|
Читайте также: |
Спортивный самолёт без предварительного оповещения появился в запретной части воздушного пространства над Вашингтоном и не отвечал на позывные надзора.
На сей раз – не так, как несколько лет назад, – сработало всё. Все предписанные процедуры были исполнены. После третьего обращения и ультимативного требования немедленно развернуться в воздух поднялись истребители-перехватчики и приблизились к самолёту, красному Piper Saratoga III, чтобы оттеснить его с курса. Орудия ПВО на крыше и в саду Белого дома взяли его на прицел, готовые выстрелить по достижении критической дистанции.
– Я вижу за штурвалом мужчину в чёрной лыжной шапочке, – передал один из пилотов.
– О'кей, это не тот, кто случайно сбился с курса, – прорычал дежурный в микрофон. – Сажайте его.
Всё внимание в этот момент было приковано к маленькой спортивной машине. И осталась незамеченной крылатая ракета типа «Cruise Missile», которая в эти минуты тоже приближалась к Вашингтону, только существенно ниже.
Маленький красный «Piper» тупо держался своего курса, хотя один из перехватчиков почти касался его своими крыльями. Пожав плечами, один из пилотов другого пристроился к «Piper» в хвост и откинул предохранитель с кнопки «огонь». Это была противная работа, но эту работу надо было делать. Он выждал, когда спортивный самолёт окажется над малонаселённым районом, нажал кнопку, и «Piper» разлетелся на куски в клубке огня, из которого на землю попадали лишь раскалённые куски металла.
– Дрянь такая! – сказал дежурный и подумал об отчёте, который ему придётся сейчас писать.
В следующее мгновение кто-то вскрикнул у экрана радиолокатора.
Но было уже поздно. «Cruise Missile», известная тем, что попадает в заданную цель в полёте ниже всех радарных систем и с точностью до нескольких метров, ударила в Белый дом и взорвалась. Президент, его семья, восемь членов правительства, равно как и большинство присутствовавших в этот час сотрудников и обслуживающего персонала, были убиты, когда полностью рухнуло западное крыло и Овальный зал, а в остатки здания попадали бетонные обломки перекрытий. Те, кто уцелел при взрыве, стали жертвами быстро распространившегося огня.
То был опустошительный удар, и никто так и не взял на себя ответственности за него. Крылатая ракета была американского производства, как показали исследования, но о чём это могло говорить? Оружие этого вида распространялось по всему миру, бывало, и похищалось, бывало, и продавалось.
Велись бесконечные обсуждения, восстанавливать ли Белый дом в его первоначальном виде или проектировать заново, но к единому мнению не приходили. Тем временем руины поросли бурьяном. Вице-президент когда-то устроил себе временную резиденцию в Филадельфии, у себя на родине, да так и остался там. Конгресс последовал за ним – тоже, ясное дело, лишь временно, но тоже остался.
Вашингтон же, федеральный округ Колумбия, стал городом-призраком. Правительство являлось важнейшим работодателем, и теперь, когда его здесь больше не было, многие потянулись отсюда прочь. Дома пустели, разрушались, после чего люди стали разбредаться ещё больше. Наконец остались только те, кто уехать не мог, и стали разводить скот в заброшенных садах.
Так в один прекрасный день Сильвио и Мария оказались перед воротами Маркуса – на машине с нагруженным остатками скарба прицепом. За кофе они рассказали, что собираются ехать в Ванкувер, где Мария нашла место доцента политики и истории.
– Больше не хочу баллотироваться в сенат, – объяснила она. – Постоянно мотаться в Филадельфию становится всё труднее: дороги с каждым морозом всё хуже, а получить место в самолёте теперь трудно даже для сенатора. Не говоря уже о том состоянии, в каком теперь находятся эти самолёты…
– И вот мы подумали, уж если уезжать из округа Колумбия, так по-настоящему, – добавил Сильвио. – Кроме того, пора и о детях подумать.
Они дали уговорить себя остаться ночевать и за ужином рассказали, что после нападения многие уезжают из Вашингтона. Это уже не тот город.
– Некоторые считают, что «Вестерман-проект» был ошибочным решением, – сказала Мария. – Они говорят, что США на этом только поистратились, а мировое хозяйство так и не спасли. Что вместо этого лучше было бы захватить нефтяные поля Венесуэлы. И что, в конечном счёте, замены нефти нет.
– Но Вашингтон ведь всё ещё столица, – воскликнула Эми-Ли. – Нельзя же так просто её бросить!
В камине потрескивали поленья. Что-то – возможно, еловая шишка – прокатилось вниз по крыше. То был год перед началом больших беспорядков.
Сильвио и Мария переглянулись. И тогда Сильвио сказал, водя пальцем по краю своего бокала и производя тем самым тихий, печальный скрип:
– Я не знаю. В истории случается много странных вещей. Взять, к примеру, Рим. Рим был столицей самой великой империи, какую к тому времени видел свет; империи, которая просуществовала дольше, чем любая другая до или после неё, и которую мир до сих пор помнит. В сотом году в Риме был миллион жителей – что при тогдашнем состоянии населения Земли соответствовало бы сегодняшнему сорокамиллионному городу. Это был невообразимо богатый и великолепный город. Он был центром универсума.
Он отнял палец от бокала, и скрип смолк.
– В тысяча сотом году, то есть спустя тысячу лет, в Риме осталось лишь пятнадцать тысяч жителей. А в восемнадцатом веке, когда где-то уже начиналась промышленная эра, в римском Форуме всё ещё паслись коровы.
Эпилог
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав