Деятельность Ивана Калиты

С необыкновенным упорством, буквально до смерти боролся за власть Юрий, но он не успел ею воспользоваться, и мы не знаем, какое содержание он вложил бы в неё. Борьба его брата Ивана носила менее воинственный, но гораздо более глубокий и идейный смысл. У него была «программа», и о ней можно догадаться, если рассмотреть его деятельность по этапам.

1. Иван как законодатель и устроитель своей земли. Идея Ивана. Сыновья Даниила, так же как сыновья Калиты, правили своей отчиной «за один», нигде в летописях нет намёка на уделы Даниловичей. Значит, в отсутствие Ирия (а с 1314 по 1325 г. он бывал в Москве лишь наездами) правил не наместник, а кто-то из братьев. Кто же именно? Александр рано умер (1309 г.). Самый младший, Афанасий, с 1315 г. в Новгороде наместником, был взят в плен Михаилом, затем снова в Новгороде, где и умер. Борис был недостаточно надёжен, он, поссорившись с Юрием, отъехал от него в Тверь, да помимо этого дважды побывал там в плену (в 1305г, 1317 г.). В 1320 г. Борис умер. Правил княжеством в отсутствие Юрия, несомненно, Иван Калита, и именно ему поручаются самые ответственные дела: оборона Переяславля, защита митрополита Петра. Церковные дела и, следовательно, законодательство в его руках ещё при жизни Юрия. Итак, Калита начал свою деятельность с самого главного: внутреннего укрепления своего княжества (земельного, правового, религиозного), без которого Москва вряд ли была бы образцом и центром тяготения для других земель. К сожалению, данные очень скудны. В Рогожском летописце (и многих летописях) имеются известные слова: «… Того же лета седее Иван Данилович на великом княжении всея Руси, и бысть оттоле тишина Велика на 40 лет, и престаша погани воевати русскую землю и закалати христиан, и отдохнуша и упочинуша христиане от Великыя истомы и многыя тягости и от насилия Татарского, и бысть оттоле тишина Великая по всей земле».

Детали «тишины Великой» можно найти в записи на Сийском евангелии, написанном в 1339 г. писцами Мелентием и Прокошей. Так, Иван установил «правый суд паче меры», руководствуясь при этом византийским законодательством, действуя «по правилам номокакуньным». Дела «благородного князя Ивана» сравниваются с делами «правоверных» византийских императоров Константина и Юстиниана.

Черепнин, исследуя эту запись, приходит к выводу, что по указанию Калиты собирались и обрабатывались памятники права русского и византийского, и считает вместе с А. С. Павловым (и до некоторой степени с С. В. Юшковым и М.Н. Тихомировым), что именно при Калите был составлен сборник, представляющий соединение «Корычей» и «Мерила праведного». По мнению Павлова, Черепнина, Клибанова, Калита принимал участие в составлении и редактировании «Власфимии», книги, обличающей еретические учения. Калита, по Татищеву, действительно боролся вместе с митрополитом против еретиков, создавая единство духовной атмосферы, нужной для объединения Руси, и поддерживая церковь в расчёте на её поддержку Москве.

Что касается «исправления русской земли от татей и разбойник» (известие это перекликается с летописным), а также заботы о народе («сирым в бедах помощьник, вдовци от насильник изымая, яко от уст львов…»), то, видимо, элементы истины есть и тут: в правлении Ивана нет никаких народных выступлений, и Москва сумела каким-то образом завоевать симпатии многих городов, входящих в великое княжение. Во время войны Дмитрия Донского с Тверью эти города (Владимир, Торжок, Кострома, Переяславль и др.) встали на его сторону. Теперь насчёт сравнения Ивана с Константином и Юстинианом. Черепнин пишет: «Весьма вероятно, что идеализированный образ Ивана создан по прямому указанию его самого». Это более чем вероятно. Тут, собственно, только две возможноти: или Ивана похвалили писцы, понявшие его значение, или он руками своих писцов похвалил себя сам.

Последнее вернее и вот почему:

А) Калиту первым из князей величают (в ранних летописях) «великим князем всея Руси» («…преставися князь великий всея Руси Иван Данилович», «и бысть господину нашему князю великому Ивану Даниловичу всея Руси вечная память»). Так же иногда титулуются его сыновья и внук, но далее этот титул временоо исчезает из летописей,-видимо, его не одобрили другие князья или татары, но важно уже то, что Иван его добивался, значит, сознавал объединительную роль Москвы и видел себя «Константином»;

Б) В Рогожском летописце (и др. лет.) под 1329 г. сообщается: «месяца майя в 21 на память… царя Константина и матери его Елены основана бысть церковь камяная на Москве во имя св. Ивана Лествичника». Случайно ли вторая (после Успенского собора церковь названа именем святого патрона Ивана и основана в день памяти Константина, основавшего «второй Рим»? Ивана зародилось сравнение себя ч Константином? Что ж, Иван, если он знал, чем занимались Константин с Юстинианом, и, к тому же, обличал еретиков, был для этого достаточно образован. Если по размаху законодательства Иван и уступает Юстиниану, зато превосходит его мощью и целеустремленностью совей церковной политики. Человек, объявивший себя «великим князем всея Руси», имел право на кое-какие сравнения.

2. Калита-собиратель земли и власти. Знаменитые «купли» Калиты. Иван давно считается собирателем русской земли, но вся беда в том, что историки никак не могли договориться, что именно он собирал: землю по крупицам (В. О. Ключевский) или власть (А. Е. Пресняков). Прояснить природу собирания могли только указанные в завещании Дмитрия Донского «купли деда своего»: Галич, Белоозеро, Углич; лучшие исторические умы бились над их загадкой: ведь «купленные» княжества не были присоединены ни к Москве (в духовной Калиты и его сыновей о них ни слова), ни к великому княжению (все они остались княжествами). В чёём же смысл «покупки»? Решающий шаг к разгадке (оказавшейся неожиданно простой) сделал советские учёный В. А. Кучкин. Он по записи на галицком евангелии и договорной грамоте Дмитрия Донского определил, что со времени Ивана Калиты по 1360 г. в Галиче сидели московские князья, что территория Галича и связанного с ним Дмитрова не сливалась ни с какими другими княжествами и что, следовательно, Иваном Калитой был приобретён ярлык на Галич.

Тот же ярлык лежит в основе и других «купель» и приобретений Калиты-это доказывается в работе автора «О белозёрской и угличской «куплях» Ивана Калиты и об ярлыках на Ростов и Дмитров», которую очень кратко изложим здесь.

Прежде всего за ярлык веские логические соображения:

В XIII-XIV вв. случаи покупок крупных городов и земель неизвестны, зато приобретения ярлыков (за немалую маду) на великое и удельное княжения были нормой. Именно так добыли свои престолы Андрей Городецкий и Михаил Тверской, а Василий Дмитриевич приобрёл «златом и серебром» ярлык на Нижний Новгород.

Только «купли» ярлыков способна устранить «учёные неумения» по поводу того, что «купли» ни к чему не были присоединены до 1380 г. Ведь право владения было времнным, ярлык ещё мог быть возвращён и «законному» владельцу, как это случилось с Галичем в 1360-1363 гг.

Нечто подобное случилось и с Дмитровом, послужившим в 1433 г. яблоком раздора между великим князем Василием Тёмным и его дядей Юрием, Юрий пишет в своих грамотах: «А чем меня бог пожаловал и царь Дмитров…» «А что есмь взял царев ярлык на Дмитров и тот ми ярлык тобе дати». Очевидно, что таким же ярлыком обладал и Дмитрий Донской и его дед. Как получил его Калита?

«В лето 6842 (1334) выиде князь великий Иван изо Орды, а князь Борис Дмитровской в Орде мёртв». Был ли убит тягавшийся с Калитой старый князь или умер от потрясения-только Иван вернулся «с пожалованием и честью». В 1335 г. умирает родной брат Бориса-Фёдор Галицкий. И опять поездка в Орду и «пожалование». Иван смог обыграть то, что дмитровский и галицкий князья были при Михаиле Тверском его наместниками во Пскове (по той же статье Кучкина) и, следовательно, служебниками «крамольной» Твери.

Что касается Углича и Белоозера, то разгадка этих «купель» тесно связана с Ростовом. Эти княжества (а также и Ярославль, на который покушался Иван) представляют собой бывшие пригороды Ростова, разделивгие его судьбу. Вот что сообщает Епифаний, биограв Сергия Радонежского: «Егда же по сем (Туралыковой рати) за год един и наста насилование много, сиречь княжение великое московское досталося князю великому Ивану Даниловичю, купно же достася и княжение Ростовское к Москве. Увы! Увы! Тогда граду Ростову, пачеже и князем их, яко отъяся от них власть и княжение и имение и честь и слава и вся прочная и потягну к Москве…» (Далее яркие картины хозяйничанья московских воевод Мины и Кочевы.) «…и бысть страх велик… не токмо в граде Ростове, но и во всех пределах его…» (Никоновская летопись.-Т. XI.-С. 128-129). То есть Калита приобрёл какие-то очень важные права на Ростов, и этот взгляд разделяет В. А. Кучкин своей работе «Земеленые приобретения московских князей в Ростовском княжестве в XIV в.». Но Кучкин и полемизирует с Епифанием, считая, что права эти касаются не всего Ростова, а лишь его стретенской половины. Кучкин, однако, не учитывает того, что ещё до покупки в 1474 г. борисоглебской стороны Иван III и его отец чувствуют себя полными хозяевами Ростова. Василий Тёмный титулует себя «князем ростовским» и передаёт его по наследству целиком («А княгине своей даю Ростов и со всем, что к нему потягло»), хоть и огваривает, что местные князья «ведают» и «держат» свою половину. Это сочетание говорит за то, что у Василия был ярлык на весь Ростов, а местные Константиновичи сидели на уделе. Но ведь то же могло быть и при Калите. И права на Ростов (весь или половину) были приобретены в 1328-1329 гг., а не в 1331 г. Епифаний точен в том, что княжение Ростовское отошло к Москве одновременно с вступлением Калиты на великокняжеский престол (1328 г.), а «насилование» случалось годом позже (1329 г.). Сомнения тут невозможны. Это дата-веха, дата-водораздел. Именно после тверского восстания 1327 г. хан Узбек принял руку осквы и опалился не только на Тверь, но и на союзный ей и тоже мятежный Ростов. Что хан был недоволен Ростовом, ясно из того, что за 6 лет (с 1316 по 1322 г.) город 4 раза репрессировали ханские послы (1316, 1318 особенно в 1320 и 1322 гг.), и это случилось как раз тогда, когда Юрий Московский был великим князем (1317-1322).По отношению Юрия и Калиты к Ростову можно судь, что Ростов держал равнение на Тверь, чьи князья Михайловичи были внуками Дмитрия Ростовского. Поэтому неудивительно, что хан Узбек под свежим впечатление тверского восстания вспомнил ростовское восстание 1320 г. и отдал Калите права на этот город. Что это были за права?

Раз они несколько раз (в 1328, 1359 и после 1363 г.) переходят из рук в руки, причём при явном содействии хана, значит, мы имеем дело с ярлыком. На половину или на весь Ростов? Как минимум, настретенскую половину (судьба борисоглебской пока в тени), но, несомненно, ярлык. Угличское княжество, выделившееся в 1249 г., снова возвратилось в лоно Ростова. В 1294 г. Константин Угличский, посадив в Угличе сына Александра, переходит в Ростов. А примерно в 1317 г. внук его Юрий Александрович, как старший в роду, тое переходит из Углича в Ростов, где и погибает в 1320 г. во время антитатарского восстания. Хан имел равные основания быть недовольным как Ростовом, так и Угличем, в последний разделил судьбу первого-то есть Иван Калита «купил» ярлык на Углич.

Белозёрское княжество тоже не спешило совсем обособиться от Ростова: в 1286 г. князь Михаил Белозёрский участвует в переделе общей Ростовской вотчины и в походах князей ростовского «блока» (Ростов, Ярославль, Углич и Белоозеро), поддерживающего великого князя Андрея в его распре с братом (1281-1293 гг.). Судя по орывочным сведениям (набег Ахмыла на Ростов и Ярославль), этот блок сохранился до 30-х гг. XIV в., и, хотя сведений о Белоозере в это время нет, можно достатчно уверенно утверждать, что Роман Михайлович Белозёрский, двоюродный брат двух Василиев, Ростовского и Ярославского, не изменял политике своего отца и всего «ростовского гнезда» и был за это наказан ханом, как ростовцы и угличане. Да и что мог купить Калита на Белозёрский и его сыновья Фёдор и Василий сохранили свои земли? (Об этом можно судить по работе В. Л. Янина «Князья копорские».) Намёк на это видим и в поездке Романа вместе с Василием Ярославским в 1339 г. в Орду. Поскольку Калита пытался перехватить Василия, можно заключить, что братья ездили с жалобой на Калиту и что хан причастен к белозёрской «купле». В 1328 г. Иван Калита получает от хана ярлыки на «неблагонадёжный» Ростов с Угличем и бывшим пригородом Белоозером-в виде компенсации за отобранные Поволжье и владимр («И иныя многиа княжения царь Азбяк даде ему (Калите) к Москве».-Никоновская летопись под 1328 г.). В 1334-1336 гг. Иван сумел достать ярлыки на Дмитров и Галич.

У местных князей отбирался только главный престол княжества, но сохранялись титул и земли. Калита не сгонял князей (это было бы превышением власти, ведь ярлык мог ещё вернуться к прежнему владельцу, да и опасно было возбуждать общественное мнение против Москвы), а медленно и осторожно оттеснял их с главных на второстепенные уделы. Князья пытались женитьбой на дочерях Калиты (Константин Ростовский женится на Марии, Фёдор Белозёрский-на Феодосии, Василий Ярославский-на Евдокии) добиться разных льгот. И добивались, сохраняли свои уделы, ведущее положение, а Василий-даже ярлык. Но Калита, прорастая всяческими путями в законную династию, знал, что делал: его внуки уже не могли вырваться из тесных родственных объятий Москвы.

Итак, пред нами не коробочка-скопижом, а политический комбинатор необыкновенной дерзости, гибкости, размаха, который, «купив» ярлыки на ряд удельных княжеств, использовал хана как орудие в своей великокняжеской объединительной политике.

3) Церковная политика Калиты. Важность союза церкви с великокняжеской властью понимал ещё Александр Невский, тесно сотрудничавший с митрополитом Кириллом и переманивший его надолго в Северную Русь. Митрополит Максим, обосновавшийся во Владимире, вступил в такой же союз с Михаилом Тверским, который в патриарших грамотах (не без влияния Максима) именовался «великим князем всея Руси». Но, не будучи оригинальной, церковная политика Калиты обладает изумительной мощью. Когда митрополитом «всея Руси» был назначен галицкий игумен Пётр, тверское (и ростовское) духавенство, надеясь всё же провести своего кандидата Геронтия, подняло дело о низложении Петра, послава к патриарху «словеса тяжки», что Пётр «мзды емлет от становления» и разрешает браки близких родственников. Дело разбиралось в 1310-1311 гг. в Переяславле на соборев присутствии папского клирика, духовенства и князей. Были сыновья Михаила Тверского и «иных князей много». По данным Татищева (и мнению Голубинского и Борзаковского), во главе многочисленной московской партии был Иван Калита. Потрясённый Пётр готов уйти, но его оправдывают, а главного обвинителя, тверского епископа Андрея «постраняют и уничтожают». Тут же Пётр «препре… и проклятью предаде» некоего еритака Сеита, в чём ему также помог Иван. Тверичи усугубляют свою ошибку повторными обращениями к патриарху, и с этого времени Пётр верный друг Москвы и Ивана. Вскоре епископы Ростовский (1311 г.) и Тверской (1315 г.) оставляют свои кафедры. В 1311 г. Пётр останавливает поход сына Михаила Тверского на Нижний Новгород, державший сторону Юрия. В 1315 г. Пётр едет в Орду, и после этой поездки и состоялось сближение Юрия с семьёй хана. Но главное поддержка, которую Пётр оказал Москве, было то, что он, поверив в её мнению, обосновывается в ней, на что нужна была известная смелость, ибо даже владимир не был ещё законной резиденцией (вплоть до митрополита Алексея, выхлопотавшего разрешения). Пётр умирает в Москве, своими руками сделал себе гроб в только что построенном Успенском соборе. В 1339 г. Пётр канонизирован (конечно, усилиями Калиты), и Москва обзавелась собственным святым патроном. Пётр готовил себе преемника в лице архимандрита Феодора, но попытка провести своего ставленника москвичам (как в своё время тверичам) не удалось, ибо патриарх был настроен против проводников княжеской, а не его политики и поставил на Русь грека Феогноста, который приехал в Северную Русь в 1328 г. Калита тотчас пристраивает его к делу и с его помощью (Феогност пригрозил Пекову отлучением от церкви) выгоняет князя Александра из Пскова. И тут же Феогност спешит на Юг, где снова вспыхнула ожесточённая борьба с Гедимином. Когда митрополит Максим перебрался на Север, галицка Русь в 1303 г. запросила отдельного питрополита. Как только закрыли эту митрополию, под давлением великого князя литовского была учреждена новая митрополия. Едва Феогносту при вступлении в должность удалось её ликвидировать, так литовский, а затем и галицкий митрополиты появились в Константинополе, требуя независимости юго-западной церкви от общерусской. Ана Севере тоже неспокойно. Во Владимир-Волынский, где остановился Феогност, едет кандидат в новгородские архиепископы Григорий-Калика и чуть позже послы от Александра Тверского и Гедимина (знаменитый союз) с просьбой поставить Пскову отдельного от Новгорода епископа. Феогност выпроваждает псковского кандидата, рассерженные литовцы гонятся за новгородцами. Феогносту всё-таки удалось отстоять (до 1337 г.) единство митрополии и, конечно, не без помощи Калиты, ибо эта борьба с Гедимином требовала немалых средств (в 1347 г. великий князь Семен вновь дибился закрытия Галицкой митрополии, выслав греческому императору крупную сумму денег на ремонт Св. Софии). Пребывание Феогноста на Юге тревожит Калиту (как бы не переманили!), и он с лихорадочной быстротой продолжает украшать Москву, готовя из неё церковный, а затем и политический центр Владимирской земли. Всего за 4 года (1329-1333) возникают 4 каменные церкваи: Иоанна Лествичника, преображения Спаса (в монастыре), апостола Петра, архангела Михаила (а всего с Успенским собором-пять). Гигантское, по масштабам всё ещё небольшой Москвы, строительство! По каличеству каменных церквей Москва перегоняет Владимир, но качеству… не исключено, что тут были шедевры, не уступающие Владимирским. Калита привязывает к Москве Феогноста и земельными наделами. Именно при Феогносте и при Алексее церковь приобрела наиболее крупные земельные владения.

И Феогност не остался в долгу: в 1339 г. он совместно с Калитой добивается причисления Петра к лику святых. Но удивительнее всего, что он, грек, готовит себе в преемники русского, московского ставленника, то есть выступает против линии патриарха.

Это Алексей (во иночестве), сын ближайшего к князю боярина-Фёдора Вяконта и крестник самого Калиты. Пресняков высчитал, что Алексей был назначен наместником Феогноста в начале сентября 1340 г., то есть после смерти Калиты (31 марта 1340 г.). Но обдумано это важное назначение было именно Калитой, ибо его преемник Семен Иванович с мая по сентябрь 1340 г. находился в Орде. Далее сыновья Ивана как по команде передают Алексея с рук на руки, шлют послов к патриарху и после смерти Феогноста Алексей-митрополит. Патриарх не смог отвести его кандидатуру, хоть и оговорил в грамоте, что это дело исключительное, объясняемое высокими достоинствами Алексея, его хорошей подготовкой и единодушным свидетельством в его пользу русских и греков. Словом, три князя возвели Алексея на кафедру, но Иван первый разглядел в своём крестнике черты крупного государственного деятеля: ум, знания, энергию, преданность делу Москвы. Итак, Иван Калита борьбой с обвинителями Петра, еретиками, гедимином, строительством церквей и раздачей земель переманил на сторону Москвы двух митрополитов и подготовил третьего, выдающегося политика. Этим он обеспечил Москве положение церковной, а затем общерусской столицы.

4) Приглашение бояр в Москву. Бояре как опора власти и преемственности московской политики. Верными слугами окружали себя многие князья: и Александр Невский, и Михаил Тверской, и Даниил Московский, пригласивший в Москву черниговца Фёдора Бяконта, киевского боярина Нестора с сыном Родионом и многочисленной дружиной, владимирца Протасия Фёдоровича, ставшего тысяцким. Но громадный размах этому делу придал именно Калита, понимавший более других значение преемственности. Мощный хор верных его взглядам бояр должен был направлять его неопытных или недаровитых наследников. Вот мнение известного знатока «служилых землевладельцев» С. Б. Веселовского:

«В четвёртом десятилетии века, когда Иван Калита получил великое княжение, на службу в Москву приходят крупнейшие представители великокняжеского боярства: Андрей Иванович Кобыла, потомки Миши Прушанина во главе с Иваном Семеновичем Морозом, Дмитрий Александрович Зерно, родоначальник Сабуровых и Годуновых. Около 1338 г. в Москву выезжают многие тверские бояре, в том числе Ратшичи всем родом». «Решающим моментом в процессе концентрации боярства в Москве следует считать 1339 г. когда обозначачился решительный перевес Москвы. После долгой кровавой борьбы великорусское боярство нашло, наконец, в Москве политический центр Велико-россии». Первые московские бояре оппозиционностью не страдали (она появится тогда, когда возникнет Московское единодержавие и ряды боярства пополнятся покоронными князьями-«рюриковичами») и гордились не столько знатностью рода, сколько боевыми заслугами своих дедов (Гаврилы Олексича, Миши Прушанина и пр.)

Вот наиболее известные бояре Ивана Калиты (Трое первых приглашены его отцом Даниилом):

1)Фёдор Бяконт из Чернигова. Родоначадьник многочисленных Плещеевых, воинов и дипломатов. Отец митрополита Алексея. Потомок Бяконта, Михаил Борисович, в 1447 г. отвоевал Москву для Василия Тёмного.

2) Нестор с сыном Радионом Рябцом (из Киева или Волыни). Спас Калиту при осаде Переяславля. Радоначальник Квашниных.

3)Протасий Фёдорович из Владимира. Радоначальник Вельяминовых (Московские «тысяцкие») и Воронцовых.

4)Андрей Кобыла. Предок Колычевых, Захарьеных-Юрьевых, Романовых, Шереметьевых.

5)Братья Елизар и Семен с сыном Морозом, потомки Миши Прушанина, родоначальники Морозовых, Шеиных, Солтыковых.

6)Дмитрий Александрович Зерно из Костромы, родоначальник Сабуровых, Годуновых, Вельяминовых.

7)Радшичи. Внуки Гаврилы Олексича: Иван Акинфович, родоначальник Бутурлиных, Челядниных, и Александр Иванович Морхиня, от которого произошли многочисленные Пушкины. Воеводы походов на Смоленск и Новгород. Внук Акинфа Фёдор Свибло строит кремль.

8)Алексей Хвост. Радоначальник Хвостовых-Отяевых.

9)Окатий. Радоначальник Валуевых. Внук его-Тимофей Валуйво-воевода Владимирского и Юрьевского полков на Куликов поле.

10)Мина-предок Простеевых. Выколачивал средства из Ростова. Его сын отражал набег Ольгерда.

11)Александр Кутуз, правнук Гаврилы Олексича, родоначальник Кутузовых. Не только видные бояре, но даже цари (Годонувы и Романовы) произошли от бояр, приглашённых Иваном Калитой. Подробные известия в книге Веселовского, мы же отметим только три критических ситуации, когда бояре выводили Московское правительство из затруднений: А)Бояре во главе с митрополитом Алексеем, посодив 11 летнего Дмитрия Донского с братьями на коней, двинулись на Дмитрия Суздальского, захватившего великое княжение, и выгнали его из Владимира и Переяславля; Б) Сыновья и внуки бояр Калиты бились на Куликовом поле, например Иван Квашня (сын Родиона Рябца)-воевода Коломенского полка, Михаил Морозов. Погибли смертью храбрых сын Ивана Акинфовича Михаил, Лев Морозов и его дядя Юрий и Фёдор Елизаровичи. Сын Мины Дмитрий и воевода Акинф Шуба погибли, отражая набег Ольгерда (данные эти не полные, ибо в летопись и родословцы посчастливилось попасть не многим); В)Исход тяжёлой борьбы Василия Тёмного с Дмитрием Шемякой решила позиция боярства поддержавшего Василия.

Иван приглашая лучших людей со всех концов Руси (что подчёркивало общерусскую роль Москвы), особенно не равнодушен к выходцам из Новгорода. Так 1338 г. он переманивает Радшичей в Москву, Акинф Великий и его брат Иван Морхиня (сыновья Гаврилы Олексича, витязи Александра, взлетевшего на коне на шведский корабль) служили Андрею александровичу, затем отъехали в Тверь и напали на Переяславль, где Окинф и был убит. Несмотря на измену линии Александровичей, Калита приглашает Акинфовичей и Морхиничей в Москву, почему?

Иван приглашает и правнуков другого героя Невской битвы-Миши Прушанина-Семена и Елизара, (Миша к тому же был убит в Новгороде за верность Александру.) новгородское происшождение Морозовых оспаривается В. Л. Яниным, но автор в специальном приложении доказывает правильность предположения С. Б. Веселовского: Морозовы вели род от Миши.

Калита приглашает ещё одного Радшича: Александра Прокшинича с сыном Фёдором Кутузом (данные-в книге Веселовского). Всё это не случайно вся законность москвичей на Владимирском престоле состояло в том, что они были внуками знаменитого Александра Невского, и Калите выгодно подчёркивать, что он не только физический, но и духовный наследник Александра, продолжатель его дела, что му служат потомки бояр Невского. И так, Калита: А)Приглашает, как и его отец, бояр со всех концов Руси, что придаёт Москве общерусское значение; Б) Создаёт «крепкое ядро правящей верхушки будущего Московского государства» (Веселовский); В) При помощи бояр провёл от Александра Невского ту знаменитую цепь преемственности политики, которая обеспечила победу Москве.

5) Ордынская политика Ивана Калиты. По мнению некоторых историков (Насонов и др.), Калита запятнал себя сотрудничеством с Ордой и представлял собой ханскую марионетку. Однако спорный вопрос, кто кем вертел (хан Калитой или наоборот), решается очень просто, если подсчитать, какие политические выгоды получили обе стороны от многочисленных (восемь раз) поездок Ивана в Орду. Так вот: Орда за время княжения Ивана не получила ни одной, самой маленькой политеческой уступки. В то же время Москва добилась следующего: 1)В 1328 г. Калита получил половину великого княжения. 2) В 1332 г. всё великое княжение, 3) С помощью татар добился преобладания над Тверью, а в 1339 г. устранил опасного соперника и удержал Тверь во власти великого князя, 4) Купил ярлыки на Ростов, Углич, Белоозеро, Галич с Дмитровом, 5) Добился долгого мира и свободы от Баскаков и послов, 6) Давал с помощью татар отпор Литве (поход под Смоленск и набег татар на Литву с пленением князя Нариманта), 7) Закрепил право самостоятельно собирать дань.

И так, дело не в поездках, а в их содержании. Не по прихоти хана и не даром перекачивал Калита в ханский карман огромные средства. На них покупалось «Тишина Великая», расширялись права «автономии», укреплялась Московское и великокняжеская власть. И даже там, где Калита действует по прямому указанию хана (поход на Псков), он преследует прежде всего выгоду Москвы.

