|
Читайте также: |
Но сразу на завтрак он не пошёл. Сперва парень бессознательно добрёл до башни Гриффиндора, сам не зная, зачем и почему, потоптался за доспехами какого-то рыцаря, чертыхнулся, пытаясь понять, для чего он здесь, а потом, не думая больше ни секунды, напрямик двинулся в Большой зал.
Уизли там ещё не было, а вот Грейнджер и Лонгботтом присутствовали и вполне себе мирно болтали. "Лохматая грязнокровка и сквиб-неудачник!" - скривился Малфой. Он начал медленно есть и ждать. А ждать пришлось долго. Вот уже пришли и Паркинсон с Забини, зал начал заполняться учениками, а Снейпа всё не было. Но Драко был спокоен - он знал, что младшая Уизли справится с поставленной задачей.
Глава 6
Фейерверк, устроенный за завтраком, несказанно порадовал Малфоя. Настроение было самым лучшим. Первый урок - История магии - прошёл мгновенно, не смотря даже на обычную сонливость всех студентов. Ученики Слизерина и большая часть Хаффлпафа спала на партах. Драко сидел за последним столом и развлекал Забини байками, подслушанными им за все шесть лет обучения в Хогвартсе. Но каждая из историй обрастала новыми, довольно-таки неожиданными деталями, которые Малфой придумывал на ходу. И оба юноши негромко смеялись.
Профессор Бинс дал домашнее задание, через минуту прозвенел звонок – и класс опустел мгновенно. Спустившись в подземелье к кабинету Снейпа, Драко пребывал в прекрасном настроении, и ничто не могло ему его испортить, даже вездесущая бобриха Грейнджер со своим нравоучительным тоном. Кинув на неё презрительный взгляд, Малфой отвернулся к своим однокурсникам, присоединившись к разговору, который завёл Забини о зельях.
Каждые пять минут Драко смотрел на свои карманные серебряные часы с изумрудной змейкой на верхней крышке, предвкушая праздник. Блейз подозрительно на него поглядывал, не понимая такую странную озабоченность друга временем. Через некоторое время к кабинету подошла МакГонагалл и сообщила собравшимся здесь студентам, что профессора Снейп и Флитвик не смогут сегодня преподавать свои предметы, они заболели, поэтому сейчас у шестого курса две свободных пары. Все гриффиндорцы, не считая Грейнджер, были счастливы отсутствию Снейпа. После ухода профессора Малфой покатился от смеха, что не могло не удивить, как его врагов, так и друзей.
«А Уизли – молодец! Отлично справилась с заданием!» - мысленно похвалил Джинни Малфой и, не обращая внимания на подозрительные взгляды, зашагал к слизеринским покоям.
Все шестикурсники Слизерина вернулись в свою гостиную. Пэнси, Блейз и Драко лениво расположились на самых удобных местах в комнате. Малфой был увлечён своими мыслями об оставшихся двух желаниях и об их обворожительной исполнительнице, поэтому в разговоре он не участвовал.
Не просидев в спокойном состоянии и пяти минут, Драко встал с кресла и, не отвечая на вопросы Паркинсон и Забини, ушёл наверх, в спальню. Там, сев за стол, почесав маковку, на небольшом кусочке пергамента Малфой набросал несколько слов для Уизли-мл. Но обратно возвращаться Драко не торопился: в комнате стоял полумрак, было тепло и тихо, слизеринец сидел за столом и медленно погружался в свои мысли. Взгляд его стекленел, и Малфой сфокусировался на одной точке, стараясь не моргать. Слава Мерлину, что в течение этого «транса» никто его не потревожил, а то бы ему не поздоровилось.
Очнувшись примерно через полчаса от своей дрёмы, Драко снова спустился вниз. Ускользнув от Пэнси из гостиной при помощи Кребба и Гойла, юноша направился в совятню, там подозвав к себе немного сонного, школьного коричневого филина с большими тёмно-синими умными глазами, он привязал к его лапке эту записку и выпустил птицу в окно. Не торопясь покинуть башню с совами, Драко выглянул в окно. На улице был пригожий по-летнему тёплый день: ярко светило ещё весеннее солнце, Запретный лес был необычайно зелен и свеж, ни одно его деревце не шевелилось, так как не было даже намёка на ветер. Слышны были птичьи весёлые трели, озеро было спокойно, Гигантский Кальмар, видимо, был где-то глубоко, где-то очень глубоко, и вода, от долгого на неё смотрения, необычайно слепила глаза.
Часть дела была сделана, и слизеринец в весёлом настроении направился в Большой Зал на обед. Плюхнувшись там на своё место между Забини и Паркинсон, Малфой бросил беглый взгляд на стол красно-жёлтых врагов. «Чёртова грязнокровка! Вечно суёт нос туда, куда не следует! Надеюсь, Уизли сможет от неё избавиться, и не притащит на совятню всю гриффиндорскую ораву себе на защиту!» - ругался на Гермиону Малфой, видя, как она заглядывает через плечо Джинни в письмо.
Трансфигурация прошла донельзя быстро, а ближе к концу Малфоя за усердие похвалила сама МакГонагалл и дала его факультету целых десять баллов, чему Драко был очень удивлён. После слов профессора на Малфоя с подозрением покосились его могучие «телохранители», но его это ничуть не взволновало.
После звона колокола Драко неторопливо собрался, не обращая ни на кого внимания, отнёс сумку с учебниками в комнату и неспешно пошёл в совятню, ожидая там застать Уизли. Но её ещё не было.
«Получается, что на выполнение второго желания у Уизли уйдёт больше двух недель. Это не совсем входило в мои планы, но тут ничего не сделаешь. Поттер должен пропустить этот матч! Но на третьем желании я на ней точно отыграюсь!» - злорадно ухмыльнулся Малфой своим мыслям, обернулся и увидел входящую Джинни.
- Опаздываешь, Уизли! – сказал Драко и расплылся в своей приторно-сладкой противной улыбке.
- А тебе не кажется, Малфой, что это ты раньше времени пришёл? – парировала Джинни. – Итак, я слушаю твоё второе желание! – она попыталась приготовиться ко всему, что мог сказать ей слизеринец. Она не знала, как далеко он мог зайти.
- Без проблем, Уизли! Итак, … - тянул с удвоенной силой Малфой каждое своё слово, - моё второе желание, а твоё второе задание заключается в самом простом, а это в том, что ты должна всеми тебе возможными, а также всеми невозможными способами не допустить до заключительной игры этого сезона в квиддич своего самого любимого и нежно обожаемого Гарри Поттера. Я ясно выразился? – спросил он девушку, будто бы она могла чего-то не понять.
- Но… - Джинни была растеряна, она прижалась спиной к стене, - Гарри не может жить без квиддича, а эта игра ему очень важна. Если мы её проиграем, то кубок достанется вам, а это значит, что Гарри будет думать, что он плохой капитан! А он ведь совсем не такой! – рассуждала девушка вслух.
- Глупая, мне это и нужно, - фыркнув, прервал Малфой поток её сбивчивых мыслей вслух. – У тебя время больше двух недель! Так что действуй, Уизли! – и он направился к выходу, но обернулся у самой двери, - да, кстати, рыжая, молодец, отлично справилась с первым заданием, я очень надеюсь, что со вторым получится не хуже! – он на секунду замер, а потом весело подмигнул девушке, - До встречи! - открыл дверь и пошёл вниз, насвистывая одну очень весёлую и популярную песенку «Ведуний».
Джинни была шокирована. Как можно Гарри Поттеру, мальчику, который столько всего пережил в этой жизни, не позволить участвовать в игре, его любимой игре… За кубок по квиддичу… А он ведь капитан команды…
При таком раскладе может помочь только один Снейп, он ненавидит Гарри, и ему ничего не стоит оставить того на отработку в день игры. Но как сделать так, чтобы Гарри, и именно он, был наказан на этот день. Джинни обхватила себя руками и сползла по колючей стене вниз, сев на корточки: она ещё раз прокляла Забини, Малфоя и тёмные коридоры, ведь всё из-за них…
Ещё некоторое время простояв в совятне, рыжая вспомнила, что хотела сегодня зайти к брату и его другу в Больничное крыло, и, нацепив на лицо более весёлую маску, постаравшись хотя бы на некоторое избавиться от гнетущих её мыслей, Джинни пошла к ребятам.
