2 страница

«Эта женщина рехнулась», — думала я.

Целых двадцать минут под проливным дож­дем я шла с сумасшедшей.

— Три желания, — повторила она, понизив голос, как будто не хотела, чтобы ее еще кто-нибудь услышал.

— Нет, спасибо. Мне действительно нужно домой, — сказала я и, выдернув руку, поверну­лась к велосипеду.

— Я исполню три твоих желания. Любое твое желание сбудется.

С этими словами она осторожно что-то до­стала из сумки. Это оказался ярко-красный хрустальный шар размером с большой грейпфрут. Он светился в окружавшей нас темноте.

— Это очень мило с вашей стороны, — ска­зала я, вытирая рукой воду с велосипедного седла. — Но прямо сейчас я действительно ни­чего не хочу.

— Пожалуйста, разреши мне отплатить тебе за доброту, — настаивала женщина. Одной рукой она подняла светящийся красный шар. Ее рука была маленькой и такой же бледной, как и лицо, пальцы были очень тоненькие. — Я действительно хочу отблагодарить тебя.

— Моя... э-э... мама будет волноваться, — сказала я, поглядывая из стороны в сторону. Никого в поле зрения. Никого, кто бы защитил меня от этого лунатика, если он станет опасным.

«Интересно, в какой степени она не в себе? — мучил меня вопрос. — Может, она опасна? Не рассержу ли я ее тем, что не подыгры­ваю ей, не загадывая желания?»

— Я не шучу, — сказала женщина, прочтя сомнение в моих глазах. — Твои желания ис­полнятся. Я обещаю.

Она прищурилась. Красный шар вдруг за­светился ярче.

— Загадывай свое первое желание, Са­манта.

Обернувшись, я смотрела на нее, напряжен­но соображая. Я продрогла, промокла, прого­лодалась и была немного напугана. Я просто мечтала попасть домой и переодеться. А что, если она меня не отпустит? Что, если я не смогу от нее отделаться? Что, если она увяжется со мной домой? Я снова окинула взглядом квартал. Во мно­гих домах горел свет. Наверное, если придет­ся, я смогу добежать до одного из них и попро­сить помощи.

Но, решила я, может быть, будет проще про сто подыграть этой сумасшедшей и загадать желание.

Наверное, ее это удовлетворит, она отпустит меня и пойдет своей дорогой.

— Какое твое желание, Саманта? — потре­бовала она. Черные глаза женщины стали крас­ными, как мерцающий шар в ее руке.

Она неожиданно стала выглядеть очень ста­рой. Древней. Ее кожа была такой бледной и тонкой, что под ней, казалось, просвечива­ют кости.

Во мне все похолодело.

Я никак не могла придумать желания.

И вдруг я выпалила:

— Я желаю... стать самым сильным игроком в баскетбольной команде!

Не знаю, почему я это сказала. Думаю, что у меня сдали нервы. И еще мои мысли крути­лись вокруг Джудит и всего произошедшего в этот день, который закончился таким кош­маром на тренировке по баскетболу.

Вот такое получилось желание.

Конечно, я тут же почувствовала себя пол­ным ничтожеством. Надо же было выбрать та­кое при том, что можно было загадать все, что угодно?

Но женщина вовсе не удивилась.

Она кивнула, на секунду прикрыла глаза. Красный шар загорался ярче, ярче, вокруг меня, разлилось огненно-красное сияние. А затем вдруг погас.

Кларисса поблагодарила меня, повернулась, положила стеклянный шар обратно в свою пур­пурную сумку и быстрыми шагами пошла прочь.

Я с облегчением перевела дух. Какое счас­тье, что она ушла!

Я оседлала велосипед, развернулась и что есть силы понеслась к дому

«Отличный конец отличного дня», — с го­речью подумала я.

Попасться на удочку сумасшедшей в такой дождь!

А желание?

Я понимала, что это абсолютно глупо. Я знала, что никогда не вспомню об этом вновь.

Но за обедом я поймала себя на том, что ду­маю о своем желании.

Мне не давало покоя то, как этот хрусталь­ный шар разгорался странным красным пла­менем. Мама пыталась предложить мне добав­ку картофельного пюре, а я отказывалась. Это были, знаете ли, такие картофельные хлопья из коробки и по вкусу вовсе не походили на пюре из настоящей картошки.

— Сэм, надо есть больше, если хочешь стать большой и сильной, — говорила мама, держа миску с разведенными хлопьями перед моим носом.

— Мам, я не хочу больше расти! — восклик­нула я. — Я и так выше, чем ты, а мне только двенадцать.

— Пожалуйста, не кричи, — сказал папа, дотянувшись до бобовых стручков.

Консервированные стручки. Мама поздно возвращается домой с работы, и ей некогда приготовить настоящую еду.

— Когда мне было двенадцать, я была высо­кой, — задумчиво произнесла мама, передавая папе пюре.

— А потом ты усохла! — воскликнул Рон, хихикая.

Мой старший братец считает, что он необык­новенно остроумный.

— Я имею в виду, что я была высокой для своего возраста, — ответила мама.

— Ну, а я слишком высокая для своего возра­ста, — проворчала я. — Слишком высокая для любого возраста!

— Через несколько лет тебе не будет так казаться, — сказала она.

Когда мама отвернулась в сторону я скор­мила Панкину под столом немного стручков. Панкин — наша собака, маленькая коричне­вая собачонка. Он-то все съест.

— А есть ли еще фрикадельки? — спросил папа.

Он знал, что они есть, просто ему хотелось, чтобы мама встала и подала ему. Она так и сде­лала.

— Как прошла тренировка? — обратился ко мне папа.

Я состроила гримасу и опустила оба больших пальца вниз.

— Она слишком длинная для баскетбола, — прошамкал Рон с набитым ртом.

— Для баскетбола нужна выносливость, — заметил папа.

Иногда для меня остается загадкой, зачем папе говорить половину из того, что он произ­носит.

Что я, собственно, должна на это ответить? Вдруг я вспомнила о сумасшедшей и о сво­ем желании.

— Эй, Рон, не хочешь побросать мяч в корзину после обеда? — спросила я, вилкой раз­мазывая по тарелке стручки.

У нас на гараже висит обруч и прожекторы, чтобы освещать подъездную дорожку. Время от времени после обеда мы с Роном играем один на один.

Так, знаете, чтобы расслабиться перед тем, как засесть за уроки.

Рон выглянул из окна столовой:

— А дождь уже кончился?

— Да, прекратился, — ответила я. — С пол­часа назад.

— Все равно еще очень мокро, — заметил он.

— Несколько луж не смогут испортить тво­ей игры, — засмеялась я.

Рон на самом деле хорошо играет в баскетбол. Он прирожденный спортсмен. И конечно, ему не интересно ифать со мной. Он бы предпочел остаться у себя и почитать. Все, что угодно.

— У меня много уроков, — заявил Рон, на­девая на нос свои очки в черной оправе.

— Ну, недолго, — попросила я. — Немнож­ко покидаем в кольцо.

— Помоги своей сестре, — наставительно произнес папа. — Ты можешь дать ей ценные указания.

Рон с неохотой согласился.

— Но только недолго. — Он снова выглянул в окно. — Мы вымокнем.

— Я возьму полотенце, — ухмыляясь, ото­звалась я.

Да, я ждала чуда.

Но мои броски были еще хуже.

Первые два раза, пытаясь забросить мяч в кор­зину, я даже не попала в гараж, и вдобавок бе­жать за мячом мне пришлось по мокрой траве.

Рон смеялся.

— Вижу, что ты натренировалась, — поддраз­нил он.

Я сильно пихнула его в живот мокрым мячом. Он того заслужил. Это было вовсе не смешно.

Как я была разочарована!

Я не уставала повторять себе, что желания не сбываются, особенно те, которые обещает исполнить сумасшедшая женщина, бродящая под дождем.

