Русальские обряды 1 страница

Русалки

39. Заложные покойницы.
40. Названия русалок.
41. Народное мнение о происхождении русалок.
42. Взгляды ученых исследователей на происхождение русалок.
43. Свидетельства наших источников, описывающие русалок.
44. Где живут русалки.
45. Образ и наружность русалок.
46. Быт русалок: одежда, пища, часы их появления, общественные отношения.
47. Занятия русалок и отношение их к людям.
48. Русалки — нечисть.
49. Обереги от русалок.
50. Заключение о русалках.
51. Русалки-лихорадки.

§ 39. Как мы уже знаем, заложные покойники сохраняют за гробом свой нрав, свои житейские потребности и интересы, свои прежние склонности и привычки. С этой точки зрения деление заложных покойников по полу, на мужчин и женщин, далеко не безразлично: заложная женщина будет уже иным мифологическим образом, весьма отличным от образа заложного мужчины.
Заложные женщины, о коих прежде мы сознательно умалчивали, превращаются, по общенародному русскому поверью, в русалок. А потому наши источники редко говорят о заложных женщинах как таковых, не касаясь превраще-нья их в русалок. Приведем эти немногие свидетельства.
Утонувшая в р. Неручи женщина, по словам крестьян Орловской губернии, «в ночное время показывалась из воды и хлопала в ладоши, а также хохотала... Крестьяне и крес тьянки боялись ночью проходить мимо того места, где утонула женщина».
«Сказывают, в лощине допреже прудок был небольшой, только дюже глубокий; ну и утопла в нем одна женщина. Теперь и ходит ночами по лощине, плачет тонким голосом; сама в белой рубахе, косы распущены и, как кого увидит, к себе манит. Видно, нет ей спокою: она ведь неотпетая и без покаяния кончилась. Утопла она Великим постом, а как пошла полая вода, снесло весь пруд в речку, ее и не нашли. Бывает еще: вылезет она на край лощины, сядет и плачет. Много кто у нас ее видел. Даже собаки хвост подожмут, брехать на нее зачнут, выть, только близко к ней не подходят. Нехорошо тут у нас от нее в лощине; жуть какая берет, ежели ночным делом мимо идти» (Рязанский уезд).
Другой рассказ из того же Рязанского уезда сообщает о девушке, которую обманул жених и которая «с тоски себя и уходила». «За деревней за нашей перекресток: одна дорога прямо в город,— ну тут и случается все нехорошее. Шел как-то мужнин брат двоюродный в город. Дело к ночи было, месяц уже вставать стал. Подходит он к перекрестку, глядь: девушка сидит на меже и волосы чешет, а сама плачет. Девушка сказала, что она сбилась с дороги. Пошли они вместе. «А она уж веселая такая стала, песни играет, да так шибко идет: ему за нею не поспеть. И не чудно ему, что она песни играет,— прельщать уж она его стала,— только никак ее не поймать. Подошли к ржаному хрестцу,— она как захохочет, за хрестец сигнула и пропала. Он ее искать. Слышится ему то за этой, то за энтой копной ее голос — опять уж она плачет. Так до зари и проискал... Оказался он за городом по энту сторону за 30 верст».
Здесь нетрудно узнать русалок, хотя этого имени наблюдатели и не называют.