Зайдя внутрь, Джинни увидела, что у стены на больничных койках сидели Гарри и Рон, оба немного бледные, но вполне здоровые на вид. Они в пылу спора о квиддиче не сразу заметили пришедшую их навестить девушку. Рыжая пришла без каких-либо лакомств, но этого и не надо было, так как оба столика, что находились у них в ногах, были заставлены разнообразными сладостями.
Ребята уже от Гермионы узнали о забавном инциденте со Снейпом, но староста не рассказала им, кто способствовал этому. Джинни тоже не собиралась ничего говорить. Просидев с ними около получаса, рассказав всё то, что ещё они не слышали от Гермионы, девушка уже хотела уйти, как Гарри протянул руку, он хотел задержать её.
- Джинни, я благодарен тебе за всё, что ты делаешь для меня... и Рона. Я надеюсь, что после моего выздоровления мы сможем поговорить о… - в глазах Гарри мелькнул огонёк чего-то нового, чего-то такого, что Уизли-мл. там никогда не видела. Но он не договорил, он запнулся на секунду, сильно покраснев, а потом продолжил, - о предстоящей игре, – закончил, бросив на Рона смущённый взгляд. Но тот сделал вид, что не слышал слов друга.
- Хорошо, Гарри, мы всё обсудим, - постаравшись унять горечь в своём голосе, выговорила рыжая, и попрощалась, - Я рада, что завтра вас выписывают, парни, тогда до завтра! – кивнула она обоим ребятам и покинула Больничное крыло.
Она уходила с тяжелым сердцем от Гарри, зная, что тот не будет принимать участие в этой игре. Что-то в его словах взволновало девушку, Поттер непросто хотел поговорить о квиддиче, но он хотел сказать что-то ещё… Джинни не могла поверить своему внутреннему голосу, это не могло быть правдой…
И вот, наконец, пришла среда. С самого утра девушка чувствовала себя полной сил, и её подбадривал тот факт, что сегодня Гарри и Рон будут снова с ними.
До завтрака оставалось ещё около двадцати минут. Спустившись вниз, Джинни увидела в гостиной Невилла и Гермиону. Гермиона, как обычно, сидела в кресле, уткнувшись в книгу и поглаживая своего любимого кота Живоглота, который устроился у неё на коленях. Невилл же расположился на диване, играя со своей жабой Тревором. Джинни очень хорошо относилась к этому гриффиндорцу, и всегда считала, что он достоин большего, чем имеет. Она сожалела, что он, как и Гарри, воспитывался без родителей. Но если опекуны Гарри были жестоки и несправедливы к нему, то Невиллу повезло чуть больше - у него была заботливая, хоть и весьма строгая бабушка.
Завтрак уже подходил к концу, а Рон и Гарри так и не появились. Джинни сидела рядом с Гермионой и Невиллом, и они разговаривали о болезни профессора Снейпа, когда сам профессор появился за столом преподавателей. Его лицо сегодня было землистого цвета, чёрные сальные волосы как обычно ниспадали до плеч, а темные глаза смотрели на стол студентов Гриффиндора с непреодолимой злобой. Он определённо догадывался, что его вчерашнее недомогание было подстроено гриффиндорцами.
Троица заговорщиков была необыкновенно спокойна, они, не торопясь, ели свой завтрак, не давая профессору Снейпу повода для своих подозрений. Тот сидел молча, и нельзя было понять, о чём он может думать в данную минуту.
Полдня пролетело незаметно, и уже за обедом Джинни увидела своего брата и Гарри. Гермиона светилась тихой радостью, украдкой бросая аккуратные взгляды на Рона. Ребята были веселы, беззаботны и налетели на еду, как коршуны, так как за эти четыре дня в Больничном крыле соскучились по нормальной пище.
Прошло несколько дней. Гарри ежедневно после занятий собирал свою команду и гонял, гонял её по полю так, что с каждого её участника сходило по десять потов, и в замок они возвращались, еле шевеля ногами. Он был очень строг, и не давал передышки ни себе, ни своим игрокам.
