Спуститься в адские пределы не сложно; сложно вернуться назад, пройдя свой путь. Вергилий

10 апреля 2004

Гарри проводит остаток ночи на диване. Он не спит.
Утром Драко, проснувшись, бродит по дому и, в конце концов, натыкается на Гарри.
- Ты куда делся? – спрашивает он. - Что случилось?
Гарри смотрит на него. Несмотря на то, что он всю ночь упорно думал об этом – а потом столь же упорно старался об этом не думать, – он так и не решил, что сказать Драко.
- Мне опять кое-что приснилось – говорит он.
Драко стоит сонный, босой, с растрепанными волосами.
- С тобой все в порядке? – спрашивает он.
- Не знаю, - отвечает Гарри.
Он протягивает Драко руку, и тот, заметно удивившись, подходит к нему и берет за руку. Гарри притягивает его к себе на диван и осторожно обнимает обеими руками. Драко не сопротивляется и замирает. Гарри чувствует его колебания. Он впитывает в себя это ощущение Драко, старается снова распробовать его. Это знакомое ощущение не вызывает в нем ничего плохого; Драко такой же, как и всегда, возможно, даже более податлив в его руках.
- Я ночью вспомнил кое-что еще, - говорит Гарри. – Теперь я знаю, что произошло с моей магией.
Драко застывает.
- О, - все, что он может выдавить.
И Гарри рассказывает. Он рассказывает Драко, что его изнасиловал Люциус Малфой, что другие Упивающиеся тоже изнасиловали бы его, но Малфой случайно повторил слова Артура Уизли, и тогда магия Гарри сорвалась с катушек, и его память тоже.
Драко молчит.
- Ты не удивлен, - констатирует Гарри.
- Нет, не удивлен, - отрезает Драко. – Ты хочешь меня убедить, что не подозревал чего-нибудь в этом роде? Так вот, мне это приходило в голову. Я думал об этом миллион раз с того самого дня, когда мы нашли тебя рядом с домом на площади Гриммо обнаженного и невменяемого. Ты знаешь, насколько я был благодарен, когда…
- Когда что?
Драко тихо продолжает:
- После… Когда ты все еще хотел… меня. Я решил: если так – то он ничего тебе не сделал. А теперь я понял, что ты просто ничего не помнил.
Гарри притягивает его ближе:
- Если я в последнее время… то это не из-за этого. Это из-за того, что… что сделал мистер Уизли. То есть, не совсем, но – я думаю, это было как искра, спусковой крючок, - он думает, что Филип тоже был таким крючком, раздражителем, но не говорит об этом. – Так что… я хочу, чтобы ты знал… Я давно уже не вижу его образ, смотря на тебя. Если бы это было не так, у нас уже давно были бы большие проблемы независимо от моих вернувшихся воспоминаний.
Драко внимательно смотрит на него.
- Ты уверен?
Гарри кивает.
- То, что сделал мистер Уизли… воспоминания об этом перевернули весь мой мир… и после этого… все другие воспоминания меркнут… А теперь, я, кажется, понимаю то, что творится у меня в голове. Хотя бы немного.
Драко берет его за подбородок.
- Я мог бы тебе помочь…
Повинуясь внезапному порыву, Гарри целует его. Сейчас это самый доступный ему способ выразить свои чувства. Поцелуй получается не горячим или страстным, но все же это гораздо больше того, что было между ними за последнее время. И пока этого достаточно.

***

15 апреля 2004

Гарри больше не ходит в Дом. Ему там больше не уютно: наоборот – это то место, где он не может убежать от воспоминаний, не может с ними справиться и не может не подпускать их к себе, и Гермиона с Драко убедили его, что лучше немного подождать. Поэтому Рон, появившийся в камине, застает Гарри дома.
Он вздрагивает от шума и видит Рона, неуверенно смотрящего на него.
- Здравствуй, - говорит Гарри.
- Привет, - Рон не смотрит ему в глаза. – Мы можем поговорить?
Гарри ведет его в библиотеку, где обычно работает с бумагами, там Драко вряд ли им помешает. Рон выглядит уставшим и несчастным. У него красные глаза.
- Гарри… дружище… - начинает Рон.
- Прости меня, - говорит Гарри, и одновременно Рон выпаливает: - Я верю тебе.
- О, - отвечает Гарри.
- Прости, если ты решил, что я не поверил, – говорит Рон. – Просто… Это же мой отец.
- Я знаю, - говорит Гарри. – Я не… конечно, я… Мне тоже не верилось, - он беспомощно взмахивает руками. – Но… я ничего не могу с этим поделать, - он снимает очки и трет глаза. Когда он их открывает, Рон выглядит еще более несчастным.
- Это я должен все это говорить тебе, - произносит Рон. - Я все время об этом думаю… все это время в Норе… он… а потом мы с тобой играли в подрывного дурака или еще что-нибудь. Каждый раз, когда отец брал тебя с собой в сарай смотреть его маггловские игрушки…
Гарри морщится. Мистер Уизли называл сарай их секретным местом.
Рон сглатывает.
- И я позволял этому происходить… Почему ты не рассказал мне?
Гарри открывает и закрывает рот.
- Я… ты думал, я тебе не поверю? Я бы поверил – ты же мой лучший друг! А он…
Гарри медленно отвечает:
- Я не знаю, Рон, не знаю…Понимаешь, я не помню, когда я все забыл. И мне кажется… Я не помню, что я скрывал это от тебя. Гермиона говорит, что есть такая вещь, называется, кажется, диссоциация. Она говорит, что я мог быть в состоянии диссоциации когда… это случалось. – Он пожимает плечами. - Я не знаю. Но я не могу себе представить…Рон, ты думаешь, если бы я… Я доверял ему, но я знал – мне кажется, что я знал – что все это неправильно. Что я мог рассказать?
- Тебе было… тебе было плохо?
Гарри долго молчит, прежде чем сказать: «Да». Это все, что он может ответить.
- Я пока еще не знаю, насколько плохо. Наверное, я пойму через какое-то время.
Об этом ему говорит Драко, то же самое говорит и Гермиона.
- Если бы я знал… Если бы я только знал, - говорит Рон. Его глаза блестят. – Этого бы не случилось.
Гарри ничего не отвечает. Ему тоже многое хотелось бы изменить.
- Мама хочет, чтобы ты пришел.
Гарри вздрагивает.
- Отца не будет, - торопливо объясняет Рон. – Она – мы все – все хотят поговорить с тобой. Если ты все еще хочешь с нами поговорить. Шелли говорит, она бы не стала тебя винить, если бы ты вообще не захотел с нами больше общаться. Наверное, она права… Но ты, правда, мой лучший друг. Я не пытаюсь тебя разжалобить или еще что, просто… Ты придешь?
Гарри подозревает, что Рон репетировал свою речь. Он не против – Шелли ему подходит. Гарри колеблется. С одной стороны, все стало бы намного проще, если бы он больше никогда не встречался с Уизли. Он понимает, что мистер Уизли манипулировал тем, что Гарри считал их идеальной семьей. Он так хотел хотя бы частичку этого, быть частью этого. Но он также понимает, что проблема была не только в этом. Он был так одинок, так уязвим, так отчаянно хотел близости. Он уже не такой. Сейчас он пытается построить собственную семью.
- Я приду, - говорит он.
Рон встает.
- Послушай, - говорит он дрожащим голосом, - ты знаешь, что мне сложно… говорить о своих чувствах…
Гарри кивает. Гермиона как-то сказала, что у Рона эмоциональный диапазон зубочистки. - Но, Гарри, мне так жаль… Я люблю тебя.

