Майлз Розалин 10 страница

- Бог ты мой, - сказал Дэн, которому ее смущение явно доставляло удовольствие. - Не знал, что сорокалетние дамы умеют краснеть. А может быть, это просто отсвет огня?

Тара не удержалась, чтобы не рассмеяться.

Дэн между тем вытащил из своих рыболовных снастей морскую раковину в форме полумесяца, сияющую перламутром.

- Подарок, - сказал он робко.

- Прощальный подарок. - При ее упоминании о неминуемом расставании в их разговоре наступила неловкая пауза. - Она всегда будет напоминать мне об Орфее. И о тебе, Дэн.

- Как же ты красива, - тихо сказал он.

- Ты должен этим гордиться, - ответила она, не задумываясь. - Это ты меня сделал такой.

- Эй! - Дэн явно опешил. - Твое лицо - всего лишь твое отражение. Ты и сейчас та же дама, которую я встретил несколько месяцев назад, и не вздумай об этом забывать.

- Спасибо, Дэн. Я не забуду. Что ж, даме настала пора уезжать.

- Как я бы хотел, чтобы ты доверяла мне настолько, чтобы могла сказать, от чего ты так бежишь.

- Не надо, Дэн.

- Скажи хотя бы, что тебе есть где остановиться и что у тебя достаточно денег, чтобы устроиться... Где ты собираешься устроиться? В Сиднее?

Он явно сердился, и она тоже рассердилась:

- У меня все будет в порядке. Я ведь уже большая. Меня уже можно выпускать одну!

Дэн услышал предостережение в ее голосе и изменил курс.

- Мне будет тебя не хватать, - сказал он горько. - Должно быть, ты теперь уже знаешь, что я отношусь к тебе... по-особенному.

Тара глубоко вздохнула, чувствуя, как у нее заныло сердце.

- Дэн, есть вещи, которые... которые я должна сделать одна. Прости меня, но я не могу больше ничего сказать. Даже тебе. Так что, пожалуйста, не надо больше вопросов. Хорошо?

Так все и осталось до самого момента их расставания. Дэн сдержал свое обещание, хотя душа его испытывала муки из-за отсутствия ответов на вопросы о женщине, которую он любил с каждым днем все сильнее. Со смирением истинно любящего человека, для которого счастье любимой неизмеримо дороже его собственного, он задался целью сделать последние дни для Тары на острове по-настоящему прекрасными и вернуть ее в большой мир с полностью восстановленными душой и телом.

Тара тем временем систематически закаляла свое сердце, чтобы не допустить его туда. После этого первого робкого проявления его любви она с тревогой почувствовала, как ее целеустремленность слабеет, а планы тускнеют под влиянием картин счастливой и радостной жизни, которая ожидает ее на острове. Чтобы укрепить свою решимость, она вновь обратилась к альбому с вырезками из газет и журналов. Альбом ее не подвел. Жестокий образ Грега уничтожил в ее душе первые ростки любви к Дэну. Наступило время, когда она не только почувствовала себя готовой к отъезду с Орфея, но и стала с нетерпением предвкушать тот момент, когда она сможет наконец отомстить.

Дэн замечал происходящие в ней перемены, и на сердце у него с каждым днем становилось все тяжелее. И вот наконец он вышел проводить ее на причал, где был пришвартован катер, который должен был отвезти Т ару в Таунсвилл. Тара уже с грустью попрощалась с Лиззи, храбро улыбнувшись ей сквозь слезы.

- Помните, я говорила вам, что отсюда все уезжают с улыбкой? пошутила Лиззи, сама готовая разреветься.

Но сейчас и у Тары, и у Дэна глаза были сухими.

- Вот и все, Тара, - сказал он. - Боишься?

- Немного.

- Тебе вовсе не обязательно уезжать...

Это была его единственная попытка уговорить ее остаться, и она так и повисла в воздухе.

- Обещай мне только...

Тара вопросительно подняла брови.

- Обещай, что, если тебе понадобится что-нибудь - все что угодно, - ты позвонишь.

- У меня все будет хорошо.

"И я не позвоню, - подумала она. - Я докажу, что могу и сама справиться со своими делами. Сама, Дэн, неужели ты не понимаешь? Я всю жизнь опиралась на мужчин, А теперь я взрослею". Вслух же она сказала только:

- Что ж, прощай.

- Удачи тебе, Тара.

Он мягко взял ее за подбородок, чтобы в первый и последний раз поцеловать ее. Губы ее были холодными Не говоря больше ни слова, она повернулась и спустилась с причала на катер. Она не сделала ни единого жеста в ответ на его прощальные слова. Но, бесстрастно и неподвижно стоя на палубе катера, она не отрывала глаз от одинокой высокой фигуры на причале до тех пор, пока та совсем не скрылась из виду.

Глава восьмая

"Природа сотворила в Сиднее один из красивейших заливов в мире. И вот уже двести лет, - мрачно думал Билл Макмастер, - люди сбрасывают в него отходы". - Он стоял у окна в своем угловом кабинете на верхнем этаже "Харпер майнинг", глядя на мост. Там внизу, далеко, куда хватало глаз, убегала прибрежная полоса. Он пришел на работу рано, когда рабочие еще были заняты своей повседневной рутиной, вытаскивая из воды тонны мусора, который сиднейцы исправно сбрасывают в воды залива.

"Может, нанять кого-нибудь из этих ребят, - сердито подумал Билл, - по крайней мере, они бы здесь все вылизали".

На столе включился селектор. Билл раздраженно откликнулся:

- Ну, что там?

- Извините, сэр, я просто хотела сказать, что Грег Марсден все еще здесь. Уже больше получаса...

- Знаю, знаю. Ладно, проводите его ко мне. Облаченный в легкий, безукоризненно подобранный костюм, светлую рубашку и галстук бледно-лимонного цвета, Грег, видно, решил не тратить времени на церемонии.

- Вот уж не ожидал вас сегодня, Грег, - мягко заговорил Билл. - Чем можем быть полезны?

Но Грег резко оборвал его.

- Я целую неделю пытался до вас дозвониться.

- Да, знаю. Но я редко бывал здесь. В это время года всегда много дел. Может, все же присядете?

Грег опустился в кресло, но все еще едва сдерживал раздражение. Он уставился на Билла ледяным взглядом.

- Стефани не вчера погибла, Билл. Когда это произошло, пресса подняла страшный шум, казалось, что наступил конец света. А сейчас все затихло, и можно подумать, что Стефани Харпер и не существовало вовсе.

"Куда это он клонит?" - раздраженно подумал Билл. А вслух сказал:

- Никто ее не забыл.

- Да уж по крайней мере не я. - Слова прозвучали на редкость фальшиво, но Билл сдержался и молча ждал продолжения.

- Видите ли, Билл, мне трудно поверить, что три отдельных расследования - два неофициальных и одно, проводившееся с самого начала вашей компанией, - не дали никаких результатов - тело так и не нашли.

"Ах вот оно что", - подумал Билл с нарастающей яростью.

- Хоть что-нибудь. Скелет. Останки.

- Уверяю вас, - ровно произнес Билл, - было сделано все возможное.

- Ну так мне этого недостаточно.

- Ах вот как.

- Вы что, всерьез хотите мне сказать, - Грег гнул свое, - что эта гигантская организация со всеми своими возможностями, организация, которая ведет успешную разведку урана, золота, железной руды, нефти, не в состоянии найти какие-то паршивые кости?

Тут Билл не выдержал.