За три дня игроки Гриффиндора взвыли от такого напряжённого графика – уроки и тренировки, а после них ещё и работа над домашними заданиями. Но в тоже время все знали, что без таких усиленных тренировок им не обыграть слизеринцев.
Джинни была рада такой занятости, так как благодаря этому она почти не видела Малфоя. Но её изнутри грызла та мысль, что она должна помешать Гарри участвовать в последней игре сезона. В раздевалке после тренировок игроки подбадривали друг друга шутками и веселыми историями, и Джинни часто ловила на себя взгляд Гарри. Но как только юноша замечал, что она на него смотрит, то тут же отводил взгляд в сторону.
Новая неделя началась с плохой новости. В понедельник перед тренировкой Джинни уже сидела за столом, когда в зал вошла гриффиндорская троица. На лице Гарри читались презрение и гнев, Рон выражал собой злобу и некоторое разочарование, а Гермиона – растерянность и понимание.
- Что случилось? – спросила рыжая, когда они сели рядом.
- Всё в порядке, Джинни! В последнюю игру сезона ты будешь ловцом Гриффиндора! Ты заменишь меня! – Поттер был в бешенстве.
- Почему, Гарри? – не могла ничего понять девушка.
- Всё просто, Джинни. Как ты знаешь, у нас сейчас было зельеварение, и Гарри немного повздорил с профессором Снейпом, и тот, видимо, забыв, что скоро финальная игра этого сезона, назначил ему отработки на каждую субботу до конца учебного года.
- Гермиона, не будь ты такой наивной! Он не мог не знать об игре, он сделал это специально! – негодовал Гарри. – Как же я его ненавижу!!! – кинув себе на тарелку жареной картошки и рыбы, возмущённо закончил он.
- Джинни, а почему ты улыбаешься? – увидев на лице сестры блуждающую улыбку, спросил Рон. Ему это показалось весьма подозрительным.
- Всё в порядке, Рон, - отрезала рыжая.
И отвернувшись, Джинни вздохнула с облегчением, внутри ликуя, что ей не придётся делать Гарри больно самой. Оставшееся от обеда время она провела в молчании.
Сегодняшние вечерние тренировки отменили, так как настроение и боевой дух команды Гриффиндора были на нуле. Игроки просто не могли поверить, что их капитан, их главная надежда на выигрыш, будет на отработке у Снейпа во время матча. В гостиной царило уныние, никто не веселился, не смеялся и не шутил. Ученики во все глаза смотрели на виновника этой тишины, на Гарри Поттера, стоявшего у камина и сообщившего эту нерадостную новость. Парень не мог больше видеть раздосадованных лиц своих игроков, поэтому ушёл наверх.
На вторник была назначена одна из последних тренировок перед матчем. В этот же день, за завтраком Джинни получила письмо от Малфоя, которое её очень расстроило. Оно гласило:
«Уизли, ничего не делая, ты получила результат. За мной ещё два желания. Всё после матча!»
Конечно, ничего хорошего эти строки сулить не могли, но гриффиндорка искренне надеялась, что другие желания окажутся не такими сложными для неё, как предыдущее.
До матча оставалось два дня, а слизеринцы и гриффиндорцы задирали друг друга на каждом шагу. Члены команды то и дело бегали в туалет, их постоянно тошнило. Гриффиндорцы почти не рассчитывали на выигрыш, зная, что Гарри не будет играть.
Джинни была настроена на победу и только на неё. Она решила сделать всё возможное, чтобы не позволить Малфою схватить снитч раньше себя.
Ученики Равенкло, Пуффендуя, и, конечно же, Гриффиндора не верили в шансы на победу, уж очень они были малы. Лишь слизеринцы ходили с высоко поднятыми головами.
«Без Гарри Поттера Гриффиндору не победить! А ведь он капитан! Их поражение – это последнее место в турнирной таблице, а значит это позор для всей команды!» - твердили многие ученики.
