Читайте также:
|
Прочитайте.
Полет творческой мысли существует только в социальной атмосфере и под воздействием объективной динамики идей, которые не зависят от индивидуальной воли и личного таланта. Поэтому теоретико-психологический анализ науки как деятельности всегда имеет дело с интеграцией трех переменных: социальной, когнитивной и индивидуально-психологической. Каждая из них издавна стала предметом обсуждения в различных попытках описать и объяснить своеобразие научного труда. Соответственно, разные аспекты этого труда интерпретировались независимо друг от друга в понятиях таких дисциплин, как социология, логика и психология.
Законспектуйте.
Социальное измерение науки. Социальная атмосфера, в которой творит ученый, имеет несколько слоев. Высший из них - это взаимосвязи науки и общества в разные исторические эпохи. Но и сама наука, как известно, представляет собой особую подсистему в социокультурном развитии человечества. Своеобразие этой подсистемы, в пределах которой действуют люди науки, в свою очередь, стало предметом социологического изучения.
Одним из лидеров этого направления выступил американский социолог Роберт Мертон, который выделил систему норм, объединяющих тех, кто занят исследовательским трудом, в особенное содружество, отличающееся от других человеческих сообществ. Система была названа этосом науки. Отношения между индивидом и обществом, которое предъявляет свои экономические, политические, идеологические и другие запросы науке, выступили в качестве опосредствованных особой социальной структурой - " республикой ученых", которой управляют собственные, свойственные только ей нормы. Одна из них требует производить знание, которое непременно содержало бы что-то принципиально новое. Над ученым неизменно тяготеет "запрещение на повтор".
Общественный интерес сосредоточен на результате, в котором сосредоточено все, что его породило. Однако при значительной новизне этого результата интерес может вызвать личность творца и много всего с ней связанного. Об этом свидетельствует популярность биографических портретов людей науки и даже их автобиографичных записок.
Одним из психологических моментов научного творчества являются ее мотивы. Среди них выделяются мотивы, которые предоставляют исследовательскому поиску особенную энергию и сосредоточенность на решаемой задаче, во имя которой "забываешь весь мир", а также такие психические состояния, как вдохновение, озарение, "вспышка гения".
Открытие нового в природе вещей переживается личностью как ценность, которая превосходит любые другие. Отсюда и претензии на авторство.
Познание ранее неизвестного оказывается для ученого высшей ценностью и наградой, которая дает наибольшее удовольствие. Но сразу выясняется, что это не только личное переживание успеха. Для него значимо, чтобы о достигнутом им результате был оповещен социальный мир, признав его приоритет, иначе говоря – преимущество перед другими, но не в экономике, политике, спорте, а в особой сфере, сфере интеллекта, духовных ценностей. Большое преимущество этих ценностей в приобщении к тому, что сохраняется безотносительно к индивидуальному существованию, от которого открытая истина не зависит. Тем самым личное мнение, познавшее эту истину, также отмечено знаком вечности. В этом проявляется своеобразие психологии ученого. Споры о приоритете открытия пронизывают всю историю науки.
Исторический опыт свидетельствует, что социальность науки как деятельности выступает в деятельности исследовательских групп, которые принято называть школами.
Много психологических проблем открывались и разрабатывались именно в этих школах, которые стали центрами не только учебы, но и творчества. Научное творчество и общение нераздельны, от одной эпохи к другой менялся лишь тип их интеграции. Однако во всех случаях общение выступало неотъемлемой координатой науки как формы деятельности.
Ряд поворотных пунктов в прогрессе психологии определила деятельность научных школ, лидерами которых были В.Вундт, И.П.Павлов, 3.Фрейд, К.Левин, Ж.Пиаже, Л.С.Виготский и др. Между самими лидерами и их последователями шли дискуссии, которые служили катализаторами научного творчества, которые изменяли вид психологической науки. Они выполняли особенную функцию в судьбе науки как формы деятельности, представляя ее коммуникативное « измерение».
Коммуникативное измерение науки, как и личностное "измерение", является неотъемлемой частью предмета общения - тех проблем, гипотез, теоретических схем и открытий, по поводу которых возникает и разгорается.
Логика развития науки.
Запишите.
Предмет науки строится с помощью специальных интеллектуальных действий и операций. Они, как и нормы общения, формируются исторически и заданы объективно, индивидуальный субъект "присваивает" их, окунаясь в эту практику. Все многообразие предметного содержания науки в процессе деятельности определенным образом структурируется в соответствии с правилами, которые являются инвариантными, общезначимыми относительно этого содержания. Эти правила принято считать обязательными для образования понятий, перехода от одной мысли к другой, формулировки обобщающего вывода.
Законспектуйте.
Наука, которая изучает эти правила, формы и средства, мысли, необходимые для ее эффективной работы, получила имя логики. Следовательно, и тот параметр исследовательской деятельности, в которой представлено рациональное знание, можно назвать логическим (в отличие от индивидуально-психологического и социального).
Однако логика охватывает всевозможные способы формализации результатов умственной активности, на какие бы объекты она не была направлена и какими бы способами их не конструировала. Касательно же науки как деятельности, ее логико-познавательный аспект имеет свои специфические характеристики. Они обусловлены природой ее предмета, для построения которого необходимы свои категории и объяснительные принципы.
Учитывая их исторический характер, обращаясь к науке с целью ее анализа как системы деятельности, назовем третью координату этой системы - рядом с социальной и личностной – предметно-логическую.
Существует логика развития науки, которая содержит в себе свойства познания самой себя, а также их теоретическую реконструкцию (подобно тому, как под термином "грамматика" подразумевается и строй языка, и учение о нем).
Основные блоки исследовательского аппарата психологии меняли свой состав и строй с каждым переходом научной мысли на новый уровень. В этих переходах и выступает логика развития познания как закономерное изменение его фаз.
Логика развития науки не может быть иной, как предметно-исторической, а стало быть, во-первых, содержательной, во-вторых, имеющей дело с интеллектуальными "образованиями", которые сменяют друг друга.
Ни одно из отдельно взятых положений Декарта, которые касались деятельности мозга, не только не выдержали испытания временем, но даже не были приняты натуралистами его эпохи (ни представление о "животных духах" как частицах вогнеподобного вещества, которое носится по "нервным трубкам", ни представление о шишковидной железе как пункте, где "контактируют" телесная и бесплотная субстанции, ни другие рассуждения). Но основная детерминистская идея о машиноподобности работы мозга стала на столетие компасом для исследователей нервной системы.
Логика развития науки имеет внутренние формы, то есть динамические структуры, инвариантные касательно беспрестанно меняющегося содержания знания. Эти формы являются организаторами и регуляторами работы мысли. Они определяют зону и направление исследовательского поиска.
В изменении этих форм, в их закономерном превращении и выражена логика научного познания - историческая по своей природе.
Знание о способах построения знания, его источниках и границах, всегда занимало философский разум, который создал систему представлений о теоретическом и эмпирическом уровнях постижения действительности, о логике и интуиции, гипотезе и приемах ее проверки (верификация, фальсификация), особенном языке (лексика и синтаксис) науки и др. Какой-либо конкретный факт вводится в степень научного факта лишь после того, как становится ответом на предварительно заданный (теоретический) вопрос.
Касательно психологического познания мы прежде всего сталкиваемся с попытками объяснить, какое место занимают психические явления в материальном мире, как они соотносятся с процессами в организме, каким образом с их помощью формируется знание о вещах, от которых зависит позиция человека среди других людей и т.д. Эти вопросы постоянно задавались не только из соображений одной только общечеловеческой любознательности, но и из-за повседневных запросов практики — социальной, медицинской, педагогической. Прослеживая историю этих вопросов и бесконечных попыток ответить на них, мы можем выделить из всего многообразия вариантов нечто стабильно инвариантное. Это и дает основания "типологизировать" вопросы, свести их к нескольким вечным, таким, например, как:
- психофизическая проблема (какое место занимает психическое в материальном мире);
- психофизиологическая проблема (как соотносятся между собой соматические – нервные, гуморальные – процессы и процессы на уровне подсознательной и сознательной психики)
- психогностическая (от грецьк. "гнозис" - познание) требует объяснить характер и механизм зависимости восприятия, представления, интеллектуальных образов от воссозданных в этих психических продуктах реальных свойств и отношений вещей.
Чтобы рационально интерпретировать отмеченные соотношения и взаимосвязи, необходимо использовать определеные объяснительныепринципы. Среди них выделяется стержень научного мышления — принцип детерминизма, то есть зависимости любого явления от факторов, его производящих. Детерминизм не идентичен причинности, но включает ее как основную идею. Он приобретал различные формы, проходил ряд стадий в своем развитии, однако неизменно сохранял приоритетную позицию среди всех регуляторов научного познания.
К другим регуляторам относятся принципы системности и развития. Объяснение явления, исходя из особенностей целостной, органической системы, одним из компонентов которой оно является, характеризует подход, называемый системным. При объяснении явления, исходя из трансформаций, которые оно закономерно проходит, опорой служит принцип развития. Применение названных принципов к проблемам позволяет накапливать их содержательные решения под заданными этими принципами углами зрения.
В процессе решения проблем на основе объяснительных принципов получаем знание о психической реальности, которое отвечает критериям научности. Оно приобретает разные формы: фактов, гипотез, теорий, эмпирических обобщений, моделей и др. Этот уровень знания обозначим как теоретико-емпирический. Рефлексия относительно этого уровня является постоянным занятием исследователя, который проверяет гипотезы и факты путем варьирования экспериментов, сопоставления одних данных с другими, построения теоретических и математических моделей, дискуссий и других форм коммуникации.
Изучая, например, процессы памяти (условия успешного запоминания), механизмы выработки навыка, поведения оператора в стрессовых ситуациях, ребенка – в игре и тому подобное, психолог не задумывается о схемах логики развития науки, хотя в действительности они незримо управляют его мыслью. За полетом его мысли, увлеченной конкретным, специальным заданием, стоит работа особого интеллектуального аппарата, в превращениях структур которого представлена логика развития психологии.
Прочитайте.
Научное знание, как и любое другое, получается в результате работы мысли. Но и сама эта работа благодаря поискам древних философов стала предметом знания. Тогда и были открыты и изучены общие логические формы мышления как независимые от содержания сущности. Аристотель создал силогистику - теорию, которая выясняет условия, при которых из ряда высказываний, положений выводится новое знание.
Поскольку производство нового рационального знания является главной целью науки, то издавна возникла надежда на создание логики, способной предоставить рассудительному человеку интеллектуальную "машину", которая облегчает труд по получению новых результатов.
Эта надежда вдохновляла великих философов эпохи научной революции XVII столетия Ф.Бекона, Р.Декарта, Г.Лейбница. Их роднило стремление трактовать логику как компас, который выводит на путь открытий и изобретений. Для Бекона такой была индукция. Ее апологетом в XIX столетии стал Джон Стюарт Милль, книга которого "Логика" пользовалась в ту пору большой популярностью среди натуралистов.
Ценность схем индуктивной логики видели в их способности прогнозировать результат новых опытов на основе обобщения предыдущих. Индукция считалась мощным инструментом естественных наук, которые успешно развивались, и получили именно по этой причине название индуктивных. Вскоре, однако, вера в индукцию стала угасать. Те, кто совершил революционные преобразования в природоведении, работали не по наставлениям Бекона и Милля, рекомендовавших собирать частичные данные опыта для того, чтобы они навели на обобщающую закономерность.
После теории относительности и квантовой механики мысль о том, что индукция является орудием открытий, окончательно отброшена. Решающая роль теперь принадлежит гипотетико-дедуктивному методу, в соответствии с которым ученый выдвигает гипотезу (неважно, откуда она берется) и выводит из нее положения, доступные контролю в эксперименте. Из этого был сделан вывод относительно задач логики: она должна заниматься проверкой теорий с точки зрения их непротиворечивости, а также того, подтверждает ли опыт их прогнозы.
Когда-то философы работали над тем, чтобы в противовес средневековой схоластике, которая применяла аппарат логики для обоснования религиозных догматов, превратить этот аппарат в систему рекомендаций, как открывать законы природы. Когда стало очевидно, что подобный план невыполним, что возникновение новаторских идей и, следовательно, прогресс науки обеспечивают какие-то другие способности мышления, укрепилась версия, в соответствии с которой эти способности не имеют отношения к логике. Задания последней стали видеть не в том, чтобы обеспечить производство нового знания, а в том, чтобы определить критерии научности для уже существующего. Логика открытия была отброшена. На смену ей пришла логика обоснования, какая характерна для " логического позитивизма ". Линию этого направления продолжил выдающийся современный философ К. Поппер.
Одна из его главных книг называется "Логика научного открытия". Название может ввести в заблуждение, если читатель ожидает увидеть в этой книге правила для ума, который ищет новое знание. Сам автор указывает, что не существует такой вещи, как логический метод получения новых идей или как логическая реконструкция этого процесса, что каждое открытие содержит "иррациональный элемент" или "творческую интуицию". Изобретение теории подобно рождению музыкальной темы. В обоих случаях логический анализ ничего объяснить не может. Относительно теории его можно использовать лишь с целью ее проверки - подтверждения или опровержения. Но диагноз ставится в отношении готовой, уже выстроенной, теоретической конструкции, о происхождении которой логик судить не берется. Это дело другой дисциплины - эмпирической психологии.
Рассуждая о развитии сознания в мире, в космосе, во Вселенной, В.И.Вернадский относил это понятие к категории тех же естественных сил, как жизнь и все другие силы, которые действуют на планете. Он рассчитывал, что путем обращения к историческим реликтам в виде научных открытий, сделанных независимо разными людьми в разных исторических условиях, удастся проверить, на самом ли деле интимная и личностная работа мнения конкретных индивидов происходит по независимым от этой индивидуальной мысли объективным законам, что, как и любые законы науки, характеризуются повторяемостью, регулярностью.
Вопрос о независимых открытиях был поставлен через несколько десятилетий после Вернадского в социологии науки. В роботе Огборна и Томаса "Яявляются лиоткрытия неизбежными: заметка о социальной эволюции" приводится около ста пятидесяти важных научных идей, выдвинутых независимо одна от другой разными исследователями. Другой социолог - Роберт Мертон, насчитав двести шестьдесят четыре таких случая, отметил, что представление Огборна и Томаса о "независимых открытиях" не оригинально, что подобная точка зрения задолго до них выдвигалась многими авторами, список которых он приводит, потому их вывод о повторяемости инноваций относится к разряду "независимых открытий". В списке Мертона нет Вернадского, который приложил немало усилий, чтобы, сопоставив научные результаты, добытые независимо учеными разных эпох и культур, обосновать свой тезис о законах развития науки, которые действуют, подобно другим естественным законам, независимо от активности отдельных умов. Изучение подобного рода явлений вынуждает нас "глубоко проникать в изучение психологии научного поиска, - писал Вернадский. - Оно открывает нам лабораторию научного мышления. Оказывается, не случайно происходит то или иное открытие, так, а не иначе строится какой-либо прибор или машина. Каждый прибор и каждое обобщение является закономерным творением человеческого ума". Если независимость рождения тех же научных идей в разных, не связанных между собой регионах и обществах считалась Вернадским неопровержимым аргументом в интересах его тезиса о том, что работа мысли происходит по объективным законам, которые производят свои эффекты с регулярностью, свойственной геологическому и биологическому процессам, то факты, которые неоспоримо говорят о преждевременных открытиях (о людях, как говорил Вернадский, которые сделали открытие до их действительного признания наукой), вводят в анализ природы научной мысли вслед за логическим (связанным с законами познания) два других параметра: личностный и социальный.
Исследовательский поиск относится к разряду явлений, отмечаемых в психологии как "поведение, направленное на решение проблемы". Одни психологи думали, что решение достигается путем "проб, ошибок и случайного успеха", другие - мгновенной перестройкой "поля восприятия" (так называемый инсайт), третьи - неожиданной догадкой в виде "ага-переживання" (тот, кто нашел решение, восклицает: "Ага!"), четвертые - скрытой работой подсознания (особенно во сне), пятые - "боковым зрением" (способностью заметить существенные факты, которые выскальзывали от тех, кто сосредоточен на предмете, который,как правило, всегда находится в центре общего внимания) и др.
Большую известность получило представление об интуиции как особенном акте, излучаемом недрами психики субъекта. В пользу этого взгляда говорили самоотчеты ученых, которые содержат свидетельство о неожиданных разрывах в рутинной связи идей, об озарениях, которые приводят к новому виденью предмета (начиная от знаменитого возгласа "Эврика!" Архимеда). Указывают ли, однако, подобные психологические данные на генезис и организацию процесса открытия?
Логический подход имеет важные преимущества, которые коренятся во всеобщности его постулатов и выводов, в их открытости для рационального изучения и проверки. Психология же, не имеющая по поводу протекания умственного процесса, ведущего к открытию, надежных опорным пунктов, остановилась на представлениях об интуиции, или "озарении". Объяснительная сила этих представлений незначительна, поскольку перспективы для причинного объяснения открытия, а тем самым и фактов возникновения нового знания они пока что не раскрывают.
Законспектируйте.
Если принять картину событий, изучаемых психологией, которые происходят в "поле" сознания или "тайниках" подсознания перед тем, как ученый возвестит мир о своей гипотезе или концепции, то возникает парадокс. Эта гипотеза или концепция может быть принята только в случае ее соответствии канонам логики, то есть лишь в том случае, если она выдержит испытание жесткими рациональными аргументами. Но она оказывается "изготовленной" средствами, не имеющими отношения к логике: интуитивными "озарениями", "инсайтами", "ага-переживаниями" и тому подобное Иначе говоря, рациональное возникает как результат действия нерациональных сил.
Главная цель науки - открытие детерминант и законов. Но выходит, что ее люди вершат свое дело, не подчиняясь доступным рациональному постижению законам. Такой вывод следует из анализа рассмотренной нами ситуации, касающиеся соотношения логики и психологии, недовольство которой возрастает в силу не только общих философских рассуждений, но и острой потребности, в том, чтобы сделать эффективнее научный труд, ставший массовой профессией.
Необходимо раскрыть глубинные предметно логические структуры научного мышления и способы их преобразования, уклоняющиеся от формальной логики. Вместе с тем природа научного открытия не раскроет свои тайны, если ограничиться ее логическим аспектом, оставляя без внимания два другие - социальный и психологический, которые, в свою очередь, должны быть переосмысленны как интегральные компоненты целостной системы.
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав