Читайте также:
|
Не может не впечатлять разнообразие реакций Христианских комментаторов на существование копившихся веками ошибок, невероятностей и противоречий в Библии. Отдельные комментаторы признают некоторые из них — и не колеблясь берутся за решение этих жгучих проблем. Другие же — с легкостью обходят неприятные им положения и упорно продолжают отстаивать каждое слово текста, пытаясь убедить людей заявлениями апологетического свойства, добротно подкрепленными весьма неожиданными доводами. Это делается в надежде, что все логически неприемлемое будет забыто.
Во вступительной главе к своему переводу Книги Бытия отец Де Во признает существование критических доводов и даже ведет пространный разговор об их убедительности и неоспоримости. И все же, едва ли его интересует объективное воспроизводство событий прошлого. Он пишет в своих заметках, что дело не в самом факте воссоздания Библией "картины одного из двух катастрофических наводнений в долинах Тигра и Евфрата, доведенного традицией до масштабов всеобщего катаклизма", а "существенно то, что автор внушает на фоне этой картины вечные учения — о Справедливости и Милости Бога к человеку, даже когда тот творит зло, а также о спасении праведных".
Таким образом обосновывается и оправдывается преобразование народной легенды в событие Божественной значимости. И именно в таком виде оно кажется вполне подходящим для преподнесения его людям религиозным — мол, автор прибегает к использованию гиперболизированной картины в целях пояснения религиозных учений. Апологетика такого способа преподнесения событий служит оправданием вольного обращения с Писаниями, считающимися Священными и содержащими Слово Божье. Если признавать подобное вмешательство людей в сферу Божественного, то можно будет объяснить любые изменения текстов Библии. Раз это делается из чисто теологических соображений, то все изменения текста становятся законными. Получается, что обоснованны также и те изменения, которые были внесены авторами в Сасердотальский вариант, превратив Библейские тексты в вымысел, как мы уже видели.
Многие Христианские комментаторы нашли для себя более хитрый способ объяснения ошибок, невероятностей и противоречий в Библейских описаниях. Они усматривают уважительную причину для всего этого в том, что каждый конкретный автор, внесший свой вклад в написание Библии, конечно же, отражал представления и идеи, свойственные той социальной прослойке, к которой он принадлежал, той культурной эпохе, в которую он жил и тому образу мышления, который господствовал в его эпоху. Отсюда проистекает всеобъемлющая концепция соответствующих "литературных жанров", введенная в качестве неотъемлемого элемента этих ловких словесных ухищрений. Исходя из этого любое противоречие между двумя текстами объясняется тем, что каждый из авторов различным образом выражал свои идеи и представления, то есть прибегал в этих целях к своему собственному "литературному жанру". Такой довод, конечно же, признается не всеми, поскольку ему недостает весомости. Однако сегодня еще нельзя сказать, что он отвергнут полностью и мы на примере Нового Завета увидим, как к нему, не стесняясь, прибегают в попытках объяснить откровенные противоречия в Евангелиях.
Есть и еще один путь сделать приемлемым то, что логика отвергает в анализируемом тексте. Он заключается в том, чтобы окружить текст апологетикой, которая отвлекает внимание читателей от решающей проблемы — от истинности самого текста, и направляет их внимание на другие проблемы.
К подобному способу прибегает кардинал Даньелу в своих рассуждениях о Потопе. Они опубликованы в обозрении "Живой Бог" ("Dieu Vivant" 1) под заголовком "Потоп, Крещение, Суд" ("Dйluge, Baptкme, Jugement"). Кардинал пишет: "Церковь издревле видит в теологии Потопа образ Христа и самой Церкви". По его мнению Потоп — это эпизод "огромного значения", это "суд, состоявшийся над всем человечеством". Цитируя из "Homilies on Ezekiel" Оригена, о "кораблекрушении всей Вселенной, спасенной в ковчеге", кардинал Даньелу размышляет о ценности числа восемь, "выражающего количество людей, спасенных в ковчеге (Ной, его жена, три сына и их жены)". Он также по-своему использует мысли Юстина, записанные в "Диалоге": "Они символизируют собой восьмой день, когда Христос восстал из мертвых" и "Ной, первенец нового Мироздания, есть образ Христа, которому предстояло воплотить в жизнь предначертанное Ноем". Кардинал продолжает сравнение между Ноем, спасшимся в деревянном ковчеге, а также — с одной стороны, водой, заставившей его поплыть ("вода Потопа, из которой было рождено новое человечество"), и деревянным крестом — с другой. Он подчеркивает ценность этих символов и делает вывод об огромной значимости, которую "таинство Потопа имеет для укрепления духовности и веры". Вот так.
О подобных сравнениях, преисполненных апологетики, можно говорить много. Нам же следует помнить, что эти комментарии событий невозможно отстаивать как истинные факты — ни с точки зрения их всеобщего характера (крупномасштабности, сравнимой с размерами Вселенной), ни с точки зрения времени, которое отводит им Библия. Обращаясь к подобным комментариям, мы попадаем в Средневековье. В те времена любой текст Библии надлежало принимать таким, какой он есть. Об ином подходе, исключавшем соглашательскую позицию, не могло быть и речи.
И все же приятно сознавать, что эпохе насаждаемой темноты и невежества предшествовало время, когда были живы и логические подходы. Здесь можно упомянуть позицию святого Августина, проистекающую из его образа мышления, исключительно прогрессивного для его эпохи.
Во времена отцов Церкви проблемы критического анализа текстов Библии, очевидно, все же поднимались, поскольку святой Августин затрагивает их в своем послании N№82. Наиболее показателен в этом плане следующий отрывок: "Ни к каким из Книг Писания я не относился с таким вниманием и уважением, как к тем, которые называют "каноническими", так что я твердо верю, что при их написании их авторами не было допущено ошибок. Когда же мне в этих книгах попадается положение, которое кажется противоречащим реальности, у меня нет сомнения в том, что или текст моего экземпляра ошибочен, или переводчик точно не придерживался первоисточника, или же мне самому недостает понимания".
Для святого Августина было непостижимо, чтобы Священный текст мог содержать в себе ошибочные сведения. И когда ему попадались положения, которые, как казалось, противоречили Истине, он тут же задумывался над причиной этого, не исключая гипотезы о том, что погрешности эти исходили от людей. Тем самым святой Августин очень четко установил догму о безошибочности первоначального текста.
Это — позиция верующего человека с критическим складом мышления. Ведь во времена святого Августина такой вопрос, как противоречие между некоторыми Библейскими текстами и научными знаниями, вообще не ставился.
Современные же специалисты имеют противоположные проблемы — с отстаиванием текста Библии от любых обвинений в искажении событий. Так, отец Де Во в своем вступлении к Книге Бытия объясняет причины, вынудившие его защищать тексты любыми путями, даже несмотря на то, что они неприемлемы ни с научной, ни с исторической точек зрения. Он просит нас не подходить к Библейской истории "согласно правилам исторического исследования, соблюдаемым людьми сегодня". Как будто могут существовать несколько способов написания истории. История, будучи рассказана с неточностями и искажениями — это признбет всякий — превращается в исторический роман. Однако же этот комментатор Библии отвергает какую бы то ни было проверку приводимых в Библии описаний на основе их сравнения с данными геологии, палеонтологии, древнейшей истории. "Библия не несет ответ ни перед одной из этих дисциплин, и если кто-то будет сопоставлять ее с данными этих наук, это приведет лишь к надуманному противостоянию или искусственной гармонии" 2. Можно указать, что автор в данном случае размышляет по поводу тех мест в Библии, которые никоим образом не гармонируют с данными современной науки, — по поводу первых одиннадцати глав. Тем не менее, несколько Библейских описаний были в наше время подтверждены (в данном случае это эпизоды из времени патриархов или, иначе говоря, Пророков). И отец Де Во не отказался привлечь эти современные знания с тем, чтобы поддержать ими Библейские истины. "Тень сомнения, брошенная на эти описания, должна уступить место благоприятному свидетельству о них истории и археологии Востока" 3.
Иными словами, если наука полезна в таком деле, как подтверждение Библейских истин, она призывается, "берется на вооружение". Но если наука "аннулирует" Библейские описания — ссылаться на нее недопустимо.
Стремясь примирить непримиримое — теорию об истинности Библии с неправдоподобностью некоторых фактов, приводимых в Ветхозаветных описаниях — современные теологи употребили все свои старания на то, чтобы подвергнуть пересмотру классические концепции. Подробные описания этих хитрых, пространно излагаемых, изощренных идей, выходят за рамки проблем, обсуждаемых в этой книге. Но для примера можно привести хотя бы работу О.Лоретца (1972) "Что такое Библейская Истина?" ("Quelle est la Verite de la Bible?" 4). Лишь один такой пример будет достаточен, чтобы на его основании сделать вывод об отношении к науке в официальных кругах Церкви. Итак...
Автор отмечает, что Второй Ватиканский Собор "так и не утвердил принципов, на основании которых проводится разграничение между вымыслом и Истиной в Библии. И это невозможно в принципе, поскольку Церковь не может устанавливать Истину или такие научные методы, на основании которых можно было бы выносить принципиальные решения по такому вопросу, как Истинность Писаний".
Отсюда очевидно, что не Церкви судить о ценности научного метода как одного из средств доступа к знаниям. Но дело здесь совсем в ином.
Это вопрос не теорий, а твердо установленных фактов. В наше время даже не нужно быть слишком большим ученым, чтобы знать, что мир был сотворен отнюдь не тридцать семь или тридцать восемь веков назад. И мы знаем, что человек появился на Земле отнюдь не в те времена, на которые указывают все эти, несомненно ошибочные, Библейские генеалогии. О.Лоретц, должно быть, осведомлен об этом. Однако его утверждения, касающиеся науки, преследуют лишь одну цель — отодвинуть в сторону трудный вопрос, чтобы не касаться его именно таким образом, каким это следует сделать.
Уже одни простые перечисления различий во мнениях Христианских авторов по такой проблеме, как искажение доказанных наукой фактов на страницах Библии, прекрасно показывают всю щепетильность положения, в котором они оказались. Это еще раз свидетельствует, что единственно верная логическая позиция предполагает неизбежное признание того, что Библия во многом есть результат человеческой мысли, а, следовательно, — отрицание утверждения, что она представляет собой Откровение Бога в чистом виде.
Тот факт, что в Христианских кругах исчезает всякое ощущение комфортности, как только речь заходит об Откровении, стал особенно очевидным во время Второго Ватиканского Собора (1962-1965), когда согласованному окончательному тексту заключительного Документа предшествовало по меньшей мере пять предварительных вариантов, а вся эта процедура отняла три года. Только через три года наступил конец тому, что его Преосвященство господин Вебер в своем вступительном разделе к Документу Собора N№4, посвященному вопросу об Откровении 5, назвал "болезненной ситуацией, угрожающей засосать Собор, подобно болоту".
Две фразы, содержащиеся в этом Документе и касающиеся Ветхого Завета (глава IV, стр. 53), передают все недостатки некоторых Библейских текстов так, что их просто невозможно оспорить:
"С учетом условий, в которых жило большинство людей до того, как Христом был заложен догмат спасения, можно с уверенностью утверждать, что Книги Ветхого Завета позволили каждому узнать, кто есть Бог, а кто есть человек, как и то, как справедлив и милостив Бог по отношению к людям. Эти Книги несут в себе свидетельство истинно Божественных учений, даже несмотря на то, что в них содержатся сведения несовершенные и устаревшие".
Используемые здесь прилагательные "несовершенные" и "устаревшие" как нельзя лучше характеризуют некоторые Библейские тексты, указывая на то, что эти тексты тоже вполне могут стать объектом критического анализа и даже быть отвергнуты как любой другой чистый вымысел. Здесь мы видим принцип, который невозможно не признать.
Цитируемый текст является частью общей декларации, окончательно ратифицированной 2344 голосами против 6. И все же, такое почти полное единодушие вызывает некоторые сомнения. Поскольку на самом деле в комментариях к официальному Документу, подписанных его Преосвященством господином Вебером, присутствует одна-единственная фраза, явно поправляющая высокое заявление Собора об устарелости определенных текстов: "Без сомнения, некоторые тексты еврейской Библии имеют временное применение и содержат в себе нечто несовершенное" 6.
Слово "устаревший", употребленное в официальной декларации, конечно не является синонимом выражения "имеют временное применение" в том смысле, в котором оно использовано во фразе комментатора. Что же касается добавленного им по собственной инициативе эпитета "еврейской", то он предполагает, что в тексте Документа Собора критиковался текст древнееврейской версии Ветхого Завета. Но дело обстоит не совсем так. В действительности именно Христианский Ветхий Завет, о несовершенстве и устарелости некоторых частей которого говорится в Документе, был предметом обсуждения во время Собора — не более того.
1 №38, 1974, стр. 95-112.
2 Введение в Книгу Бытия, стр. 35.
3 Там же, стр. 34.
4 Изд. Le Centurion, Париж.
5 Изд. Le Centurion, Париж, 1966.
6 В оригинале книги на французском языке: "Sans doute certains livres de la Bible israйlite ont une portйe temporaire et ont en eux quelque chose d'imparfait" (15-е изд., издательство SEGHERS, Париж, 1995г.). — Прим. ред. рус. изд.
Выводы
Библейские Писания должны быть подвергнуты анализу безо всякого искусственного их приукрашивания, безо всякого наделения их теми качествами, которые кому-либо хотелось бы видеть в них. Напротив, их нужно рассматривать в объективном свете, такими, как они есть. Это предполагает понимание не только содержания самих текстов, но и истории их создания. Понимание последней позволяет сформировать некоторые представления об обстоятельствах, приведших к переделке текстов, обусловивших постепенность собирания текстов в единое целое. Именно так и происходило приведение Библии в тот вид, в котором она дошла до нас, — со всеми своими многочисленными сокращениями в одних местах и дополнениями в других.
На основании вышесказанного можно считать, что Ветхий Завет содержит в себе различные варианты описаний одних и тех же событий, а также ряд противоречий, невероятностей, искаженных изложений исторических фактов и несовместимостей с данными, точно установленными наукой. Все это вполне естественно, поскольку Ветхий Завет написан людьми глубокой древности. С подобным просто невозможно не столкнуться, просматривая любые книги, написанные в тех же исторических условиях.
Еще во времена, когда практически невозможно было обращаться к науке, а о невероятностях и противоречиях можно было лишь догадываться, такой обладающий здравым смыслом человек, как святой Августин, посчитал, что Бог не мог преподать людям того, что не соответствует реальности. Поэтому он выдвинул принцип, согласно которому любое положение, противоречащее Истине, никоим образом не может считаться исходящим от Бога, и выступил за то, чтобы исключить из Священных текстов все, что, по его мнению, заслуживало исключения на основании этого принципа.
Однако позже, когда уже стал известен факт несовместимости определенных мест в Библии с данными современной науки, позиция, подобная мнению святого Августина, была предана забвению. Причем отказ от нее был столь настойчив и категоричен, что это даже привело к возникновению и развитию целого литературного направления. Вопреки всем сопротивлениям оно отстаивало необходимость сохранения в Библии всех тех текстов, которые не должны там находиться ни при каких обстоятельствах в силу уже упомянутых причин. Второй Ватиканский Собор (1962-1965) внес весомый вклад в смягчение этой бескомпромиссной позиции, введя оговорки, касающиеся тех частей Ветхого Завета, которые содержат "сведения несовершенные и устаревшие". Интересно, останется ли это всего лишь благочестивым пожеланием или все же заставит по-иному взглянуть на те сведения, которые сейчас уже не могут быть приемлемы, и которым уготована роль свидетельствовать об Истинных учениях, исходящих от Бога, при одном условии — что люди не будут переписывать их по-своему?
---------
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 42 | Нарушение авторских прав