- Ах ты, вонючий лицемер, - заорал он. - Ведь тебе только затем и нужно юридическое подтверждение смерти Стефани, чтобы наложить лапы на ее деньги. А я - я любил Стефани Харпер! Она была мне, как дочь. - Он немного помолчал и продолжал уже более спокойно. - Печально, что вы так и не удосужились узнать ее получше. Тогда бы вам многое было понятнее. Она не была само совершенство, но это была добрая девушка, и люди не были ей безразличны. Она отдавала, и отдавала щедро, и единственное, чего ожидала взамен, чтобы судили ее по поступкам, а не по происхождению. Она делала все, что было в ее силах, - а это лучшая эпитафия для любого.

- Я не собирался...

- Помолчите-ка и выслушайте до конца. Да, мне очень хотелось бы похоронить Стефани Харпер по-человечески. И все-таки я рад, что тело ее не нашлось. - Он нападал на Грега, но и сам выглядел не столь уж уверенно. - И знаете почему? Потому что я хочу, чтобы на протяжении ближайших семи лет вы бы не знали ни минуты покоя. После этого, верно, вы по закону получите часть одного из самых больших состояний в Австралии. Но - есть одно "но", сынок, о котором тебе неизвестно, потому никто не предполагал, что все так может обернуться.

Грег насторожился. Это еще что такое? Ему с трудом удалось подавить противное чувство страха, которое острой болью отозвалось в животе. Ведь все так точно продумано... разве нет?

- Следует сказать вам, - Билла явно начал развлекать этот разговор, что накануне вашей женитьбы я убедил Стефани добавить один пункт в ее завещание. В случае, если она умрет раньше вас, а вы вновь женитесь, вы теряете право на наследство.

В комнате повисла напряженная тишина. Грег сидел в кресле, не говоря ни слова и отказываясь поверить в услышанное. Билл, разрядившись, откинулся на спинку стула.

- Вот, стало быть, так. А пока вам стоит начать подыскивать работу. Не думаю, что та... тот ценный вклад, который вы внесли в деятельность компании, помешает нам отказаться от ваших услуг как одного из директоров, если найдется достойная замена. И возможно, работа с целью добыть средства к существованию покажется вам приятной переменой в жизни.

Подняв голову, Грег ненавидяще посмотрел на Билла, который точно знал, что противник, будь у него малейшая возможность, без колебаний прикончил бы его. Неожиданно Грег вскочил со стула с проворством пантеры, и впервые в жизни Билл почувствовал, как на него накатила волна физического страха. Затем, так и не сказав ни слова, Грег вылетел из комнаты.

Билл не мог унять какую-то странную дрожь. Но в то же время он чувствовал, что избавился от ноши. "Да, наши дела еще не закончены, мистер Марсден, - сказал он самому себе. - Но ждать осталось недолго".

***

Жизнь в сиднейском аэропорте Мэскот не замирает ни на минуту. Но особенно напряженной она становится по утрам в будние дни. Для женщины, которая недели и месяцы провела вдали от цивилизации, в мягкой тишине Орфеева острова, мощный напор и суета человеческого муравейника оказались настоящим ударом. Наполовину смущенная, наполовину напуганная, она кое-как протолкалась к главному входу.

- Такси?

Не задумываясь, Тара с облегчением устроилась на заднем сиденье потрепанного седана.

- Куда ехать? - Они уже двигались в сторону города, а она все еще ничего не могла сказать таксисту.

- Ну... - У Тары не было никаких определенных планов, она предпочитала, чтобы события разворачивались своим чередом. - Мне надо где-нибудь остановиться. Подешевле. Я не знаю... не знаю этих районов Сиднея. Может, подскажете?

Когда такси остановилось в том районе города, который называют обычно Роке, Тара впервые почувствовала, что такое бедность. Унылый, замусоренный квартал в обширной тени моста предлагал только то, что мог предложить дешевые пансионаты со всем их содержимым. И все же Тара чувствовала, что попала, куда нужно. После продолжительного и дорогостоящего пребывания на Орфеевом острове она изрядно поиздержалась. Но даже если бы у нее все еще был мешок денег, она ни за что не остановилась бы в отеле " Риджент". Он был для Стефани Харпер. А Таре Уэллс следует жить по средствам.