§ 40. Название русалка старые писатели и ученые соединяли со словами: русло (по местожительству русалок в реках) и русый, русявый (по русому цвету волос у русалок), а также выводили от древних имен священных рек: Росса и Руса. Первое словопроизводство не объясняет окончания -алка. Второе не соответствует обычному представлению о русалках, у коих волосы не всегда русые, а большей частью зеленые.
Вернее словопроизводство от древнерусского названия праздника и игр: русалии; и теперь у малорусов кое-где первый день Петрова поста зовется русали. Источник этих слов западноевропейский: латинск. rosalia, греческ. средневеков. рошослла — название праздника и игр. С запада заимствованы были русскими эти игры и празднества, которые распространялись вместе с христианством. Христианские rosalia совпали на Руси по времени с древним языческим праздником в честь заложных покойников. К этому языческому празднику и привилось новое, христианское название: русали, русальная неделя (а в других местах: Семик, т. е. седьмой четверг после Пасхи, с чем ср. белорусск. Семуха — Троицын день, седьмая неделя после Пасхи). Отсюда уже вполне естественное появление названия: Русалки, т. е. те существа, которых чествуют в праздник русалий, на Русальной неделе.
Вполне согласно с этим новым и культурным происхождением слова русалка, название это распространено далеко не везде. На северо-востоке европейской России оно не успело распространиться более или менее широко. И если мы теперь из северо-восточных наших губерний имеем мало свидетельств о том, что слово русалка народному языку совершенно чуждо, то это объясняется поздними литературными влияниями: в литературе (особенно драматической) XVIII и начала XIX в. образы русалок весьма обычны, и теперь, конечно, весьма редко можно встретить на Руси хотя бы и безграмотного человека, который никогда и ничего не слыхал бы о русалках.
Между тем еще даже в 1896 году Е. Якушкин писал: «Во многих местностях Ярославской губернии слово русалка вовсе неизвестно», хотя в той же губернии (в губернии Угличе) встретилось даже название народных весенних гуляний: "рус{а}вы, рус{а}вки"». На моей родине, в Вятской губернии, слово русалка неграмотным крестьянам большей частью неизвестно.
В большей части Вологодской губернии слово русалка неизвестно, хотя опять-таки в Тотемском уезде этой губернии прежде называли русалкой Семик, т. е. праздник в честь русалок. Из местных мифологических образов несколько похожа на русалку так называемая Белая баба: она живет у моста через ручей Крутец в Спасской волости Тотем-ского уезда, пугает по ночам людей.
Есть основания полагать, что в Олонецкой, Архангельской и некоторых других северных губерниях слово русалка также неизвестно; но прямых свидетельств о том мы пока не имеем.
По замечанию Снегирева, русалки у великорусов «известны то под именем чертей, водящихся в тихом омуте, то водяных, то леших, то под настоящим именем».
Даже у малорусов, которые вообще знают о русалках гораздо больше, нежели великорусы, в некоторых местах слово русалка совсем неизвестно. Так, например, в Подольской губернии «в Ольгопольском уезде, в Гайсинском, Брацлавском и других уездах к Волыни нет слова русалка».
Ниже мы приводим другие народные названия для русалок, каковы: куполка, водянии,а или водяная, шутовка, чертовка, хитка, лешачиха, лобаста; почти везде, где отмечены эти названия, слово русалка народному языку несвойственно.
Е.А. Ляцкий отметил белорусские (из Минской губернии) названия для русалок: водянии,ы и куполки. Слово куполка, купалочка весьма употребительно в белорусских купальских песнях. Носович в своем словаре поясняет это слово так: «Девица, которую из своей среды избирают девицы же, участницы купальных забав, первенствующею или царицею плясок, бываемых в ночь перед днем Рождества Иоанна Крестителя».

----------------------------------------
Там же купалиш, мужской род к купалке, и купала — название для лиц обоих полов.

В песнях:

Сядзиць Куполка на плоце,
Уся яе голоука у злоце,
Да просиць у Бога погоды...

Ходзиць Куполка по вулицы,
Просицъ Иллище сабе на игрьще...

Шла Купалка сялом, сялом,
Давала дзеукам чалом, чалом;
Дзеуки Куполки не опознали,
Чалом Куполки не оддавали.