В ночь на субботу ни один гриффиндорец не мог сомкнуть глаз. Вечером профессор МакГонагалл сказала несколько напутственных слов, желая удачи, и удалилась к себе в весьма плохом настроении. Все ребята тихо сидели в гостиной, не пытаясь даже подбодрить друг друга. В самом углу комнаты сидели Рон, Гарри и Гермиона, они тихо перешёптывались между собой. На Джинни очень давило всеобщее состояние, но она ничего не могла с этим поделать. Около четырёх утра гостиную покинул последний человек, но в своих спальнях так никто и не уснул. Гриффиндорцы ворочались, кряхтели, но не могли провалиться в заветный сон.
Лежа в своей кровати в темной спальне, слушая вздохи своих подруг, Джинни тоже не могла уснуть. Вот уже на протяжении всей недели ей снился тот странный сон о птицах. Она не могла его понять, путалась в своих мыслях и чувствах, и никак не находила определение своему состоянию. Но этой ночью мысли девушки были заняты не сном, а предстоящей игрой.
В субботу ранним утром гостиная уже была полна учеников. Они вполголоса обсуждали будущий матч и шансы на победу. Их было не много, но всё-таки маленькая надежда имелась у каждого. Чтобы получить безоговорочную победу, гриффиндорцам необходимо было набрать на двести семьдесят очков больше, чем будет у слизеринцев. Всего-то!!!
На завтраке в Большом зале было тихо, как никогда, и напутственные слова Дамблдора звучали в этой тишине, словно тревожный звон колокола. Гриффиндорцам было не до радостей, и они медленно поглощали завтрак, посматривая на игроков команды, которые, собравшись вместе за столом, шептались между собой, всё ещё обсуждая тактику игры. Слизеринцы же, наоборот, были очень счастливы и говорливы, и Джинни, которая только что вошла в зал, сразу бросилось в глаза выражение лица Малфоя. На нём читались все те чувства, которых сейчас просто не могло быть у девушки. «Ах ты, поганец! Я не позволю тебе сегодня схватить снитч первому! Я приложу все силы к этому!» - злилась Джинни про себя.
За час до матча из-за стола ушли гриффиндорцы. Выражение их лиц было хуже горькой редьки, и Гермиона пыталась ободрить, как Гарри, не спешившего к Снейпу на отработку, так и игроков, которые просто обязаны были в честь своего капитана совершить невозможное. Но у неё ничего не получалось.
Выходя из зала и бросив на Малфоя презрительный взгляд, Джинни дала себе зарок: «Я сотру эту мерзкую ухмылку с твоего лица, хорёк! Вот увидишь, этот бой будет за мной!!!»
Глава 7
Выходя из совятни, Драко незаметно оглянулся на девушку: её поза и растерянное выражение веснушчатого личика заставили парня на секунду забыть, что он является никем иным, как Драко Малфоем – язвительным и никому не сочувствующим слизеринцем. Наверно, поэтому ему захотелось вдруг сказать девушке что-то ободряющее, но он сумел вовремя прикусить язык. В последнее время Малфой всё чаще ловил себя на мысли, что его отношение к этой гриффиндорке меняется с каждым днём. Он уже давно не ненавидел её и не презирал, но в то же время боялся признаться себе в тех странных нежных чувствах, которые испытывал к весёлой, смелой и никогда не унывающей девчонке Уизли.
Прогнав наваждение, Малфой бросил рыжей на прощанье:
- До встречи! – и вышел из совятни. Вспомнив популярную песню «Ведуний», которую слышал когда-то, он весело насвистывал её, пока не дошел до гостиной слизеринцев, где его уже ждали Пэнси и Блейз.
- Драконечка, милый мой! Я так соскучилась, - взвизгнула Пэнси и бросилась к нему обниматься. Не успел Малфой понять, что происходит, как Паркинсон его уже целовала. Да, конечно, Пэнси умела целоваться, и умела очень недурно, но Драко не ожидал такого напора с её стороны, и, не удержавшись на ногах, они оба повалились на пол.
- Паркинсон… Паркинсон, успокойся, - Драко сумел увернуться и избежать ещё одного страстного поцелуя. - Я понимаю, что ты без ума от меня, но надо же предупреждать, когда тебе хочется… - он не успел договорить, так как девушка снова закрыла его рот ещё одним поцелуем.
- Я так давно тебя не видела, Драко, - привстала Пэнси. - С самого утра, с самого завтрака! Я по тебе очень соскучилась! – и, понизив голос, она зашептала ему на ухо: - Драконечка, милый, а почему ты больше не приглашаешь меня к себе?
- Мммм… - замычал Драко, пытаясь придумать себе подходящую отговорку. - Я устаю, очень устаю за целый день, поэтому сил на тебя не остаётся, девочка моя… и сегодня их тоже нет, - попытался, было смягчить свой отказ Драко.
- А-а-а! – дико заверещала Паркинсон, и Малфой, безумно испугавшись, поспешно отполз от неё к столу, стоящему у окна.
- Что случилось, Пэнси? – Драко смотрел на девушку глазами величиной с блюдца, что висели в кабинете у Амбридж. Он явно не понимал такой странной реакции на его слова.
- Драко, ты меня не любишь! – Пэнси сделала вид, что горько заплакала, и, отвернувшись от Малфоя, чтобы тот не смог видеть её лица, заканючила: - Не любишь! Не любишь! Не любишь!
Драко растерялся, и уже хотел попробовать успокоить плачущую слизеринку, как со стороны дивана раздался сперва весьма неприличный звук, очень похожий на те, что издаёт полтергейст Пивз, а потом громкий смех, переходящий в почти лошадиное ржание. Источником смеха оказался Забини, который в приступе хохота чуть не свалился с дивана. Драко на секунду замер на месте, не зная, что делать дальше, а потом снова пришёл в себя.
- И чему ты радуешься, придурок? – обозлился Малфой, бросая на друга убийственный взгляд. - Это совсем не смешно! – он встал с пола и начал неторопливо и с чувством собственного достоинства отряхиваться.
- Нет, это очень смешно! – чуть успокоившись, выдавил из себя Блейз. – Выражение твоего лица при визге Паркинсон – это…ха-ха-ха, - и он снова покатился со смеху. Все сидевшие в гостиной слизеринцы, наблюдая эту картину, прикрывали рты руками, хрюкали и мычали от смеха в собственные кулаки.
Малфой был взбешён: с одной стороны фальшивыми слезами заходилась неудавшаяся актриса Пэнси, с другой – громко ржал, точно кентавр, Забини.
- Остолбеней! – ловким движением руки Малфой вытащил из кармана мантии палочку и направил её на друга. Забини с оскорблённым видом и полуоткрытым ртом свалился всё-таки с дивана. – Блейз, это будет тебе уроком! Не имей привычки смеяться над Малфоями! – в свою очередь улыбнулся Драко, убрал палочку в карман и направился к лестнице, ведущей в спальни мальчиков. В гостиной сразу стало тише.
Как-то ночью, после очередного ненормального дня, лежа в своей кровати, Драко долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок. Нет, у него не было бессонницы, и он не страдал лунатизмом, просто он никак не мог забыть о том сне, который преследовал его вот уже вторую неделю. Драко видел этот сон всего лишь трижды, но уже почти смог его разобрать. То, что рыжей тенью была Уизли, он осознал совсем недавно, но вот кем являлась темная тень, и где они всё-таки находились для Малфоя так и осталось загадкой. Погрузившись в сон, парень опять увидел ту же картину: Уизли снова бежит за кем-то, а он опять пытается её догнать. И ни один из них никак не может достигнуть своей цели…
Это могло бы продолжаться до утра, если бы Малфой не проснулся посреди ночи со странным ощущением, что в комнате, кроме спящих слизеринцев есть кто-то ещё. Внутренне чутьё не подвело его – открыв глаза, Драко увидел, что на его кровати сидит кто-то, из-за своей белизны больше похожий на призрака, чем на человека. Малфой был не из пугливых, но при виде ночного гостя, а точнее гостьи, он уж было решил, что за ним пришла сама Хозяйка. Но, всмотревшись повнимательней в лицо посетительницы, Драко понял, что это никакой не призрак и не Хозяйка, а всего-навсего Пэнси Паркинсон, одетая в свою и его, кстати, тоже, любимую тоненькую ночную сорочку. Драко шепотом озвучил свою мысль:
- Пэнси, это ты?
- Да, мой сладкий, это я, - замурлыкала девушка, пододвинувшись ближе к юноше. - А ты, радость моя, ждал кого-то другого?
- Нет, я ВООБЩЕ никого не ждал! Я спал, если ты не заметила, – грубо ответил он, а потом чуть мягче прибавил: - Уже довольно поздно, Пэнси, почему ты не спишь? - Драко, конечно, понял причину её прихода, но решил прикинуться идиотом. Он же уже сказал ей, что в эту ночь он хочет спать один.
- Малфой, не строй из себя дурака - тебе это не идёт, ты же знаешь, зачем я пришла, - и, подмигнув слизеринцу, она ещё на несколько сантиметров придвинулась к нему. Теперь она сидела совсем близко.
- Как я могу спать, когда моему Дракону без меня так одиноко в такой большой холодной постели. Его никто не может ни согреть, ни приласкать, ни поцеловать… - девушка плотоядно улыбнулась Драко, и её рука медленно заскользила по одеялу, приближаясь к намеченной цели.
- Пэнси… Пэнси, стой! – лихорадочно и громче, чем хотел, попросил Драко, успев перехватить эту, как ему сейчас казалось, враждебную руку. С соседней кровати послышалось возмущённое бормотание Генри Нотта.
- Ну как же «стой», Драко? – Пэнси недоуменно посмотрела на парня. На самом же деле, она ничуть не удивилась - собираясь сюда, девушка догадывалась, что Драко поведет себя именно так. Более того, она даже знала причину его отказа. Но она решила продолжать свою игру и так наивно захлопала ресницами, что Драко, неплохо разбиравшийся в тонкостях женской души, сейчас всё-таки принял этот трюк за чистую монету.
- Пэнси… - немного растерялся он, смотря на слизеринку.
- Драко, - девушка потянулась к парню, желая его поцеловать. Она всё-таки надеялась одержать сегодня победу, наверное, последнюю в ближайшие несколько месяцев, пока Малфой будет добиваться внимания другой девушки.
Но Драко повёл себя… нет, не странно, а просто поразительно - он резко развернулся и скатился на пол с другого края кровати. Запутавшись в одеяле, он не сразу смог вскочить на ноги. Со стороны Пэнси раздался тяжёлый грустный вздох разочарования, и Драко, поднявшись, наконец, с пола, заговорил:
- Дай мне всё тебе объяснить, – Малфой смотрел девушке прямо в глаза. Он пытался понять, поверит ли она сейчас его словам или нет. – Я разлюбил тебя, если когда-то вообще любил. Мы были предназначены друг другу с самого рождения, но за это время всё успело поменяться, мы оба выросли, многое поняли… Да, какое-то время нам было хорошо вместе, но это время ушло… Безвозвратно… Сейчас я… Сейчас я влюблён в другую… - тяжело выговорил он последнюю фразу.
И на него свалился весь смысл сказанных слов: да, действительно, к Пэнси он уже не испытывает тех чувств, что раньше, и для него она теперь только друг, не более. А та, другая - смышленая рыжая, сестра лучшего друга главного школьного врага затмила для него всё: любимых родителей, семейную честь и гордость, обожаемый квиддич, хороших друзей и ненавистных врагов. А ведь она была влюблена в этого самого врага, в мальчика-который-по-какой-то-обидной-случайности-выжил-семнадцать-лет-назад-но-Тёмный-Лорд-скоро-исправит-свою-ошибку, в любимого ученика старого и выжившего из ума Дамблдора Гарри Поттера, василиск бы его побрал или хотя бы тяпнул тогда, на втором курсе…
Произнесённые слова не подействовали на Пэнси так, как думал Малфой. Она грациозно поднялась со своего места, посмотрела на Драко ничего не значащим взглядом и направилась к двери. Но, не дойдя до неё нескольких шагов, она остановилась и, круто развернувшись, подошла к Драко практически вплотную.
- Запомни, Малфой, вот что: во-первых, она выберет тебя сама, только если будет под «Империусом», во-вторых, пусть она и бедная, но гордости в ней – хоть отбавляй, а в-третьих, я в любом случае всегда приму тебя обратно. Даже когда ты обломаешь об неё свои красивые белые зубки и ухоженные ноготочки, – она подняла руку, чтобы прикоснуться к лицу Драко, но передумала, отступила на шаг назад и, также резко развернувшись, вышла из спальни ребят с гордо поднятой головой.