Мучаясь с чемоданом и обливаясь потом в липкой полуденной духоте, Стефани добралась до частной гостиницы в угловом доме, выходившем фасадом на шоссейную дорогу. За пыльным окном Тара заметила бармена, подававшего напитки шумной клиентуре - исключительно мужчинам. Тара посмотрела на месиво мужских тел в майках, неаппетитные животы, раздувшиеся от пива, глаза, обращенные в ее сторону, и сердце у нее упало. Но тут ее заметил бармен и кивнул, чтобы она вошла через боковую дверь.

- Вам комнату, милочка? - спросил он без предисловий.

- Вот именно.

- Пятьдесят долларов в неделю...

- Хорошо.

-... с уплатой за месяц вперед и сто долларов залога...

- Залога? - Тара была поражена. Ей и слышать про такое не приходилось.

- Да, знаете ли, хозяевам в наши времена приходится быть поосторожнее... - Маленький, средних лет мужчина с редеющими песочного цвета волосами, казалось, был воплощенная осторожность. - Раньше я верил людям - жили в долг, - а потом раз, и их нет.

- Но мне просто нечем платить залог, да и вперед слишком много...

- Таков уж тут порядок. А там сами решайте.

- Что ж, придется отказаться. Я приехала в Сидней всего с четырьмя сотнями долларов в кармане, и еще надо кое-что купить, к тому же я целый день ничего не ела, и работы тоже пока нет. Извините, что я отняла у вас время. - Она повернулась к выходу.

- Эй, подождите-ка. О залоге я мог бы и забыть.

- А как насчет аванса за две недели? Хозяин заколебался.

- Ладно. Пусть будет две недели. Но только сразу.

Тара улыбнулась. Право, она может нравиться людям, если только захочет. Это уж точно, подумала она, довольная собой. Наверное, и с работой проблем не будет.

- Хотите посмотреть комнату? Сюда. - Он взял чемодан и двинулся вперед, болтая без умолку.

- Это добрый старый трактир. Настоящий обломок нашей истории. Построен в 1915 году. Там внизу, в баре, полно фотографий, посмотрите, если интересно.

По темной лестнице они поднялись на узкую площадку. Он толкнул дверь. В дальнем конце было окно, а вся комната лежала в густой тени моста. Вид у комнаты был тот еще - грязь, запустение и почти никакой мебели. За рваной дерюгой скрывалась пыльная кухонька. Тара с трудом подавила вздох разочарования.

От хозяина не укрылась ее реакция.

- Буду с вами откровенен, - извиняющимся гоном заговорил он, - эта комната пустует многие месяцы, и я совсем забросил ее. Рассчитывал на жильца попроще, ну, вы понимаете, что я имею в виду. Но в наше время уж очень рискуешь нарваться на какого-нибудь наркомана или бандюгу. А с полицией мне вовсе не хочется иметь неприятностей.

Он помолчал и внимательно посмотрел на нее.

- Ну а вы девушка славная, и я мог бы помочь... прибраться. Между прочим, меня зовут Сэнди. Я живу прямо над вами, под крышей, и свободное время у меня бывает. Я теперь сам себе хозяин. В конце прошлого года у меня умер друг - от рака, - мы двадцать семь лет работали вместе...

Голос его прервался. Тара порывисто схватила его за руку, потом подошла к окну.

- По крайней мере залив виден! - сказала она.

***

Остановившись посреди холла в доме на Хантерс-Хилл, Филип Стюарт внимательно проверил паспорт, билеты, пересчитал деньги. Тщательно упакованный багаж был около двери, а пальто висело рядом на стуле. Он взглянул на часы и вошел в гостиную.

Джилли смотрела телевизор. Рядом стоял привычный с некоторых пор бокал виски. Посреди большой комнаты она выглядела какой-то потерянной. На полу, прямо у ног, стоял телефон, и Филип подумал, что она ждет звонка, каковой, впрочем, решил он, последует только, когда он уедет в аэропорт. Джилли не выказывала никакого интереса к его предстоящему отъезду. Но ясно было, что и происходящее на экране ее не интересовало.

"Джилли, Джилли, - подумал он, - к чему же мы пришли?"

Тем не менее он совершил весь обряд, положенный члену добропорядочной семьи.

- Так не забудешь, Джилли? Во вторник?

- Во вторник? Что во вторник?

- Придет мастер проверить, как работает насос в бассейне. Потом еще эти страховочные дела - запомнишь?

- Запомню.

На этом разговор мужа с женой закончился. Раньше, отправляясь по делам, Филип спрашивал: "Ну а ты что собираешься делать, пока меня не будет? " Но теперь он не отваживался задавать такой вопрос, потому что знал ответ. По множеству мельчайших, но безошибочных примет он догадывался, что у Джилли очередной роман, И по тому, как безнадежно она в нем застряла, как была постоянно напряжена, впадая то и дело в глубокую меланхолию, - ибо он знал, о ком идет речь, - он догадывался, что ей плохо. И помочь ей он ничем не мог.

Раньше Филип не просто терпел ее измены. Любил ее, сильно любил, и потому помогал ей выбраться из очередной истории и был, как нянька, после того как история завершалась. Не так уж много было этих историй, и не так уж серьезны они были и унизительны, чтобы бросить тень на его достоинство, и он даже испытывал некое грустное мужское удовлетворение от того, что всякий раз Джилли возвращалась к нему. Но все изменилось после того, как Джилли вернулась из Эдема и сказала, что умерла Стефани. Он не знал, да и не хотел знать, что там именно произошло, но чисто интуитивно он ощущал, что на сей раз она пересекла какую-то черту. Это был конец. В результате он оказался, ясно отдавая себе в том отчет, в странном положении человека, который оплакивает утрату жены, продолжая с ней в то же время жить в одном доме. Боль его была настоящей, а повседневное присутствие Джилли напоминало о потере. Но время траура подходило к концу, и он уже был готов сменить одеяние. Отчасти для этого требовалось установить физическую дистанцию. Он чаще и чаще бывал в Нью-Йорке, а оставаясь в Сиднее, предпочитал обедать и даже ночевать в клубе, как можно реже наведываясь в пустой дом. Но, главным образом, он постепенно расширял эмоциональную трещину между собою и Джилли, так чтобы заделать ее было нельзя. Когда подойдет время расставания, получится, что брак распался просто потому, что оказался на голодном пайке.

Филип все еще достаточно был прежним Филипом, чтобы понимать, что ему не следует делать первого шага к разрыву. Как эмоциональная реальность их брак распался. Но он все еще играл немаловажную роль как прибежище для Джилли. В конце концов, куда ей деться, если они разведутся? Как жить? Повседневными заботами она никогда себя не обременяла. Выгнать ее означало бы то же самое, что потребовать от инвалида вдруг подняться с коляски и пойти своими ногами. А Джилли в этой жизни была и впрямь, как настоящий инвалид. Может, поэтому она так и зависит от Марсдена, подумал он, только мне тут нечем ей помочь.

Снаружи раздался сигнал такси, которое повезет его в аэропорт.

- Ладно, Джилли, пока, - сказал он, пересек холл, поднял сумки, открыл дверь и, не дожидаясь ответа, вышел.

Джилли вряд ли даже заметила, что его уже нет, хотя другие шаги, голос другого мужчины она улавливает с чуткостью летучей мыши. Но сейчас улавливать было нечего - всю ночь она просидела около телефона, который ни разу не зазвонил.

