Естественная семья под натиском антисемейных идей

Для большинства людей на Земле сказать, что <естественная семья - основная социальная единица>, это значит выразить нечто привычное и очевидное, вроде того, как <небо синее>. Однако в интеллектуальных кругах Северо-западной Европы и Америки можно услышать иные утверждения: <Семья представляет собой институт для всестороннего подчинения и порабощения женщин и детей>1; <Брак является институтом, который лишает женщину индивидуальности и низводит ее до уровня проститутки>2 <Материнство - это бедствие, которое следует избегать>3; <Семья возвращает к временам варварства, тогда как государство принадлежит к вершинам цивилизации>4. Все эти цитаты взяты из англо-американских источников начала ХХ в., в неустойчивый период с 1914 по 1919 гг., когда Европа породила I Мировую войну и большевистскую революцию. Эти идеи почти повсеместно исчезли в 20-е гг., но появились вновь в беспокойные 60-е и 70-е гг., когда семья в очередной раз стала мишенью социальных и сексуальных революционеров.

Например, в книге Стефании Боурик и Сибиллы Грундберг <Почему дети?> изложен привычно революционный взгляд на семью как на институт угнетения, <где отец - глава семьи, а мать и дети в равной мере зависят от произвола отца>5. Или, вот суждение Андреа Дворкин из книги <Наша кровь>: <Брак санкционирует насилие, удваивая его в <праве> насильника владеть изнасилованной>6. Семья не является ни <фундаментальной>, ни <естественной>, поскольку слово <естественный> или <нормальный>, <относится к тем словам, которые феминизм должен использовать с крайней осторожностью>7. Если избавиться от идеологической подоплеки науки, то как социальные, так и естественные науки вынуждают нас видеть <естественное> и <фундаментальное> значение семьи.

Даже новая историография в лице таких величин, как, например, П. Ласлетт, за которым <числятся> выпады против традиционной семьи, подтверждает старые истины. <В англо-американском обществе, - говорит Ласлетт, - моногамия всегда была и до сих пор является социальным правилом, точно также как семья, основанная на браке и на многообразии связей расширенного родства, всегда была и остается единственно значимой семейной формой. Отклонение от моногамного идеала поведения среди англичан в наше время, а возможно, и в прошлом, присуще элите; сомнение в позитивной ценности моногамии наиболее распространено среди интеллектуалов>8. Недавние исследования в области социальной истории опровергают предвзятое отношение к американцам как к <крайним индивидуалистам>, склонным к спекуляции землей и не способным на семейное самопожертвование9. В новых исторических трудах американское общество перед массовой индустриализацией конца XIX в. предстает как преимущественно семейное. Экономика была ориентирована на домашнее производство, и наиболее продуктивные отрасли - от производства мебели до выращивания и приготовления продуктов питания - находились в ведении семьи. Эта <семейная>, или <домашняя> экономика базировалась на сложной сети обязательств: родители рассматривали владение землей или другой доходной собственностью как залог того, что преемственность семьи не нарушится благодаря продолжению рода через детей. Огромное внимание уделялось условиям и времени передачи экономических ресурсов последующим поколениям.

По словам историка Б. Леви, американцы посвящали себя созданию семьи и воспитанию детей <как нежных растений, взращенных в правде>10. В колониальный, революционный и ранне национальный периоды американские семьи действительно были большими по размеру: в среднем на супружескую пару приходилось семь детей; и дети с уважением относились к возрасту, полагаясь на мудрость старших при решении наиболее важных дел. Как сказал историк Дж. Хенретта, <американские родители обзаводились детьми не для того, чтобы кто-то следовал за ними, а чтобы дети следовали им>11. Новые историки показали, что даже после индустриализации и появления больших городов американцы старались сохранить ориентированность на семью. К примеру, таковы были усилия лидеров рабочего движения по созданию системы <семейного дохода>, которая должна была ограничить вторжение промышленности в экономику семьи, оставить за семьей определенный уровень автономии, и сохранить предпосылки выживания многодетных семей12.

В социологии и психологии также многие делали радикальные заявления, провозглашая семью институтом, угнетающим человеческую индивидуальность, где дети для нормального развития якобы не нуждаются в присутствии отца. Однако и здесь события приняли другой оборот и наряду с поддержкой <новых семейных форм> стали увеличиваться фамилистические исследования. За последние двенадцать лет в приложении к ежемесячнику "The Family in America" под названием <Новые исследования> обобщались данные по публикациям в профессиональных журналах. Сейчас в банке информации свыше 1200 журнальных статей, подтверждающих позитивную роль семьи. Ниже приводится несколько примеров.

1) В летнем выпуске 1998 г. JournalofMarriageandtheFamily на основе изучения корреляции брачного статуса с разными социальными индикаторами делается вывод <о, возможно, самом сильном свидетельстве в поддержку взаимозависимости брачного статуса и счастья>, полученном по опросам в ряде стран, причем <брак защищает от несчастливой жизни в равной мере женщин и мужчин>13.

2) В весеннем выпуске 1998 г. JournalofHealthandSocialBehavior приводятся данные о том, что у женщин, живущих по соседству с семьями без отцов, <риск умереть от сердечного приступа увеличивается до 85%>14.

3) Журнал Demography (1998) свидетельствует, что присутствие отца в доме жизненно необходимо для благополучия подростка. Отцы оказывают позитивное влияние на воспитание детей, достижения в учебе, а также удерживают детей от преступного поведения15.

4) Журнал ViolenceandVictims (1997) рассказывает, что почти половина лесбиянок признались в том, что "подвергаются или подвергались насилию со стороны партнеров того же пола16, что практически в четыре раза превышает уровень насилия среди гетеросексуальных пар.

5) JournalofSocio-Economics (1997) сообщает, что в Швеции среди посещающих церковь снижается уровень абортов, разводов, банкротств, внебрачных рождений, и эта тенденция заметна даже среди неверующих, но проживающих среди христиан17.

6) И, наконец, JournalofMarriageandtheFamily (1998) сообщает, что в то время как доля девственниц среди всех белых женщин в возрасте 18 лет упала с 51% в 1982 г. до 42% в 1988 г., среди девочек подросткового возраста у приверженцев фундаменталистского протестантизма она выросла с 45% до 61% за те же шесть лет18.

Неоспоримыми представляются доказательства того, что <отец имеет значение> и что семьи с одним родителем изначально неполноценны; что выбор в пользу внебрачного ребенка эгоистичен и является антисоциальным действием, которое подвергает ребенка огромному риску; что сожительство увеличивает вероятность насилия, но брак в сравнении с альтернативными способами приносит больше счастья и здоровья, способствует воспитанию более счастливых, здоровых, умных и социально компетентных детей; а также что религиозная вера коррелирует с добродетельными поступками.

Впечатляют открытия в естествознании. К примеру, в биологии и биохимии получены новые данные о гормональных и психологических различиях мужчин и женщин, начиная от функционирования нервно-мозговой системы и заканчивая эмоциональными проявлениями. Выводы, конечно же, должны состоять не в том, что один пол <лучше> другого или в чем-то его <превосходит>. Такие заявления, по сути, неправильны и неприемлемы. Истина заключается в удивительной взаимодополняемости мужчин и женщин, особенно эффективной в создании семей и воспитании детей, где каждый привносит в сотрудничество особые таланты и способности.

Социальные биологи утверждают также, что для детей, выросших в неполных семьях в 40 раз больше вероятность подвергнуться физическому или сексуальному насилию19, и что <материнская забота> является для маленьких детей таким <защитным фактором> психологического благополучия, который ни отцы, ни опекуны не могут обеспечить20. Наконец, важно, что уровень мужского гормона, тестостерона, у женатых мужчин снижается, и это делает их менее агрессивными, более способными к кооперации в социально значимом плане: они становятся, что называется, разумными людьми21.

Великие антропологи давно обратили внимание на универсальность брака и семьи. В классической книге <Социальная структура> (1947) Д.П. Мердок определил брак существующим только тогда, когда экономическое и сексуальное совмещены воедино*, и именно поэтому семья обнаруживается во всех <известных человеческих обществах>. Таким же всеобщим было <разделение труда между полами>, которое вытекало из неоспоримых различий в осуществлении репродуктивной функции22. Другой великий антрополог ХХ в., Б. Малиновский также склонялся к мысли об универсальности брака, поскольку <в человеческом браке есть нечто большее>, коренящееся в <глубочайшей сущности человеческой природы и общества>23.

Даже сторонники эволюционной теории подтверждают, что семейная жизнь является определяющей чертой человечества. В своей статье для журнала Science палеоантрополог С.О. Лавджой говорит, что накопленных данных вполне достаточно для понимания того, что выживание людей как вида и эволюционный прогресс стали возможны лишь благодаря <уникальному сочетанию сексуального и репродуктивного поведения>. Лавджой показывает, что человеческая семейная система, основанная на взаимодополнительной парности, насчитывает сотни тысяч лет и что сам <человек> определяется в качестве человека через свое семейное поведение.

Лавджой пишет: <И совершенствующаяся материальная культура и эпоха плейстоцена с ее акселерацией в развитии мозга - всего лишь последствия уже установившейся гоминидной системы, которая характеризуется сильным родительством и социальными взаимосвязями, моногамным объединением в пары, специализацией сексуально-репродуктивного поведения по полу. Можно предположить, что нуклеарная семья и человеческое сексуальное поведение возникли задолго до рассвета Плейстоцена>24. Получается, что когда палеоантропологический первочеловек только стал ходить на двух ногах, он уже существовал в сугубо человеческой семейной системе. Можно ли сказать короче? Быть человеком - значит быть семейным. Любой отход от семейного образа жизни - от стабильного брака, желания иметь нескольких детей, уважения к предкам и потомству - любое отклонение от фамилистических ценностей социальной структуры делает нас в некотором смысле менее <людьми>. В этом неожиданном для многих утверждении и заключается истинный успех социальной науки. Откровенно говоря, это также является идеей и всех мировых религий. Великие религии, различающиеся между собой по многим пунктам, единодушно признают величайшую значимость семьи и выражают глубокую удовлетворенность семейностью. С известной осторожностью можно сказать, что после полутора столетий усердного изучения человеческой природы наука пришла к выводам, которые в некотором смысле иносказательно вторят, - хотя и в менее поэтическом стиле - давным-давно изложенным в Книге Бытия толкованиям (главы 1 и 2).

И всё же требуется разъяснить ещё один вопрос. Если семья является естественной, фундаментальной, действительно незаменимой, то как можно понять временный успех антисемейных идей? Чем в частности объяснить явный успех постсемейной идеологии в её воздействии на позицию ООН в течение последних десятилетий? Конечно, это влияние не было неизбежным и, несомненно, не являлось намерением основателей ООН. Я думаю, правильнее будет объяснить это влиянием конкретных личностей в конкретных обстоятельства места и времени. Люди - это и есть политика. Искомый ответ можно найти в необычайно сильной по своему влиянию на ООН фигуре А. Мюрдаль, в деятельности которой отчетливо проявилась радикальная разновидность скандинавской социал-демократии.

Следует напомнить, что в первое десятилетие функционирования ООН (1945-1955) скандинавские страны в лице Швеции, Норвегии и Дании оказали мощное воздействие на административные структуры ООН. Непосредственно несопричастные ни нацизму, ни коммунизму, известные своей приверженностью <срединному пути> демократического социализма, скандинавы в послевоенные годы хорошо подходили для повышения авторитета новой международной организации. Норвежец Трюгве Ли, занимавший пост Генерального секретаря ООН в 1946-1953 гг., уступил его шведу Дагу Хаммаршельду, который пробыл на нем вплоть до 1961 г. Шведский экономист Г. Мюрдаль возглавлял влиятельный Европейский Экономический Совет (ЕЭС) с 1947 по 1955 гг., в тот момент, когда скандинавские чиновники преобладали в других органах ООН. В 1946 г. в составе ООН была образована Комиссия по статусу женщин, состоящая из 15 женщин и занимавшаяся вопросами расширения избирательного права женщин и противодействия международной проституции. Однако, благодаря стараниям А. Мюрдаль с 1949 г., внимание ООН к проблемам женщин превысило изначально предполагавшийся уровень. О многом может рассказать даже краткая биография А. Мюрдаль25. Воспитанная родителями в духе радикальной социалистической идеологии Алва вышла замуж за экономиста Г. Мюрдаля в 1924 г.; их брак стал очень необычным союзом. В конце 1920-х она поехала в США в качестве сотрудника Фонда Рокфеллера, где познакомилась с новой социальной теорией кризиса традиционной семьи социолога У. Огборна, а также усвоила <прогрессивный> взгляд на государство <как на заменитель семьи>. В 1932 г. она создала проект <дома общего быта> в Стокгольме, в котором родители могли бы поручить профессионалам заботу о младенцах и детях, о приготовлении пищи, об отдыхе и досуге.

В 1934 г. Мюрдали написали книгу <Кризис населения>26. Под предлогом участия в дискуссии по мерам повышения уровня рождаемости в Швеции авторы пропагандировали новое устройство социальной жизни. Существующая семейная система по их мнению <является почти патологической>, <беспочвенной>, <изолированной> и <ведущей к дезинтеграции и стерильности>. Она должна быть заменена новой социальной моделью, в которой женщины станут <товарищами> мужчин в профессиональном труде за индивидуальную зарплату и где ответственность за детей будут нести общество или государство, а древние понятия, касающиеся <частной жизни> и <дома> уступят место государственному планированию и кооперации.

Другие компоненты этой схемы были призваны ослабить законы, направленные против абортов и доступности контрацепции. Также подчеркивалась необходимость введения сексуального образования в школе, необходимость государственной политики <планирования семьи> и ограничения рождаемости, устранения юридических и социальных различий между замужними и незамужними женщинами. А. Мюрдаль утверждала, что поставленные цели требуют сознательного разрушения оставшихся традиционных домохозяйств с помощью права и политики и даже мер принуждения для <ликвидации> женских ролей, несовместимых с новой моделью. Книга <Кризис населения>, оказала глубокое влияние на смену ориентиров в шведской государственной политике. Супруги Мюрдаль стали видными политическими деятелями, а их собственный <компаньонский, или товарищеский брак> получил всеобщее одобрение в качестве модели будущего. Прямое влияние Мюрдалей распространилось на Норвегию и Данию, где они инициировали создание <комиссий по населению>, призванных в корне перестроить строй жизни этих стран в соответствии с новыми теориями.

Однако десятилетие спустя Г. Мюрдаль увлекся выполнением иных задач ООН. И Алва, наблюдавшая, как разваливается её семья нового типа, горько жаловалась, что <ЕЭС стал для Гуннара всем, а я и наша семья - ничем>. По свидетельству её дочери <полноправное компаньонство> Мюрдалей как супружеской четы и одновременно партнеров по работе, не состоялось. Брачная роль Алвы <превратилась только в маску>, а их дом стал <заброшенным, пустым и покинутым любовью>27. Драматический разрыв превратил их брак в сказку с плохим концом, и этот исход был далеко не единственным в 40-е годы. Разница только в том, что А. Мюрдаль, подстегиваемой личным опытом разочарований, вскоре представилась уникальная возможность внедрить новую семейную идеологию в мировую политику.

В начале 1948 г. она читала служащим ООН в Женеве курс лекций под названием <Избыточная энергия замужних женщин>, где утверждала, что глобальным социальным и экономическим неурядицам могут противодействовать лишь социально активные женщины, т.е. живущие вне рамок традиционного брака. Эта работа привлекла к себе внимание Генерального секретаря ООН Ли, который предложил Алве возглавить отдел Секретариата по социальным делам. Она приняла назначение и покинула Женеву ради Нью-Йорка, оставив позади свой проблемный брак и двух дочерей, двенадцати и пятнадцати лет. Ее усилия в ООН были направлены на разрешение двух проблем - реконструкцию половых ролей и ограничение рождаемости, и надо признать, что этот интерес надолго остался в повестке дня ООН. Летом 1950 г. она возглавила Отдел социальных наук в Совете по экономическому и социальному развитию ООН, оставаясь на этом посту вплоть до 1955 г. Назначение А. Мюрдаль на эту должность представляется весьма любопытным, особенно если учесть, что формально у нее не было ученой степени по социальным наукам.

Несмотря на это, она упорно направляла свои усилия на переориентацию институтов и факультетов социальных наук в послевоенных странах и на создание новых в освободившихся от колониальной зависимости государствах. Контроль над программами спонсирования предоставил ей беспрецедентную возможность проигнорировать нужды или вовсе убрать тех ученых, которые подчеркивали ведущую роль семьи. На их месте оказались люди, которые сходились с Мюрдаль во взглядах на семью как институт, требующий радикальных реформ.

Годы спустя многие из этих ученых вернутся в ООН в качестве делегатов своих стран, чтобы продолжить ее дело. Кроме того, Мюрдаль, работая в Отделе социальных наук, набрала себе команду единомышленников, и эти сотрудники ещё долго осуществляли после её отставки разработанную ею политику. Мюрдаль регулярно устраивала баталии с <Католическими правителями> и <Католическими учеными>, которые справедливо считали, что нет никакой проблемы <перенаселенности>, а существует лишь потребность в социальных и экономических реформах. Конфликт между ними был особенно острым в 1954 г. во время Всемирной конференции ООН по проблемам населения в Риме. В конце 1960-х гг. А. Мюрдаль в качестве члена комитета по равенству, входившего в состав шведской социал-демократической партии, издала манифест, озаглавленный <Доклад А. Мюрдаль>. В документе провозглашалось, что стремление к равенству означает непрекращающуюся борьбу <общества> за равенство в тех областях человеческой жизни, <в которых природа создала огромные фундаментальные различия>.

В докладе утверждалось, что естественная взаимодополнительность мужчины и женщины должна быть разрушена целенаправленными действиями государства. Радикальный в своих рекомендациях доклад А. Мюрдаль отрицал семью, домашнюю экономику и прочие формы традиционного общества как опасные для будущего. Взамен этого индивиду следует полностью положиться на государство. Брак же в качестве юридической, социальной и экономической конструкции должен быть уничтожен. При этом: <ни одна из форм сожительства не должна поощряться налоговой системой, которой следует быть одинаковой для всех, независимо от пола или гражданского статуса>; <каждый совершеннолетний несет ответственность за свое содержание; льготы, ранее предоставлявшиеся состоящим в браке, должны быть устранены>; <в то же самое время важно оказывать поддержку всем альтернативным браку формам сожительства>28.

Как видно из приведенных выше цитат, <равенство> не было главным предметом обсуждения, а фактической целью всегда оказывалось идеологическое размежевание общества. Радикальные представления Мюрдаль о постсемейном государстве, сформированные шведским экспериментом и положенные в основу деятельности ООН, принесли свои горькие плоды. Ныне пришла пора фамилистическому взгляду на семью занять прочное место в мировом общественном мнении, чтобы провести в жизнь законы и меры социальной политики по укреплению института семьи с детьми. Радикальная модель <постсемейного> общества не работает, т.к. сопровождается насилием, беспорядками, несчастьями, является причиной разрушенных жизней и даже преждевременных смертей. Здесь на этих страницах предпринята попытка рассказать о европейской и североамериканской элитах, направивших свои усилия, к сожалению, против естественной семьи. Остается надеяться, что жители Африки и Ближнего Востока, Латинской Америки и Азии захотят и смогут повести нас к подлинно семейному благополучию.

Дата добавления: 2015-11-30