***

17 апреля 2004

Гарри идет к Уизли один. Как он и предполагал, они ждут его все вместе. Нора как будто вся перерыта, беспорядок больше, чем обычно, но в то же время чего-то явно не хватает, Нора как будто более пустая. Видя его взгляд, Билл поясняет:
- Отец… Артур ушел. Съехал.
Гарри хочет спросить, куда, но решает, что ему лучше не знать. Возможно, он больше никогда не увидит мистера Уизли. Если он будет знать, куда тот переехал, то будет все время об этом думать, думать о том, как или почему они могли бы снова встретиться.
Судя по всему, Билл – возможно, как старший, а возможно, как наименее близкий ему Уизли – выбран официальным выступающим. Он откашливается.
- Гарри, прости, что мы не поверили тебе и заставили показать то… то воспоминание, и прости нас за то, что… сделал с тобой Артур, и что мы не знали и не остановили его.
Гарри хочет ответить, что все в порядке, но слова застревают у него в горле. Вместо этого он кивает и произносит: «Спасибо».
Ему очень неудобно, все смотрят на него, пытаясь не показывать этого, Гарри замечает отсутствие Перси и тоже старается не выказать этого. Молчание прерывают внезапные рыдания миссис Уизли.
- Гарри, - всхлипывает она. Она садится рядом с ним и так сильно обнимает его, что ему становится трудно дышать. – Мой бедный Гарри! – Она целует его в голову, и Гарри понимает, что в объятиях миссис Уизли ему так же тепло и удобно, как и всегда. – Прости, прости меня, - повторяет она, - Ты же знаешь, я люблю тебя как собственного сыночка. И ни одному сыну…
Гарри постепенно расслабляется в ее объятьях, и ему жаль, что так не было всегда.
Позже, уже после того, как все поели, а миссис Уизли перестала доказывать свою любовь, пытаясь накормить его на месяц вперед (способ, против которого Гарри никогда не возражал), Чарли отводит его в сторону. Они так и не поговорили по душам после разрыва, и Гарри понимает, что пришло время и для этого.
Помолчав немного, Чарли говорит:
- Теперь многое прояснилось.
Гарри кивает.
- Да, хотя не все… Я еще многого не помню, особенно… про нас, но могу себе представить. Наверное, со мной было очень сложно.
Чарли недоверчиво смотрит на него.
- Ну в общем, да. Но мне кажется – учитывая то, что случилось, - сложно должно было быть тебе со мной.
Гарри пожимает плечами.
- Я не помню… наверное…
- Все это немного неприятно.. Ну то есть, конечно, все, связанное с тем, что случилось, неприятно. Но, наверное, тебе было… - Чарли сглатывает. – Переживать это снова со мной. Я похож на него. И ты часто вел себя так странно, во время… секса. То есть, иногда и в других ситуациях тоже, но мне запомнилось именно это.
Гарри чувствует, что краснеет.
- Извини. Я не знал.
- Конечно, не знал, - произносит Чарли, говоря почти сам с собой. – Знаешь, ты был мне действительно небезразличен. А ты иногда так расстраивался, во время или после, и ничего не объяснял, и я не мог из тебя ничего вытащить. Я думал, это из-за войны.. Или вообще, или, может, из-за Упивающихся… или даже из-за тех отвратительных магглов, у которых ты рос.
Так и было, думает Гарри. Из-за всего понемногу. А еще из-за Артура Уизли.
- И как я ни старался все этим объяснить, - продолжает Чарли, - ты все равно взрывал что-то, даже не замечая этого, или начинал плакать, кричать на меня, говорить странные вещи – и вдруг в следующий момент становился абсолютно нормальным, и я просто… это было слишком.
Чарли как будто пытается перед ним извиниться. Вообще-то Гарри всегда думал, что это он должен просить у Чарли прощения. Кажется, он был настоящим кошмаром. Кажется, все их отношения были сплошным кошмаром.
- Я долго психовал из-за этого, - говорит Чарли. – Как бы ужасно все ни было, все же лучше, когда понимаешь, почему все так сложилось.
Гарри понимает, о чем он.
- Ты правда был мне небезразличен, - повторяет Чарли.
- Ты мне тоже, - ответ звучит неловко и неискренне. – Только в каком-то другом мире.
- Да, - говорит Чарли, слабо улыбаясь, - в другом мире.
И Гарри становится интересно: а в другом мире – там, где мистер Уизли не сделал бы этого – был бы он вместе с Чарли? Был бы он вместе с Джинни? А в том мире, где Джинни не умерла бы? В мире, где Гарри не получил бы больше силы, чем смог контролировать? Победил бы Волдеморт? А в мире, где были бы живы его родители? Что значили бы тогда для него Уизли?
Теперь всего этого уже не узнать.

