Конь бронзовый

Просторы русские огромны,

У моря, где играют волны,

Где о брег бьётся, не стоня,

Огромна туша корабля,

Где чаек крик повсюду слышен,

Где дерева живые дышат

Чуть ли не так, чтоб слышно было

Их человеку… Вот проплыла

Огромна лодка, два весла,

Что волнами от берега умыло…

Но если северней пуститься,

На лошади два дня скакать,

В степи нам можно заблудиться,

В степи российской заплутать…

Прекрасен вид степи российской,

Прекрасен девственный пейзаж,

И без того несовместимый

С жестокой жизнею цыган…

Уж вечереет… Степь России

Отпор даёт ночной стихии;

Река течёт, шумит вода,

Но миру спать давно пора,

И вот, поняв сей должный срок,

Она уносит воду вдаль, на путь дорог…

А там стоит, склоняясь над брегом,

Берёза шумная. Навеки

Застыли корни её там;

Она, покорная ночам,

И тьме покорна, одинока,

Годов уж простояла много,

И опадает уж листва…

Летят уж листья золотые,

И неба ярка синева

Берёзы спутница отныне…

Она уже готова к боли,

Не может тут она стоять,

Устала, нету силы боле

Листву всю на воду бросать…

Не спится ей, она все знает,

Что тихо вечер отмирает,

Что степь пустынна вся в округе.

Прожить… Нет больше худшей муки…

Нет никого в округе. Тихо…

Молчит уж, засыпает степь,

И только всадник едет лихо,

И только слышна чья-то песнь…

То песнь цыган в степи звучит,

Они поют, а Русь молчит…

Цыганский табор за рекою

Не может дать степи покою;

Разгул и страшный кавардак;

Приходится уж жить им так,

Иначе жить нельзя никак,

Если цыган, цыган-степняк…

Слышны повсюду сабель звоны,

Раскаты смеха, крик суровый,

Табор играет, степь молчит,

Цыган какой-то там кричит…

Шатры раскинулись повсюду,

У яркого сидя костра,

Цыганов пять поют друг другу

Песни… Стонут небеса…

Вся зашумела степь нежданно,

Но вот вдали уж долгожданный

Увиделся очам цыганским;

Случилось быть сейчас ему

В степи далекой одному…

Тем долгожданным всадник был,

Руками саблю он крутил,

Сверкнув очами, он коня

Ещё сильней бежать заставил,

Хоть тот летел в степи два дня;

И конь, устав, лишь скорость сбавил…

Цыган, что грустно на гитаре

У пламени играл на ней,

Вдруг понял, что сей час пропали

И у него, и у детей

Надежда жить и вера в то,

Что жить на свете им легко.

И кто сказал, что люди наши

Продлить способны жизнь дальше?

Всем срок свой дан, его продлять

Сам Бог не смог бы, но отнять

В расцвете лет чужую жизнь

Любой бы смог; но вот случись

Предстать убийце пред Царём,

Испуг увидим мы на нём;

Он побелеет, словно мел,

Поймёт, каких он создал дел,

Раскается, но будет поздно уж,

Душа его свой ад найдёт, где много душ

Таких же грешников, как он,

Погонят его душу вон!

Но речь зачем такую эту

Завёл я? Может быть опять

Мечту героя исполнять?

Что хочет он? Зачем к «обеду»

В цыганский табор он явился

И в чёрный плащ принарядился?

Как всадника печален страшный вид,

Как чёрен плащ его печальный,

Что бешено за ним летит,

И конь какой-то очень странный.

Приказ вперёд бежать, он – влево,

Прикажут влево, взад бежит,

Но всаднику уж нету дела,

Куда же друг его летит:

Ведь пред глазами растянулся,

Раскрылся табор одинокий…

Тихонько всадник оглянулся,

С коня вдруг спрыгнул, став высоким,

Смог вновь пройтись он по земле,

По грязной и сухой траве…

Цыгана вдруг испуг схватил,

Он заиграл, он захватил

Гитары музыку сильней,

Ещё быстрей, ещё живей…

А всадник только улыбнулся,

Заметив у костра его,

И совершенно ничего,

Чем месть, герой наш не хотел:

О встрече этой не жалел.

Живы ли всадника мечты?

Что он хотел? О чём он думал?

Ты по лицу его прочти:

Глаза скакали с угла в угол,

Спустились брови, заиграл

Губами, тихо поджимая

Их… Уж застонал

Любимый друг его. Немая

Взревела, зарыдала степь,

Последнюю песню допевая,

Готово было помереть

В округе всё… Уж, умирая,

Берёза горькая стоит,

И в воду речки всё глядит…

Уж листья воду перекрыли,

От глаз людских её закрыли,

Жара уж проложила цель,

В которой будет чья-то смерть…

Свободной жизни дать не может

Природа нам; нам, друг, поможет

Освобожденье всей души

От всех грехов. Протормоши,

Люд наш, жестокость всю в себе,

И будет мир жить кое-где.

О, как безжалостна природа!

Как велика для нас свобода!

За Родину! За Веру! Пусть

Жестокими владеет грусть!

Но мы к героям возвратимся,

От них весельем заразимся…

Поймём, как им свобода дорога,

Как гордый дух преодоленья,

Стихии смелая рука,

Цыганов губит без сомненья.

Сидят у яркого костра,

Пуская злобный дым куренья,

Цыганы наши без сомненья

Сидеть уж будут допоздна…

Один поёт, другой играет,

Гитару кверху поднимает,

Куренья едкий дым пускает,

Тихонько пальцы изменяет…

По струнам скачут в кольцах все

Отростки рук; уж в голове

Родился план, как вдруг по-пьяне

Сгубить жестокого врага…

Читатель, знаете вы сами,

Что жизни цыгана не легка.

Одни повздорили немного,

Другие много…

Ну и пусть,

Кто спорит, тем владеет грусть!

И вдруг подходит всадник наш

К костру, его развился плащ…

Притихла музыки игра,

Гитара на землю упала,

А вместе с нею голова

На ней игравшего цыгана…

О, что случилось! Табор встал!

Ветер завыл и заиграл

С шатрами и со степняками,

Ходил у них над головами…

Цыганы шли на одного,

На всадника, и никого

Герой наш саблей не щадил,

Песчаный поднимая дым…

За что цыган был наш убит?

За что наш всадник, сам не зная,

Кого убить, его избрал?

Но только совесть говорит,

Бывши до этого немая,

Что что-то он ему создал,

Иль нет:

От неуспехов много бед…

Но только чудо вдруг случилось,

Отважный всадник схвачен был,

Цыган один его схватил,

И пытка дальше приключилась…

Узнали, что наш всадник хмурый

Таким же вечером угрюмым

Прибыл в сей табор; здесь узнал,

Что сильно конь его устал;

И понял всадник от гадалки,

Что скоро конь его умрёт,

Умрёт сей конь от грубой палки,

На землю кровь свою прольёт.

Тогда решился наш герой

Найти, какой же конь иной

Способен с ним свой путь держать

Куда-нибудь в степную даль…

Нашёл цыгана и спросил: «Какой

Есть из металла конь живой?»

Цыган ответил: «Нет такого.

Быть может, ты коня другого

Захочешь…» «А что есть?

Кому на спину лучше сесть,

Перескакать всю степь на нём,

Чтоб ночь не спал, не ел он днём?»

Цыган, подумавши, изрёк,

Что у коней всех есть свой срок,

Но только, эх, ну вот беда,

Не угадаешь никогда,

Когда животное умрёт,

Когда затем в земле сгниёт…

Тогда наш всадник припугнул

Цыгана грозно саблей острой,

И вдруг ему же намекнул,

Что конь-то должен быть из бронзы!

Дал два дня… Цыган тогда ему взмолился,

Чтоб тот чуть позже возвратился.

Но срок уж дан был, тот ушёл,

Цыган со страхом отошёл…

Два дня наш всадник кочевал,

От старых мест герой бежал,

Но по кончине суток двух

Цыган увидел его вдруг…

Цыган был нем, цыган дрожал,

Наш всадник перед ним предстал,

Спросил коня - не отвечал.

Ещё спросил - сильней дрожал.

«Где конь из бронзы?» - он вскричал.

Цыган в испуге меч достал.

Случилась бойня, всадник наш

Попал к кому-то там в шалаш.

Проснулся табор весь, завыл,

Поднявшись, ветер… Тот вскочил

На друга своего коня

И прокричал, его гоня:

«Даю тебе всего два дня!»

И скрылся. След его простыл.

Цыган испуганный застыл.

Прошли те дни, и всадник вдруг

Опять попал в цыганский круг.

«Где конь из бронзы мой?» - спросил.

Цыган пред ним лишь обнажил

Холодный меч… Ужасный звук!

И всадник наш, свой сделав круг,

Сказал: «Чтоб ждал через два дня!

Тогда примчусь убить тебя!»

Сам повернулся, ускакал,

Опять цыгана испугал…

Два дня прошли. Вернулся он.

А дальше знаете вы сами,

Что ни коня, и ни корон[1]

Не получил он от цыганов[2]…

Закончили его пытать,

Оставили без сабли острой,

Но он просил ему создать

Коня из бронзы…

«Глупец!» - смеялся во хмеле

Над ним цыган. – «Где мы тебе

Достанем лошадь, да ещё

Из столь несносного металла?

Глупец! Дней дал нам мало.

Вот и останься без неё!»

«Создайте бронзовую тварь!

Даю срок больше вам: дней пять!»

Придумали вдруг, как коня создать и отомстить.

Настала ночь… Наш всадник связан был,

Цыган один его коня схватил.

Скрутил, до места дотащил

И бронзою его облил.

Был замурован конь живой

В металл горячий и сырой,

Из бронзы твёрдой пеленой

Навек его закрылись очи;

И жить коню уж нету мочи…

Когда уж злая ночь настала,

Убийца устало

Уж закурить хотел, как вдруг

Из потвердевшей бронзы слышен стук.

К коню подходит из металла,

И так, и сяк вокруг него

Уж бродит наш цыган устало,

Но он не слышит ничего…

Затих под бронзою глухой

Стук сей недолгий и живой…

Что было это? Слышал ли

Он стук копыта иль кости?

Цыган науки наш не знал,

Но твёрдо верил и желал,

Что это просто воздух был,

Что он из бронзы выходил…

Расслабился. Присел. Вдруг снова слышен стук.

Схватил цыгана бешеный испуг.

Металл вокруг он обошёл,

Но звука матерь не нашёл…

Хотел вновь сесть, но только вдруг

Из бронзы снова слышен стук!

Уж в третий раз. Что быть могло

Причиной этого? Смогло

Ль под плотным слоем из металла

Остаться жить хоть что-нибудь?

Но до сих пор не умирала

Надежда в сердце у цыгана.

Могучу развивая грудь,

Увидел он – на бронзе рана,

И кровь могучею струёй

От туда хлещет, и живой

По телу пробежался страх,

Всю бронзу превращая в прах…

То сердце билось у коня,

Ведь конь, хозяина любя,

На всё готов и, не щадя

Герой наш даже сам себя,

Облит металлом был, хотя

Итак носил его два дня…

И вспыхнул бронзовый комок;

Поверить наш цыган не мог

Глазам своим: сей конь взлетел,

К хозяйну своему летел…

Тем временем уж по степи

Заказчика на смерть вели.

Весь связан он и весь избит,

Он думал – конь его убит.

У той берёзы, о которой

В начале речь повёл свою,

Испуг их всех схватил недобрый,

Цыган один вскричал: «Убью!»

Прикован всадник был цепями,

Цыганов острыми когтями,

К берёзе сей… раздался звон,

И сабля вон

Его главу убрала с плеч…

Вдруг по степи пронёсся смерч;

То прибыл бронзовый герой.

Но не успел спасти он друга,

И над его сырой главой

Повисла часть из бронзы крупа…

Сыра глава была от крови,

От твёрдых слёз его коня

Из бронзы жидкой и суровой…

Спокойно, не произнося

Ни звука, здесь и конь полёг,

Сей страшный вынес он урок,

Что опозданье смерти есть

Хороший друг; плохая весть

Цыганов испугала круг,

Как неожиданно к ним вдруг

Примчался грозный всадник новый

И приказал: «Мне нужен конь из бронзы!»

26 – 29.08.2013 год

[1] Имеется в виду, что всадник не добился полной свободы: в моем понимании слово «корона» ассоциируется с самодержавием, с неограниченной властью, а, значит, и полной свободой.

[2] Имеется в виду цыган

Дата добавления: 2015-11-16