Но я не могла не лелеять свои мечты.

Ведь Джудит, Анна и другие девочки из коман­ды так травили меня. Это было бы совершен­но потрясающе явиться завтра на игру против начальной школы Джефферсон и вдруг ока­заться звездой своей команды.

Звезда. Ха-ха.

Рон провел мяч и легко забросил его в кор­зину. Он поймал свой мяч и послал его мне. Мяч проскочил сквозь мои руки и ударился о подъездную дорожку. Я побежала за ним, по скользнулась на мокрой поверхности и упала лицом в лужу Некая звезда.

«Я играю еще хуже, — сказала я себе, — го­раздо хуже».

Рон помог мне подняться. Я отряхнулась.

— Помни, это была твоя идея! — сказал он.

С боевым криком я схватила мяч, промча­лась мимо Рона и с яростью повела мяч к кор­зине. Я должна была попасть. Должна! Но ког­да я приготовилась к броску, Рон перехватил мяч. Он высоко подпрыгнул, протянул руки и выбил его.

— А-а-а-а! — издала я крик, полный разоча­рования. — Чтоб ты стал ростом в полметра!— завопила я.

Он засмеялся и побежал за мячом. А я по­чувствовала, как по мне волной разливается страх.

«Что я только что совершила? — спрашивала я себя, уставясь в темноту двора, ожидая Рона. — Неужели это мое второе желание? Но я же не хотела! — вщ'шала я сама себе, а сердце бешено колотилось в груди. — Это случайность. Это не настоящее желание. А вдруг теперь мой брат усохнет? Нет. Нет. Нет», — повторяла я.

Первое желание не осуществилось. Нет при­чин ожидать, что второе желание исполнится. Я всматривалась в давящую темноту двора.

— Рон, ты где?

У меня перехватило дыхание, когда он впри­прыжку бежал ко мне по траве в полметра рос­том, как я того пожелала.

Я в ужасе застыла. Похолодела, как камень. Но по мере того как крошечная фигурка уве­личивалась, все явственнее появляясь из тем­ноты, я стала хохотать.

— Панкин! — закричала я. — Как тебе уда­лось выбраться?

Я была безумно рада его видеть: рада, что это был не крошечный Рон, прыгающий по траве. Я подняла маленькую собачонку и крепко при­жала к себе.

Конечно, он всю меня измазал своими ла­пами. Но мне это было все равно.

«Сэм, успокойся! — ругала я себя, пока Пан­кин пытался вырваться. — Твое желание о Роне не может исполниться, потому что здесь нет Клариссы с ее светящимся красным шаром. Ты должна перестать думать о трех желаниях. Это идиотизм. И ты сама сходишь с ума».

— Что происходит? Как он выбежал? — прокричал Рон, появившись с мячом из-за гаража.

— Наверное, выскользнул, — пожала я пле­чами.

Мы еще немного поиграли.

Я не забросила ни одного мяча.

Мы закончили состязаться в «тридцать три» штрафных броска. Рон с легкостью набрал очки, а я так и осталась на нуле. Он похлопал меня по спине:

— Никогда не думала начать играть в блош­ки?

Я издала жалобный стон. У меня возникло вдруг неодолимое желание рассказать ему, по­чему я так расстроена, о той странной женщи­не и о трех желаниях.

Я и родителям о ней ничего не сказала. Вся эта история была очевидной глупостью.

Но я подумала, что брату она покажется за­бавной.

— Я должна рассказать тебе о сегодняшнем дне, — сказала я, когда мы стягивали с себя мокрые свитера на кухне. — Ты и представить себе не можешь, что случилось со мной сегод­ня. Я...

— Потом, — сказал он, снимая мокрые нос­ки и засовьшая их в теннисные тапочки. — Мне нужно наконец засесть за уроки.

И он исчез в своей комнате.

Я направилась было к себе, но зазвонил те­лефон. Я сняла трубку после первого звонка.

Это был Кори, который хотел узнать, как прошла моя тренировка после школы.

— Классно, — ответила я ему с сарказмом. — Просто классно. Я была так бесподобна, что они хотят лишить меня номера.

— У тебя же нет номера, — напомнил мне Кори.

Ну, что за друг!

На следующий день Джудит пыталась подставить. мне подножку в столовой. На этот раз я ухитрилась перешагнуть через ее теннисную тапочку и обнаружила Кори, сидевшего в углу, где стояли корзины для мусора. Он уже развер­нул свой завтрак, и вид у него был совсем не­счастный.

— Неужели опять поджаренный сыр?! — вос­кликнула я, кидая коричневый бумажный па­кет с ленчем на стол и садясь напротив него.

— Опять жареный сыр, — прошептал он. — И взгляни на него: я даже не думаю, что это американский сыр. Я думаю, отец попытался впихнуть в меня чеддер.

Я открыла бумажный пакет. В противопо­ложном конце комнаты какие-то ребята фом-ко смеялись, перекидываясь игрушечным троллем с розовыми волосами. Он угодил в чей-то суп, и все заулюлюкали.

Чья-то тень упала на стол, когда я доставала сандвич. Мне стало не по себе оттого, что кто-то стоит у меня за спиной.

— Джудит, — крикнула я, оборачиваясь.

Она ухмыльнулась. На ней был бело-зеле­ный школьный свитер, выпущенный на тем­но-зеленые вельветовые брюки.

— Ты собираешься на игру после уроков. Птица? — требовательно спросила она холод­ным тоном.

Я положила сандвич.

— Ага, непременно, — ответила я, удивлен­ная вопросом.

— Очень плохо, — нахмурилась она. — Это означает, что у нас никакого шанса выиграть.

Рядом с ней неожиданно возникла ее под­ружка Анна.

— Эй, отстаньте от Сэм! — рассерженно крик­нул Кори.

— Но мы действительно хотим побить «Джефферсонов», — заявила Анна, игнорируя Кори.

У нее на подбородке была размазана темная губная помада. Анна изводила на себя больше помады, чем все семиклассницы вместе взя­тые.

— Я буду стараться, — процедила я сквозь зубы.

Они засмеялись, как будто я сострила, и ушли, покачивая головами.

«Если бы только мое глупое желание испол­нилось», — подумала я с горечью.

Но конечно, я знала, что этого не может быть.

Я представила, как снова буду мешаться во время игры и какое унижение испытаю.

Но кто бы мог подумать, как развернутся события.

Игра пошла странно с самого начала. Коман­да «Джефферсоны» состояла в основном из до­вольно невысоких шестиклассниц. Но они были хорошо натренированы. Казалось, они в самом деле знают, чего хотят И кроме того, их игра от­личалась энергичностью и слаженностью.

Когда кто-нибудь из них подбегал к центру площадки для броска в воздух, у меня подво­дило живот и я чувствовала себя тяжеловесом.

Я действительно трусила в эту игру. Знала, что провалю дело, и была уверена, что Джудит и Анна непременно дадут мне понять, насколь­ко я все испортила и как подвела команду.

И когда при вбрасывании мяч полетел пря­мо ко мне, я схватила его и повела к своей кор­зине. К счастью, Анна схватила меня и развер­нула, прежде чем я сумела заработать очко для «Джефферсонов». Но я слышала, как потеша­лись игроки обеих команд.

Взглянув на боковые линии, я увидела, что наши тренеры тоже смеются.

Я покраснела, как свекла. Мне хотелось ис­чезнуть в тот же миг, провалиться сквозь зем­лю и никогда не появляться вновь.

Но, к моему изумлению, я все еще не поте­ряла мяч.

Я хотела передать его Джудит, но послала слишком низко, им завладела девчонка из «Джефферсонов» и повела к нашей корзине. Всего десять секунд игры и уже две ошибки! Я убеждала себя, что это может произойти с каждым, но ничего не помогало. Всякий раз, когда слышался смех, я знала, что смеются надо мной, над тем, как я начала играть в чу­жое очко.

Взглянув впервые на табло, я увидела, что было шесть—ноль в пользу «Джефферсонов».

И вдруг я заметила мяч, летевший на меня из ниоткуда. Я попыталась поймать, но он выскользнул у меня из рук. Кто-то из нашей команды подхватил его и переслал опять мне.

Я сделала свой первый бросок. Мяч стукнул­ся о щит — какой триумф! — но и не думал ле­теть в корзину. Соперники перехватили мяч. Через несколько секунд счет стал восемь— ноль.

«Я играю хуже, чем обычно», — стенала я про себя. Джудит с другой стороны площадки ис­пепеляла меня взглядом.

Я отбежала в угол, подальше от корзины, и решила стараться меньше ввязываться в игру Может быть, тогда и смеяться надо мной ста­нут меньше?

Спустя пять минут первой пятнадцатиминутки игра пошла странным образом.

Счет был двенадцать—два в пользу «Джеф­ферсонов». Джудит вбрасывала мяч. Она хоте ла послать его Анне. Но толчок был слабым, и мяч попал к коротышке-блондинке из «Джеф­ферсонов». Я видела, как зевает Джудит, дого­няя ее.

Через несколько секунд потерянный мяч на­ходился в центре поля. Анна с трудом подобра­ла его. Она двигалась довольно медленно, и блондинка отбила мяч.

Тяжело дыша, Анна стояла, наблюдая за ней, пот стекал с ее лба. Я даже в изумлении уста­вилась на нее. Анна выглядела изможденной. А мы ведь играли всего пять минут! «Джеффер­соны» постоянно вели мяч, пересылали его друг другу, в то время как наши стояли и смотрели.

— Вперед, «Мустанги»! — выкрикнула Джу­дит, пытаясь расшевелить всех. Но сама она снова зевнула, направляясь к боковой линии для броска.

— Пошевеливайтесь, девочки! Поэнергич­нее! Поэнергичнее! — сложив ладони рупором, кричала Элен с боковых линий. — Бегай, Джу­дит, не гуляй! Очнись!

Джудит опять неудачно вбросила мяч. Он отскочил от ифока соперников, я подхватила его и повела на полной скорости. Я останови­лась на ключевой позиции, обернулась, чтобы найти, кому передать мяч. Но, к моему удив­лению, все игроки нашей команды были дале­ко позади, еле-еле двигаясь в моем направле­нии.

Так как «Джефферсоны» окружили меня, пытаясь отбить мяч, я сделала бросок. Мяч стукнулся об ободок корзины и отскочил пря­мо мне в руки.

я сделала еще один бросок, и опять мимо.

Джудит медленно протянула руки, чтобы поймать отскочивший мяч. Мяч прошел пря­мо сквозь них. Она нахмурилась, но не смогла даже пошевелиться, чтобы догнать его.

Я схватила мяч, дважды стукнула об пол, чуть не попав себе по ногам, и бросила в корзину. К моему изумлению, мяч попал в кольцо, по­крутился на ободе и прошел сквозь.

— Так держать, Сэм! — услышала я крик Элен. Мои товарищи пробурчали слабые по­здравления. Я смотрела, как они, зевая, ходят за соперниками, замедленно, словно находясь в трансе.

— Отберите мяч! Отберите мяч! — пыталась воодушевить их Элен.

Но ее слова не помогали.

Джудит споткнулась и упала на колени. Я с беспокойством на нее посмотрела: она не поднималась.

Анна зевала: она не бежала, а плелась за мячом. Еще двое наших игроков медленно слонялись, делая слабые попытки защитить кольцо.

«Джефферсоны» с легкостью обыгрывали.

Джудит все еще сидела на коленях с полу­прикрытыми глазами.

«Что же в самом деле происходит?» — раз­мышляла я.

Долгий резкий свисток прервал мои мысли.

До меня не сразу дошло, что Элен взяла тайм-аут.

— Ребята, да взбодритесь же вы! Взбодри­тесь! — кричала она, жестом призывая собрать­ся вокруг нее.

Я быстро подбежала к Элен. Оглянувшись, увидела Джудит, Анну и остальных, медленно идущих, зевающих, с трудом передвигающих ноги.

А когда Элен крикнула «Взбодритесь!», они устало стали приближаться. И тогда, к своему изумлению, я поняла, что мое желание испол­нилось.

— Девочки, что случилось? — потребовала объяснений Элен, когда мы собрались на бо­ковой линии. Она беспокойно переводила взгляд с одного лица на другое.

Анна обессилено осела на пол, плечи ее поникли. Казалось, что она с трудом открыва­ет глаза.

Джудит прислонилась спиной к кафельной стенке гимнастического зала. Она тяжело ды­шала, а по бледному лбу скатывались капли пота.

— Нужно действовать поэнергичнее, — на­стаивала Элен, хлопая в ладоши. — Я считала, девочки, что вы хорошо натасканы для игры.

— Здесь не хватает воздуха, — пожаловалась одна девочка.

— Я так устала, — зевая, проговорила дру­гая.

— Может быть, нас всех что-то подкосило, — предположила Анна.

— Ты тоже плохо себя чувствуешь? — спро­сила меня Элен.

— Нет, — ответила я. — Со мной все в по­рядке.

Позади меня жалобно застонала Джудит, пытаясь отойти от стены.

Судья, ученик старшей школы, в полосатой черно-белой рубашке, которая ему была вели­ка размеров на пять, громко свистнул. Это был сигнал выйти на площадку

— Я ничего не понимаю, — вздохнула Элен, качая головой. Она помогла Анне подняться. — Я в самом деле ничего не понимаю. Зато я все понимала. Я все прекрасно понимала. Мое желание исполнилось. Я не могла в это поверить! Та странная женщина действитель­но обладала какими-то колдовскими чарами. И исполнила мое желание. Только не совсем так, как я себе представляла.

Я отчетливо помнила свои слова. Я захотела стать самым сильным игроком баскетбольной команды. Я-то думала, что женщина превра­тит меня в сильного, хорошего игрока. Вместо этого она сделала всех остальных слабее.

Я осталась тем же неуклюжим игроком, ка­ким и всегда была. Так же не умела вести мяч, делать пасы или броски. Но при всем том ока­залась самым сильным игроком в команде!

Как же меня угораздило так подло посту­пить? Я ругала себя на чем свет стоит, направ­ляясь к центру поля. Желания никогда не ис­полняются так, как их задумываешь. Добежав до центра поля, я оглянулась на Джудит, Анну и остальных и увидела, что они еле тащатся по полю. Плечи их были опущены, ноги заплета­лись. Должна признаться, я получила некото­рое наслаждение от этого зрелища. Я-то чув ствовала себя прекрасно. А они выглядели та­кими усталыми и жалостными. «Джудит и Анна, несомненно, этого заслужили», — ска­зала я себе. Мне удалось сдержать усмешку, когда они доползли до своих мест. Но может быть, я и улыбнулась слегка.

Судья дал свисток к вбрасыванию в начале игры. Джудит и игрок «Джефферсонов» стояли лицом к лицу в центральном круге.

Судья подбросил мяч. Девчонка из коман­ды «Джефферсонов» высоко подпрыгнула. Джудит вложила в прыжок все свои силы. Я ви­дела, как напряглось ее лицо. Но ее ноги даже не оторвались от пола.

Игрок команды соперников перебросил мяч своему товарищу, и они повели его по всему полю. Я бежала наравне с ними. Но все осталь­ные наши были способны только идти.

«Джефферсоны» положили еще один мяч в корзину.

— Давай, Джудит, догоним их! — закричала я, призывно хлопая в ладоши.

Джудит тоскливо посмотрела на меня. Ее зеленые глаза, казалось, потухли и как-то по­блекли.

— Взбодритесь! Взбодритесь! Вперед, «Мус­танги»! — подзадоривала я, войдя во вкус.

Джудит с трудом могла вести прыгающий мяч. Я схватила его и сама повела через все поле.

Под корзиной один из «Джефферсонов» сза­ди толкнул меня, когда я готовилась к броску. Предстояло два моих штрафных броска.

Прошла целая вечность, прежде чем наши игроки смогли подтянуться. Естественно, я запорола оба броска. Но меня это не трогало. — Вперед, Мустанги! — закричала я, энер­гично хлопая в ладоши. — На защиту! На за­щиту!

Я вдруг превратилась одновременно и в иг­рока, и в заводилу. Я на самом деле вошла во вкус от того, что стала самым сильным игро­ком в команде.

Смотреть, как Джудит и Анна в изнеможе­нии перетаскивают себя с места на место, — вот что было действительно смешно! Это было классно\

Мы проиграли двадцать четыре очка.

Джудит, Анна и остальные радовались, что наконец-то игра закончилась. Широко улы­баясь, я побежала в раздевалку. И почти успе­ла переодеться, в то время как мои товарищи доплелись до раздевалки. Джудит медленно подошла ко мне и прислонилась к моему шкафчику. Она подозрительно на меня смот­рела.

— С чего это ты так бодра? — потребовала она объяснений.

Я пожала плечами.

— Не знаю, — ответила я. — Со мной все в порядке. Как обычно.

Пот градом лил у Джудит со лба. Рыжие мок­рые волосы прилипли к голове.

— Может, объяснишь, что это все значит, Птица? — зевая, проговорила она. — Что-то я не врубаюсь.

— Наверное, вы подхватили грипп или еще что-то, — сказала я, пытаясь скрыть, какое удо­вольствие я получаю от происходящего.

Это было действительно здорово!

— 0-ох, я так устала, — простонала Анна, подойдя к Джудит.

— Уверена, что завтра вам станет лучше, — прощебетала я.

— Что-то во всем этом есть странное, — с трудом пробормотала Джудит. Она хотела по­смотреть на меня в упор, но глаза ее то и дело закрывались.

— До завтра! — радостно попрощалась я, поднимая свои вещи и направляясь к выхо­ду. — Поправляйтесь, ребята!

Выйдя из раздевалки, я остановилась.

Завтра им будет лучше, уверяла я себя. Зав­тра они придут в норму Не всегда же им будет так плохо, ведь правда? Правда?

На следующий день новости ударили меня обухом по голове.

Джудит и Анна не пришли утром в школу.

Пробираясь на свое место в переднем ряду, мой взгляд упал на их пустые стулья. Я огляну­лась, ища их глазами. Но прозвенел звонок, а Джудит и Анны не было.

Они отсутствовали. Обе.

Я гадала, пришли ли остальные члены команды.

Мурашки пробежали у меня по спине.

Неужели они все еще слабы и измождены? Так слабы и измождены, что не смогли дойти до школы?

Подумать страшно. А что, если они никогда не поправятся? Что, если сила волшебства бу­дет длиться вечно!

Затем еще более устрашающая мысль удари­ла мне в голову. А вдруг они все будут слабеть и слабеть — пока не умрут, и все это из-за меня.

По моей вине. По моей вине.

Я похолодела. Никогда в жизни не испыты­вала я такого чувства вины, такой жуткой вины.

Я попыталась отогнать эти мысли: бесполез­но. Я не переставала думать о том, что они могут умереть из-за моего безответственного желания.

«Я стану убийцей, — содрогнулась я. — Убий­цей».

Рядом со мной стояла наша учительница Шэрон и разговаривала о чем-то, но я не слы­шала ни слова. Я все вертелась, оглядываясь на пустые места.

Джудит и Анна. Что я с вами сделала!

За ленчем я рассказала обо всем Кори.

Естественно, он рассмеялся. Рот его был набит поджаренным сыром, и он чуть не пода­вился.

— Может, ты и в Пасхального кролика ве­ришь? — спросил он.