***

Той же самой ночью, в обшарпанной гостинице, Тара сидела на жесткой узкой кровати и изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Подходил к концу совсем не замечательный день. Возвращение в Сидней, в тот город, который всегда был "ее" городом, только в новом обличье и с весьма неопределенными видами на будущее, было настоящим приключением. В памяти сохранилось все, и радостное, и горькое. Она чувствовала связь с родными местами, но всячески противилась соблазну вернуться - оттого и выбрала Рокс, а не старые знакомые пенаты. Но было нелегко.

Даже простейшие, рутинные вещи требовали огромного напряжения сил. Будучи владелицей двух огромных домов, за которыми присматривали другие, она никогда не бывала в супермаркете. Купить себе что-нибудь на прожитие в течение ближайших нескольких дней было сущим испытанием, и неприветливая нетерпеливая кассирша вовсе не облегчила его.

Но худшее было впереди. Войдя с покупками в кухню, она заметила, что по столу что-то бегает. К своему ужасу, она обнаружила, что едва не поставила сумку как раз на то место, где вроде расположилось целое семейство тараканов. Она так и отпрянула, но тут ее выручила злость - она резким движением смахнула насекомых на пол, решив попутно, что в следующий раз в список покупок надо первым делом внести порошок против тараканов. Доконало ее то, что она опрокинула коробку с молоком. Пакеты были открыты, и молоко залило всю кухню. В полном изнеможении она опустилась на кровать и едва не разрыдалась во весь голос.

Но тут ее взгляд упал на целую кучу разных кухонных принадлежностей, которые она, войдя в комнату, не заметила. Сэнди не обманул, обещая помощь, и притащил моющие и дезинфицирующие средства, щетку, кастрюлю и швабру. Она - прямо набросилась на все это Мыть полы - этого Стефани Харпер то же никогда не приходилось. Но Тара Уэллс принялась за дело со всей энергией и уснула этой ночью сном человека, который хорошо и не без пользы потрудился.

С течением времени жизнь Тары в гостинице все более приходила в норму. Вычищенная и выскобленная комната приобрела куда более жилой вид. Сэнди принес новые занавески для окон и кухонного проема и еще много чего, так что все стало выглядеть по-домашнему и уюта прибавилось. Но главное нашелся некто, сделавший комнату по-настоящему домом, некто, к кому можно было возвращаться домой.

Он привлек внимание в первое же утро, когда она вынесла мусор в баки на задний двор гостиницы. Тара услышала слабое "мяу" и, глянув на землю, увидела котенка, прижавшегося к одному из баков. Подняв его, она почувствовала, как он весь дрожит у нее в руках.

- Ах ты, бедняжка, - мягко сказала она. - Потерялся? Да ты же, видно, бездомный и, должно быть, не ел, бог знает сколько времени.

Котенок доверчиво прижался к ней и сидел на руках неподвижно.

- Хочешь перекусить? - продолжала она. - Пойдем, милый.

Она пошла наверх и по тому, с какой жадностью набросился он на еду, а также по замурзанному виду поняла, что не ошиблась в своих предположениях: котенок был бездомный.

- Но все это в прошлом. Теперь ты мой, и зовут тебя - Макс! - Она усмехнулась: не дико ли называть этот дрожащий комочек именем магната-промышленника, ее отца? И только тут она поняла, что раньше никогда не осмелилась бы посмеяться над этим человеком. - Похоже, я прихожу в себя, - решила она. Тара соорудила Максу постель из старых газет и накормила его до отвала; ублаженный, он заснул у нее на коленях, довольно урча. Ясно, что это не просто котенок. Это амулет, хоть и абсолютно черного цвета. Этот беззащитный комок, этот объект забот - ясное подтверждение того, что началась новая жизнь.

- О, Макси, - вздохнула она. - Как хорошо, что мы нашли друг друга. Никто не знает, как мне нужен был собеседник.

***

В общем, Грег был равнодушен к бильярду. Человеку, привыкшему к смешам, укороткам и подкрученным ударам тенниса высшего класса, решительно не хватало в бильярде динамики. Но в особняке Харперов был отличный, красного дерева, обитый серо-синим сукном бильярдный стол профессиональных размеров. К тому же сама бильярдная была обставлена наилучшим образом. Так что, когда появлялся подходящий партнер, и игра шла по крупной, Грег был не прочь сыграть несколько партий.

К тому же ему надо было отвлечься. Все оборачивалось не так, как он рассчитывал. Даже сейчас, много месяцев спустя после того, что случилось, Грегу никак не удавалось ввести жизнь в нормальную колею. Он постоянно оказывался в неопределенном положении: не женат и не свободен, не партнер Стефани и не наследник ее. Так что, хотя он и получал, благодаря сделкам, ею заключенным, приличный доход, самому ему не удавалось заработать ни гроша, и к поместью он не мог и приблизиться. Он был в дурацком положении человека, у которого связаны руки.

Точно так же, хотя Грега начали раздражать неудобства холостяцкой жизни, он твердо решил не залезать слишком глубоко в эту историю с чересчур доступной Джилли Стюарт. Он выбрался из одной матримониальной петли вовсе не затем, чтобы залезать в другую. Как женщина Джилли его вполне устраивала - в постели она была настоящий кудесник, и стоило лишь подумать о ней, как его охватывало неудержимое желание. Словом, его вполне устроил бы добропорядочный стабильный роман. Но после возвращения из Эдема Джилли стала слишком навязчива: "Когда снова увидимся?", "Почему не позвонил?", "О, Грег, мне этого мало!". Похоже, Джилли не могла взять в толк, что это он командует парадом, а не она. Потому он нарочно держал ее на расстоянии, выказывал холодность, делал вид, что страшно занят. И в то же время он вовсе не хотел терять ее. Приходилось держать ее крепкой хваткой, чтобы быть уверенным, что их невысказанная тайна никогда не выйдет наружу. Потому он встречался с ней ровно столько, сколько было нужно, чтобы удержать ее на коротком поводке, никогда не давая ей испытать полную удовлетворенность.

Грег заморочил Джилли голову, будто он страшно занят делами, связанными с поместьем Стефани, заботами об особняке и еще бог знает о чем. На самом деле он весь день не знал, куда себя деть. Он не мог вернуться к холостяцкой жизни - роль гуляки и распутника никак не совпадала с ролью безутешного вдовца, которую он для себя выбрал. С компанией "Харпер" у него теперь не было ничего общего - слишком ясно и определенно дали понять, что для тамошнего начальства он теперь "персона нон грата". А Мейти, мажордом сиднейского особняка Харперов с незапамятных времен, был бы оскорблен до глубины души при одной лишь мысли о том, что хозяин захочет уделить хоть толику внимания домашним заботам. Это он всю свою жизнь следил за порядком и поддерживал его на таком уровне, что казалось, будто дом живет сам по себе.

В этот полдень едва ли не просто от скуки Грег отправился в теннисный клуб и сыграл несколько партий. Он давно не тренировался и вышел из формы, но всегда найдутся люди, которые будут счастливы перекинуться мячом со знаменитым чемпионом. Он посмотрел, как Лу Джексон, его шафер, которого Грег не видел с самой свадьбы, легко расправился со своим партнером в тренировочной игре, и снова испытал неудержимый порыв к борьбе. А, ладно, в этих крысиных гонках он больше не участвует. После игры он пригласил Лу выпить кружку пива.

- Как поживаешь, Грег? - в такой форме Лу выразил участие.

- Да так, по-разному.

- Хорошо, что ты опять с нами.

- Да, знаешь ли, с ума можно сойти, когда все в одиночку да в одиночку, - Грег отпил пива.

- Выходит, будешь снова играть?

- Нет, приятель, ни за что. Куда мне тягаться с вами, молодежью.