На следующий день Драко не пошел на завтрак, и пропустил все уроки. По его просьбе Забини говорил учителям, что Малфой плохо себя чувствует и находится в Больничном крыле. А Драко всё это время думал о Пэнси и о словах, которые они сказали друг другу, о Уизли и о своих родителях, которые могут узнать о его чувствах к этой рыжей гриффиндорке…
«Мама будет в шоке, а отец… отец может и пару раз закруциатить… А потом… потом неизвестно, что будет…
А если сказать Уизли? Она ведь не такая, как другие её сверстницы, может, поймёт? - пронеслась шальная мысль. - Нет, вряд ли. Не засмеёт и не пойдёт трепать по углам, но будет жалеть, а это противно, даже от неё… Нет, об этом и речи быть не может... Ладно, после квиддича должно решится, за кем будет последнее слово: за мной или за Поттером!»
На следующий день Драко чувствовал себя гораздо лучше. За завтраком он получил письмо из Малфой-Мэнора, в котором мать волновалась за его здоровье и вкратце сообщала о новостях из дома. «Снейп что ли наябиднячал?» - подумал Малфой, глянув на профессора зельеварения - тот был как всегда не в духе.
Чтобы мать не переживала понапрасну, Драко пришлось перед уроками сбегать в совятню и послать ей ответное письмо, в котором сообщалось, что с ним всё в порядке.
Дни летели, как минуты, только успевай их отсчитывать. Усиленные тренировки, победа в заключительной игре сезона, учёба и Уизли, победа в заключительной игре сезона, учёба, Уизли и усиленные тренировки – приблизительно такие мысли были в голове у Малфоя. Он не общался с Пэнси, и она не искала с ним встречи. Драко уже успел даже забыть об оставшихся двух желаниях, если бы не случай на зельеварении, который позволил ему о них вспомнить.
Снейп и Поттер, мягко говоря, никогда не ладили между собой, и это было известно всему Хогвартсу, немногие знают настоящую причину их ненависти друг к другу. Малфою была известна лишь крохотная её часть: Снейп ненавидел Поттера из-за его отца, который когда-то издевался над ним перед всей школой, ненавидел он также дядюшку Сириуса, до срока почившего в Министерстве Магии, также бывшего профессора-оборотня Люпина и некоего Петтигрю, который предал своих лучших друзей, Поттеров, Тёмному Лорду. Но всё своё зло Снейп мог срывать теперь только на Поттере, и это всегда было приятным дополнением для Драко в процессе изучения зелий. «Снейп сделал Поттеру гадость, так Малфою она только в радость», - придумал слизеринец для себя такое двустишье. И вот сегодня на зельях Снейп опять оштрафовал Гриффиндор на тридцать баллов, счастливые улыбки не сходили с лиц слизеринцев весь урок, так он ещё назначил отработку Поттеру на каждую субботу этого года до конца учёбы, преподнеся громадный подарок Слизерину, но Драко тут же вспомнил о желании для Уизли. «Второе желание пропадает, но я заменю его. Я придумаю его после финальной игры и сообщу ей», - так для себя и для неё решил Малфой.
Он написал ей об этом не сразу, а только неделю спустя, потому как не было ни одной свободной минуты из-за усиленной подготовки к экзаменам и тренировкам по квиддичу. Они стали усиленней, хотя Поттер теперь и не принимал участия в игре.
Драко часто за завтраком, за обедом и ужином исподтишка наблюдал за Уизли; видел, как она смотрела на Поттера, как разговаривала с ним, дотрагивалась до него, как общалась с другими ребятами. И тогда его захлёстывала такая ревность, которую он мог удерживать только своими малфоевскими принципами. Драко знал, что отелловизм (он когда-то читал о маггле Отелло, который задушил свою ни в чём неповинную жёнушку из ревности) до хорошего никогда и никого не доводил. И он терпел, еле слышно скрипя зубами и сжимая пальцы с аккуратными ногтями в кулаки до неприятного хруста, а иногда и до крови.
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав