|
Читайте также: |
Да, теперь с Гурни рядом со мной, я смогу!..
Пауль перевел взгляд вниз, на контрабандистов:
— За кого твои люди, Гурни?
— Они — контрабандисты, — пожал плечами Халлек. — Где выгода, там и они.
— С нами-то особо не разживешься… — задумчиво протянул Пауль. В это мгновение он увидел, что Гурни подает ему едва заметный знак пальцами правой руки, знакомый с детства кодовый сигнал: среди контрабандистов были люди, которых следовало опасаться и которым не стоило доверять.
Пауль потянул себя за губу, словно в задумчивости, — «понял», — посмотрел наверх, на скалы, где стояли на страже фримёны. Там был и Стилгар — Пауль сразу же вспомнил, что эту проблему еще предстоит решать, и радость его несколько поубавилась.
— Стилгар, — сказал он, — это Гурни Халлек, о котором я тебе не раз рассказывал. Он заведовал вооружениями в доме моего отца; он один из моих наставников в фехтовании и старый мой друг. И на него можно положиться во всем.
— Я слышал, — коротко ответил Стилгар. — Ты — его герцог.
Пауль вгляделся в темный силуэт Стилгара, стоявшего на скале над ним. Что заставило его произнести эти слова — «ты — его герцог»? И — вот эта почти незаметная интонация, словно на самом деле Стилгар хотел сказать что-то иное. Это совсем не похоже на Стилгара — вождя фрименов, который привык говорить то, что думал.
Мой герцог! — повторил про себя Гурни и по-новому взглянул на юношу. Да, раз Лето мертв, титул переходит к Паулю.
Вся картина фрименской войны на Арракисе выглядела теперь совершенно по-другому для него. Мой герцог! Гурни почувствовал, как в нем оживает нечто давно умершее и похороненное… Поэтому он лишь частью сознания воспринял приказ Пауля разоружить контрабандистов до допроса.
Однако, услышав, что те начали протестовать, Гурни вспомнил о своих обязанностях командира. Он резко повернулся.
— Вы что, оглохли? — рявкнул он; — Это — законный герцог Арракийский, правитель планеты! Повинуйтесь ему!
Ворча, контрабандисты подчинились. Пауль наклонился к Халлеку и шепнул:
— Вот бы никогда не подумал, что ты можешь попасться на эту удочку, Гурни!
— Поделом мне, — отозвался Гурни. — Могу поспорить, что слой Пряности здесь — не больше песчинки толщиной. Просто наживка…
— Ты выиграл… — ответил Пауль, наблюдая за разоружением контрабандистов. — Среди них есть еще люди моего отца?
— Нет. Нас далеко разбросало… Притом только немногие присоединились к свободным торговцам — большинство предпочло заработать, сколько нужно для оплаты дороги, и убраться с Арракиса.
— Но ты остался.
— Я остался.
— Потому что здесь Раббан, — утвердительно сказал Пауль.
— Я решил, что у меня не осталось ничего, кроме мести, — проговорил Гурни.
Необычно звучащий отрывистый крик раздался с вершины скалы. Гурни взглянул наверх и увидел фримена, размахивающего шейным платком.
— Податель идет, — сказал Пауль. Он поднялся на одну из скал — Гурни шел за ним; — повернулся к юго-востоку. На полпути к горизонту двигался продолговатый холм — червь. За ним над песком поднимались облака пыли. Гигант шел через дюны прямо к скалам.
— Довольно большой, — заметил Пауль. Фабрика-краулер внизу, лязгая, развернулась на гусеницах, словно огромный жук, поползла в скалы.
— Жаль, грузолет сохранить не удалось, — вздохнул Пауль.
Гурни посмотрел на него, перевел взгляд назад, где дымились обломки сбитых фрименскими ракетами топтеров и грузолета. Он вдруг с болью подумал о погибших людях — своих людях — и сказал:
— Отец твой сильнее сожалел бы о том, что не смог спасти людей.
