УЧИТЕЛЬ И ДЕТИ

Уходил на пенсию старый учитель математики. Тридцать пять лет работы в школе, сотни юных воспитанников, снаряженных в далекую дорогу жизни… И вот настал для него день прощания со школой. Перед уроками все учителя и ученики собрались во дворе под ветвистыми липами. Волнуясь, сказали математику прощальные слова, поднесли подарки. Старый учитель был так тронут, что не могу ответить на добрые, сердечные пожелания…
Кто из нас не волновался в такой торжественный и печальный день? Да, печальный, ибо мало радости осталось для учителя, который больше не зайдет в класс и не начнет урок. С выходом на пенсию не приветствуют, не поздравляют. Просто желают от чистого сердца спокойной дожить век. Желают, правда, активного участия в общественной жизни, тесных связей со школой, приглашают приходить… Но каждый из нас знает: какой бы крепкой ни была дружба старого пенсионера со школой, это уже не то, что тревога школьных будней…
…А после уроков собрались учителя своим коллективом – потолковать, посидеть под яблонями, еще раз высказать товарищу добрые пожелания.
Откровенно говоря, математика в школе не любили. Ученики уважали его за глубокое знание математики, за широкую эрудицию, но в этом уважении не было тепла и сердечности. Дети всегда чувствовали в словах учителя какое-то пренебрежение, снисходительность к ним. Они не могли передать словами эти тонкие ощущения – они их переживали. Настораживало, а бывало и возмущало школьников то, что учитель старался «поймать» ученика как раз тогда, когда тот не знал материала. Поймав, ставил неудовлетворительную оценку, и дети чувствовали, что математик в эту минуту будто радуется, что ему удалось утвердить свою власть над воспитанниками.
Учителя недолюбливали коллегу за сухость, однако, как и ученики, уважали за глубокие знания. Никто из них не пытался вникнуть в те тонкие, сложные взаимоотношения, которые сложились между математиком и учениками.
И вот сегодня – прощание с коллективом. Когда директор школы сказал: «Мы знаем, дорогой друг, как нелегко расставаться с тем, что дорого и близко…», старый математик заплакал. Все подумали: значит, ошибались мы, считая его сухарем… Любит он школу…
А старый учитель опустил голову в раздумье, словно забыв, что перед ним тридцать его коллег, и сказал слова, которые вызвали у всех глубокое удивление.
- Друзья мои дорогие, не хочу далее носить в сердце то, что угнетает меня вот уже несколько лет. Последнее время я умом своим охватил все, чего не могло почувствовать сердце за три десятилетия.
Я никогда не любил детей… Мне трудно было заходить в класс, я подавлял в себе желание написать заявление и перейти на какую-нибудь другую работу. Я очень хорошо знаю математику, но ученики не любили моего предмета, так как не любили меня. Вот только теперь, работая последний год, я понял, что дети – это мудрейшие философы и проницательнейшие психологи. Они чувствовали, что я захожу в класс, будто в ледяную воду. Тридцать пять лет я работал в школе… Тридцать пять лет за учительским столом… Стол – я теперь понял – был той крепостью, из-за стен которой я наступал на учеников. Но и они принуждали меня обороняться, я и был всегда, как в осаде. Между нами стояла глухая стена…
Больно об этом говорить, больно и думать. Но пусть это станет наукой для молодых. Прошла молодость, пришла старость, и теперь я с болью, с отчаянием спрашиваю себя: во имя чего я жил? В чем была радость моего труда? Недаром говорят: если бы молодость знала, если бы старость могла… Не пошел бы в школу. Математика – вот мое призвание. Математика, а не воспитание детей.
В глубокой задумчивости слушали учителя слова математика. Каждый думал о своем жизненном пути, каждый спрашивал себя: а что буду переживать я на его месте?
Давайте тоже подумаем и мы, дорогие товарищи учителя, над этой нелегкой жизненной историей. Да и не только учителям есть тут над чем задуматься. Кто воспитывает наших детей, кто их наставник, в чьи руки отдан руль корабля, который выходит в бурное море, где могут быть и туманы, и подводные камни, и буря-непогода?..
Трагическая история преподавателя математики, который только в конце своей трудовой жизни понял, что выбрал не тот путь, дает ответ на вопрос, который волнует отцов, матерей, думающих педагогов: каждому ли можно стать учителем?
Нет, не каждому. Как не каждому можно стать и врачом, и инженером, и садовником, и земледельцем. К любому делу нужно призвание, любой творческий труд требует живой искры вдохновения. А педагогическая работа выделяется среди всех прочих видов трудовой деятельности своей единственной, неповторимой чертой: объектом, предметом этой работы является человек. И человек особого рода – ребенок, личность в период формирования ее разума, чувств, воли, характера, взглядов, убеждений.
Учитель – это не только тот, кто передает ученикам знания и умения. Это прежде всего тот, у кого ребенок, как у отца и матери, учить жить. Дети познают мир главным образом по поведению тех, кого они ежедневно видят рядом, кто заботится о них, кто ставит перед ними требования.
Первое оконце в окружающий мир, которое открывается перед ребенком – это личный пример отца, матери и учителя. Все знают способность детей подражать тому, что они видят в людях, являющихся для них авторитетом. А учитель для ученика не меньший авторитет, чем отец и мать, а иногда и больший. В учителе ребенок видит идеал, верит каждому его слову, безоговорочно выполняет его требования. И если случается, что каким-то своим поступком учитель разрушает веру ребенка в него, в детской душе происходит первая трагедия: закладывается сомнение, зарождается неверие.
Учительница приехала в школу работать после окончания педагогического училища. Дети полюбили ее. У молодой учительницы была богатая фантазия, она умела сочинять сказки, рассказывать о далеких краях. Учительница стала непререкаемым авторитетом для малышей.
Однажды, уже в начале третьего года обучения, учительница повела детей на колхозный двор. «Будем перебирать кукурузные початки», - сказала она и показала, как это делать. Ученики принялись за работу, а учительница предупредила: «Посидите сами, я пойду посмотрю, какую картошку мне оставили…»
Тут же, в десятке шагов, сидели пожилые женщины, колхозницы. Учительница еще вчера дала им мешки, попросила отобрать ей картошку получше. И вот через минуту дети услышали ее сердитую речь: «За что же я вам деньги платила?»
Дети удивились: они не узнавали своей учительницы. С ними она разговаривала мягко, будто голубила каждым словом, а тут какой-то хриплый, бранчливый голос… Но совсем их ошеломило, когда услышали из ее уст грязную брань.
Дети сидели, опустив головы, боясь поднять глаза. Вернулась учительница. Она что-то говорила им – снова мягким, голубящим голосом, но ученики не понимали ее слов. В их ушах еще звучали грязные слова, которыми учительница только что оскорбила женщин…
Что делалось в эти минуты в детских душах – можно только догадаться. Вечером, когда сумерки окутали комнату, девятилетняя Валя сидела у окна хмурая, задумчивая. Безо всякой причины расплакалась. Как ни старалась мать дознаться, почему девочка плачет, она не услышала ни слова. А Валя переживала именно тот случай, о котором я говорил. Она дружила со своей учительницей, часто приходила к ней домой, поверяла ей свои маленькие тайны. И вот теперь детское сердце встревожено, полно сомнений: почему учительница с ними, детьми, говорит так ласково, мягко, а со взрослыми людьми ругается? Неужели она только притворяется доброй и мягкой, а на самом деле – злая, недобрая?
Нет ничего болезненней, чем муки детского сердца. Рана в нем может не заживать много лет, а то и на всю жизнь остаться. Валя долго плакала, ночью спала беспокойно. Девочка больше не верила учительнице. Сложные детские чувства вылились в своеобразный протест: девочка стала грубой, непослушной. Казалось, она нарочно делает все наперекор учительнице – чтобы рассердить её, вызвать досаду. Возможно, приходилось вам, уважаемый читатель, видеть ребенка, который делает все наперекор взрослым. Я уверен, это – из-за того, что идеальный образ, созданный в его сердце, был растоптан тем, кого он считал своим идеалом…
Учить жить – значит передать из сердца в сердце моральные богатства, завоеванные, накопленные человечеством. И передаёт эти богатства тот, кто с колыбели лелеет ребенка, кто заботливой рукой поддерживает его первый шаг, кто ведет его за руку по первой тропинке жизни. Это отец, мать и учитель. Но чтобы учить жить, надо иметь в себе то, что ты хочешь видеть у того, кого учишь. Моральная чистота, моральная цельность воспитателя – главнейшая и, по сути, единственная предпосылка успеха в той тончайшей сфере человеческого творчества, которая называется воспитанием.
Перед ребенком открывается необъятный мир человеческих взаимоотношений, радостей и невзгод. Во всем этой он стремится разобраться, и самый острый вопрос, на который ему хочется получить ответ, - вопрос о добре и зле.
В детском мире существует самая простая и в то же время самая мудрая классификация явлений окружающего мира. Все, что видит ребенок, он относит либо к добру, либо ко злу. Ничего среднего для него не существует. И до тех пор, пока отец, мать, учитель являются для ребенка живым воплощением добра, пока своим поведением, каждым своим поступком воспитатель утверждает в сердце ребенка его представление о добре, он, несомненно, верит, верит не только в воспитателя, в отца, мать или учителя, но и в добро.
А если у того, кто воспитывает, есть две правды – одна – для детей, для бесед с ними, для поучений, а другая – «для домашнего употребления» - эта вера рушится, как возведенный на песке дом. Так случилось и с детской верой в мягкую, ласковую учительницу.
Моральная чистота, моральная цельность воспитателя – это прежде всего его любовь к людям, органическая непримиримость к злу. Почему ученики не любили преподавателя математики, о которым мы упоминали в начале статьи? Потому что он относился с пренебрежением к своим воспитанникам, считал, что оказывает им услугу, объясняя материал на уроке, помогая решить задачу. Дети с гневом отвергают искусственность, деланность. Доброта, любовь к человеку, непримиримость к злу – этого не раскроешь какими-то заранее подготовленными поступками. Все это должно быть во плоти и крови воспитателя.
И эти черты, присущие настоящему педагогу, становятся могучей воспитательной силой благодаря тому, что добротой, человечностью, непримиримостью ко злу и неправде проникается вся духовная жизнь детского коллектива.
В Павлышской средней школе работает учительницей I-IV классов Вера Павловна Новицкая. Свыше тридцати лет отдала она детям. Об этому человеке хочется написать книгу. Это подлинный воспитатель, которого без преувеличения можно назвать властителем детских сердец. Не одно поколение благословила она в далёкую дорогу жизни. Глубокая вера в воспитателя – вот что характеризует отношение детей к ней. И источник этого – моральная чистота, цельность Веры Павловны прежде всего как человека. Чтобы увидеть и постичь ее силу, нужно не просто наблюдать работу учительницы на протяжении нескольких лет, а войти в жизнь детского коллектива, стать ее активным участником.
Дети учатся жить у Веры Павловны прежде всего благодаря тому, что они сердцем чувствуют, как учительница переживает все, что делается вокруг. Переживает поступки и отношения, добро и зло, правду и неправду, честь и бесчестие. Вот несколько картин из будничной жизни коллектива воспитанников Веры Павловны.
Первый класс, четвертый месяц обучения. Перед началом уроков учительница спрашивается Колю Н.: «Почему ты вчера не был в школе?» Коля взволнован, в его глазах – грусть. Учительница уже жалеет, что спросила при детях, надо было поговорить наедине. «Бабушка заболела, - говорит Коля. – Болят глаза у бабушки. На один глаз совсем ослепла… И другой болит, слезится. Идет около стенки и ничего не видит бабушка… Я вожу ее за руку».
Кто-то из детей засмеялся, представив, как Коля ведет бабушку, кто-то сказал что-то колкое. Остальные дети, затаив дыхание, смотрели на учительницу. Она побледнела. Стало тихо. «Дети, что вы такое говорите? Разве моно так обижать старых людей» - сказала Вера Павловна, и на учеников подействовать не только смысл этих слов, но и прежде всего то, как близко к сердцу их учительница все, что случилось. И горе бабушки, и насмешливое слово, брошенное кем-то. Бледная, с широко открытыми глазами, она села к столу, охватила голову руками и сидела молча несколько минут. В классе такая тишина, что слышно было, как стучит дятел где-то в саду… Вера Павловна тяжело вздохнула, подошла к окну, еще несколько минут молчала, глядя, как падают на землю снежинки. Потом сказала: «Не забывайте, дети, вы тоже когда-нибудь станете стариками, у вас тоже будут старческие болезни».
Никаких специально задуманных «воспитательных мер» тут не было, все случилось совершенно неожиданно. А дети пережили то, что не забывается всю жизнь. Их взволновали прежде всего боль, возмущение Веры Павловны. Они не только поняли, но и сердцем почувствовали, как настоящий человек должен относится к чужому горю. А тому, кто сказал обидные слова, стало стыдно. Жгучее чувство стыда – лучшее лекарство от грубости, неуважения к человеку.
Без морального права учить добру и правде человек не может быть воспитателем. Ибо речь о них из уст того, чьи поступки противоречат словам, дети будут воспринимать как насмешку над добром и правдой. Такой «воспитатель» калечит детей. Очень горько, когда подобные люди иногда попадают в школу…
Надо уметь быть взыскательным и непримиримым во имя гуманности – во имя моральной чистоты наших детей, во имя того, чтобы у каждого из своих воспитателей дети могли учиться жить.

Радянська Украiна, 1964, 26 нояб.

Дата добавления: 2015-11-30