***

Когда Гарри возвращается домой, Драко уже в постели, но еще не спит. Гарри забирается к нему.
- Ты меня ждал? – спрашивает он.
Когда-то Драко стал бы отрицать это, потому что тогда в их отношениях обычно не было такой заботы друг о друге.
- Да, - отвечает Драко.
- Я рад.
Драко садится на постели.
- Я хочу, чтобы ты кое-что знал. Я тебе не говорил, но меня это угнетает. Я не смотрел тогда в думосбор. Я знаю, что ты не хотел показывать это воспоминание. Я верю тебе, и мне не нужно было его видеть. Поэтому я не смотрел.
Гарри ничего не отвечает, но это многое значит для него. Он придвигается поближе к Драко, и тот обнимает его.
- Поцелуй меня, - говорит Гарри.
- Конечно, - выдыхает Драко. И он долго и медленно целует Гарри, а Гарри отвечает на поцелуй и представляет себе, что этим поцелуем они словно исправляют все плохое, что когда-либо было сделано – не только ему, но всем людям, везде. Это приятная мысль.
- Я сегодня говорил с Чарли, - произносит он.
Драко замирает, но не отодвигается.
- Да?
- Да, - он пытается решить, что рассказать Драко. – Мне кажется, это были изначально гнилые отношения. Тут и думать нечего, в общем-то. Хотя я все равно не могу… все было обречено с самого начала, несмотря на наши желания.
Драко молчит. Гарри вспоминает, что в свое время он перестал спать с Драко из-за начавшегося романа с Чарли. В то время ему казалось, что между ними и не было особенно ничего, а потом Драко тоже стал с кем-то встречаться, но теперь Гарри спрашивает себя, каково было тогда Драко. И еще ему интересно, был ли их принцип отсутствия обязательств изначально идеей Драко, как ему всегда казалось.
- Я все время думаю… Я думаю, что я мог забыть о нас с тобой…
- Почему ты думаешь, что что-то забыл? – наконец, спрашивает Драко.
- История, - говорит Гарри. – Почему бы мне не забыть? Кажется, Чарли… Все началось с Чарли. И ни с кем больше не получилось. И я решил…, - он конвульсивно сглатывает, - и я… с твоим отцом, это бы объяснило… - он не заканчивает фразу. Драко поймет. – Я когда-нибудь… вел себя странно после секса? Или вообще?
- Странно – это когда ты съел целую индейку сразу после того, как мы кончили? Или когда ты упорно носишь эти ужасные очки и дешевые тряпки, хотя я готов не только выбирать, но и покупать тебе одежду? Или когда ты целый час вылизывал мне пальцы на ногах?
Гарри краснеет.
- Это не странности, - бормочет он.
- Тогда нет. Просто ты всегда был… Поттером… Гарри Поттером. Да, унылым, да, с постоянными сменами настроения – но никогда ничего… того, о чем ты думаешь. Что так нервировало Чарли.
- Я не понимаю, - говорит Гарри, - почему у нас все по-другому.
Драко как будто нехотя отвечает:
- Ну, мы же не всегда были… У нас не всегда были нормальные отношения…
- Рон с Гермионой думают, они ущербные, - говорит Гарри.
- Ну да… Дело в том, что я был рядом, - говорит Драко. – Я был с тобой в доме на Гриммо во время войны, я был рядом, когда ты был с Чарли, я был там, когда ты начал встречаться с Захарией, потом с Майклом, и со всеми другими. И я… Я видел, что эти нормальные отношения были с самого начала слишком напряженными. Слишком эмоциональными. Ты был гораздо спокойнее, когда думал, что не происходит ничего особенного. Счастливее, что ли.
Гарри застывает.
- Я думал… Мне казалось, это ты не хотел обязательств, все эти годы.
Драко вздыхает.
- Гарри, я не знаю, что ты считаешь обязательствами. Мы живем вместе. На мои деньги. Если бы я не хотел обязательств, стал бы я так жить?
- Не знаю…
- Я просто решил… По правде говоря, ты немного запутался. Я хотел тебе помочь.
- Свихнулся, - добавляет Гарри.
- Сложный случай, - поправляет его Драко. – А мне нравятся задачки.
- Я и теперь сложный случай? – поддразнивает Гарри.
Драко не смеется.
- Мне нравились сложные случаи. А теперь… теперь мне нравишься ты, и задачки, связанные с тобой. Вот и все.
- Снейп показал мне твое письмо. Я думал… я думал, ты меня бросишь.
- Знаю, - холодно отвечает Драко. – Вообще-то, было довольно обидно.
- Почему ты никогда ничего не говорил мне?.. Что хотел большего, чем… просто спать со мной.
- Мне казалось, что все довольно очевидно. Не для таких рассеянных, как ты, конечно. Наверное, я думал, что ты не готов это услышать.
- Но ты говоришь мне сейчас, - уточняет Гарри.
- А ты готов?
- Да, - отвечает Гарри. - Думаю, да.