В русальских обрядах мы встречаем вполне соответствующую «русалку» — избранную девицу в венке, которая изображает собою русалку и носит это название.
А. Валовым было уже высказано мнение, что заключительным звеном купальских игрищ являлись в старину русальные проводы. Конечно, это недоказанная гипотеза; но нам думается, что будущие исследователи купальских обрядов найдут в них гораздо больше связи с русальными обрядами, чем это предполагается теперь. Тогда между «купал-кой» приведенных белорусских песен и между «русалкой» рязанского обряда «провод русалки» найдется, вероятно, полное сходство.
Название водяница нужно, конечно, перевести так: «обитающая в воде». Ему вполне соответствует рыбинское (Ярославской губернии) народное название для русалок: водяные. Это, конечно, женский род к слову водяной — название общеизвестного представителя нечистой силы, обитающего в водах.
По Снегиреву, великорусы называют русалок водяными. В Новгородской губернии голую бабу, которая, сидя на коряге, расчесывает гребнем мокрые волосы, считают (называют? — Д. 3.) водяным. И в Нижегородской губернии часто «смешивают их (русалок.— Д. 3.) с водяным».
В Архангельской губернии «.водяника (жена водяного.— Д. 3.) имеет большие отвислые груди и длинные волосы <...> из воды выходит нагою в полночь и садится на камень; тут она расчесывает свои волосы большим гребнем». Что русалки — жены водяных, это поверье нужно признать общераспространенным в русском народе.
В Макарьевском уезде Костромской губернии русалок называют чертовками. Чертовка, собственно, означает: жена или дочь черта; название, как видим, весьма общее. Название это распространено весьма широко, но у нас нет данных к выяснению того, где это слово употребляется в общем значении: «жена, дочь черта» и где в специальном: «русалка». Едва ли, однако же, можно сомневаться в том, что в нижеследующих сообщениях под чертовкой разумеется именно русалка:
«Чертовка, по народному поверью (за Байкалом), есть водяная женщина; она может быть красивой или некрасивой, доброй или злой, часто же безразличной. Живет она в воде и только изредка выходит на берег чесать золотым или медным гребнем свои прекрасные, черные как смоль и длинные волосы. В это время можно подкрасться к ней и выхватить гребень, который имеет магическую силу. <...> Иногда чертовка имеет сожительство с охотниками в лесу и беременеет от них, но ребенка, прижитого ею от человека, она разрывает при самом рождении его».да»лзи: мжг
В Пермской губернии «на рассвете можно видеть на берегу чертовку, расчесывающую гребне длинные густые волосы».
Иные наши источники говорят, что в виде голой бабы, чешущей голову у воды или в воде, является просто-напросто черт.
Шутовка. Это название для русалок употребительно у уральских казаков, во Владимирской губернии и в других местах. Шутовка означает собственно: жена или дочь шута, а шутом называют эвфемистически черта. Таким образом, названия шутовка и чертовка вполне однозначащи.
Хитка. Это название встретилось мне в Сарапульском уезде Вятской губернии (село Мостовая и другие). Так называют там собственно водяного женского пола, но сходство хитки с русалкой полное. Слово хитка, по-видимому, в ближайшем родстве с глаголом хитить, похищать; название основано, вероятно, на том, что хитка топит людей в воде.
Лешачиха. Это название означает буквально только: жена лешего. Но следующее свидетельство заставляет предполагать, что «лешачихой» называют кое-где русалку. В Кадниковском уезде Вологодской губернии на берегу озера Чуди-нов омут «видали сидевшую на камне лешачиху, которая огромным железным гребнем расчесывала свои волосы».
Трудно не узнать в этом образе русалку. Напомним, что и по Снегиреву великорусы называют русалок лешими.
Замечательно близко к обыкновенному представлению о русалке рисуется у белорусов Минской губернии образ жены лешего, так называемые лешихи: «У леших есть жены, леши-хи, имеющие вид обыкновенных женщин с распущенными волосами, в которые вплетены зеленые ветви. Это — души загубленных лешим девушек, которые прокляты были родителями или подняли на них руку. По ночам они "хитаютца", т. е. качаются на ветвях деревьев, а на день вместе с лешими уходят под землю, где живут в "палаце" — дворце». Это сходство минских лесових с русалками для нас вполне понятно. Хотя наблюдатель и не говорит прямо о том, что это лесовихи — русалки, вышедшие замуж за леших, но из дальнейшего изложения следует именно такой вывод: «проклятые родителями девушки» в той же самой местности считаются русалками. Значит, по мужу они становятся лешихами. Другие русалки делаются женами водяных.
Лобаста. Это название для русалок известно в Астраханской губернии (Енотаевский уезд) и на Кавказе, а по Далю также и в Вятской губернии. Даль знает его еще в видах: албаста и лопаста. Это название, в противоположность предшествующим, не славянского корня, а восточного. У турецких народов и у персов широко распространен мифологический образ албасты, образ далеко не привлекательный, с обыкновенными русалками имеющий мало общего.
Особняком стоят среди народных названий русалки: навка или мавка и лоскотуха или лоскотовка, лоскотни-иа, лоскотарка. Это не синонимы слова русалка, а названия для особых разрядов русалок. Относительно слова мавка (навка) это несомненно; относительно же слова лоскотуха это еще несколько спорно.
Малор. мавка, навка — «дитя женского пола, умершее некрещеным и превратившееся в русалку». Так называют малорусы разряд русалок, происшедших из маленьких детей («потерчат»). Согласно с этим значением слово мавка можно было бы роднить с прилагательным малый. Но у нас уже давно принято объединять это слово с древнерусским нав — «мертвец». Народ иногда объясняет это слово звукоподражательным мяу: так будто бы, подобно кошкам, кричат маленькие мавки.
Лоскотуха, лоскотовка, лоскотница (Литинский и Проскуровский уезды), лоскотарка, лоскотка — это название русалок означает собственно: лоскочущая, т. е. щекочущая, щекотунья. В наших источниках нельзя не заметить стремления выделить лоскотух в особый разряд «русалок, которые замучивают щекотаньем встречающихся им людей». И для этого есть достаточные основания: как увидим ниже, лоскочут (щекотят) встречающихся мужчин не все русалки, а только молодые. Русалки постарше ведут себя много солиднее. Симбирская молодая вдова Марина, утопившись из любви к Ивану Курчавому и сделавшись русалкою, только охала и вздыхала, смотрела на дом своего милого, а на встречных рыбаков и не глядела, только пугала их.
Название лоскотовка или лоскотуха, как одно из наиболее распространенных, нужно будет признать одним из древнейших туземных названий для русалок, предшествовавших по времени заимствованию названия: русалка. Древними также нужно признать названия для русалок: чертовка, водяная и, быть может, куполка.
Белорусы Сокольского уезда Гродненской губернии называют русалку: казытка. Это редкое название вполне соответствует по своему значению малорусскому названию? лоскотуха; казытка «казычет», т. е. щекотит людей.
«В Черниговской губернии русалки именуются крыницами, от уважаемого в Новгороде-Северском родника За-ручейской криницы, или Сухомлинской, иначе родника Ярос-лавова. На срубе его в Зеленую неделю, на самом рассвете, будто являются прекрасные русоволосые девицы и расчет сывают себе волосы».
Кое-где в Малороссии знают еще особых морских русалок с рыбьим хвостом вместо ног. Эти русалки носят особые имена: фаляроны и мемозины.

§ 41. Многочисленные свидетельства наших источник ков о происхождении русалок не оставляют никакого сомнения в том, что народ признает русалками заложных покойниц, т. е. женщин, умерших неестественною смертью. Вместе с женщинами мы видим в данном случае и детей» которые только у малорусов выделяются в особый разряд; т. н. мавок.
Приведем прежде всего свидетельства о русалках у великорусов.
«Русалки — дуцр некрещеных детей, утопленниц, удав», ленниц и вообще женщин и девиц, лишивших себя жизни и непогребенных»
«Кроме леших, в наших (Тульской губернии) лесах водятся еще русалки, но их теперь стало меньше и не так стали они опасны для человека. В старину удавленный, и утопленный, не проклинали, и потому их души и превращались в русалок, а теперь священники удавленников и утопленников проклинают, и оттого русалок стало меньше». <
В Калужской губернии «к русалкам относят женщин, наложивших на себя руки».
По верованиям во Владимирской губернии, русалки-шу-товки — это обыкновенные древние люди, на которых тяготеет родительское проклятые.
В Симбирской губернии: «русалки и другие водяные духи есть олицетворение умерших людей, погибших от самоубийства или проклятых отцом или матерью».
По верованиям крестьян Ливенского уезда, Орловской губернии, девицы, пропавшие без весты, суть русалки.
В Оренбургской губернии: «русалки — девушки, утонувшие в озере или в реке от неудавшейся любви и с горя». В Рыльском уезде Курской губернии это — души утопленниц. По симбирскому сказанию, молодая вдова Марина утопилась в Волге от любви к Ивану Курчавому и стала русалкой.
В Пошехонье: в русалок обращаются души утопленниц и некрещеных детей.
В Воронежской губернии: «все младенцы женского пола, родившиеся мертвыми, умершие без крещения, а также утопленницы обращаются в русалок». По С. Максимову, это общее великорусское поверье: «русалки — людские дети, умершие некрещеными, либо потонувшие или утопившиеся девушки».
В Жиздринском уезде Калужской губернии: русалки — «это похищенные у матерей дети, преимущественно некрещеные». В Донской области: русалки — некрещеные дети.
«Во многих местах Великороссии думают, что (русалки.— Д. 3.) это — дети, обмененные в то время, когда роженицу оставляют одну в бане и она лежит без креста, а ребенок подле нее спит некрещеным».
Особняком стоит сказание, записанное свящ. Доброзра-ковым в селе Ульяновке Лукояновского уезда Нижегородской губернии: при сотворении мира Богом диавол, подражая Богу, начал бить одним камнем о другой, и из осколков явились домовые, лешие, русалки и подобные им существа.
Из белорусских свидетельств особенно любопытно для нас сообщение одного наблюдателя из села Юриновки Новгород-Северского уезда Черниговской губернии, который прямо называет русалок «людьми, умершими ненатуральною смертью»; он пишет: «Все юриновцы верят, что в продолжение Зеленой недели ходят русалки — люди, умершие ненатуральною смертью; если эти русалки поймают человека, то защекочут его до смерти».
Белорусы Минской губернии о русалках говорят, что «очень часто это бывают проклятые родителями девушки, не заслужившие при жизни прощения».
Русалки — людские дочери, «проклятые родителями еще в материнской утробе, умершие некрещеными», а также молодые утопленницы. Душа самоубийцы «становится русалкою, поступающею под суровую власть водяника, с которым принуждена вести ненавистную связь».
«Русалки суть души утопленниц, мертворожденных или же детей, умерших некрещеными».
«Русалки — маленькие девочки, умершие до крещения» (Минская губерния).
У белорусов Гродненской губернии «существует поверье, что души детей, умерших до крещения, превращаются в русалок». «Русалки — души младенцев, погребенных некрещеными, скитающиеся в виде дев по земле».
«По верованию крестьян Мозырского уезда Минской губернии, русалки происходят оттого, что матка "приспит" ребенка или оттого, что ребенок умрет без крещения». «Русалки з нехращеных дзяцей» (Горецкий уезд, Игуменовский уезд), «а може из ведзьмау». «Яны (русалки.— Д. 3.) кажуць <...> с скидушыв: як баба не доносиц, ци так мертвого родзиць — его уж йна! Иншия дзейкаюць, бытцам яны с присыпушив; ды ке. Присьнгуш — его подмен». Переходим к малорусским поверьям. Малорусы Пинского уезда Минской губернии русалками считают самоубийц.
«В Малороссии народ верит, что в русалок обращаются умершие некрещеные дети и утопленницы». Русалки — утопленницы-девицы, а также неживые и некрещеные дети женского пола». По верованьям крестьян Борзенского уезда Черниговской губернии «всякое умершее неокрещенным j дитя и утопленница девушка делаются русалками».
Относительно детей, родившихся неживыми или умерших некрещеными, и до сих пор держится в Купянском уезде, Харьковской губернии, поверье, что они становятся русалками, называемыми иначе лоскотовки. Женщины говорят, что в русалок обращаются не только мертворожденные или умершие неокрещенными дети, но и утопленницы девушки и молодые женщины, причем утопленницы становятся женами водяных, которые старшинствуют вообще над русалками. Сеять муку прямо в дижу, месить тесто на вику (крышка дижи) и тереть женщине нога об ногу — значит содействовать размножению русалок.
«Русалками становятся утопленницы и дети, родившиеся неживыми или умершие некрещеными; эти последние называются еще и мавкамш». «Русалки — это утонувшие во время купанья девушки (Остерский уезд). Мавки (или лоскотницы.— дер. 3.) — это уворованные дьяволом дети» (Проскуровский уезд). «В числе русалок есть и лоскотуц. хи: это души девушек, умерших зимою, весною или летом! Они являются на полях и до смерти залоскочуют попадаюм щихся навстречу дивчат и парубков» (Староконстантинововский уезд). «В Духов и Троицын день (русалки.— Д. 3.) просят! себе св. крещения; многие слышали голос и слова песни:

Мене маты народыла,
Нехрещену положыла..

Тогда истинный христианин должен сказать: "Иван да Марья! хрещаю тебе во имя Отца и Сына и св. Духа!" Душа некрещеного младенца переносится в рай; но если до семилетнего возраста никто не нашелся вымолвить эти слова, младенец превращается в русалку. Утопленницы тоже превращаются в русалок; но их можно отличить по длинным зеленым волосам, с которых беспрерывно струится вода».
У малорусов Чигиринского уезда Киевской губернии русалки — обрученные девицы, умершие прежде венчания; лоскотки и мавки — некрещеные дети.
«Дети, умершие некрещеными, превращаются в русалок» (Изюмский уезд, Харьковской губернии). «Русалки или мавки — это, по мнению малороса, дети, умершие некрещеными». Русалки у нас — это умершие дети, преждевременно родившиеся, недоноски, выкидыши, которых «маты звергла». «В Малороссии вера, что в русалках обитают души некрещеных младенцев, весьма сильна». «По мнению валковских (Харьковской губернии) простолюдинов, русалки не что другое, как дети, умершие без св. крещения».
Гораздо реже, в виде исключения, встречаются три следующих воззрения, из которых одно считает русалок обо-ротнями женщин, превращенных Богом в наказание за грехи; другое причисляет к русалкам покойников, умерших в определенное время года, а именно — во время русальских праздников; третье — отожествляет русалок с фараонами. Это последнее мнение, равно как и первое, носит ярко выраженный книжнохристианский оттенок, и их необходимо признать сравнительно новыми. Второе же мнение, совершенно беспочвенное, является, по-видимому, простою попыткою связать самое происхождение русалок с временем русальских праздников. Но оно получает глубокий смысл, если предположить, что наши свидетельства в данном случае не полны, что тут пропущено: умирают от русалок. Тем лицам, коих защекотали русалки (а это случается именно на Троицкой неделе), вполне естественно делаться русалками же, т. е. быть принятыми в общество русалок, ср.:. «Не креститься бы тебе, человече! жить бы тебе со мной на веселии до
конца дней!» — так сказала русалка перекрестившемуся Гавриле, коего она звала к себе.
а) «Русалки булы колысь жинки, та за их грихи Бог наказав их и прогнав у лиса».
б) По воззрению малорусов Сосницкого уезда Черниговской губернии «русалки — не иное что, как люди, умершие на Зеленой (т. е. на Троицкой.— Д-3.) неделе, женщины и мужчины». То же и в Козелецком уезде этой губернии: «русалки — люди, умершие в праздник Святой Троицы».
в) «По словам мужчин (Купянского уезда), когда войско фараона потонуло в Чермном море, все утонувшие обратились — мужчины в водяных, а женщины и дети в русалок, и партиями разбрелись по морю и по рекам. Вид они имеют: верхняя часть тела до пупа человечья, а нижняя — рыбья. Они иногда останавливают на море корабли и на реках лодки и спрашивают: скоро ли будет страшный суд? продолжают ли дети носить под праздник Рождества Хри*1 стова "вечерю" своему крестному отцу и своей крестной мастери? Получив на первый вопрос утвердительный, а на второй отрицательный ответ, радуются; в противном же случае с досады топят даже корабли».
Таким образом, громадное большинство наших источников признают русалок заложными покойниками. Но только один белорусский наблюдатель (Богуславский из села Юри-новки Новгород-Северского уезда) прямо отождествляет русалок с «людьми, умершими ненатуральною смертью». Все же прочие свидетельства причисляют к русалкам лишь некоторые, немногие разряды заложных покойников. Чаще всего говорится о детях — умерших прежде крещения, мертворожденных и выкидышах (27 свидетельств из общего числа 43; 13 малор., 7 белор. и 7 великор.). Затем следуют утопленницы — девицы и женщины (17 свидетельств: 8 великор., 2 белор. и 7 малор.); проклятые родителями дети (4: 2 великор. и 2 белор.), к ним же нужно прибавить и пропавших без вести ливенских девиц; женщины-самоубийцы вообще (3 великор. и 1 малор.); удавленницы (2 велиМ кор.); умершие в молодости девицы (2 малор.). Всего, тай ким образом, 7 групп, в подсчет коих не вошли 4 свидетельства совсем особого рода (3 малор. и 1 великор.).

§ 42. Народное русское воззрение по вопросу о происхождении русалок (свидетельства о чем мы в большом обилии привели только что выше) весьма ясное и определенное: русалки суть женщины и дети, умершие преждевременно несчастною смертью. Но исследователей наших такое разрешение вопроса не удовлетворяло, и они искали иного.
В 1849 году наш знаменитый историк С.М. Соловьев писал: «Русалки вовсе не суть речные или какие бы то ни было нимфы; имя их не происходит от русла, но от русый (светлый, ясный); русалки суть не что иное, как души умерших, выходящие весною насладиться оживленною природою. Народ теперь верит, что русалки суть души младенцев, умерших без крещения; но когда все славяне умирали некрещеными, то души их все должны были становиться русалками?.. Русальные игры суть игры в честь мертвых... Кроме русалок, души умерших, мертвецы, были известны еще под именем навья».
Мнение нашего знаменитого этнографа А.Н. Афанасьева весьма близко к приведенному взгляду историка Соловьева. «Русские поселяне убеждены, что русалки суть души младенцев, умерших некрещеными, а также утопленниц, удавленниц и вообще женщин и девиц, самопроизвольно лишивших себя жизни, следовательно, души не удостоенных погребения. Но когда все были язычники и не знали ни крещения, ни христианского погребения, тогда всякая душа сопричислялась к русалкам. Это древнее верование удержано народною памятью за детьми и утопленницами — во-первых, потому, что самые души олицетворялись малютками, а во-вторых, потому, что русалки признавались обитательницами вод. Девицы, бросающиеся с горя и отчаяния в воду, подхватываются русалками и поступают в среду этих водяных нимф, подобно тому как у литовцев такие утопленницы превращаются в ундин. Младенцев мертворожденных или скончавшихся без крещения русалки похищают из могильных ям и уносят в свои воды; они крадут их даже из-под порога избы... И многие другие черты указывают на отождествление русалок с душами усопших».
С мнениями А.Н. Афанасьева мы вообще не считаемся, поскольку мы не признаем той мифологической теории, страстным представителем которой был названный этнограф. Но весьма близкие взгляды на русалок были высказаны также и новейшими русскими этнографами, и притом наиболее видными представителями «теории заимствований», равно отвергающей мифологическую теорию Афанасьева и его единомышленников.
Академик А.Н. Веселовский, посвятивший русалкам целый отдел в своих «Разысканиях в области русского духовного стиха», в таких словах излагал свой взгляд на русалок: «Анализ русских суеверий приводит к заключению, что весенние русалии, главным образом номинальный обряд, русалки = manes... Покойников хоронили в языческую пору на горах, в лесах, на распутьях, спускали в воду, оттого галиц-кие мавки = русалки представляются живущими на горных вершинах, как наши русалки любят качаться на ветвях дерева». Их преобладающий ныне водный характер можно было бы объяснить позднейшим обособлением их типа: «горные русалки, например должны были исчезнуть в местности, где горы были редкостью (редки. — Д. 3.)».
Приведя эти слова, видный ученик А.Н. Веселовского Е.В. Аничков продолжает: «Такое воззрение на происхождение народных поверий о русалках в настоящее время, если не ошибаюсь, может считаться (можно считать. — Д. 3.) общепризнанным. На души умерших, которых чествовали во время русалий, перешло название праздника, и они стали русалками».
Таким образом, народному воззрению на русалок как на заложных покойниц и детей наши ученые исследователи противопоставили свою собственную теорию о русалках как о душах умерших предков и народный взгляд о принадлежности русалок к нечистой силе объясняют позднейшею переработкою и перелицовкою в народном сознании образа русалок.
Научная этнография не придавала никакого значения преждевременности и обстоятельствам смерти покойника. Все умершие объединялись в один разряд «предков» (та-пек). «Между мертвыми различий не делалось» (сказано это о древнегреческом культе мертвых) — это утверждение издавна считалось аксиомою научной этнографии.
Мы пришли к намерению пересмотреть вопрос о происхождении русалок после того и под влиянием того, как нам выяснилось существование двух совершенно различных, по народным верованиям, разрядов умерших: а) предков и б) заложных. С нашей точки зрения, общенародное свидетельство о происхождении русалок от умерших неестественною смертью имеет глубокий смысл и заслуживает полного доверия. Но так как научная этнография всегда стояла на противоположной точке зрения, то нам придется еще доказать, что изложенное выше народное воззрение о происхождении русалок не есть «переработка и перелицовка» древнейших взглядов, а сохранение старины.
Наше дальнейшее изложение должно доказать, что все решительно данные русской народной мифологии и соответствующих народных обрядов могут быть поняты и объяснены только при предположении, что русалки не души умерших предков, а нечистые покойницы и дети, преждевременно скончавшиеся неестественною смертью и, вследствие самого рода этой своей смерти, попавшие в полную власть представителям нечистой силы. Русалки и живут совсем не там, где обитают умершие предки («родители»), и к людям относятся совсем иначе, и занимаются совершенно иными делами, и вид их совершенно иной, и отношение к ним народа особое. Названные же исследователи отвергали простой и ясный взгляд народа на русалок как на заложных покойниц только потому, что им не было известно о существовании особого разряда нечистых, «заложных» покойников — того разряда, о котором мы подробно говорили в первой главе этой своей статьи.

Дата добавления: 2015-11-30