Читайте также:
|
«Прерывая молчанье времён».
Время, при всей банальности этого высказывания, идёт безжалостно быстро. Впрочем, и в этом есть своя прелесть: ведь то, что вчера нам казалось фантастически далёким, сегодня реально и ощутимо: бери в руки, крути-верти, сколько душе угодно. Вы, конечно же, догадались, что я имею в виду одно из чудес последних двух десятилетий – мобильный телефон, который на данный момент стал и приёмником, и диктофоном, и фотоаппаратом, а вскоре станет вдобавок телевизором…
Казалось, только вчера Кирилл Козлов закончил среднюю школу, юношеский литературный клуб «Дерзание» при Дворце творчества юных, поступил в институт. И – не успели мы глазом моргнуть, как он уже закончил обучение, стал интересным, подающим большие надежды поэтом, публицистом и даже был принят в конце 2006 года в Союз писателей России. Впрочем, из моих слов вроде бы следует, что всё получилось как в известной русской сказке: по щучьему велению, по моему хотению, раз-два – и в дамках. На самом же деле Кириллу всё давалось с огромным трудом, и не сказать об этом сейчас было бы непростительным упущением. И вот 23-летний поэт подводит промежуточный осмысленный итог, представляет книгу стихов и поэм «Прерывая молчанье времён». (Кстати говоря, поэм в этой книге целых пять, и каждая из них – по-своему интересное, продуманное произведение.) Необходимо сразу сказать, что для Кирилла было принципиально важно выпустить её именно в 2007 году, поскольку этот год был объявлен Президентом РФ Годом Русского языка.
Что же это за книга? Чем она отличается от десятков других книг стихов, которые можно встретить в книжных магазинах?
Начну с того, что перед нами «не такая» поэзия. Поэзия неожиданная, нестандартная, даже обескураживающая. Поэтому только Козлов может смело сказать о том, как «растворяются сюрреалица в продолжительном сюрреасне»; или выйти на только ему известную улицу, которая находится в только ему известном городе. Это значит, что он уже оставляет позади многих незадачливых стихотворцев, которые под предлогом того, что они находятся «в творческом поиске» (насколько неприличная отговорка!), создают лишённую всякой ценности рифмованную продукцию.
Вдвойне приятно видеть, что Козлов, несмотря на свой возраст, сумел дистанцироваться и от заманчивой пост-модернистской культуры мусора и усмешки, не стал вторым Дмитрием Приговым, налепившим бог знает сколько домашних ритмизованных заготовок. Поэзия Кирилла твёрдо стоит на ногах потому, что в ней сохранены определённые нравственно-эстетические ориентиры. Например:
Нам в России случилось родиться
И спасти её нужно суметь…
Поэт не считает зазорным расставлять в своих действительно сложных, абстрактных стихах подобные акценты, звучащие вроде бы непривычно просто. На самом же деле Козлов, таким образом, постепенно обосновывает созданную им поэзию. (Хотя для большинства пишущих людей это нонсенс: какого дьявола надо что-то обосновывать? Творчество – процесс стихийный!) Поэт показывает, что в нашей жизни остаются понятия, которые нельзя просто скомкать, как использованную бумагу, а затем вынести на помойку, и это, несомненно, делает ему честь. Впрочем, здесь сказывается образование Кирилла Козлова – он искусствовед (или историк искусства); то есть, человек, которому не нужно объяснять, как отличить истинное искусство от пошлой подделки. В связи с этим я скажу ещё одну, на первый взгляд, банальную, но очень важную вещь: современному поэту вообще не хватает фундаментального академического образования, поэтому он, просидев всю свою молодость в прокуренных подвалах в «поиске смысла жизни» (ещё одно примитивное понятие, идентичное «творческому поиску»), выковыривает из глубин сознания полубредовые строки, которые затем, при удачном стечении обстоятельств, можно прилюдно назвать новой прогрессивной поэзией. Кирилл Козлов находится, судя по всему, в самом выгодном положении – оставаясь нонконформистом в истинном смысле этого слова и делая в поэзии не то, что делают все, он имеет в своей копилке помимо образования опыт работы в сфере культуры. И если мнение любого сочинителя, принадлежащего к той или иной местечковой тусовке, было и навсегда останется ни к чему не обязывающим эпатажным протестом, наглым выкриком, эпизодическим появлением, то мнение Кирилла Козлова всегда будет иметь вес, к нему будут прислушиваться.
Книга, которую вы держите в руках, относится к разряду книг для поэтапного прочтения – слишком уж много в неё заложено. К примеру, в поэзии Кирилла Козлова наблюдается устойчивая концепция «приближений/удалений», известная в европейской философии ещё со времен Кьеркегора. Люди, о которых пишет поэт, постоянно находятся в движении, преодолевают расстояния «к тебе и от тебя»; а вокруг, собственно, свершается та обычная жизнь, которая теряет всякий смысл, если в ней «нет двух влюбленных». Но вот найдут ли эти влюблённые друг друга, преодолеют ли все расстояния, которые лежат между ними – этот вопрос поэт почти всегда оставляет открытым.
Как-то в одном интервью, отвечая на вопросы корреспондента, я отметил, что истинный поэт живёт по законам будущего, а не прошлого. Другое дело, что критики и откровенные противники будут судить поэта именно по законам прошлого, и это нужно понимать. Кирилл Козлов – поэт, живущий настоящим и будущим. Потому-то он и способен говорить на разных языках: вот он, поэт-профессионал, видит, как «огни городские, множась, барахтались в тёплых лужах…»; теперь он же, искусствовед, рассказывает нам о том, как «пишет Врубель неизбежной остроты кинжал…»; дальше он становится гражданином и пишет об эпохе «становленья страны, уходящей с позорной обочины…» Один из ключевых образов книги – образ времени, фигурирующий даже в её названии. Кстати говоря, название опять же сильное, «взрослое», продуманное – никаких «лабиринтов души», «поцелуев в саду» и прочих вполне прогнозируемых вариаций, которыми грешат многие современные авторы. Удачно назвав книгу, Кирилл зарабатывает ещё одно очко в свою пользу, поскольку выходит за рамки «частной» поэзии, то есть, размышлений только лишь о самом себе, своих многочисленных любовных приключениях; поэзия уже становится глобальным размышлением обо всём, что происходит вокруг.
А вокруг происходит многое: и затяжная чеченская война, и жестокие теракты на русской земле, и разрастающаяся даже в, казалось бы, толерантном Петербурге ксенофобия. Кирилл Козлов реагирует на все эти события и пишет настолько искренние, сильные стихи, что невольно задаёшься вопросом: собственно, а как это возможно, ведь автор ни дня не воевал в горячих точках, не вытаскивал из захваченной в Беслане школы истощённых, перепуганных детей. Кстати, Кирилл не изображает из себя героя, не вешает на себя чужие медали, а сразу открыто признаётся в том, что «я войны не знал, не нюхал порох»; но всё-таки поэт – он на то и поэт, чтобы чувствовать, сопереживать и, презрев сухие математические величины, Расстояние и Время (или даже философские – Пространство и Время), приносить свет в души тех, кто уже перестал во что-либо верить. В этом-то, между прочим, и заключается подвиг поэта вообще: спасая своим словом человеческие души, он никогда и ничего не требует взамен, как ничего не требует спецназовец, вытаскивающий из адской школы ребёнка и подставляющий спину под мерзкие бандитские пули. Он просто это делает, потому что иначе жить не может.
И, несмотря на то, что тёмные силы вылезают из покрытых плесенью и страхом городских подворотен, осваивают новые пространства и взламывают слабые, неокрепшие души, Кирилл Козлов всё равно говорит нам – время жить. Жить и верить в себя, в Россию и в русскую поэзию, которая, в свою очередь, продолжает осваивать всё новые и новые горизонты.
«ПОДАРИ МНЕ НА ПАМЯТЬ ЗВЕЗДУ…»
Интервью с Марией Инге-Вечтомовой[2]
Кирилл Козлов: Добрый день, Мария Сергеевна! Спасибо за согласие поучаствовать в этом важном для меня диалоге! Как известно, одна эпоха часто отрицает предыдущую, что приводит к катастрофическим последствиям. Поэтому сегодня мы поговорим об истории вашего рода, о славных его представителях, советских поэтах Юрии Инге и Елене Вечтомовой. Я думаю, что правильнее было бы начать с Юрия Инге. Скажите, когда вывпервые узнали о том, что являетесь потомком известного поэта? Какие чувства вы при этом испытали?
Мария Инге-Вечтомова: Здравствуйте, Кирилл! Я очень рада, что вы интересуетесь не только современной поэзией, но и поэзией Советской России; в частности, наследием Юрия Инге и Елены Вечтомовой. Самое интересное заключается в том, что я познакомилась собственно со стихами моего деда не дома, а в школе, классе в 6-м–7-м, когда мы готовили, как тогда говорили, монтаж к одной из военных дат – честно говоря, не помню сейчас, какой именно. Мне в руки попалась книга лирики 40-х годов, в которой, в том числе, оказались стихи Юрия Инге! (Улыбается.) Я очень удивилась. А ведь было недостаточно прочесть просто стихи автора; нужно было прочувствовать настроение произведения. Как это важно стало для меня потом! Если говорить о том, какие эмоции были в тот момент испытаны, очевидно, стоит сразу же обозначить жанр, в котором работал Инге. Это были патриотические стихи – они очень хорошо читались и, соответственно, их было приятно декламировать. Конечно же, я испытала чувство гордости! Поэт, разговаривающий на, что называется, народном языке… мой родственник! (Улыбается.) А потом бабушка Елена Андреевна Вечтомова познакомила меня с книгой Юрия Инге, которая носила название «Опять с тобой». Вообще должна сказать, что с детства привыкла к тому, что в нашем доме постоянно говорили о литературе. Было совершенно обычным делом, если бабушка приходила домой вечером с букетом цветов; мы прекрасно знали, где она их получает и по какому поводу. Это было или выступление в какой-либо организации или литобъединение «Радуга».Для меня стало привычным то, что у многих людей ассоциировалось с избранностью. И это было действительно так. Писатели в советское время имели несколько иной статус, нежели сейчас.
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 58 | Нарушение авторских прав