Пауль жестко взглянул на него — и опустил глаза. Спустя несколько секундной произнес;
— Да, Гурни. Они были твоими товарищами. Я понимаю. Но пойми и ты — для нас это были нарушители границ наших владений и чужаки, которые могли бы увидеть лишнее.
— Я это понимаю достаточно хорошо, — вздохнул Гурни. — Но теперь мне интересно посмотреть, что же такого лишнего мы могли бы тут увидеть
Пауль поднял глаза и увидел хорошо памятную ему усмешку, напоминавшую волчий оскал, натянувшую кривой лиловый шрам на челюсти…
Гурни кивком указал на пустыню под ними. Повсюду видны были фримены, занятые какими-то своими делами. Как ни странно, никто не казался обеспокоенным приближением червя.
С дюн за полосой присыпанного меланжей песка, послужившего приманкой для контрабандистов, раздался ритмичный стук. Казалось, он отдается в ногах, передаваясь по земле. Гурни увидел, что фримены мгновенно рассыпались по песку вдоль пути, которым шло к скалам чудовище.
Червь скользил словно гигантская песчаная рыба. Он поднимался над песками и вновь уходил под сыпучие волны; кольца его перекатывались, огромное тело струилось. А в следующий миг Гурни, стоя на своей скале, увидел и то, как фримены ловят червя: крюковой ловко прыгнул вперед, гигант повернул, а затем весь отряд забрался наверх по его крутым, поблескивающим чешуей бокам.
— Вот, например, одна из тех вещей, которые вы не должны были видеть, — заметил Пауль.
— Ходили, конечно, слухи, легенды, — пробормотал Гурни. — Но эта штука — не из тех, в которые легко поверить с чьих-то слов, не увидев своими глазами. — Он покачал головой. — Все живущие на Арракисе страшатся этих Чудовищ, а для вас черви — верховые животные!..
— Помнишь, как отец говорил о силе Пустыни? — спросил Пауль. — Так вот она! Вся планета — наша: и ни буря, ни зверь и ничто другое — не преграда для нас.
Для нас! — подумал Гурни. Для него «мы» — это фримены. И он говорит о себе как об одном из фрименов…
И Гурни вновь посмотрел в глаза Пауля, залитые глубокой фрименской синевой. Собственные глаза Халлека тоже тронула синева; но контрабандистам были доступны инопланетные продукты, и по глубине синей окраски можно было судить о положении контрабандиста среди вольных торговцев: чем она бледнее, тем богаче человек.
По отношению же к слишком отуземившимся контрабандистам употреблялось выражение «помечен Пряностью» — с несколько неодобрительным оттенком…
— Было время, мы не рисковали ездить на Подателе при свете дня в этих широтах, — продолжал Пауль. — Но теперь у Раббана не так много авиации, чтобы отслеживать каждое пятнышко в песках… — Он взглянул на Гурни. — И твои топтеры были для нас большой неожиданностью. Можно сказать, потрясением.
Мы… для нас…
Гурни потряс головой, отгоняя непрошеные мысли.
— Ну, не столько мы для вас, сколько вы для нас, — ответил он.
— А что говорят о действиях Раббана в деревнях и впадинах? — поинтересовался Пауль.
— Ну, например, что Раббан так укрепил поселения в грабенах, что вам не удастся нанести им серьезный урон. Что им надо лишь сидеть внутри своих укреплений, пока вы не растратите все силы на бесплодные попытки атак.
— Иначе говоря, они связаны. Загнаны за свои стены?
— В то время как вы свободны в своих передвижениях.
— Разве не этому ты меня учил? — усмехнулся Пауль. — Они потеряли инициативу —,а кто потерял инициативу, тот проиграл войну.
Гурни понимающе улыбнулся.
— Наши враги там, где я и хочу их видеть. — Пауль посмотрел на Халлека. — Ну, Гурни, присоединишься ты ко мне, чтобы нам вместе завершить эту войну?
— Присоединюсь? — изумился Халлек. — Милорд, я никогда и не покидал свою службу! Это вы… ты покинул меня… покинул одного, заставив поверить в свою смерть, И я, оказавшись один, позволил себе некоторую передышку — ждал, когда смогу продать свою жизнь за подходящую цену. За жизнь Раббана.
