндорка кивнула в ответ, а потом снова переключила внимание на Рона. Как оказалось, он заметил, что его девушка только что любезно поприветствовала их самого худшего недруга.
— Ты это ему только что кивнула? — ошарашенно спросил Рон.
— Да, и что?
— Это же Малфой, Гермиона! Бывший Пожиратель и самый гнусный из слизеринцев, если ты забыла, — парень многозначительно посмотрел на нее, а потом на Гарри, словно искал в нем поддержку.
— Так, — твердо заявила девушка, — может, хватит? Рон, ты ведешь себя, как ребенок.
— Вы что же, с ним подружились? — в разговор вмешался Гарри. Гермиона обреченно вздохнула.
— Я не знаю... нет, — промолвила она. — В последнее время он начал лучше ко мне относиться, аргументировав это тем, что мы с ним вроде как коллеги.
— И давно у вас это перемирие? — допытывался Гарри.
— Недели две или три. В принципе, меня все устраивает. Он перестал называть меня грязнокровкой и... — тут девушка осеклась, чуть было не проговорившись о его угрозах. Не хватало еще на балу драки между Гриффиндором и Слизерином, —... и вообще по пустякам не достает. Все так, как я хотела в начале семестра.
Она думала, что этими словами сможет закрыть, наконец, тему, но не тут-то было.
— Гермиона, он что-то затевает, — серьезно посмотрев на нее, сказал Гарри.
— О, нет! Только не снова, Гарри, — она возвела глаза к потолку.
— Это неспроста, послушай...
— Хватит!
— А может он прав? — Рон встал на сторону друга. — Странно как-то все это, не находишь?
— Нет, не нахожу! — сердито выпалила Гермиона. — Вы оба меня достали! Да, я тоже сначала думала, что все это какая-то игра, а потом... я просто расслабилась, потому что мне осточертело во всем видеть какой-то скрытый смысл или подвох. Я сыта тревогами до конца жизни.
— Но, Гермиона, нам нельзя расслабляться, — не унимался Гарри. — Они только этого и ждут...
— Кто они?!
— Малфой, оставшиеся Пожиратели, слизеринцы... — принялся перечислять парень. — Я... просто чувствую, что у них есть какой-то план. Нехороший план.
— Знаешь, это чувство зовется паранойей, — зло кинула она и поспешила удалиться в другую часть Большого зала. Подальше от них.
Конечно, было глупо полностью отрицать то, что говорил Гарри, и Гермиона это понимала, но ей почему-то безумно хотелось настоять именно на своем. В этом не было никакой логики. Просто принципы.
— Гермиона, — кто-то неожиданно коснулся ее запястья, и она невольно вздрогнула. Взгляд упал сначала на руку, а затем поднялся выше и встретился с непроницаемыми серыми глазами. Малфой.
— Я думаю, Уизли уступит мне один танец, — с этими словами слизеринец одной рукой обхватил девушку за талию, а другой — крепко сжал ее ладонь. — Ты ведь не возражаешь?
На самом деле ответ ему и не требовался. Слизеринец уже закружил Гермиону в танце.
— Нет, — как-то отстраненно сказала она. — Не возражаю.
Отчасти, этот танец был в отместку. Ведь Рон за это время так и не пригласил ее.
Малфой внимательно смотрел на гриффиндорку, а ее взгляд был обращен куда-то в пространство.
— Почему он не пошел за тобой? — Он безотрывно смотрел в ее глаза. Повторять вопрос дважды ему не пришлось — она тоже думала об этом.
— Наверное, потому что злится на меня, — стеклянным голосом ответила Гермиона. Вообще, вид у нее был какой-то отрешенный.
— Злится? Вы поругались? — в его глазах полыхнуло злорадство, но девушка этого не заметила.
— Почему тебя интересует это? — она наконец обратила на него свой взгляд.
— Понятия не имею, — пожал он плечами и улыбнулся. Неужели это тот самый Малфой, который вечно изводил, обзывал и бросался угрозами в ее адрес?
— Странно, — вздохнула она.
— Что именно?
— Твое отношение ко мне...
— Послушай, — перебил он девушку. — Это же глупо, не находишь? Я подумал — действительно, к чему все эти перепалки? — он говорил таким беззаботным голосом, словно и не было в прошлом всех этих лет вражды. По всей видимости, его речь на Гермиону подействовала убедительно. Или просто она сейчас не желала копаться во всем этом. Тем не менее, гриффиндорка кивнула ему и даже слегка улыбнулась. Танец уже подошел к концу, но Малфой не торопился отпускать девушку. Наоборот, он только крепче прижал ее к себе. Лицо его вмиг стало серьезным, а взгляд сосредоточился на ее глазах. Так они и стояли посреди зала. Гермиона почувствовала себя не очень уютно, когда некоторые пары начали непонимающе озираться на них. Она вопросительно посмотрела на слизеринца, но тот все также с непроницаемым лицом стоял и прижимал ее к себе. Затем он склонился к ней, и Гермиона было подумала, что он снова поцелует ее в щеку, как в тот день в библиотеке, но она ошиблась. Горячее дыхание приятно обожгло ухо.
