Читайте также: |
|
Робин Янг Реквием
Серия: Тайное братство – 3
Scan - Alex1979. OCR & ReadCheck - Юрчик.
«Робин Янг "Реквием"»:
АСТ, Астрель; Москва; 2011; ISBN 978-5-17-065590-8, 978-5-271-32378-2
Перевод: Л. Мордухович
Аннотация
1295 год от Рождества Христова.
Пала Акра – последняя твердыня крестоносцев в Палестине, – и рыцари-европейцы изгнаны из Святой земли.
Великий магистр ордена тамплиеров Жак де Моле не желает смириться с поражением. Ради организации нового крестового похода он готов на все – даже сражаться на стороне английского короля Эдуарда против непокорной Шотландии.
Эта ошибка может дорого обойтись ордену.
Шотландец Уилл Кемпбелл всегда свято соблюдал законы тамплиеров. Но на этот раз на кону стоит независимость и свобода его родины, и он совершает предательство, перейдя на сторону предводителя повстанцев Уильяма Уоллеса.
Он готов защищать родную землю до последней капли крови – однако вынужден сражаться с могущественными противниками не силой, а умом и хитростью.
Робин Янг
«Реквием»
Благодарности
Трилогию о тайном братстве я писала почти десять лет и все эти годы чувствовала поддержку семьи и друзей. Спасибо всем, кто принимал участие в моей работе.
Благодарю Дебору Друба и остальных сотрудников издательства «Юниверс поше» за теплый прием в Париже; Жоффре Сегена, показавшего мне памятные места Средневековья французской столицы; Элисон Вейр, щедро поделившуюся со мной своими исследованиями эпохи правления и личности Филиппа IV, а также Кристину Томкинс за перевод французских текстов.
Большое спасибо всем, кто так увлекательно рассказывал об истории шотландских городов, которые я посещала. Особенно Элану Кеннеди из «Центра исторического наследия Бэннокберна», Дэвиду Фрейму, смотрителю замка Стерлинг, и Саре из туристического информационного центра Берика-апон-Туид.
Выражаю благодарность Стивену Чарлтону: он помог мне разобраться в тонкостях соколиной охоты. Спасибо каскадерам Уэйну де Стрету, Джеффу Бейкеру, Карлу Александру, Марку Гриффину и Шону Джорджу, показавшим, как сражались рыцари в Средние века, а также Марку, экспертно оценившему батальные сцены, описанные в романе.
Выражаю большую признательность «Клубу третьего понедельника», доктору Марку Филпотту из «Центра изучения Средневековья и эпохи Возрождения», а также сотрудникам Оксфордского Кебл-колледжа за экспертную оценку рукописи.
Огромное спасибо моему агенту Руперту Хиту, с которым было так интересно и весело работать. Он верил в трилогию с самого начала. Также спасибо Дэну Конвею из литературного агентства «Райтерс хаус».
Я в долгу перед сотрудниками издательства «Ходдер и Стоутон» за энтузиазм, проявленный ими в работе над трилогией. С ними было так увлекательно трудиться. Отдельно я хочу поблагодарить моего редактора Ника Сейерза, а также Энни, Эмму, Тару, Келли, Лоренс, Люси, Ричарда, Аслана, Мелиссу, Лору и Хелен. Особая благодарность Тони, Шарлотте и Эмме за организацию дивного ленча. Последних по очереди, но не по значению, я благодарю Алаздэра Оливера и Ларри Ростанта за потрясающее художественное оформление.
Низкий поклон сотрудникам издательства «Даттон», проявившим большой интерес в работе над трилогией, а также моему американскому редактору Джули Даути. Разумеется, большое спасибо всем моим редакторам и издателям за огромную работу.
В конце выражаю искреннюю признательность моей семье и друзьям, делившим со мной радости и печали этого порой невероятного трудного, но всегда интересного процесса работы над трилогией. И, как всегда, моя любовь и благодарность Ли – соавтору, критику, помощнику и преданному другу.