Пауль молчал, смущенный порывом старого друга.
К ним по камням взбежала женщина. Ее глаза, которые только и виднелись в щели между капюшоном и лицевым клапаном, метнулись от Пауля к его спутнику и обратно. Она остановилась перед юным Атрейдесом — и Гурни не мог не заметить, что стоит она чересчур близко к Паулю и держит себя так, будто имеет на него особые права.
— Чани, — представил Пауль, — это Гурни Халлек, Помнишь, я рассказывал?
Она бросила еще один взгляд на Халлека:
— Помню.
— Куда поехали наши на Подателе? — спросил Пауль.
— Никуда, просто отвели его в сторону на время, чтобы мы успели спасти оборудование.
— Ладно, тогда… — Пауль замолчал, принюхиваясь к воздуху.
— Поднимается ветер. — кивнула Чани. Со скал окликнули:
— Эй, внизу! Ветер идет!
Гурни заметил, что фримены заторопились. Чего не сумел червь, сделал ветер — спугнул их. Краулер въехал на пологий каменный склон. Перед ним вдруг открылся проход в скалах — а когда машина скрылась внутри, камни вновь сошлись так плотно, что никто и не угадал бы здесь замаскированные ворота.
— И много у вас таких тайников? — полюбопытствовал Гурни.
— Много, и еще столько, да полстолька, да четверть столька… — ответил Пауль рассеянно и обернулся к Чани. — Отыщи Корбу, скажи — Гурни предупреждает, что некоторым в команде контрабандистов верить нельзя.
Она снова посмотрела на Гурни, потом на Пауля, кивнула — и побежала вниз, прыгая с камня на камень с ловкостью газели.
— Это — твоя женщина. — Гурни не спрашивал.
— И мать моего первенца, — улыбнулся Пауль. — В Доме Атрейдес появился новый Лето.
Гурни только глаза раскрыл.
Пауль критически озирал суету вокруг. Южное небо затянуло бурой пеленой; время от времени налетали порывы ветра, закручивая пыльные карусели вокруг людей.
— Застегнись, — бросил Пауль, надевая маску и затягивая капюшон.
Гурни подчинился. Отличная все-таки вещь — эти фильтры… Через маску голос Пауля звучал глухо:
— Так кому из своих людей ты не доверяешь, Гурни?
— Да есть у меня там новички, — ответил Халлек. — Инопланетники… — Он на минуту замолчал, осознав вдруг, как легко назвал он их этим словом — «инопланетники».
— Ну-ну? — подбодрил Пауль.
— …Так вот, это не обычные искатели удачи, какие приходят к нам, — сказал Халлек. — Какие-то слишком… жесткие. Крепкие. Злые.
— Харконненские шпионы? — предположил Пауль.
— Нет, милорд. Я думаю, не на Харконненов они работают. По-моему, это люди Императора. Салусой Секундус от них несет, вот что…
Пауль метнул, на него острый взгляд:
— Сардаукары?
Гурни пожал плечами:
— Возможно. Впрочем, они хорошо замаскированы. Пауль кивнул. Как, однако, легко Гурни стал прежним верным вассалом Дома Атрейдес!.. Хотя нет… не совсем прежним. Арракис и его обломал.
Два фримена в затянутых капюшонах появились из-за разбитой скалы, стали подниматься по склону. Один из них нес на плече большой сверток.
— Где сейчас мои люди? — спросил Халлек.
— В безопасности, прямо под нами, — ответил Пауль. — Тут у нас пещера, называется Птичья. После бури решим, что с ними делать.
Сверху позвали:
— Муад'Диб!
Пауль повернулся на голос и увидел, что фримен-караульный машет рукой, подзывая его.
Гурни, изменившись в лице, уставился на Пауля:
— Так это ты — Муад'Диб?! Это ты — «неуловимый ветер песков»?!
— Ну да, так меня называют фримены, — подтвердил Пауль.
Гурни отвернулся. Его охватили недобрые предчувствия. Половина его людей легла в песках, остальные взяты в плен. До подозрительных новичков ему дела нет — но там есть и неплохие люди, даже друзья. Он чувствовал ответственность за них. «После бури решим, что с ними делать…» Пауль так и сказал. То есть Муад'Диб. Гурни вспомнил, что рассказывали про Муад'Диба, про этого их Лисан аль-Гаиба… велел заживо содрать кожу с захваченного харконненского офицера и натянуть ее на барабан… его окружают бойцы-смертники, федайкины, бросающиеся в бой с Песней Смерти на устах…
…которого зовут просто «Он»…
Два фримена поднялись наконец к ним и легко вскочили на уступ рядом с Паулем. Один из них, с совсем темным лицом, доложил:
— Все в порядке, Муад'Диб. Нам теперь тоже лучше спуститься в пещеру.
— Хорошо.
Гурни обратил внимание на тон темнолицего. Это был полуприказ-полупросьба. Видимо, это — Стилгар, еще один герой новых фрименских легенд.
Пауль взглянул на. сверток в руках второго фримена:
— Что здесь, Корба?
Вместо него ответил Стилгар:
— Мы нашли это в краулере. На нем инициалы твоего друга, а внутри него — балисет. А ты не раз рассказывал, какой искусный музыкант твой Гурни Халлек.
Гурни изучал лицо Стилгара, примечая бороду, немного выбившуюся из-под маски, ястребиный взгляд, тонкий нос.
— Твой товарищ умеет думать, мой господин… Спасибо, Стилгар.
Стилгар кивнул Корбе — тот передал сверток Халлеку — и сказал:
— Благодари своего господина герцога. Мы принимаем тебя только потому, что он за тебя.
Гурни принял сверток. Жесткие нотки в словах Стилгара озадачили его. Фримен вел себя почти вызывающе. Ревность? В самом деле, вот явился некий Гурни Халлек, знавший Пауля еще до Арракиса. В круг тех, старых, друзей Стилгару уже не войти никогда.
— Я хотел бы, чтобы вы двое стали друзьями, — произнес Пауль.
— Имя фримена Стилгара славится широко, — поклонился Гурни. — Почту за честь иметь среди друзей всякого, кто несет гибель Харконненам.
— Пожмешь ли ты руку моему другу Гурни Халлеку, Стилгар? — спросил Пауль.
Стилгар медленно протянул руку, стиснул мозолистую от рукояти меча ладонь Гурни.
— Немногие не знают имени Гурни Халлека, — улыбнулся он и отпустил руку. Затем обернулся к Паулю: — Сейчас ударит буря.
— Идем, — ответил Пауль.
Вслед за Стилгаром они двинулись через скалы по прихотливо изогнутой тропке, прорезанной в камне. Наконец они. вышли в затененную нависающими скалами расщелину, откуда через низкий проход попали в пещеру. Фримены поспешно затянули за ними входной клапан. В свете плавающих ламп открывался широкий подземный зал с куполообразным потолком, приподнятой над полом платформой у одной из стен и ведущим с неё куда-то вглубь проходом.
Пауль вскочил на нее и повел Гурни прямо в этот проход. Остальные покинули первый зал через другой проход, прямо напротив. А Пауль и Гурни миновали комнату, которую можно было назвать прихожей, и из нее попали в следующую, со стенами, задрапированными темно-бордовой тканью.
— Тут мы сможем немного поговорить наедине, — сказал Пауль. — Фримены не будут нам…
В этот миг снаружи донеслись тревожные удары гонга, затем — крики и лязг оружия. Пауль метнулся наружу — через прихожую, к подиуму большого зала. Гурни, выхватив нож, кинулся за ним.
В пещере кипела схватка. На миг Пауль замер, оглядывая дерущихся, отличая бурнусы и бурки фрименов от одежд их противников. Выглядели они вполне обычно для контрабандистов — но оборонялись, разбившись на тройки, спина к спине.
Такая манера боя — это просто-таки клеймо Императорских сардаукаров.