— Он сзади, и похоже он зол, — прошептал Малфой.
Гермиона не успела среагировать. К ним подскочил разъяренный Рон и резко пихнул Малфоя в сторону.
— Держись от нее подальше! — выпалил он.
— Рон, прекрати немедленно! — Гермиона повисла на его руке, предотвращая тяжелый удар.
Малфой мрачно посмотрел на Уизли, а потом на то место, куда тот дотронулся, чтобы оттолкнуть от Гермионы, и отряхнулся. Ему понадобилась вся своя выдержка, чтобы не толкнуть рыжего в ответ.
В этот момент к ним подошел Гарри. Не сводя угрюмого взгляда с Малфоя, он обратился к Гермионе:
— С тобой все в порядке?
— Конечно, с ней все в порядке, тупица! — не сдержавшись, зло выпалил слизеринец.
— Неужели? — все также смотря на Малфоя, сказал он.
Гермиона была готова выть от безысходности. Ну как еще им объяснить, что поводов для беспокойства нет?
В это время к ним подошла еще и Джинни.
— Я думаю, сейчас будет лучше, если все разойдутся, — предостерегающе взяв под руку Гарри, заговорила она. — Идем.
Она слабо, но уверенно потянула его в сторону.
— Драко?
Дафна Гринграсс.
"Ее тут еще не хватало", — мысленно посетовала главная Староста девочек.
— Все хорошо, — вздохнув, тихо произнесла она, скорее обращаясь к самой себе, как бы успокаивая нервы. Лучший способ увести отсюда Рона — уйти самой. Так она и поступила. Резко развернувшись, она быстрым шагом пошла в сторону выхода из Большого зала, не обращая внимание на недовольные возгласы тех, на кого она случайно натыкалась по пути.
— Постой, — как она и надеялась, ее догнал Рон. На этот раз он пошел за ней. — Куда ты?
— От вас подальше! Сегодня бал, Рон. Я в первую очередь девушка, а уже потом национальный герой, боевая подруга или кто там еще. Ты ведь... даже ничего не сказал мне про платье...
— Оно великолепно, — поспешно проговорил Рон.
— Спасибо, — опустила она голову.
— Не уходи, — он протянул ей руку. Немного помедлив, Гермиона все же приняла ее, и они пошли к толпе танцующих парочек, чтобы затеряться где-нибудь среди них, оставив все свои тяжелые мысли на потом.
Рождественский бал был в самом разгаре. Основная часть учеников бесновалась под громкую музыку в Большом зале, а некоторые разбрелись по школе.
Откуда-то из небольшого помещения для швабр доносились странные звуки. То было вырывающееся из груди тяжелое дыхание Драко Малфоя и какое-то поскуливание, издаваемое Дафной Гринграсс. Слизеринцу требовалась разрядка, поэтому он затащил свою даму в этот убогий чуланчик и предался похоти, не заморачивая голову таким пустяком, как мораль. Вообще, и сама Гринграсс не больно-то об этом заботилась. Когда они кончили, а это у обоих произошло почти одновременно, Малфой резко отстранился от нее и, застегнув брюки, не спеша выбрался из чулана. За ним, на ходу поправляя платье, засеменила старшая из сестер Гринграсс. Они вернулись в Большой зал.
Малфой быстро обшарил взглядом толпу в поисках объекта всех своих терзаний. Да, вот она. Сидит и потирает свои лодыжки. Туфли отброшены в сторону, прическа растрепалась, а грудь высоко вздымается от тяжелого дыхания. Так маняще... Вскоре Драко вновь почувствовал поднимающуюся волну возбуждения.
"Черт бы побрал эту грязнокровку!" — мрачно подумал слизеринец.
— Драко! — его кто-то окликнул. Он повернулся на голос и увидел идущего в его сторону Блейза Забини. Они обменялись рукопожатиями, а затем, не отпуская руки Малфоя, Забини приблизился к его уху и прошептал: — Сегодня в полночь приходи на Астрономическую башню. Будет весело, — он хлопнул друга по плечу и удалился.
Малфой взглянул на часы. До полночи оставалось минут десять. Решив, что ничего важного не пропустит, если немного опоздает, Драко подошел к столу с напитками и, налив себе внушительный бокал пунша, почти залпом выпил его. До этого они с Дафной распили на двоих бутылку огневиски, но, как оказалось, она не произвела должного эффекта.
Через полчаса он, наконец, поднялся на самую высокую из башен замка.
— Драко, мы заждались тебя, — сказала Астория Гринграсс. Не смотря на то, что она была младше Дафны на год, Темный Лорд решил "наградить" меткой именно ее. Дафна же на какое-то время вообще уезжала из страны, бросив школу, и только теперь вернулась, чтобы доучиться. С тех пор две сестры не очень-то ладили. Астория считала Дафну трусливой предательницей и в спорах, возникающих между ее старшей сестрой и Паркинсон, всегда принимала сторону последней.
Здесь, на Астрономической башне, присутствовали не только меченые. Они предпочли позвать и остальных слизеринцев. Чуть поодаль от всех собравшихся, Малфой заметил двух девушек. Кажется, когтевранок. Они испуганно жались друг к дружке и непонимающе озирались на толпу слизеринцев.
— Зачем вы их сюда притащили? — раздался резкий голос Малфоя.
— Что значит — зачем? — отозвался Макнейр. — Грязнокровки, первый сорт. Я думал, уж ты-то не будешь против поразвлечься, — усмехнулся он. — Если даже Астория...
— Вы просто идиоты! — перебил его Малфой. — Немедленно отпустите их и наложите "Обливиэйт", чтобы они не начали трепаться.
— Одна из них — Орла Свирк. Если ты забыл, так я тебе напомню, по жребию она — моя грязнокровка, и только мне решать, что с ней делать. Захочу, и выполню свое задание прямо сейчас, — выпалил Макнейр.
Девушки еще сильнее вжались в стену и беззвучно закричали. Малфой догадался, что им успели залепить рты "Силенцио".
— Ты хоть понимаешь, какие последствия могут быть из-за этого?! — с нескрываемой яростью произнес он. — Это Хогвартс, болваны! Думайте, убийство грязнокровок на Астрономической башне останется незамеченным? Лично я умываю руки. Мне не нужны сейчас эти проблемы! — после этих слов он направил палочку на когтевранок, произнес: "Обливиэйт" и, развернувшись на каблуках, покинул своих друзей, предварительно окинув всех мрачным предупреждающим взглядом. Он знал, что они не осмелятся его ослушаться. Не потому, что он был их главарем, нет. Главного они еще не выбрали. Просто к его мнению привыкли прислушиваться. Почему? Возможно, никто не хотел связываться с Гойлом — тот постоянно шел на поводу у Драко и все эти годы исполнял роль верного телохранителя. Или же это из-за его врожденной способности влиять почти на всех людей, заставляя их исполнять свои прихоти.
Спускаясь вниз по лестнице, Малфой размышлял над объектом своего задания. Ни одна чистокровная слизеринка сегодня не шла ни в какое сравнение с ней. Ему составило большого труда держать себя под контролем на этом балу. Он уже шел по коридору, когда кто-то резко остановил его.
— Эй, Малфой!
Поттер и Уизли.
— Руки прочь, нищеброд, — растягивая слова в привычной манере, произнес слизеринец и выдернул свой локоть из крепкой хватки уизлевской руки.
— На пару слов, Малфой, — сквозь зубы процедил Гарри.
***
Гермиона задумчиво провела рукой по длинным и спутанным волосам, окончательно выбившимся из прически. Ноги ныли из-за того, что она много времени провела на каблуках. Обычно она их не носила. Больно было до такой степени, что до башни Старост она добиралась без туфель. В одних только белых чулочках, которые к тому времени, как она пришла, были безнадежно испорчены. Гермиона завела руки за спину, дотронулась до застежки на молнии своего шифонового платья и потянула ее вниз. Пальцы дрогнули, когда она вдруг услышала шум в гостиной. Кто-то резко ворвался в нее и, судя по звукам, расшвырял некоторые предметы интерьера. Быстро застегнув молнию обратно, гриффиндорка направилась вниз, по пути захватив свою палочку с тумбы.
В гостиной и правда был беспорядок: на полу валялся столик и некоторые предметы, мирно лежавшие на нем, а старинный торшер был опрокинут в опасной близости от горящего в камине пламени. Малфой, который учинил весь этот беспорядок, теперь стоял возле открытого окна и нервно прикуривал сигарету от палочки.
— Ты что это вытворяешь? — возмущенно обратилась к нему девушка.
— Задай аналогичный вопрос своему Уизли ненаглядному! — гневно выпалил тот, не поворачивая к ней своего лица.
— Что он сделал? — насторожилась она. В ответ молчание. — Малфой?.. — она подошла ближе и в свете луны увидела кровь на лице слизеринца. Ее было так много, что она капала с подбородка, но Малфой, очевидно, предпочел этого не замечать. — Это Рон тебя так? — ахнула Гермиона. — За что?
Докурив сигарету, Малфой выбросил окурок в открытое окно и запер его. Все-таки на улице была зима, и в гостиной стало довольно зябко.
— Знаешь, Грейнджер, — нервно заговорил он, — тебе бы следовало держать своих дружков на привязи. У них после войны окончательно снесло башню. На мирных людей кидаются без повода.
— Не может быть... Они не могли вот так просто взять и накинуться на тебя, не имея на то причин, — она попыталась стать на сторону своих друзей, но внутри у нее все кипело от гнева. Да как они могли? Даже если и была причина, зачем выяснять ее таким образом?
— Это ты у них спроси, — шмыгая собственной кровью в носу, прогнусавил Малфой. Видимо, последнюю фразу она произнесла вслух.
— Тебе нужно умыться, а потом я попытаюсь вправить твой нос, — с плохо скрываемым раздражением в голосе, проговорила Гермиона. Через десять минут она уже промокала в горячей воде компресс и накладывала его на вправленный нос слизеринца. Он внимательно наблюдал за ее действиями. Контролировать себя становилось сложнее.
Заклинание, которое она использовала, требовало дополнительного вмешательства в виде тепла, поэтому была нужна горячая вода и компресс.
Конечно, он бы мог и сам справиться, но все же решил не отказывать себе в удовольствии понаблюдать за тем, как она дарила ему свою заботу.
Гермиона посмотрела на время. Стрелки показывали два часа ночи. Не мудрено, что она чувствовала жуткую усталость.
— Спасибо, — произнес Малфой, когда она собралась уходить. Девушка в ответ только кивнула.
Вернувшись в свою комнату, Гермиона заметила на рукаве платья пятно крови внушительного размера.
— Ну вот, испорчено, — посетовала она. — Хотя... потом можно что-нибудь придумать.
Она аккуратно стянула с себя платье и, переодевшись в майку и бриджи, собралась было ложиться в кровать, как вдруг в окно ее комнаты кто-то постучал. Гермиона подошла ближе и, отперев оконные створки, впустила маленького совенка. Это был Сычик. Быстро развернув послание, которое он принес с собой в клюве, девушка пробежалась глазами по строчкам:
"Приходи в гостиную Гриффиндора прямо сейчас. Есть разговор. Гарри"
— Неужели нельзя было подождать до завтра? — возмутилась она вслух.
Через пару минут она уже была в назначенном месте. В гостиной Гриффиндора было мало народу, а точнее его там почти и не было. Большинство учеников еще не покинуло Большой зал, а остальные либо отправились спать, либо, разбившись на парочки, тайком бродили по школе и ютились в укромных уголках старинного замка.
— Что все это значит? — строго вопрошала Гермиона, угрюмо сдвинув брови. — Зачем вы напали на Малфоя?
— За этим мы тебя и позвали, — первым заговорил Рон. — Мы с Гарри видели, как он спустился с Астрономической башни, а следом спустились и другие слизеринцы. Это могло означать...
— Да это могло означать что угодно! — не выдержала Гермиона.
— Следом спустились две когтевранки, но на наши вопросы они не отвечали, — подключился Гарри. — Судя по всему, им стерли память.
— А вдруг они просто не захотели вам ничего рассказывать?
— Они выглядели растерянными, словно и сами-то не соображали, как оказались там, — возразил Рон. — Потом мы догнали Малфоя и...
— Так, — вздохнула девушка, перебив его. — Вы хоть понимаете, что напали на Малфоя, абсолютно не имея на то никаких объективных причин? А он, между прочим, главный Староста и будет прав, если лишит вас баллов.
— Он уже их снял, — усмехнулся Рон. — Просто это все, что он мог сделать тогда.
— А тебе, Рональд Уизли, еще и смешно?! — повысила голос Гермиона. — Мне эти баллы всегда невероятно сложно достать, а вы тут разбрасываетесь ими... Ладно, плевать на баллы, но вам хотя бы знакомо такое понятие, как мораль?
— Гермиона... — начал было Гарри, но девушка его перебила:
— Нет! Я не хочу снова выслушивать эти пустые, ничем не аргументированные подозрения. Я очень устала и хочу спать, — на этих словах она резко развернулась и, обозленная на своих лучших друзей, решительно зашагала прочь из башни Гриффиндора.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 72 | Нарушение авторских прав