Пролог
Когда юноша опустился на колени, на душе его стало чуть спокойнее. Каменный пол, холодный, шероховатый, зато твердый, казался юноше единственным, что существовало здесь реально. Висевший в воздухе туман имел горьковатый запах горящих листьев и жег глаза. Возможно, это был ладан, но совсем другой, не такой приятный, как в церкви. Вокруг по стенам скользили тени бесформенных, расплывчатых фигур. Подсвечники были расставлены на полу далеко друг от друга, так что шипящее, подрагивающее пламя свечей не столько освещало, сколько сбивало с толку. Слева, неподалеку от юноши, на полу поблескивали брызги чего-то черного. Однако он знал – при дневном свете черное сделалось бы жутковато красным. Острый металлический запах перебивал даже едкий ладан. Юноша напряженно сглотнул, пытаясь подавить подступающую тошноту.
Все происходило не так, как он ожидал. И отчасти юноша был этому даже рад, потому что он бы, возможно, не выдержал испытаний, если бы знал о них заранее. Из тени за ним наблюдали множество глаз, и он приходил в ужас при мысли, что его сочтут слабым и ни на что не годным. Он даже представить не мог, что будет потом. Нет, надо держаться, изо всех сил, несмотря на тревогу и смятение. И юноша смотрел прямо перед собой, сцепив потные руки за голой спиной.
Наконец тени перестали двигаться и в зале опять стало тихо, так что можно было слышать слабое щебетание птиц, доносящееся из высоких окон, закрытых тяжелыми черными шторами. Там, снаружи, должно быть, занимался рассвет.
Слева послышался неясный шум. Юноша метнул туда взгляд и похолодел. К нему направлялся человек в плаще, сшитом из множества наложенных друг на друга шелковых кружков. При свете свечей плащ блестел и переливался различными оттенками синего и розового. Он выглядел то темно-синим, то сапфировым, то розовым, то фиолетовым. Местами ткань была прострочена серебряными нитями. Казалось, плащ покрыт рыбьей чешуей. Юноша знал: этот человек главный, потому что он руководил церемонией, но его лицо скрывал капюшон, сшитый из той же ткани, что и плащ. Края капюшона свисали почти до груди. Удивительно, как он не сбивался с пути.
– Ты поступил мудро, избрав этот путь. – Голос у человека в блестящем плаще звучал густо и слегка приглушенно. Ты стойко держался, не поддавшись искушениям и страху. Теперь тебе предстоит последнее испытание, самое серьезное. Но ты его выдержишь, если будешь повиноваться мне. – Человек на секунду замолк. – Отвечай, ты будешь повиноваться мне отныне и впредь?
– Буду, – выдохнул юноша.
– Тогда докажи! – рявкнул человек в блестящем плаще, сбрасывая капюшон.
Юноша в ужасе отшатнулся. На него, скалясь, смотрел человеческий череп. В изменчивом свете свечей кости казались призрачно желтыми и массивными, а пустые глазницы зияли дьявольской чернотой.
Юноша, конечно, знал, что это просто маска, он даже успел мельком разглядеть в глазницах черепа темные человеческие глаза, но это ничего не меняло. Ужас по-прежнему сковывал тело. Готовое вырваться из груди сердце бешено колотилось. А человек тем временем выхватил из складок похожего на рыбью чешую плаща небольшой золотой крест.
– Плюнь сюда.
– Что?
– Докажи, что он над тобой не властен. Докажи, что ты предан лишь мне одному, как и все присутствующие здесь братья.
Юноша метнул тревожный взгляд на фигуры, теперь выдвинувшиеся из тени. Их лица тоже закрывали маски. Белая оленья голова на кроваво-красном фоне.
– Плюнь! – снова прозвучал приказ.
Чувствуя на себе пристальные взгляды людей в оленьих масках, юноша наклонился над протянутым крестом, с трудом собрал в пересохшем рту слюну, закрыл глаза и плюнул.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Бордо, королевство Франция 23 ноября 1295 года от Р.Х.