Один из федайкинов заметил Пауля, и боевой клич прогремел под сводами пещеры:
— Муад'Диб! Муад'Диб! Муад'Диб!
Но не только этот федайкин заметил Пауля. В юношу метнули тяжелый черный нож. Пауль уклонился — нож лязгнул о камень за его спиной. Кинув взгляд, через плечо, Пауль увидел, что Гурни подобрал нож.
К этому времени фримены уже заметно потеснили тройки сардаукаров.
Гурни показал Паулю на извив тончайшей желтой линии — имперский цвет, — на золотого увенчанного льва и фасетчатый глаз на яблоке рукояти.
Да, сомнений нет. Сардаукары.
Пауль выступил вперед, на край площадки. К этому моменту внизу осталось лишь трое сардаукаров, тела остальных и тела нескольких фрименов лежали на полу трудами окровавленного тряпья.
— Стойте! — крикнул Пауль. — Герцог Пауль Атрейдес приказывает вам остановиться!
Сражающиеся замерли в нерешительности.
— Вы, сардаукары! — обратился Пауль к уцелевшим противникам. — По чьему приказу угрожаете вы законному правителю планеты, правящему герцогу Арракийскому? — И тут же, видя, как стягивается кольцо фрименов вокруг сардаукаров: — Стоять, я сказал!
Один из. окруженной тройки выпрямился.
— Кто сказал, что мы сардаукары? — спросил он.
— Вот этот нож! — Пауль взял у Гурни нож и высоко поднял его.
— Тогда кто подтвердит, что ты и есть правящий герцог? — настаивал боец.
Пауль обвел рукой своих федайкинов:
— Они. А кроме того, твой же Император даровал управление Арракисом Дому Атрейдес. Я — это Дом Атрейдес.
Сардаукар замолчал, беспокойно озираясь.
Пауль рассматривал его. Высокий, плосколицый, с белым шрамом на левой щеке. В его поведении сквозили ярость— и смущение; но в нем видна была и та самая гордость, без которой любой сардаукар показался бы голым, — с нею же он выглядел бы одетым даже и без единой нитки на теле.
Пауль посмотрел на одного из командиров федайкинов.
— Корба, как случилось, что они сохранили оружие?
— У них были спрятаны ножи в потайных карманах за спиной, — виновато объяснил тот.
Пауль обвел глазами убитых и раненых на полу пещеры и вновь посмотрел на Корбу. Говорить было нечего и незачем. Корба потупился.
— Где Чани? — спросил Пауль. Затаив дыхание, он ждал ответа.
— Стилгар увел. — Корба кивнул на второй выход и тоже посмотрел на тела на полу. — Я виноват, Муад'Диб.
— Сколько было сардаукаров, Гурни? — обратился к нему Пауль.
— Десять.
Пауль легко спрыгнул с подиума на пол, прошел к отвечавшему ему сардаукару и остановился на расстоянии удара.
Федайкины подобрались: они очень не любили, когда он вот так подвергал себя опасности; ибо фримены желали сохранить мудрость Муад'Диба.
Не оборачиваясь, Пауль спросил:
— А наших сколько пострадало?
— Четверо ранены, двое убиты, Муад'Диб, — ответил Корба.
Позади сардаукаров появились Чани и Стилгар. Пауль вновь повернулся к старшему из противников и посмотрел ему в глаза — глаза чужака-инопланетника, глаза с неприятно белесыми белками.
— Как твое имя? — резко произнес он. Сардаукар напрягся, посмотрел вправо-влево.
— И не пытайся, — покачал головой Пауль. — Мне ясно, что тебе приказали найти и уничтожить Муад'Диба. Уверен, что именно вы предложили поискать Пряность в глубокой Пустыне.
Сзади раздался изумленный вздох Халлека. Пауль улыбнулся краешком губ.
Кровь бросилась в лицо сардаукару.
— Но ты нашел больше чем просто Муад'Диба, — продолжал Пауль. — Семеро твоих людей убиты; у нас — лишь двое. Три к одному — недурно, во всяком случае, против сардаукаров, а?
Сардаукар приподнялся на носках, но фримены качнулись вперед, и он снова замер.