Лу решил было пошутить, что специально для Грега можно учредить гериатрический кубок вызова, но почел за благо не дразнить гусей и дипломатично выбрал среднюю линию.

- Тогда чем ты собираешься заняться? Грег попытался ответить легко и небрежно:

- Придется найти другие развлечения.

- А вот, кстати... - как дипломат Лу все же был не слишком силен. Он многозначительно поднял брови и кивнул в сторону двери.

Грег проследил за его взглядом. На пороге стояла юная француженка, которая разделила с Грегом его последнюю перед свадьбой холостяцкую ночь. Как любительница тенниса, она всегда отслеживала ведущих игроков: успех воспламенял ее. Она приударяла за Грегом, но точно так же - за любым победителем. Взглянув на ухмыляющееся лицо Лу, Грег подумал, что и с ним она тоже спала. Эта мысль странным образом возбудила его. К тому же он уже несколько дней не был в Хантерс-Хилле.

Тем не менее он притворился равнодушным и повернулся к бару. Не стоит посвящать Лу в свои мысли. Он знал, что эта шлюшка так или иначе скоро будет с ним, и уже прикидывал, как заполучить ее на ночь: он уедет как бы один, а она потом подъедет к дому Харперов на такси, когда обслуга уже отправится восвояси. Большое дело. С ним всякий справится, а уж Грег Марсден - тем более.

Вот так и получилось, что этим вечером Грег затеял игру на бильярде со своей гостьей-француженкой. Когда она появилась, охлажденная бутылка шампанского уже была открыта, свет в гостиной приглушен и из стереопроигрывателя доносились мягкие звуки музыки. При желании Грег умел быть романтичным. Но у его посетительницы были иные планы. Ее предложение поразвлечься в домашней обстановке застало его врасплох.

- Партия в бильярд на раздевание? Что-то новенькое.

Она обнажила в улыбке зубы:

- Я научу тебя.

- Но я не знаю правил.

- Покажу.

Ее манеры маленькой хозяйки немало позабавили Грега; он прошел в бильярдную и, повинуясь ее указаниям, расставил шары.

- Это очень просто. Как только ты забиваешь шар, я что-нибудь с себя снимаю. Я забиваю шар...

Дальше Грегу объяснять было не нужно. О дальнейшем он сам позаботится, и, должно быть, это будет забавно. Прежде всего он внимательно разглядел, во что она была одета. На ней были белая рубаха, красный шарф, узкие красные брюки, сережки и туфли на высоком каблуке. И похоже, никакого лифчика. Он ухмыльнулся, тщательно поставил белый шар на точку, вынул из стойки два кия, помелил и передал один девушке.

- Ну что ж, - сказал он, - начнем?

Ее класс, а может удача, поначалу удивил его. Он оказался без башмаков, часов и рубашки и только тогда добрался до ее шарфа и сережек. Решив во что бы то ни стало заставить ее снять брюки до него, Грег взялся за дело как следует и загнал красного в лузу.

- Так, - скомандовал он, - рубаху!

Под его взглядом она медленно расстегнула пуговицы. Насчет лифчика он оказался прав. Она уронила рубаху на пол и стала прямо перед ним. Груди у нее были маленькие, твердые, четко очерченные, и он хорошо помнил их шелковистость. Соски были темные и большие, немного приподнятые, они почти упирались ему в грудь. Он потянулся к ним. Девица отпрянула и довольно нагло заявила: "Не трогать! Это не по правилам".

Она наклонилась, чтобы произвести свой удар, и груди ее заколебались, как спелые груши. В середине стола образовался островок света, в котором мерцала ее кожа. Вся остальная часть комнаты была во тьме. Он почувствовал, как нарастает желание. Грег не терпеливо ожидал, когда она в очередной раз промахнется, а затем целой серией ударов уложил все оставшиеся шары в лузы. Тяжело дыша, он повернулся к ней. Она насмешливо улыбнулась.

Дата добавления: 2015-12-01