Матье сжал рукоять меча еще сильнее и взглянул на командира стражи в поисках поддержки. Тот стоял набычившись, не сводя глаз со входных дверей. По лицу Матье стекали струйки пота, но он не решался поднять руку, чтобы их утереть. Двери снова затрещали от громоподобного удара. Девять стражей в переднем зале вздрогнули. В последовавшей затем тишине слышалось их напряженное дыхание. От следующего удара массивные дубовые двери раскололись. На каменные плитки полетели щепки, затем из образовавшейся дыры высунулся торец обитого железом бревна. Через пару секунд двери были окончательно выбиты и в зал хлынули королевские гвардейцы.
Матье стоял, парализованный страхом. Ему исполнилось всего девятнадцать, отец совсем недавно пристроил его на службу у знатного барона. В голове роились обрывки молитв. «Боже милостивый, избави меня от погибели». Затем прозвучал приказ командира, и Матье заставил себя двинуться вперед. На него шел гвардеец. Матье успел разглядеть ромбовидный щит с ало-голубыми символами, такого же цвета была у гвардейца накидка, надетая поверх кольчуги. Вокруг стражей разгорелось сражение. Оглушительно звенела сталь мечей, трещали щиты, гулко топали ноги гвардейцев в тяжелых сапогах. Они все были облачены в длинные кольчужные рубахи и железные шлемы, а стражей защищали только плотные кожаные безрукавки и подбитые войлоком набедренники.
Матье каким-то чудом удалось отбить удар, направленный в голову, но гвардеец ударил снова, свирепо, чуть не выбив из его руки меч. Бежать было некуда, гвардеец наступал, прижимая Матье к стене. Пот заливал глаза. Юноша отчаянно вскрикнул, попытался оттолкнуть гвардейца, неуклюже махая мечом, увернулся от быстрого удара в бок, отбил другой, направленный в грудь. Гвардеец небрежно уклонялся от меча Матье, а затем неожиданно ткнул ему в лицо своим щитом с рельефным металлическим украшением в центре. Из носа потекла кровь. Шатаясь, Матье попятился к стене, продолжая махать мечом. А потом все кончилось. Изловчившись, гвардеец всадил острие меча ему под мышку, не прикрытую кожаной тужуркой. Матье снова вскрикнул, когда гвардеец, хрипя, извлек лезвие из его плоти и, уронив меч, сполз на пол, оставляя на стене широкий красный мазок.
А гвардейцы все прибывали на помощь своим товарищам, хотя в этом не было нужды. Стражи были повержены. Все случилось очень быстро. Они из окна увидели, как к воротам подскакала группа королевских гвардейцев, которые безжалостно расправились со стражами и ворвались во двор. Они едва успели запереть дверь на засов. Но он не помог. Замутненным взором Матье увидел, как один из его товарищей упал, пронзенный мечом насквозь. Остальных гвардейцы оттеснили к лестнице, ведущей на галерею.
Сверху раздался повелительный крик. Гвардейцы остановились, позволяя стражам отступить. По лестнице спускался человек с мечом в руке. Рывком преодолев последние несколько ступенек, он двинулся на гвардейцев, пристально вглядываясь в лица.
– Что это значит? – Его голос подрагивал от гнева. – Как вы посмели вторгнуться в мои владения и убивать моих людей? – Он вскинул руку в сторону лежащих на полу мертвых стражей, на секунду задержав взгляд на Матье, самом молодом. – Кто вами командует? Я желаю говорить с ним. Где он? Отвечайте!
– Извольте говорить со мной, лорд Пьер де Бург. – В разбитый дверной проход, ловко переступая через деревянные обломки, вошел человек, по виду сановник. На вид ему можно было дать лет тридцать с чем-то. Карие глаза, длинное лицо землистого линялого цвета. Как будто прежде оно было смуглым, но давно не видело солнца. Голову покрывала белая шелковая камилавка, а с плеч аккуратно свисал длинный дорожный плащ, в котором он выглядел солиднее, чем был на самом деле. Простой, но превосходно сшитый плащ украшали небольшие металлические накладки с обеих сторон груди, в которые была продета серебряная цепь, служившая застежкой.
– Кто вы? – спросил Пьер.
Сановник снял шелковые перчатки, обнажив длинные изящные кисти с голубыми прожилками вен, затем твердо посмотрел на лорда.
– Меня зовут Гийом де Ногаре.
Он говорил с легким выговором, выдающим уроженца юга Франции. Гвардейцы расступились, давая пройти Гийому де Ногаре, но продолжали держать мечи наготове.
– Опустите оружие, – произнес Ногаре.
Пьер еще пытался храбриться, хотя было ясно, что это бесполезно.
– И не подумаю. Вы ворвались в мой дом, убили моих людей. По чьему приказу?
– Я министр короля Филиппа. Мы явились сюда по его повелению.
Пьер посмотрел на королевских гвардейцев, чей полк стоял в Бордо под командой брата короля, Шарля де Валуа.
– Нам донесли, – продолжил Ногаре, – что вы шпионили за нашим войском и посылали вести англичанам в Байонн.
– Какая нелепость! Где вы это услышали?
– Опустите оружие, – повторил Ногаре. – Или мои люди заставят вас это сделать.
Пьер помедлил, но подчинился.
– Теперь прикажите своим стражам сложить оружие и отойти к стене.
Пьер повернулся и напряженно кивнул. Гвардейцы мигом собрали с пола мечи и согнали стражей в угол зала. В другой стащили мертвые тела, Матье и остальных, свалив их в одну кучу.
– Сколько еще человек в доме? – резко спросил Ногаре.
– Только моя семья и слуги. Но они тут ни при чем.
– Обыщите комнаты наверху, – приказал Ногаре пятерым гвардейцам. – И ведите всех, кого найдете, сюда. Если будут сопротивляться – не церемоньтесь.
Пьер с тревогой посмотрел вслед гвардейцам, когда они зашагали наверх, затем повернулся к Ногаре.
– Там моя жена и дети. Умоляю вас, не трогайте их!
Ногаре с бесстрастным видом показал на коридор слева.
– Там кухня? – И, не дождавшись ответа, чуть повысил голос: – Да?
Пьер молча кивнул.
– Пошли. – Ногаре подал знак двум гвардейцам.
В центре обширной, с рядом высоких окон вдоль одной стены кухни на столе стояли две кастрюли с нарезанными овощами, рядом лежали нож и несколько бугристых морковин. Из котла на очаге вырывался пар, с крюка свешивалась связка фазанов, поблескивающих на свету бронзовыми и бирюзовыми перьями. В кухне было тепло и приятно пахло зеленью.
Взгляд Ногаре остановился на моркови. Одна была наполовину порезана.
– Где повара?
– Наверху. Когда появились ваши люди, я велел им идти, пока не выясню, в чем дело. – Пьер мрачно посмотрел на Ногаре. – Зачем вы ворвались? Сломали дверь, убили моих людей.
– С предателями именно так и поступают. А вломиться в дом меня вынудили именно ваши люди. Они отказались нас впустить, бросились на гвардейцев, прежде чем те смогли объяснить причину своего появления.
– Я не предатель! – воскликнул Пьер.
– Это мы выясним. – Ногаре направился к столу, взял нож и посмотрел на гвардейцев. – Держите его.
– Что вы делаете?! – Пьер пытался вырваться, но дюжие гвардейцы крепко схватили его.
Ногаре деловито осмотрел нож, тонкое лезвие, влажное от сока овощей.
– Нам известно, что вы постоянно встречаетесь с англичанами в Байонне, посылаете им вести о численности нашего войска, размещенного в Бордо. Ну и все остальное.
– Не знаю, с чего вы взяли, но я никаких вестей англичанам не посылал. И ни с кем из них не встречался.
Ногаре криво усмехнулся:
– Да быть того не может. Во время пребывания здесь короля Эдуарда вы, должно быть, встречались со многими. Помогали ему строить поселения, когда он как пес метил ими свою территорию.
– Это совсем другое дело. Король Эдуард был моим сеньором, я владел землями по его милости. Тогда любой барон в герцогстве Гиень общался с англичанами.
– Вот именно! – резко бросил Ногаре. – Эдуард был вашим сеньором. А теперь уже больше года ваш сеньор – король Филипп. Но вы по-прежнему преданы Эдуарду.
– Нет. Я вассал короля Филиппа и предан ему. – Пьер вскинул голову. – Несмотря ни на что.
– Это как прикажете понимать? – задумчиво произнес Ногаре. – Несмотря ни на что?..
– А так, что повсюду в герцогстве люди короля изгоняют баронов с земель и захватывают их собственность. Я наблюдал за этим с возмущением, но англичанам никаких вестей не посылал.
– И что же вас возмущает? – тихо проговорил Ногаре. – То, что король по праву конфискует собственность чужеземцев и возвращает ее своей стране, своему народу? Вас это возмущает? – Ногаре посмотрел на гвардейцев. – Ведите его сюда.
Сопротивляющегося Пьера подтащили к столу.
– Кладите его руки ладонями вниз. – Пьер вертелся, брыкался, но тщетно. Ногаре протянул нож одному из гвардейцев. – Нет, Пьер де Бург, пока у вас еще не было причин для возмущения.
Из коридора послышался шум. Ногаре оглянулся. Дверь открылась, и вошел человек, запыхавшийся, с раскрасневшимся лицом. Он был примерно того же возраста, что и Ногаре, невысокий, худощавый, с крючковатым носом, безвольным ртом и невыразительным подбородком. Сзади нерешительно топтался королевский гвардеец. Ногаре внимательно рассмотрел вошедшего. Широкий плащ с капюшоном, обшитый коричневым мехом, под плащом белая льняная туника до пят, из-под которой выглядывали сандалии. Это был священник.
Вошедший заставил себя отвести взгляд от занесенного над Пьером ножа.
– Заклинаю вас, отпустите этого человека!
– Кто вы, и что вам здесь надо? – требовательно спросил Ногаре.
– Я Бертран де Гот, епископ Команжа.
– Что заставило вас проделать столь дальний путь от своей епархии?
– Я приехал в Бордо навестить племянника, местного священника. Как раз был в его церкви, когда узнал, что королевские гвардейцы посланы арестовать лорда де Бурга.
– А вам какое до этого дело?
Бертран вздохнул.
– Пьер – достойный прихожанин и щедрый жертвователь. Я не могу представить, чем он мог заслужить такое обращение. Архиепископу будет доложено об этом возмутительном факте, – добавил он со значением.
Ногаре воспринял его слова весьма равнодушно.
– Ваш достойный прихожанин – предатель. Наряду с другими он сообщал о передвижениях нашего войска англичанам, которые, как нам известно, не оставили попыток вновь захватить герцогство.
– Я не могу в это поверить.
– Придется. Пьер де Бург имел тесные отношения с Эдуардом Английским и, очевидно, продолжает поддерживать своего бывшего сюзерена.
– Но большинство почтенных людей в этом герцогстве имели отношения с королем Эдуардом, – возразил Бертран. – Я сам несколько раз встречался с ним в период его временного пребывания в Гасконии.
– Епископ, мне нет нужды пускаться с вами в дальнейшие объяснения. – Ногаре впервые обнаружил что-то вроде эмоции. Он кивнул гвардейцу, стоящему сзади Бертрана. – Проводи епископа на выход. И проследи, чтобы он покинул поместье.
– Возмутительно! – Бертран с вызовом посмотрел на Ногаре. – Архиепископ не потерпит самоуправства в своей провинции.
– Поместье конфисковано в пользу королевской казны. Уходите, или я позабочусь, чтобы вас наказали за вторжение в королевские владения.
– Я этого так не оставлю. – Бертран де Гот посмотрел на лорда и покачал головой. – Извините, Пьер, я сделал что мог.
Пьер напрягся в руках гвардейцев, расширил глаза.
– Ради Бога, Бертран, помогите!
Ногаре подошел к Пьеру и проговорил, кривя рот:
– Бог на этих землях больше не властен.
– Бертран! – крикнул Пьер, но епископ направился прочь, подталкиваемый гвардейцем. Дверь на кухню захлопнулась, частично заглушив вопли Пьера, когда нож принялся кромсать его пальцы.
Закончив пытку, Ногаре вернулся в передний зал, оставив Пьера с беспамятстве с одним из гвардейцев. Другой последовал с ним, вытирая руки о кухонное полотенце. В переднем зале собрали слуг, троих мужчин и четырех девушек. Рядом стояла стройная бледная женщина в элегантном платье, прижав к себе двух мальчиков. Один не переставая плакал.
Женщина в ужасе смотрела на гвардейца, чья накидка была заляпана кровью. Один слуга, пожилой человек, дернулся вперед, но тут же был остановлен мечом, упертым в живот. Ногаре заметил, что к мертвецам в углу зала прибавился еще один страж. К нему приблизился гвардеец в накидке, обшитой желтой парчой.
– Капитан, что случилось?
Они отошли к дверям, чтобы никто не слышал.
– Стражи услышали крики лорда и бросились на нас, – угрюмо проговорил капитан. – Один сумел выбить меч у одного из наших. Надеюсь, этот каналья предатель признался?
– Пока нет.
Капитан кивнул.
– Дело идет? – спросил Ногаре.
– Да, фургон грузят. – Капитан помолчал. – Но если он не признался, может быть, нам подождать? Может быть, он действительно не виноват?
– Виноват, – твердо произнес Ногаре. – Этих людей нужно держать в узде, пока они нам не навредили по-настоящему. С англичанами шутки плохи. Помните, как в начале войны они отвоевали у нас Блей и Байонн?
Капитан опять кивнул.
– Лорда с семьей отвезите в гарнизонную тюрьму. Их судьбу решат в свое время. – Оставив капитана, Ногаре вышел во двор.
Стояла ясная ноябрьская погода. Оруженосцы присматривали за конями, а гвардейцы с громким топотом двигались туда-сюда, вынося из боковой двери к большому фургону разнообразных предметы: изящные канделябры, стопки серебряных тарелок, книги, два меча в дорогих ножнах, шкатулку для пряностей из красного дерева. Краснолицый гвардеец под насмешки товарищей тащил кучу шелковых платьев, волоча их по земле.
Ногаре заглянул в фургон. Мебель, одежда, утварь. Потянулся к чему-то поблескивающему на полу. Поднял ожерелье со стеклянными бусинами и брезгливо бросил безделушку обратно. Он горячо надеялся, что королевская казна существенно пополнится, ведь конфискация имущества гасконских баронов была его идеей.
– Мессир, – окликнул Ногаре один из гвардейцев, показывая на ворота.
Прищурившись от солнца, министр увидел всадника в облаке пыли. На мгновение он подумал, что это вернулся епископ, но затем разглядел форму королевского гонца.
Гонец спешился, достал из пыльной кожаной сумки свиток и с поклоном передал министру.
Ногаре сорвал восковую печать, развернул свиток, просмотрел послание. Затем крикнул капитана гвардейцев.
Из дома выволокли жену лорда. Она плакала, причитая о детях.
– Заканчивайте здесь, – сказал Ногаре капитану. – Фургон везите прямо принцу Шарлю. Он проследит, чтобы все быстро переправили королю Филиппу в Париж.
– Будет сделано. – Капитан вопросительно глянул на гонца. – Вы нас покидаете, министр?
– Да. Я возвращаюсь в Париж. – Ногаре кивнул оруженосцу подавать коня. – Меня призывает король.
Набережная Сены, Париж 19 декабря 1295 года от Р.Х.
Медленно скользя, галера остановилась у стенки причала. Кинутые на берег канаты просунули в железные кольца и натянули. Вскоре судно перестало качаться. Затем спустили трап, и на пристань начали сходить рыцари. Их белые мантии отсырели от тумана, который стелился вдоль реки и лениво обволакивал главную мачту, где вяло колыхался пестрый флаг. Обветренные лица рыцарей покрывал коричневый загар.
Уилл Кемпбелл встал у борта, с удовольствием вдыхая влажный морозный воздух. Перед ним простирался город, мешанина крыш и шпилей. В туманном воздухе смутно вырисовывались ряды каменных и деревянных домов высотой в несколько этажей, перемежающиеся массивными громадами церквей и аббатств. Над Гревской площадью высилась величественная ратуша. От нее вдоль правого берега реки паутиной расходились улочки и переулки, рынки, мастерские ремесленников, жилые дома. Какие-то здания Уиллу казались знакомыми, но разглядеть их сейчас в тумане было трудно. К тому же в последний раз он видел Париж много лет назад. Справа из Сены выступал остров Сите, также окутанный белым клубящимся туманом. Сердце Франции. Увидев в западной оконечности острова дворцовые башни, Уилл напрягся. С этими местами было связано очень много воспоминаний.
Подошел Саймон. Уперся своими массивными руками в борт.
– Тут ничего не изменилось, верно?
За время плавания он сильно оброс, особенно борода. Но на макушке волосы стали заметно редеть.
– Мы с Робером пытались вспомнить, сколько лет прошло. Я думаю, больше тридцати.
– Двадцать девять.
Саймон грустно улыбнулся, показав сломанный передний зуб.
– Тогда я проспорил Роберу.
– Кто тут произнес мое имя?
К ним направлялся высокий сероглазый рыцарь, все такой же по-мальчишески красивый, несмотря на морщины на лице.
– Ты выиграл, – сказал Саймон.
– Я не сомневался. – Робер с улыбкой хлопнул Саймона по спине. Затем посмотрел на Уилла, молча разглядывающего город. – Странно возвращаться сюда… – Его улыбка растаяла. –…после всего пережитого.
– Саймон, тебе пора идти следить за выгрузкой коней, – отрывисто произнес Уилл и двинулся к трапу.
Робер переглянулся с Саймоном и последовал за ним.
– Великий магистр, кажется, забыл дорогу к прицепторию.
Когда они сошли по скрипучим доскам трапа на каменную мостовую пристани, Уилл почувствовал – в его жизни что-то бесповоротно меняется. Хотелось вернуться и продолжить плавание.
Они двинулись вдоль пристани. Кругом грязь, слякоть, мусор – сломанные ловушки для угрей, деревянные башмаки, дохлые птицы. Дальше слякоти стало меньше. Утоптанный песок, невысокая жесткая трава. На улицах царило оживление, люди шли на работу после утренней мессы. Мимо протарахтел запряженный лошадьми экипаж, в котором сидели две богато одетые женщины. За экипажем бежала группа грязных оборванных детей, выпрашивавших подаяния. Те с привычным безразличием смотрели в другую сторону. Из переулка появилось стадо свиней, погоняемое свинопасом.
За верфью рыцари выстроились в колонну во главе с великим магистром Жаком де Моле, крупным крепким мужчиной за пятьдесят с жесткими седыми волосами, густыми волнами спадающими ему на плечи. Как все рыцари-тамплиеры, он был бородат, но в отличие от Уилла и Робера бороду не стриг, и она у него достигала почти середины груди. Уилл слышал, как некий рыцарь однажды рассказывал, что перед битвой великий магистр заплетает бороду и заправляет в рубашку.
– Отправляйся к провосту, – приказал Жак порученцу глубоким гортанным голосом, – и выясни, где нам поставить на якорь судно. А мы отправимся в прицепторий. Надеюсь, мое послание уже пришло и нас там ждут.
– Да, мессир. – Порученец пропустил проезжающую повозку и направился к ратуше.
Увидев Уилла, Жак кивнул:
– Командор Кемпбелл, иди впереди, показывай путь.
Взвалив на плечо котомку, Уилл повел группу из шестидесяти рыцарей в сторону церкви Сен-Жерве, чей величественный шпиль терялся в тумане. Из прохожих мало кто обращал на них внимание, большинство спешили мимо, занятые своими мыслями. Париж был главной базой ордена на западе, и тамплиеры здесь встречались так же часто, как школяры Сорбонны и королевские чиновники с острова Сите. У церкви Уилл свернул в лабиринт узких улочек с деревянными домами, наклонившимися один к другому. Верхние этажи некоторых сходились настолько близко, что сосед мог пожать соседу руку. На протянутых через улицу веревках сушилось белье, то и дело орошая головы рыцарей слабым дождем. Уиллу неказистые улицы были до боли знакомы. За каждым углом таилось прошлое, проступающее в выцветших вывесках, облупившихся ставнях, обшарпанных стенах, дверях магазинов, мелькнувшем между домами церковном фасаде, украшенном горгульями, и даже в лицах спешащих мимо людей. Знакомые места пробудили воспоминания. Они постоянно его терзали во время казавшегося бесконечным путешествия с Кипра, но он не давал им хода. А теперь сдерживать прошлое стало невозможно.
Два мясника торчали в дверном проходе в коричневых от крови фартуках. Пекарь оживленно болтал с женщиной, купившей два каравая хлеба. Все они казались Уиллу старыми знакомыми. Впереди девушка, переходя улицу, поскользнулась в грязи и уронила корзинку. Когда она наклонилась поднять, накидка на ее голове чуть сползла, открыв золотисто-медные волосы. Уилл замер, не отрывая от девушки глаз, и не сошел с места, даже когда она выпрямилась и он увидел ее лицо.
Робер тронул его за локоть.
– Что случилось?
Уилл вздрогнул, только сейчас осознав, что остановился.
– Ничего. Просто вспоминаю дорогу.
Девушка поспешила дальше. Робер проводил ее взглядом, затем глянул на Уилла, и они молча продолжили путь.
Туман уже не был таким густым, и вскоре впереди возникли бледно-желтые городские стены с башнями. В отдалении рядом с воротами Темпла собралась толпа. Когда рыцари подошли ближе, они услышали причитания:
– Плачьте, дети мои! Плачьте о потере Божьего Царства на земле! Плачьте о падении Иерусалима и возвышении Вавилона! Плачьте, глядя на деяния тех, чьи грехи завели нас в эту пору тьмы!
На ступенях церкви стоял человек. Вскинув руки, он взывал к толпе напряженным, хриплым голосом. Это был монах нищенствующего ордена францисканцев, последователей святого Франциска Ассизского, проповедника Евангелия. Монах был молод, темноволос, с выбритой на макушке тонзурой. Обтрепанная серая сутана, измазанные в грязи босые ноги. Уилл не видел францисканцев много лет.
– Плачьте, глядя на деяния ваших рыцарей и правителей, которые продали Святой город за золото, желая обогатиться и нарядить своих шлюх!
Одни прохожие шли дальше, поглядывая на монаха без интереса, другие, их было больше, останавливались послушать, одобрительно кивая.
– Но больше всего, дети мои, плачьте, глядя на королей, чья храбрость пробуждается, только когда им это выгодно. Когда же нет, они оставляют стариков и детей уповать лишь на молитвы! – Монах вскинул руку, показывая на ворота Темпла. – Они развели в Божьем городе погребальный костер и превратили в пепел наши мечты!
Дата добавления: 2015-11-14; просмотров: 47 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
БЛАГОДАРНОСТИ 31 страница | | | Благодарности 2 страница |