Но мне было не до шуток. Я действительно была расстроена. Я уставилась на свой несъе-денный завтрак, и мне стало тошно.

— Пожалуйста, отнесись к этому серьезно. Кори, — попросила я. — Знаю, это звучит глу­по...

— Так это все взаправду! — вглядываясь в мое лицо, спросил он. — Я думал, ты придурива­ешься, Сэм. Я решил, что это сюжет для твор­ческой работы или что-то в этом роде.

Я замотала головой.

— Слушай, Кори, если бы ты был вчера на нашей игре, то понял бы, что я тебя не ра­зыгрываю, — шепотом сказала я, перегнув­шись через стол. — Они еле ползали, как буд­то спали на ходу, — сообщила я. — Это было так жутко!

Я так была удручена, что у меня затряслись плечи. Я закрыла глаза, чтобы не заплакать.

— О'кей... давай обсудим это, — мягко ска­зал Кори, и его кривоватая смешная улыбочка сменилась задумчивыми морщинами. В конце концов он решил отнестись серьезно к моим словам.

— Я все утро думала и думала об этом, — начала я, все еще пытаясь сдерживать навора­чивавшиеся слезы. — А вдруг я и вправду убий­ца, Кори? Что, если они на самом деле умрут?

— Ну, пожалуйста, Сэм, — сказал он, все еще хмурясь. Его темно-карие глаза внимательно смотрели в мои. — Пока неизвестно, что с Джу­дит и Анной. Ты могла все это себе придумать. Может, с ними все в порядке.

— Не может такого быть, — пробормотала я мрачно.

— А, знаю! — Лицо Кори просветлело. — Мы спросим у Одри.

— У Одри?

Одри была школьной медсестрой. До меня не сразу дошло, что Кори имеет в виду. Но в конце концов я поняла.

Он был прав. Если кто-нибудь собирался пропустить занятия, то его родители утром должны были сообщить Одри причину по те­лефону. Скорее всего, Одри сможет сказать нам, почему Джудит и Анны не было сегодня в школе.

Я вскочила, чуть не уронив стул.

— Здорово, Кори! — воскликнула я и стрем­глав помчалась через столовую к двери.

— Погоди! Я с тобой! — крикнул Кори, пы­таясь меня догнать.

Наши тапочки грохотали по твердому полу, когда мы бежали через длинный холл в каби­нет медсестры. Мы поймали Одри, запираю­щую дверь.

Это низенькая, довольно коренастая жен­щина лет примерно сорока — так мне кажет­ся, — с обесцвеченными волосами, уложенны­ми на макушке в узел. Она всегда ходит в меш­коватых джинсах и грубых свитерах и никогда не носит униформу

— Время ленча, — отрезала она, увидев, что мы затормозили возле нее. — Что у них сегод­ня? Я безумно хочу есть.

— Одри, не могли бы вы нам сказать, поче­му Джудит и Анны нет сегодня в школе? — спросила я, с трудом переводя дыхание и не ответив на ее вопрос.

-Э-э?

Я тараторила так быстро, возбужденно, что она ничего не поняла.

— Джудит Бэллвуд и Анна Фрост? — повто­рила я. Сердце мое бешено колотилось. — По­чему их нет в школе сегодня?

В светло-серых глазах Одри мелькнуло удив­ление.

— Джудит и Анна... их нет, — печально ска­зала она.

Я в ужасе уставилась на нее с открытым ртом:

— Их нет?

— Их не будет по крайней мере неделю, — сказала Одри.

Она наклонилась, чтобы запереть кабинет.

— Их что!.. — выдавила я. Она никак не могла вставить ключ в замок.

— Они поехали к врачу, — пояснила она. — Их мамы сегодня звонили. Девочки очень больны. У обеих что-то вроде гриппа. Они очень слабы. Так слабы, что не могут прийти в школу.

Я вздохнула. Хорошо, что Одри возилась с замком и не заметила моего искаженного ужасом лица.

Дата добавления: 2015-12-01