Ордынская политика Ивана преемственна. Он твёрдо и без колебаний следует линии великого деда, который первым стал учитывать два обстоятельства:

Первое: поскольку Орда намного сильнее Запада, надо ориентироваться на сотрудничество с нею, и второе: до тех пор, пока Русь не в силах сбросить ханскую власть,-нужно эту власть использовать. Иван, как и Александр Невский умеет заинтересовать Орду в поддержке великокняжеской власти: мы вам покорность и серебро, вы нам поддержку и роспись вот на этом ярлыке. Но серебро быстро рассасывается и вместо покорности лишь еёё видимость, зато политические выгоды Москва сумела сохранить и развить. Тверские же князья, подобно своему предку Ярославу (одно время союзнику Андрея), не последовательны и порою мечутся между Ордою и Литвою, подавая повод к политическим обвинениям. В прочем, тверичи сидят иногда между двух стульев лишь потому, что ордынский стул прочно занят Калитой.

6) Отношения с Новгородом. Новгородская политика Ивана, при всей её традиционности для великого князя, довольно своеобразна. Учитывая новое соотношение сил, Иван не требует от великого города политических уступок. Объединённая Редемином Литва начала производить мощный натиск на Северную Русь. В составе Литвы много русских княжеств, в ней ещё сильно тяготение к Православию, и через мерные требования Владимирского князя могут привести к тому, что Новгород откачнётся к Литве. Да у Москвы, занятый напряжённой борьбой за гегемонию, и не хватает сил для активного наступления на Новгород, и задача Ивана-сохранить великокняжеский суверинетет над Новгородом и выкачать из Новгорода возможно более средств для оплаты своей «большой политики». Интересно проследить (по первой Новгородской летописи), как это ему удаётся. В 1329 г. Иван Вступил на новгородский стол и изгнал из Пского Александра Твеского в 1332 г. Иван объединяет в своих руках всё великое княжение, что требует соответствующих средств. В Новгороде волнения и смена посадника: «Того же лета (1332) великий князь Иван прииде из Орды взверже гнев на Новгород прося у них серебра закамьское и в том взя Торжоки и Бежичькый верх». (Этим серебром раздобылся в своё время его брат). Пограбив волости и не дав мира, Иван поехал прочь. Снова шлют новгородцы послов, на этот раз с владыкой Василием, и давали ему 5 сот рублёв, а свобод бы ся отступил, но Иван пренебрёг мизирной суммой и в третьй раз отверг мир. Ивану очень нужны деньги для покупки ярлыка на Дмитров, и, видно, он их всё-таки получил, но уже в 1334 г., когда приехал из Орды «и послаша к нему Новгородцы Варфоломея Юрьевича (посадника) и прия их с любовию», (возможно, премерению помогло во княжение на Новгородских пригородах Нариманта Гедиминовича.) Далее Иван в Новгороде, хочет идти на Псков, но отложил поход и направился в Торжок: Литва повоевала новотржскую волость, князь в ответ пожёг много литовских городков. Очевидно, это не осталось без вознаграждения, ибо Иван приглашает в Москву посадника, владыку и много «вятших» бояр и чествует их.

В 1336 г. Иван опять возврашяется из Орды «с пожалованием» (Рогожский летописец), «с пожалованием и честью» (Никоновская летопись). Пожалование (видимо, галичским ярлыком) стоит денег и вот: «Тое же зимы возвратися князь Великий Иван с Новгорода и посла рать на Двину за Волок… и тамо… посрамлени быша и ранений» (то же в Новгородской четвёртой летописи). Поживиться не удалось, но попытка показательна.

Наконец 1339 г. Кулминвционный пункт борьбы Москвы с Тверью. Новгородцы шлют Ивану послов с «выходом». «Князь же присла полы свои, прося другого выхода «а ещё даите ми запрос цесарев, чего у мене цесарь запрошал», а они ркоша «того у нас не бывало от начала миру…» Итак, головы Александра Тверского и его сына Фёдаро были оценены в два новгородских выхода, толко второй выход пришлось взыскивать уже не Ивану, а его сыну Семену, занявшему Торжок: «а князю даша бор по волости, а на новоторжцех 100 рублев».

Итак, Иван превратил Новгород в дойную корову, которую и теребит за вымя каждый раз по возвращении из Орды.

Разумеется, поборами новгородская политика не исчерпывается: Калита явно защищает Новгород от литовского давления. Поде его влиянием митрополит Феогност отказывает Пскову в поставлении отдельного от Новгорода епископа. Калита разоряет ряд литовских городков (Осечен, Рясну и др.), шлёт совместно с татарами рать под Смоленск. Не без его воздействия татары воюют с Литвой и берут в плен Нариманта, которого Иван откупает за обещание креститься, что Наримант и исполнил. И хотя братья Нариманта не пустили его на литовский престол, попытка Ивана-поддержать в Литве православие-красноречива.

Что касается новгородских поборов, то они целиков ушли на оплату великой политики. Из духовной Ивана хорошо видно, как небогаты были его наследники.

7) Великая битва Москвы и Твери. 2-й этап. В 1328 г. Тверь была разрушена ханскими войсками в составе 5 темников (Федорчука, Туралыка, Сюги, Александра Суздальского и Ивана калиты). Однако Ивана тут судить трудно. Чолхан был настолько важной персоной, что Тверь так или иначе была обречена. Иван же (как и суздальский князь) своим участием отвратил набег от своей земли и оставил часть полона и богатств в русских руках. Хан (по данным комиссионного списка НПЛ, далеко не беспорным) делит великое княжение на две части, но, видимо, под начальством всё-таки Ивана, ибо во всех летописях он-великий князь, а Александр Суздальский никак не титулуется, в походе на Псков подчинён Калите, и даже дата его смерти различна в источниках. Как бы то нибыло, с 1332г. всё великое княжения в руках Ивана.

В 1329 г. хан вызывает русских князей в Орду и даёт им задание поймать Александра Тверскго (далее изложение по первой Новгородской и Никоновской летописям). Иван собирает большую рать, в составе которой тверские и суздальскиекнязья, идёт в Новгород и оттуда пересылается с Александром, уговаривая его пожертвовать собой и спасть Русь от ярости хана. Сколько тут истины, а сколько лукавой демагогии, судить трудно. Александр колеблется, но остаётся на месте. Тогда рать передвигается к Опокам, князья меланхолически сетуют отрудностях поимки Александра. В конце концов, под угрозой отлучения Пскова от церкви Александр бежит к Гедимину в Литву. Казалось бы, Иван выступает здесь в неприглядной роли ханского слуги, но если всмотреться, то видно, что Иван подменил ханскую программу своей. Для хана важнее всего отомстить Александру за сожжение своего двоюродного брата Чолхана, а для этого Александра нужно окружить Псков кольцом. Для Калиты пока более желательно изгнание соперника. А уж если захват, то добровольный, с согласия самого Александра. Иван очень дорожит общественным мнением, которое осудило бы его за излишнюю ретивость, и вместо того, чтобы окружить Псков, затевает долгие переговоры сначала в Новгороде, затем в Опоках, любезно предоставляя возможность Александру убираться на все четыре стороны, что и случилось. Через два года Александр с помощью родственника его-Гедимина снова в Пскове («посадиша собе князя Александра из Литовъская руки»). Гедимин настроен активно: он ловит новгородских послов и вынуждает их дать согласие посадить его сына Нариманта на новгородские пригороды, Ладогу и проч. Он вместе с Александром пытается основать Псковскую епископию, независимую от Новгорода. Это всё тревожит Калиту, и он хочет в 1335 г. идти на Псков ратью, но новгородцы его отговаривают.

В это время Александр, не желая лишать своих детей права на тверской стол, посылает в Орду сына Фёдора в разведку. Фёдор возвращается с надеждами, и Александр решается на рискованный, но психологически обоснованный шаг. Он в 1338 г. едет в Оду в расчёте на татарскую слабость к покорности («аще много зло створил ти, во се есмь перед тобою, готов есмь на смерть»), а также на поддержку вдиятельных татарских кругов, встревоженных усилением Москвы. Его расчёт блестяще оправдался. Хан не только простил его, не только привёл в пример («Видите ли князя Александра… како смиренною мудростию избави себя от смерти»), но и сделал его великим князем Тверским. «На ту же зиму (1338) прииде князь великий Александр из Орды во Тферь, а сним послы силны Киндяк и Авдул» (только с этого года князь Александр в Рогожском летописце именуется великим). «И пожалова его вотчиною его великим княжением Тверским… а с великим князем Иваном Даниловичем не докончаша и мира не взяша». Итак, великий князь Тверской не желает подчиниться великому князю Владимирскому. Александр уже не только опасный соперник для молодых наследников Ивана, он раскольник. Владимирское княжество было объектом честной или нечестной борьбы, оно могло переходить из рук в руки, но оно до этой поры подчинялось единой власти (не считая краткого и сомнительного периода 1328-1332 гг.).

Теперь в его почве, как грибы, будут возникать новые и новые великие князья. Икалита готовит тигриный прыжкок. В том же 1338 г. на зиму он едет в Орду и оговаривает Александра перед ханом так убедительно, что Александр снова вызванный в Орду, уже не может оправдаться. Можно полагать, что Александр, до последнего дня разъезжавший на коне по влиятельным татарам, предлагал за жизнь свою и сына любые деньги, но хан (несмотря на то, что «главный обвинитель» Иван уехал) не поколебался. Александр с сыном были казнены.

Чем же мог «оклеветать» Иван соперника?

Л. В. Черепнин полагает, что «одним из пункстов обвинения, предъявленного в Орде Александру Михайловичу, были его литовские связи», и отмечает, что казнь севершил татарский воевода Товлубий, направленный затем ханом против Гедимина… Дополним его мнение своими соображениями. У Ивана было в руках письмо Александра из Пскова к русским князьям. «Вам же лепо было другу за друга и брату за брата стояти, а татарам не выдавати, но противятися на них за один… вы же супортивное творите и татар наводите на христиан и братию свою предаёте татарам». Слава высокие, прекрасные (хотя сам Александр не смог удержаться на их высоте), но этого письма явно недостатчно для безоговорочного обвинения. Иван, видно, добыл документы большой обличающей силы. Судя по тому, что Александр нашёл приют у Гедимина, с его помощью вокняжился во Пскове («из Литовъскыя руки») и вместе с литовцами добивался поставления Пскову отдельного от новгорода епископа,-он мог разделять взгляды Гедимина на то, что Пскову, Новгороду и Твери выгоднее быть под литовской, а не под татарской рукой, и вести по этому поводу переговоры и переписку. Да и судьба Твери должна была навести его на подобные мысли и действия, в 1338 г. произошло интересное событие: многие тверские бояре (в их числе Акинфовичи и Морхиничи) перееха на Москву к великому князю Ивану»). Родословцы повествуют, что литовские любимцы Александра «немчины» Дол и Дуск «заехали» его тверских слуг. Очень вероятно. Значит, тверские бояре были недовольны литовскими любимцами и связями Александра. Но это недовольство так бы и осталось в сфере эмоций, если бы его не использовал Калита. У него ведь тоже были расположены тесниться ради чужаков, однако Калита счёл нужным предоставить тверичам хорошие места (через два года Александр Морхинин и Фёдор Акинфов-воеводы в Смоленском походе и далее в первых рядах боярства). Конечно, не даром, а за услуги-как раз перед решающей поездкой Ивана в Орду (зимой 1338 г.) он добыл нужных свидетелей и документы.

Но Калита использовал в обвинении и литовцев. Татищев сообщает, что когда князь Александр был в Литве, «мнози истязаху от него многи дары и обеты». По возвращении в Тверь «немцы и литовстии велможи прошаху от него обетов. Он же… отказа им, а инех проси, да пождут до исправы. Тии же шедше во Орду, начаша хану Азбяку жаловатися и клеветати на князя Александра». Но литовцы действительно побывали в Орде, только в качестве пленных: некоторые летописи сообщают, что в 1338 г. татары «воеваша Литву», А. Холмогорская летопись добавляет, что в плен попал и старший сын Гедимина Наримант. «И бысть ему брань с татары, побеждён бысть от татар и ят бысть и ведом… и пожаловал великий князь Иван Данилович Нариманта, окупил его у татар и отпустил его к Вилне». Этому не оснований не доверять, тем более что впоследствии Наримант бежит за помощью в Орду. Но как бы то ни было, не те, так другие пленные литовцы в Орде были и под давлением угроз и посулов могли потвердить, что Александр действительно много чего наобещал. Может быть, передачу псковских или тверских земель под руку Гедимина (ведь просят же псковичи в 1342 г. княжить у них Ольгерда). Так или иначе, Александр «оклеветан накрепко». Ужасна судьба Александра и Фёдора! Но их кровью была оплачена «тишина Великая», предотвращён рецидив распри между Москвой и Тверью и последняя до 1390-х гг. осталась в лоне Владимирской земли. Можно доказать, что преемники Александра, его братья Константи и Василий, не именуются «великими» (по всем ранним летописям и докончаниям 1439 и 1456 гг. между тверским и московским великими князьями) и покорны руке Москвы. Что же касается великого князя Михаила Александровича, то он в 1375 г. тоже признал себя «младшим братом» Дмитрия Донского.

8) Духовная грамота Калиты. Начало нового порядка наследования. Вторая духовная грамота Калиты настолько «прочёсана» исследователями, что остаётся только примкнуть к какому-нибудь мнению (в нашем случае Преснякова). Вот что пишет Иван: «приказываю сыном своим отчину свою Москву, а се есмь им роздел учинил». В духовной Семена Ивановича поясняется: «а по отца нашего благословению, что нам приказал жити за один, тако ж и яз вам приказываю, своей братьи, жити за один». Это даёт повод А. Г. Преснякову говорить о московском «одиначестве», «единстве Московского княжения и княжеской семьи», не разрушаемом делением на уделы-«доли князя в общей с братьями вотчине» (Пресняков А. Г. образование великорусского государства.-М., 1918.-С.548). Можно выразиться проще: «Иван «учинил» раздел не в отчину, как делалось до этого, а в удел. Всеволод Большое Гнездо наделяет сыновей княжествами-вотчинами, подчиняющимися центральной власти, но во многом самостоятельными. Эти княжества в свою очередь делятся на ещё более мелкие княжества-вотчины. Так, Ростовская вотчина выделяет из себя Ярославское, Угличское, Белозёрское княжества, Переславская-Тверское, Суздальское, Костромское княжества. Калита понимая гибельность такого дробления, наделяет сыновей не княжествами, но уделами, гораздо более связанными с общим центром. Все братья, живущие «за один», имеют доли в Москве, а Москва решительно вмешивается частные переделы. Однако это «одиначество»-неустойчиво, нельзя вечно жить, «за один», предстоит делёж либо на равных основаниях, как преждею, либо с подавляющим перевесом старшего брата. И в духовной Ивана заложен поворот. Удел старшего брата самый важный (Можайск и Коломна), и старший-глава над младшими («а приказываю тобе… Семену братью твою молодшую и княгиню свою… по бозе ты им будешь печалник»). Эти преимущества на «старейший путь» будут всё возрастать, а если учесть, что старший к тому же и великий князь, то вскоре перевес в пользу старшего брата станет подавляющим и Василий Дмитриевич передаёт престол уже не брату, а сыну. Итак, в духовной и наставлениях Ивана намечен медленный и осторожный переход к новому порядку наследования, осторожный потому, что люди тех лет опасались крушить сплеча вековые устои.

9) Великокняжеская власть и народ. Начало возниковения великорусской нации показано в работе автора «Процессы этногенеза в XIII в. И роль политики Александра Невского». Изложим вкратце некоторые положения. Зарождение народа, по теории Л. Н. Гумилёва, начинается с инкубационного периода (140-150 лет), во время которого представители новой нации, увеличиваясь в числе, готовятся к громкому историческому деянию, возвещающему её рождение. В случае Руси-это Куликовская битва. Но принаки большой активности возникающего народа заметны и до неё, и вообще первые 100 лет татарской опеки не были глухими и застойными. Все Ярославичи начиная с Александра Невского люди на редкость энергичные. Известна упорная борьба Александра Невского с братьями; его сыновья Дмитрий и Андрей всю жизнь ведут войну.

Даниил возвышает Москву, внуки Юрий и Иван-сгустки энергии. Большой запас «пассионарности», то есть стремления к крайне активной целенаправленной деятельности» (термин Л. Н. Гумилёва), обнаруживают и тверские князья Михаил, Дмитрий, Александр и Фёдоор, борющиеся за преобладание Твери буквально до смерти. Но активен и народ. Правда, его энергия в первые 100 лет татарской опеки была направлена не на борьбу с татарами, которые появлялись или с быстротой, исключающей организованное сопративление, или как «союзники» русских князей. Политика сотрудничества с Ордой, проводимая князьями, отнимала у народа возможность героической гибели и направляла его энергию в другое русло: воссановления, строительства, обороны западных рубежей. Поражает мгновенное-восстановление городов после частых пожаров ил татарских нахождений. («В лето 6851 (1343) погоре град Москва весь и церквей 18 сгоре, се же убо 4-й пожар бысть в транадцать лет на Москве». В 1294 г. Москва была сожжена татарами, а через 10 лет уже борется за великое княжение.) Определяющей чнртой нового народа можно назвать тягу к единству внешнему (объединение русских земель и их оборона) и внутреннему (поддержка объединяющей великокняжеской власти). Народ Владимирской земли (в отличие от Киевский И Новгородской) никогда не вставал вечем на самого великого князя, но в то же время не проявлял и безразличия и в критические моменты поддерживал одного из двух кандидатов на великое княжение.

За Москву в начале XIVв. Были следующие города.

1. Переяславль, жители которого так держались за Юрия, что даже не отпустили его на похороны отца.

2. Кострома. 1305 г. «Юрий пошёл в братьев в орду, а князя Бориса, брата своего, послал на Кострому и они (тверичи) его изымав да повели на Тверь. Того же лета бысть Вече на Костроме на бояр, на Давыда Ядовича, да на Жеребца и на ихных бояр, тогда же и Зерня убили Александра». Давыд и Жеребец, видимо, бояре князя Михаила, Зернь-костромич.

3. Нижний Новгород. Там тоже в 1305 г. чернь побила бояр, а с «венечниками» раправился князь Михайло Андреевич. В 1311 г. «Князь Дмитрей Михаилович Тверской хотел ити ратию к Новгороду Нижнему на князя Юрия, и Пётр митрополит не благослови его». Нижний Новгород в это время, а также при Иване Калите (по его смерти нижегородские бояре хотят передаться Москве) определённо тяготеет к Москве.

4. Ржев. Фёдор Ржевский наместник Юрия в Новгороде.

5. Наконец, Великий Новгород, причём с самого начала: «А в Новгород вослаша тферичи наместниы Михаиловы силою и не прияша их, но идоша новгородцы в Торжок блюсть Торжку и совокупиша всю землю противу». Новгород всегда на стороне соперника великого князя, но тут явное предпочтение линии Александра, а не Ярослава. Впоследствии дело доходит до прямой войны с Михаилом Тверским.

На стороне Твери: Ростов и его бывшие пригороды-Ярославль, Углич, Белоозеро. Прежде эти княжества были союзниками Андрея Городецкого, затем так же союзнически стали относиться к Михаилу Тверскому, благословенному Андреем и женатому на дочери Дмитрия Ростовского. Сам Ростов как раз в княжение Юрия Московского (1317-1322) то и дело репрессируется татарами, а в 1320 г. даже восстаёт против них («собрашеся людие изгониша их из града»). Что то подобное случалось в Ярославле, ибо посол Ахмыл в 1322 г. репрессирует оба этих города.

На стороне Твери также Галич и Дмитров, чьи князья служат Михаилу наместниками в Пскове, а также сам Псков, дающий приют Александру Тверскому.

«И много бысть замятни Суждальской земли во всех градех»,-сообщает I Новгородская летопись под 1304 г. Это, конечно, сверхкратко, но в «скудных и бесцветных» показаниях летописцев слышится пульс напряжённой политической и классовой борьбы. И никакого «уныния и оцепенения» (Ключевский). Михаил Тверской с Юрием Московским рвут друг у друга Переяславль, Кострому, Нижний Новгород и Новгород. Что касается Калиты, то на примере Ростова хорошо видно, как он обрабатывает недружественные города. Епифаний пишет: «И не мало их от Ростовец Москвичем имениа своя с нужею отдаваху, а сами противу того раны на телеси своём с укоризною взимающе» и т. П., «и самого того епарха градского, старейшего боярина Ростовского… стремглав обесиша… и оставиша поругана, точию жива». Казалась бы, от такой напасти ростовцы должны бежать, куда глаза глядят, а они бегут… в Родонеж, поближе к Москве. Туда переселяются со своими домаим и родами бояре Кирилл и Онисим, сын протопа Георгий, Тормосовы Иван и Фёдор, потому что Калита «льготу людям многу дарова и ослабу обещаси такоже велику дати, ея же ради льготы, собрашася мнози…». Итак, тут и «кнут» и «пряник». В отношении дружественных городов «пряник», конечно, преобладает, но какими именно способами укрепляется влияние Москвы-неизвестно. Об одном, однако, можно судить уверенно: установка Калиты на мир (в этом он следует своему деду) не могла не привлечь симпатии народа. В то время как оба Михаила Тверских без конца воюют свои же земли, Калита обеспечивает «тишину Великую». И это сказалось, когда наступил кризис. В 1370 г. князь Михаил тверской получил ярлык на великое княжение и помощь Олегерда, но народ не признал его великим князем.

В 1370 г. во Владимире «… не токмо же не приаша его, но и переимали его по заставам и многыми пути ганялися за ним». Михаил пытается взять Волок, затем в 1371 г. «пойде ратью к Костроме, хотя взяти ю …взя град Мологу и огнём пожьже, тако же и… Углече поле и Бежицькый верх». В 1372 г. Михаил «ратию Тферьскою взял Дмитров», пожёг посады, села, взял большой полон. Литовцы осаждают Переяславль, города не взяли, но «посад… пожьгли и села, а люди многое множество побиша». Наконец, ужасный разгром при взятии Торжка.

Итак, Владимирский князь вынужден брать на щит владимирские же города! Ответом была осада Твери всей Низовской землёй. Ни Ольгерд, дважды ходивший на Москву, ни благожелательность Орды не помогли Твери, когда Владимир и Переяславль, Кострома и Дмитров, Торжок, Углич и Бежицкий верх стали держать равнение на Москву. И в том немалая заслуга Ивана Калиты.

IV

Программа Ивана и его личность (Вместо заключения)

Все рассмотренные действия Калиты пронизаны одним стержнем, одной идеей: укреплением власти, московской и великокняжеской, и сведением обоих видов власти в одно

1. Упрочение законности и порядка укрепляет и великокняжескую и московскую власть. Без 40-летней «тишины еликой» не было бы ни победы над Тверью, Ни Куликовской победы, которая далась крайним напряжением сил.

2. Приобретение ярлыков на Углич, Галич с Дмитровым, Белоозеро, произведённые с помощью великокняжеской власти, укрепило в этих княжествах московскую власть.

3. Союз с церковью укреплял как великокняжескую власть (он превратился в традицию), так и чисто московскую переманиванием митрополитов в Москву.

4. Мощная боярская опора поддерживает как чисто московскую, так (через преемственность политики) и великокняжечкую власть.

5. Мир с Ордой и её поддержка упрочила оба вида влсти. Иван и его потомки почти бессменно (за вычетом немногих лет) великие князья Владимирские.

6. Над Новгородом сохраняется великокняжеский суверенитет и выкачиваются большие средства, укрепляющие оба вила власти.

7. Победа над Тверью укрепила и великокняжеские и московские позиции. Иван дважды пресек попытки расколоть великое княжение (в 1328-1332 и 1339 гг.)

8. Борьба за города укрепила оба вида власти.

Итак, все действия Калиты фундаментальны и рассчитаны на десятилетия и века. Все принизаны одной мыслью: укрепоением порознь и вместе великоняжеской и московской власти с будущим слиянием их в одно, чтоо и произошло при Дмитрии Донском, присоеднинившим великокняжескю территорию к московской вотчине. Оба вида власти проникают и прорастают друг в друга следующим образов: великокняжескаявласть укрепляет Москву, а Москва придаёт власти новый характер, постепенно концентрируя её и превращая в единодкржвие.

Почему же Ивана так долго не видели? Эффект от закладки фундамента проявился впоследствии, когда выросло здание, а сведения о той эпохи-скудны. Но было и намеренное умолчание. В самом деле, отец Ивана, он сам и его брат ведут упорную борьбу за Переяславль, там сам Иван чуть не потерял голову, там же он защищал митрополита Петра от обвинений, туда же часто наезжает сам («Послаша новогородци Владыку Василия к в. К. Ивану с мольбою и приехал кнему в Переяславль»). Но в духовной о нём ни слова, так же как о Костроме, Галиче, Угличе, Белоозеро и прочих объектах политики. Причина одна: великий политик, наспециализовавшийся на политических обвинениях в адрес тверских, ростовских, галицких и прочих князей, вовсе не желал, чтобы ему платили тем же. Духовная его побывала в ханских руках, о чём свидетельствует след тамги, обнаруженный Черепниным. По летописям князья доказывали в Орде свои права.

Вряд ли татары были знатоками летописей, но прочесть то, на что указывал княжеский палец, могли вполне. Калита вовсе не желал, чтобы его и его дело разглядели раньше времени, и сделал свою «великую политику» тайным делом.

В. О. Ключевский, утомясь выуживать сведения из «скудных и бесцветных» памятников XIII-XIV вв., рубанул сплеча:

«Все Моковские князья до Ивана III как две капли воды похожи друг на друга, так что наблюдатель иногда затрудняется решить, кто из них Иван и кто Василий… Прежде всего московские Даниловичи отличаются замечательно устойчивой посредственностью не выше и не ниже среднего уровня».

Пренебрежение к теням прошлого иногда оборачивается бумерангом. Московские князья действительно сходны, но только своей политикой, только тем, что держатся за великую цепь преемственности, а отличаются порой (начиная с родоначальника их политики Александра Невского) просто гениальностью. Гении были Иван Калита и Иван III. Очень талантлив Дмитрий Донской. Менее всего похож Иван на брата Юрия. Тот «огонь, порох, ракета», этот держится в тени. Тот любит воевать, этот предпочитает не рисковать. Тот пляшет на костях Михаила, этот очень заботится о чистоте своих рут, и в момент казни его нет в Орде-у него «алиби») Калита-стальной клинок воли в бархатных ножнах, кошачья повадка и тигриный прыжок. В его широкой натуре сочетаются противоречивые свойства. Он молчит, и он же красноречив, ибо убеждает хана, брата Юрия, очаровывает двух митрополитов, а дети его, верные наказу, и в самом деле живут «за один». Он умеет хорониться в тени, но он и властолюбив. Он, по мнению историков, скуповатый, рачительный хозяин, и он же не жалеет средств на татар, бояр и церковь. Сам же он, судя по духовной, не богат. Он придумал систему политических убийств (четыре тверских князя!), и он же не срубил ни одной московской головы. Он покорён хану больше, чем другие князья, и он же, как никто, свободен: ни баскаков, ни послов. Он невероятно целеустремлён и удивительно гибок. Его прозвали Калитой (денежной сумой). Не за скупость-он ворочал огромными средствами, не за «нищелюбие»-все князья сплошь «нищелюбы» (благо стоит это гроши), а, видимо, за те огромные капиталы, которые он всаживал в «купли» и другие политические преимущества. Он был гением, но как нельзя более подготовленным ходом истории Владимирской Руси, вознесенным волной образования великорусской нации. Все великие князья Владимирские пытались объединить Русь, и всем им что-нибудь мешало: то преждевременная установка на Киев, то монгольское нашествие, то дробление Владимирской Руси и кризис центра, а пуще всего незрелость того нового, что только ещё возникало во Владимирской Руси. Ивану не помешали и татары, он сумел увидеть в них силу, которую можно увидеть в них силу, которую можно использовать. По словам К. Маркса, он сумел превратить хана «в послушное орудие в своих руках, посредством которого он освабождается от опаснейших своих соперников и одолевает любое препятствие, стоящее на победаносном шествии его к узурпации власти. Он не завоёвывает уделов, но незаметным образом поворачивает власть татар-завоевателей на служение исключительно его собственным интересам». «При нём была заложена основа могущества Москвы».

Дата добавления: 2015-11-30