***

22 апреля 2004

Гарри, наконец, возвращается в Дом. Он его не запускал окончательно – не прекращал переписываться с сотрудниками и следил за финансовыми делами, но это не то же самое, что приходить, а ведь он приходил не меньше трех раз в неделю с тех пор, как основал Дом после войны.
Он тихо заходит и наблюдает за детьми, играющими в Игровой комнате. Многие из них, кажется, не замечают его. Некоторые машут ему. Интересно, заметили ли они его отсутствие, переживали ли. Он надеется, что нет: он пытается сделать так, чтобы в их жизни было что-то постоянное, что-то положительное, чтобы они не были так уязвимы. Он знает, как опасна такая уязвимость.
Гарри снова и снова наслаждается ощущениями от своей магии, она спит и послушна ему. Он испытывает тайное облегчение от того, что пребывание в Доме наполняет его прежними эмоциями, что его вернувшиеся воспоминания не изменили этого.
- Ты вернулся, - говорит ему Филип.
- Да, - отвечает он. - Как твои дела, Филип?
- Хорошо. Мы теперь дружим с Кэтрин. У меня есть еще друзья. Мне было весело, - он останавливается. – Но я переживал за тебя.
- Извини, - говорит Гарри. – Мне нужно было уйти и кое-о-чем подумать.
Филип серьезно кивает.
- Я так и понял. Мне тоже нужно было кое о чем подумать. Всем бывает нужно, правда? Так говорит мадам Гуде, - он имеет в виду Гленду.
- Я рад, что у тебя все в порядке, Филип.
- Я надеюсь, тебе уже лучше, - говорит Филип. – Ты снова уйдешь?
- Нет, - качает головой Гарри.
- Хорошо, - улыбается Филип и убегает играть.
Гарри наблюдает за ним. Он не понимает, что в Филипе особенного, чем он отличается от других детей, но он такой, особенный. Гарри видит в Филипе себя, свои упущенные возможности. Он переживает за мальчика. Ему хочется верить, что это не только потому, что они встретились, когда с мальчиком случилась беда, и тот случайно назвал его «папочкой». Гарри надеется, что Филип для него – не просто спусковой крючок. Он решает проводить в Доме больше времени, чтобы удостовериться, что все дело не только в этом.
Гленда находит его, и, хотя с виду она очень недовольна, Гарри знает ее достаточно хорошо, чтобы понять, что ему не стоит волноваться. Он сообщал ей с совой, что хочет побыть какое-то время один, и не будет приходить. Она не стала его расспрашивать.
- Ты вернулся, – говорит она.
- Да.
Она смотрит на него, пока он продолжает наблюдать за детьми.
- Люди, которые с ними общаются… сестры и целители… они помогают детям справиться с теми проблемами, с которыми они сюда попадают. – Это даже не вопрос. Гарри знает это и сам, потому что, когда набирал сотрудников, лично разъяснял им все это, но теперь он хочет услышать мнение Гленды. В конце концов, распределение обязанностей – это ее ответственность, и она обходится без его советов, поэтому если кто-то и должен знать, то это она.
- Да, некоторые очень помогают, - говорит она. – У некоторых, особенно людей с маггловскими корнями, очень хорошо получается. Твоя подруга Гермиона считает, что квалификация и опыт – это всегда плюс, но желание и умение выслушать – не менее важные качества.
- А ты выслушиваешь? – спрашивает он.
- Да, - говорит Гленда.
- И что, детям становится лучше?
- Каждому нужно выговориться, Гарри, - нежно говорит она. – И неважно, большие у него проблемы или мелкие неприятности.
Он решается несколько секунд.
- Знаешь, у меня были проблемы в последнее время, - он усмехается. – Вообще-то, у меня уже давно проблемы. Но некоторые только недавно проявились… во всей красе.
- Это было заметно, - говорит она.
Он удивленно поворачивается к ней. Она улыбается.
- Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что у человека, победившего Волдеморта, могут быть какие-то проблемы. А история про твой плен у Упивающихся не сходила с первых страниц Пророка несколько недель.
Гарри и не догадывался, что Гленда обращает внимание на такие вещи. Что ему всегда в ней импонировало, помимо прочего, - так это ее кажущееся равнодушие к тому, что он сделал.
- Но я поняла не из-за этого, Гарри, - продолжает она. – Ты открыл дом для детей, попавших в беду. Ты и сам всегда был таким, и неважно, что ты – основатель Дома. Я все ждала, когда ты сам поймешь это.
Гарри хлопает глазами. Это никогда не приходило ему в голову.
- Можно я как-нибудь приду к тебе поговорить? – спрашивает он. – Я уже не ребенок, но… но я же когда-то был ребенком…
- Сегодня, - просто говорит она. – Столько, сколько тебе нужно.
Гарри рад, что он пришел сюда сегодня. Он решает, что Гленда права: это – и его Дом тоже, и пора начать так о нем и думать.

***

7 мая 2004

- Ты уверен?
- Да, - отвечает Гарри в сотый раз. Он целует Драко глубоко, страстно, голодно, чтобы у того не осталось никаких сомнений, и сжимает его член. Это совсем не так просто, как Гарри пытается показать, но он ждал этого с того дня, как проснулся с каменной утренней эрекцией две недели назад. Он понимает: пора.
- Мы могли бы сделать это по-другому, - говорит Драко. – Ты можешь трахнуть меня.
- Нет, - твердо отвечает Гарри. - Я хочу так.
Драко готовит его уже час, и тягучие сомнения почти испаряются, когда влажный язык Драко начинает танцевать вокруг его входа. Испортить римминг вообще довольно сложно, а уж Драко делает его так хорошо …
- Давай, Драко. Сейчас.
Гарри возбужден до боли и, чувствуя давление и жжение от проникновения Драко, охватывает его руками и ногами и стонет. - Все хорошо? – задыхаясь, спрашивает Драко, нависая над ним с покрасневшим лицом.
- Да.
Драко начинает двигаться, и Гарри слышит свои слабые вскрики на пике каждого толчка. Он перестает сдерживаться и снова тянется к Драко за поцелуем.
- О, Гарри, - обреченно произносит Драко, и, наклонившись, присасывается к его шее.
- Дотронься до меня.
Драко немедленно подчиняется. Гарри чувствует его твердую и такую знакомую руку, которая всегда знает, что надо сделать, и он старается сдержаться. Он хорошо знает Драко, знает, сколько еще тому осталось, и когда Драко начинает мелко дрожать всем телом и издавать частые полузадушенные всхлипы, Гарри вскрикивает и кончает, и вслед за ним кончает и Драко.
Гарри разражается слезами.
- О, черт, Гарри, черт, прости, - с отчаянием говорит Драко.
Гарри трясет головой сквозь слезы, словно пытаясь сказать: это не то, но слова не выходят, и он лишь горько плачет, издавая резкие душераздирающие рыдания, пока у него почти уже не остается сил дышать, а вся подушка промокает от слез.
- Господи, - рыдает Гарри, - господи.
Драко обнимает его, и Гарри вцепляется в него так сильно, как только может, продолжая всхлипывать ему в плечо.
- Останови это, - слова вырываются шепотом вместе со всхлипами. - Пожалуйста, останови это.
Драко целует его лицо, снимая губами слезы, и повторяет:
- Все хорошо, Гарри, все хорошо.
И Гарри окончательно перестает сдерживать себя, и уже не может думать в этом отчаянном потоке слез, а может только чувствовать, чувствовать сильнее, чем он вообще считал себя способным, как будто вся та разрушительная магия, которая смогла обрушить подземелья и убить Темного Лорда, выходит из него с этими слезами.
Он долго плачет, а Драко ждет.
Когда слезы, наконец, прекращаются, Драко наколдовывает ему стакан воды, и Гарри говорит хриплым голосом:
- Это не из-за тебя. И не из-за секса.
- Я знаю, - они сидят на постели и Драко гладит его по спине. – Я думаю, тебе это было нужно.
- Да, - Гарри пьет прохладную освежающую воду маленькими глотками, - наверное.
Когда Гарри немного приходит в себя, он замечает наигранно легким тоном:
- Я испортил тебе наволочки на подушках.
- Да уж, - соглашается Драко. – Я думаю, мы их сменим на наволочки из твоей комнаты.
Вместо того чтобы поинтересоваться, почему бы им просто не постирать наволочки, или отдать их в чистку, или даже купить новое белье, Гарри спрашивает:
- А чем мы тогда застелим кровать у меня в комнате?
- Я решил, что, пожалуй, мы могли бы избавиться от той кровати. И вообще от второй спальни. У меня стало бы больше места для одежды, особенно если ты перевезешь свою сюда.
- Так ты предлагаешь мне переехать к тебе, да?
- Пожалуй, да, - улыбаясь, говорит Драко. – Можно и так сказать.
- И мы станем почти как настоящая взрослая пара?
- Да, вроде того.
Гарри слабо, но искренне смеется.
- Тогда ладно, - соглашается он. - Я перееду в твою комнату и официально поступлю к тебе на содержание.
- Хорошо, - шепчет Драко ему на ухо. – Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда?
- Знаю, - отвечает Гарри. – Я тебя тоже люблю.
Они целуются и снова укладываются спать, обнявшись.
В темноте раздается сонный голос Драко:
- Гарри, с тобой правда все нормально? Или почти?
Гарри говорит:
- Кажется, я вспомнил все, что должен был вспомнить.
Они засыпают.

***
Гарри Поттер многое помнит, и он учится жить с этим.
Он помнит, как узнал о пророчестве, помнит это удушающее осознание того, что все его будущее заранее расписано и разлиновано. Помнит свои мысли о том, что пророчество говорит не только о будущем, и помнит ощущение осмысленности, это особенное удовлетворение, пускай пугающее, от понимания того, что вся его жизнь обрела теперь объяснение и смысл. После своего пленения, после войны, Гарри так ждал этого просветления, момента, когда его незнакомое прошлое и неизвестное будущее прояснятся и сольются в связное повествование.
Теперь ему кажется, что этот день наступил, но это скорее не пророчество, а рассказ, и вовсе не удовлетворительное объяснение или предсказание, вроде тех, которые он слышал на лекциях по истории у профессора Биннса. Гарри помнит, что знание о прошлом Тома Риддла не смогло полностью объяснить феномен Волдеморта, и не решило проблему борьбы с ним. Оно только указало на возможные решения. В этом и есть смысл истории, скрытой или явной: показывать возможности.
Теперь Гарри это понимает. Он понимает, что, возможно, есть что-то, о чем он уже никогда не вспомнит, так же как есть что-то, чего он уже никогда не забудет. Но теперь он может с этим жить.

Конец!

Дата добавления: 2015-11-14