— Я спросил, как твое имя, — повторил Пауль и приказал, пользуясь Голосом: — Назови свое имя!
— Капитан Арамшам, императорский сардаукар! — отрапортовал тот, челюсть его изумленно отвалилась. Он в смятении смотрел на Пауля. Теперь пещера уже не казалась ему укрывищем варваров, и всю спесь с него как рукой сняло.
— Ну-ну, капитан Арамшам, — проговорил Пауль. — Дорого дали бы Харконнены, чтобы узнать то, что теперь знаешь ты. А Император! Чего бы он только не дал за сведения об Атрейдесе, уцелевшем вопреки его предательству!..
Капитан вновь огляделся по сторонам — на двух оставшихся бойцов. Пауль почти видел, как ворочаются мысли в его голове. Да, «сардаукары не сдаются» — но Император должен знать об этой угрозе!
Все еще используя Голос, Пауль велел:
— Капитан, сдавайтесь!
Сардаукар, стоявший по левую руку от капитана, без предупреждения ринулся на Пауля, но его остановил сверкнувший в руке его же собственного командира нож. С ножом в груди нападавший рухнул на пол.
Капитан повернулся ко второму бойцу.
— Только мне здесь решать, что лучше отвечает интересам Его Величества, — объявил он. — Ясно?
Плечи его подчиненного поникли.
— Бросай оружие, — приказал капитан. Сардаукар подчинился.
Капитан вновь повернулся к Паулю.
— Я убил ради тебя своего друга, — произнес он. — Не забудь это.
— Вы — мои пленники, — ответил Пауль. — Вы сдались. Живые или мертвые — не важно.
Он жестом приказал взять сардаукаров и поманил к себе Корбу, обыскивавшего пленных.
Когда фримены увели пленных сардаукаров, Пауль склонился к Корбе.
— Муад'Диб, — проговорил тот, — я подвел тебя. Я…
— Вина тут моя, Корба, — не дал ему закончить Пауль. — Надо было предупредить тебя, что и где искать. Запомни этот случай на будущее — тебе еще придется, я думаю, обыскивать сардаукаров. И вот еще что: следует помнить, что у каждого из них есть один-два фальшивых ногтя на ноге; в сочетании с другими деталями, замаскированными на теле, они составляют достаточно эффективный передатчик. Фальшивые зубы у них тоже есть. В волосах у них наверняка спрятан кусок шигакорда, такого тонкого, что его почти невозможно нащупать, не зная о нем; но он достаточно прочен для того, чтобы не только удушить человека, но и отрезать ему голову этой удавкой. Когда обыскиваешь сардаукара, осмотри его, просвети его, изучи все тело в отраженных и проникающих лучах, сбрей каждый волосок на голове и на теле… и все-таки, можешь не сомневаться, всего ты не обнаружишь. Он посмотрел на Гурни, который подошел поближе.
— Тогда, наверное, лучше их просто прикончить, — предложил Корба.
Пауль, не отводя взгляда от Гурни, покачал головой:
— Нет. Я хочу, чтобы они бежали. Гурни непонимающе уставился на него:
— Но, сир… Пауль…
— Да?
— Твой человек-прав. Убейте их немедленно. Уничтожьте все следы. Вы же опозорили Императорских сардаукаров! Если Император узнает об этом — он не успокоится, пока не разорвет вас на мелкие кусочки и не развеет пепел по ветру!
— Положим, это Императору навряд ли удастся, — неторопливо и холодно ответил Пауль. Во время разговора с капитаном что-то изменилось внутри него, оформились некоторые мысли.
— Гурни, — обратился он к другу, — много ли гильдиеров вокруг Раббана?
Тот выпрямился, прищурил глаза:
— Это вопрос не…
— Так много ли их? — резко повторил Пауль свой вопрос.
— Да Арракис просто кишит агентами Гильдии. Скупают Пряность так, словно во всей Вселенной нет ничего дороже. А иначе почему бы мы сунулись так далеко в…
— Это и есть самая большая ценность Вселенной, — отрезал Пауль. — Для них по крайней мере. — Он посмотрел на подходящих Стилгара и Чани. — И мы — ее хозяева, Гурни.
— Ее хозяева — Харконнены! — возразил Гурни.
— Настоящий хозяин ценности тот, кто может ее уничтожить, — изрек Пауль и, жестом остановив Халлека, который хотел сказать что-то еще, кивнул Стилгару и Чани.
Левой рукой Пауль подал Стилгару сардаукарский нож.
— Ты живешь ради блага племени, — начал он. — Смог бы ты выпустить вот этим ножом кровь моей жизни?
— Ради блага племени — да, — проворчал Стилгар.
— Ну так возьми этот нож и сделай это.
— Ты что — вызываешь меня? — резко спросил Стилгар.
— Когда бы я бросил тебе вызов, — ответил Пауль, — я бы встал перед тобой без оружия и дал бы тебе убить меня.
Стилгар резко, коротко втянул в себя воздух.
— Усул! — воскликнула Чани. Она взглянула на Халлека, потом опять на Пауля.
Пока Стилгар думал, что ответить, Пауль снова обратился к нему:
— Ты — Стилгар, ты — воин. Но вот когда сардаукары устроили тут драку, ты не был в первом ряду сражавшихся. Ты прежде всего подумал о том, чтобы защитить Чани.
— Она моя племянница! — огрызнулся Стилгар. — Но если бы я хоть на миг усомнился в том, что твои федайкины способны справиться с этими подонками…
— Так почему ты в первую очередь подумал о Чани? — настаивал Пауль.
— Не о ней!
— Вот как?
— О тебе, — признался Стилгар.
— И ты думаешь, что мог бы поднять на меня руку? — мягко спросил Пауль.
Стилгар задрожал.
— Таков обычай… — пробормотал он.
— Но есть и другой обычай, — напомнил Пауль. — Принято убивать пойманных в Пустыне чужаков-инопланетников и забирать их воду — как дар Шаи-Хулуда. А ты вот как-то нарушил его — сохранил жизнь двум таким чужакам. Моей матери и мне.
Стилгар молча глядел на Пауля. Его сотрясала дрожь. Подождав ответа, Пауль сказал:
— Обычаи меняются, Стал. Ты, как видишь, и сам их менял.
Стилгар опустил взгляд на желтую эмблему на ноже в своей руке.
— Когда я займу свой престол в Арракине, когда я буду там герцогом и Чани будет со мной — неужели, ты думаешь, у меня найдется время вникать в дела сиетча Табр? Ты вот, к примеру, разве забиваешь себе голову семейными делами каждого йали своего сиетча?
Стилгар упорно продолжал рассматривать нож.
— Или ты думаешь, что я хочу отсечь свою правую руку?
Стилгар медленно поднял взгляд.
— Так что же, — почти крикнул Пауль, — ты думаешь, что я хочу лишить племя твоей силы и твоей мудрости?!
Стилгар тихо сказал:
— Юношу моего племени, которого я знаю по имени, я мог бы, будь на то воля Шаи-Хулуда, сразить в поединке. Но как я могу поднять руку на Лисан аль-Гаиба?! И ты знал это, когда вручал мне. нож.
— Знал, — согласился Пауль.
Стилгар разжал пальцы. Нож лязгнул о каменный пол.
— Обычаи меняются, — повторил он.
— Чани, — распорядился теперь Пауль, — отправляйся за моей матерью и привези ее сюда: нам понадобится ее совет…
— Но ты же говорил, что мы все едем на Юг! — возразила Чани.
— Я был не прав, — ответил Пауль. — Харконненов на Юге нет. И война ждет нас в ином месте.
Чани только глубоко вздохнула, принимая новость как подобает дочери Пустыни, принимающей все, что приходится принимать в этой жизни, неразрывно сплетен-ной со смертью.
— Передашь ей — и только ей — известие: Стилгар признает меня герцогом Арракийским, но надо сделать так, чтобы и молодежь приняла это и не полезла в драку,
Чани взглянула на Стилгара.
— Делай как он велит, — буркнул Стилгар. — Мы-то с тобой знаем, что в поединке он бы меня одолел… да я и не смог бы поднять на него руку… даже для блага племени.
— Я вернусь вместе с твоей матерью, — сказала Чани.
— Нет, пришли ее одну, — возразил Пауль. — Инстинкт Стилгара не подвел: я сильнее, когда знаю, что ты вне опасности. Так что ты останешься в сиетче.
Чани начала было протестовать, но умолкла.
— Сихайя моя, — нежно произнес Пауль. А повернувшись направо, встретился с горящим взглядом. Гурни.
С того момента, как Пауль упомянул о своей матери, Гурни перестал воспринимать разговор юноши со старшим фрименом.
— Тогда, в ночь набега, Айдахо спас нас… — задумчиво проговорил Пауль; его мысли были о предстоящей разлуке с Чани. — Теперь мы…
— А что случилось с самим Дунканом, милорд? — перебил Гурни. Но он сейчас думал не о Дункане Айдахо.
—, Погиб: он ценой своей жизни выиграл для нас время.
Так, значит, ведьма жива! — думал он. Одна из тех, кого я поклялся уничтожить даже ценой своей жизни. Она жива! И герцог Пауль явно не подозревает, какое чудовище дало ему жизнь. Что за дьявольская злоба! Выдать Харконненам его отца!..
Пауль прошел мимо него, вспрыгнул на подиум. Оглянувшись, он увидел, что убитых и раненых уже унесли. Вот и еще одна глава в легендах о Муад'Дибе, с горечью подумал он. Я даже не обнажил свой крис — но по всей Пустыне пойдут рассказы о том, как я один одолел двадцать сардаукаров…
Гурни, не чувствуя пола под ногами, вышел вслед за ним и Стилгаром. Пещера, залитая желтоватым светом плавающих ламп, не существовала более для него. Только — ярость.
«Проклятая ведьма еще жива — а кости тех, кого она предала, засыпаны в тесных могилах. Не-ет, прежде чем я убью ее, Пауль должен узнать всю правду о ней».
~ ~ ~
Как часто гнев заставляет людей отринуть то, что говорит им внутренний голос!
Принцесса Ирулан. «Избранные речения Муад'Диба»
Фримены, собравшиеся в общем зале пещеры, чувствовала Джессика, были охвачены тем самым чувством, которое было памятно ей со дня поединка Пауля с Джамисом. Слышались негромкие, но возбужденные голоса; тут и там возникали небольшие группы, обсуждая что-то.
Джессика вышла из апартаментов Пауля на подиум, спрятав в складки одежды цилиндрик с сообщением. Она уже успела отдохнуть после долгого путешествия с Юга, хотя по-прежнему досадовала, что Пауль не разрешает пользоваться захваченными топтерами.
— Мы пока еще не в состоянии контролировать воздушное пространство, — объяснял Пауль, — и не можем позволить себе зависеть от привозного топлива. К тому же мы должны беречь и машины, и горючее для того дня, когда нам понадобятся все ресурсы.
Сам Пауль стоял у подиума в окружении молодых воинов. Тускловатый свет плавающих ламп придавал происходящему ощущение нереальности. Все это напоминало бы большой прием — если бы не вездесущий запах, не шорох ног по камню и не шепот.
Джессика смотрела на сына, удивляясь, что тот еще не показал ей свой сюрприз — Гурни Халлека. Это имя напомнило ей о прошлом, о днях любви… об отце Пауля.
Стилгар, окруженный личными бойцами, стоял у противоположной стены, сохраняя молчаливое достоинство.
Нам никак нельзя потерять этого человека, подумала Джессика. План Пауля должен удаться. Иначе… иначе нас ждет огромная трагедия.
Она молча спустилась с подиума, прошла мимо Стилгара, не глядя на него, и приблизилась к Паулю. Фримены один за другим замолкали, расступаясь перед ней.
Она понимала, что это молчание — знак почтительного страха перед Преподобной Матерью. Но в этом молчании был И невысказанный вопрос.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав