I have a dream - Isidora Stramm

Номинация:

Лучший слэш по зарубежному фильму/книге

Автор:

Isidora Stramm

Бета:

Zua, Хекса

Фэндом:

X-Men

Пейринг:

Чарльз Ксавье / Эрик Леншерр

Рейтинг:

NC-17

Предупреждение:

секс с инвалидом

Примечание:

Жанр: слэш, ангст с проблесками юмора, POV Эрика

Ворнинг: секс с инвалидом

Кредитсы: изданию «Marvel Comics», кинообъединению «20th Century Fox» и группе «Depeche Mode» за песню «To have and to hold»

От автора: Пост Х-men: First Сlass. Названием для фика послужила речь Мартина Лютера Кинга «I have a dream»

I need to be cleansed
It's time to make amends
For all of the fun
The damage is done
And I feel diseased
I'm down on my knees
And I need forgiveness
Someone to bear witness
To the goodness within
Beneath the sin
Although I may flirt
With all kinds of dirt
To the point of disease
Now I want release
From all this decay
Take it away
And somewhere
There's someone who cares
With a heart of gold
To have and to hold

(«To have and to hold»)

Эрик тысячи раз клялся себе, что никогда больше не переступит порог гребаного замка блаженного Чарльза Ксавьера. Именно так следовало назвать это местечко, «Школа Ксавьера для одаренных детей» звучит слишком просто. В самом деле, надо быть либо святым, либо сумасшедшим, чтобы собирать под своим крылом мутантов, которых в любой момент может раздавить махина ЦРУ. Махина, находящаяся не на другом конце мира, а меньше чем в двух с половиной сотнях миль. С тем же успехом Ксавьер мог повесить себе и своим подопечным мишени на лбы.
Впрочем, Эрик сильно сомневался, будто Ксавьер воображает, что никто и никогда не догадается искать беглого профессора-телепата в его собственном родовом гнездышке, где он, словно курочка из русской сказки, высиживает золотые яички, которые спецслужбы смогут в лучшем случае использовать в своих целях, а в худшем – истребить. При всей своей вере в людей Ксавьер не хуже него знал, на что они способны. Скорее уж, гораздо лучше. С первого дня знакомства Эрик поражался тому, что Ксавьер – телепат, для которого чужие грязные мыслишки, страхи и желания были как на ладони, остается верен своим заблуждениям. Однако спокойная жизнь школы наводила на подозрение, что её основатель подчистил память власть имущим, знавшим о случившемся два года назад. Ничего невозможного в этом не было. Ксавьер при необходимости вполне мог манипулировать чужим сознанием, Эрик отлично это знал. По его просьбе Эмма Фрост как-то проверила Мойру Мак-Таггерт и обнаружила, что та почти ничего не помнит о событиях, последовавших за Карибским кризисом. Несколько месяцев попросту исчезли из её памяти, испарились, словно дым. Да и о времени, проведённом вместе с мутантами в поместье Ксавьера, воспоминаний практически не сохранилось. Разгромленная лаборатория Мак-Коя, его эксперимент над собой, в результате которого с ним произошло нечто чудовищное – вот, собственно, и всё. Из более поздних воспоминаний – горящие обломки самолета и искореженная подводная лодка на берегу безвестного острова в Карибском море, труп Шмидта, неподвижно лежащие у кромки воды Саммерс и Кэссиди. Её, Мак-Таггерт, попытка остановить Эрика, выстрелы и ранение Ксавьера. Одним из последних воспоминаний были слова врача: «Он навсегда останется калекой и будет прикован к инвалидному креслу».
Мак-Таггерт даже получила какое-то поощрение за свой «героизм» и нейтрализацию опасного мутанта. А после – перевод на кабинетную работу в архиве «по состоянию здоровья». Специалисты ЦРУ отвергли теорию о вмешательстве телепата в память Мак-Таггерт и объяснили её состояние вполне естественными причинами. Посттравматическая амнезия, господа, такое случается.
Эрик тогда мысленно поаплодировал Чарльзу, однако одних лишь этих, пусть даже тщательно отобранных и отредактированных, воспоминаний было недостаточно, чтобы ЦРУ поверило в смерть Мак-Коя, Саммерса и Кэссиди, в то, что Ксавьер больше не представляет никакого интереса или угрозы, а так же в то, что оставшаяся в живых часть мутантов исчезла в неизвестном направлении. Подстраховался ли Чарльз, забравшись в мозги руководства ЦРУ с помощью нового «Церебро» Мак-Коя? Насколько более расчетливым он стал, стремясь обезопасить себя и своё окружение? И, самое главное: держит ли он под контролем Братство мутантов? Эмма уверяла, что нет, но Эрик на всякий случай не расставался со своим шлемом. Он не считал подобно Шмидту, что те, кто не с ними, против них, просто не хотел, чтобы Ксавьер манипулировал и им. Даже снимая шлем, Эрик оставлял его под рукой, – на тумбочке возле кровати или на полу в ванной, хоть и чувствовал себя при этом полным идиотом. Несколько раз, вообразив, будто Ксавьер всё-таки проник в его разум, Эрик хватал шлем и нахлобучивал на голову, а после радовался, что никто не видит, как он, матерясь, стоит голышом в шлеме, зажмурив глаза и отплевываясь от пены.
Но время шло, и постепенно Эрик начал понимать, что Ксавьер вовсе не стремится устанавливать с ним контакт. И голос, звучащий в сознании, голос, с которым, забывшись, он принимался жарко спорить о том, что выбрал единственно верный путь, лишь плод его воображения. А эротические сны о Ксавьере – извращенная прихоть подсознания, а не работа телепата, решившего потихоньку свести с ума недруга. Недруга… Уже давно не друга.
Сегодня Эрик нарушил слово, данное самому себе, и пришёл в этот дом. Пришёл, не предупредив своих, куда направляется, зная, что скорее всего совершает ошибку.
Дверь легко послушалась его руки. Он вошёл в холл, освещенный лишь светом фонарей, проникающим с улицы через окна. Часы на стене показывали без пяти час.
«Поднимайся наверх. Ты ведь помнишь дорогу в мои комнаты?»
Пальцы судорожно сжались в кулаки. Эрик знал, что это невозможно, знал, но на этот раз не мог заставить себя поверить в то, что негромкий и такой знакомый голос – всего лишь иллюзия. Протяжно выдохнув сквозь стиснутые зубы, он расправил плечи и, растянув губы в улыбке, направился к лестнице. Дверь захлопнулась за спиной, гулкое эхо пронеслось по пустому коридору. Эрик остановился и прислушался.
«Здесь никого нет. Только ты и я», – любезно сообщил голос Ксавьера, но Эрик и сам уже это понял. Может, в этой школе есть предсказатель, предупредивший о том, что он придёт сегодня? И профессор Икс нарочно устроил всё так, чтобы им никто не помешал? Поверить в это было сложно. Неужели Ксавьер не боится? Верит в его благородство, не представляя, как изменился Эрик за те два года, что они не виделись... Впрочем, кто из них двоих более наивен? Ксавьер или он, считающий, будто телепат, способный преодолеть даже защиту его шлема, может не знать о чём-то?
Что ж, Эрик тоже ничуть не боялся. Да и кого? Сборища идиотов, лепечущих о мире и благе человечества? Разумеется, ученики этой школы и тем более её преподаватели отнюдь не безобидны, он отдавал себе в этом отчет. Но сегодня их тут и не было. Ксавьер благоразумно не позволил никому остаться поблизости, наверняка не позволил им даже заподозрить, что их обожаемому профессору может угрожать хотя бы тень опасности.
Иногда Эрик подумывал устроить небольшой налет на эту богадельню и показать Ксавьеру цену его усилий. Однако каждый раз гнал прочь эти мысли. Время ещё не настало. Пусть Ксавьер соберет серьезную «коллекцию» уникальных мутантов, которых не стыдно будет принять в ряды Братства и тогда…
«А разве ты не клялся не приближаться к моему дому? Определись со своими планами, Эрик! Впрочем, теперь, раз клятва всё-равно нарушена, это уже не имеет значения, не так ли?»
Насмешливые интонации в голосе Ксавьера придали искренности улыбке Эрика. Он не собирался отвечать, но тот факт, что Ксавьер вовсе не так свят, как ему казалось, придавал… сил, уверенности, задора? Нет, желания. Желания подняться по лестнице и встретиться лицом к лицу с тем, кого он успел возненавидеть за эти два года.
Два пролета по семнадцать ступеней в каждом Эрик преодолел, перешагивая сразу через две ступени. Вошёл в коридор, который помнил так хорошо, словно в последний раз побывал в нём вчера. Даже взгляда мельком было достаточно, чтобы заметить: дубовые панели, картины на стенах, ковер на полу – все осталось прежним. До двери Ксавьера оставалось всего двадцать два шага. Эрика гнало вперед – нет, не нетерпение. Ему хотелось поскорее покончить с безумием, владевшим им. Он не собирался убивать Ксавьера, издеваться или насмехаться над ним. Он хотел увидеть, каким тот стал – жалким, сломленным калекой, живущим иллюзиями, пытающимся обрести смысл жизни в детях, которым он якобы помогал, а на самом деле вредил им, делая их уязвимыми. Убедиться, что Чарльза, которого он знал, больше нет.
На одно короткое мгновение Эрик почти поверил, что дверь в комнаты Ксавьера окажется запертой. Ему даже показалось, будто он слышал скрип колес инвалидной коляски. Может быть, профессор испугался в последний момент? Что ж, он вышибет дверь, если придется. Но всё это была лишь иллюзия, одна из многих. Эта дверь открылась так же легко, как и входная.
Кабинет Ксавьера, где в прежние времена они частенько засиживались за полночь, споря о судьбах мира или играя очередную партию в шахматы, освещал лишь косой прямоугольник света, падающего из приоткрытой двери спальни. В этом доме везде царил полумрак. Словно Ксавьер стремился спрятать своё покалеченное тело от всех и вся. Эрик преодолел последние десять шагов и встал на пороге.
- Раньше, ты называл меня по имени. Или так тебе проще?
Он совсем не изменился. Те же густые вьющиеся русые волосы, обрамляющие высокий лоб, те же насмешливые глаза – ярко-синие на солнце и совсем тёмные в приглушенном свете лампы, стоящей на тумбочке у кровати. Теперь, когда Эрик видел Чарльза, думать о нём как о профессоре Икс было уже совершенно невозможно. Словно все те чувства, которые, как ему казалось, умерли и были надежно погребены за стенами хранилища его души, вдруг вырвались наружу, без труда уничтожив преграду, оказавшуюся не толще картона.
- Тебе это не поможет… Чарльз, - произнёс Эрик, вложив в голос максимальную дозу яда, которую смог из себя выдавить в этот момент. Разумеется, не поможет. Имя – это всего лишь имя. Не более того.
- Как бы там ни было, я рад, что ты пришёл. – Чарльз радушно указал рукой на кресло, стоящее у окна, но Эрик предпочёл край кровати.
- Эффектно выглядишь, - заметил Чарльз, глядя, как он садится, откинув полу плаща. – Похож на героя комикса.
- Прекрати.
Подобные костюмы он носил с того самого дня, когда они виделись с Чарльзом в последний раз. Мутанты Братства жили вне общества людей с его условностями и обычаями и стремились подчеркнуть это всеми доступными способами. Но сейчас, рядом с Чарльзом, сидящим в постели, с подушками, подложенными под спину, одетым в голубую хлопковую пижаму, он вдруг почувствовал себя нелепо.
Чтобы скрыть растерянность, Эрик взял книгу, лежащую поверх одеяла на коленях Чарльза, и вздрогнул, когда его рука едва не коснулась пальцев, придерживающих страницы. Да что с ним творится? Ему оставалось лишь покраснеть до корней волос и начать нести всякий бред, словно герою дешёвого любовного романа. Однако никаких нежных чувств Эрик к Чарльзу не испытывал, а потому сосредоточил внимание на книге. Некоторые абзацы были подчеркнуты, поля испещряли заметки сделанные карандашом, между страницами лежала белая шелковая закладка. Перевернув книгу, он прочел: «Почему мы не можем ждать», Мартин Лютер Кинг. Великий проповедник равенства и братства, призывающий добиваться своих целей мирными способами. Ах, Чарльз, Чарльз… Ты всё же по-прежнему наивен и слеп.
Захлопнув книгу, Эрик небрежно бросил её на тумбочку. Чарльз и бровью не повёл.
- Сними шлем, Эрик. Мне кажется, тебе должно быть в нём не слишком удобно, – только и сказал он. – Плоховато слышно, а кроме того, ты ведь уже убедился в том, что он тебе совершенно не нужен?
- Сукин сын, - буркнул Эрик, но шлем снял и спросил, не в силах сдержать мрачного любопытства: - Как ты это делаешь? Раньше ты не мог преодолеть его защиту.
- Дело в облучении, которое мы получили тогда на острове, - охотно пояснил Чарльз. - Твои способности ведь тоже усилились, не так ли? Вот и мои тоже. Я собирался сказать тебе, но, если честно, всё откладывал до того момента, когда ты решишь обить стены своей спальни титаном.
- Значит, ты все же следил за мной. – Эрик решил не обращать внимания на нотки злорадного удовлетворения, отчетливого прозвучавшие в голосе. А Чарльз в ответ лишь пожал плечами, придав лицу выражение шутливой вины, а потом улыбнулся так весело и искренне, что Эрику захотелось его ударить.
- Каюсь, следил! А ты полагал, я упущу тебя из вида? Позволю плести заговоры против людей безо всякого контроля с моей стороны?
- Ты сейчас играешь с огнем, - процедил сквозь зубы Эрик, чувствуя, как от злости начинает стучать кровь в висках. Как же глуп он был, убеждая себя в том, что Чарльз, тот Чарльз, которого он знал, слишком благороден для подобных вещей! Что Чарльз, заботясь о детишках-мутантах, воображая себя папашей огромного семейства, старается забыть о своём увечье, вновь обрести смысл жизни. А Чарльз дурил его, смеялся над ним всё это время и даже сейчас издевался, открыто признавая свою вину. И всё-таки это было куда честнее, чем в тот раз, когда они пришли в стрип-клуб на первую встречу с Ангелом.
- Так я и думал, что она тебе расскажет! Брось, Эрик, не стоит сходить с ума из-за подобных пустяков. Будь Ангел пожилой английской леди, она увидела бы тебя в образе милой старушки, а не проститутки. Эта иллюзия была необходима, чтобы завоевать её доверие.
Чарльз смотрел с такой наглой самоуверенностью, что Эрик не выдержал и влепил ему пощечину. Голова Чарльза беспомощно мотнулась в сторону, на гладко выбритой щеке проступил отпечаток ладони, быстро наливающийся алым. Почему он не остановил его?..
- Просто любопытно было проверить, сможешь ли ты ударить калеку, - медленно произнёс Чарльз, снова сев прямо и взглянув на Эрика. На этот раз уже без своей долбаной улыбочки.
- Убедился?
Эрик откинулся назад, неторопливо расстегнул застежку плаща, поднялся, чтобы повесить его на спинку кровати, и только тут заметил стоящее у стены за дверью инвалидное кресло. Поморщившись, он сделал жест, словно отталкивая от себя что-то. Кресло пришло в движение, проехало вперед, развернулось и выкатилось в соседнюю комнату.
- Надеюсь, ты не против, - с вызовом произнес Эрик.
- Да что ты, конечно нет! Утром кто-нибудь из моих помощников привезёт его обратно. Или, возможно, ты сделаешь это сам, когда будешь уходить.
Чарльз потрогал пылающую щеку. Эрику не было стыдно. Ему было мерзко. Так, как бывало только после экспериментов Шмидта, старавшегося всеми правдами и неправдами вывернуть наизнанку его душу. Но Шмидт был монстром, стремившимся превратить Эрика в своё подобие, в чудовище без моральных устоев. А вот чего добивался Чарльз, Эрик понять не мог. Когда-то ему казалось, что он знает это, но теперь поведение Чарльза ставило в тупик и от того злило ещё больше. Чарльз убедил его, что в мире существуют не только предательство, расчёт и жестокость, но ещё преданность, дружба и доверие. Это помогло Эрику лучше контролировать свою силу, но в тоже время поселило в душе сомнения, лишило покоя и уверенности в своей правоте. Пробило брешь в броне, нарушило целостность. По сути Чарльз покалечил его так же, как позже был покалечен сам. Пожалуй, пулю, перебившую ему позвоночник, можно было даже счесть справедливым возмездием.
- Ты здесь не для того, чтобы обвинять или оправдываться.
Эрика ужасно бесила эта новая манера Чарльза – отвечать не на слова, а на мысли. Раньше он хотя бы спрашивал разрешения, прежде чем читать их, но теперь, похоже, время притворной вежливости прошло. Чарльз знал, почему Эрик пришёл, знал, чего тот хочет, знал, пожалуй, даже лучше, чем он сам. И всё-таки не боялся.
- В этом нет ничего страшного. Если бы мы остались вместе, рано или поздно это наверняка случилось бы.
К несчастью, это было правдой, в этом Эрик не мог себя обманывать. Чарльз ворвался в его жизнь, чувства и разум, занял прочные позиции в них столь стремительно, что у Эрика не было ни малейшего шанса на сопротивление. Да он тогда и не хотел сопротивляться. Чарльз знал его, как никто другой, Чарльз хотел помочь и сам нуждался в нём, Чарльз был равным ему и Чарльз всегда был честен с ним. Или же просто делал вид, что честен.
- Я никогда не притворялся.
Миг – и сознание Эрика заполнили образы: долгие откровенные беседы за полночь, партии в шахматы в тишине кабинета, прогулки плечом к плечу, совместные поездки в поисках других мутантов, бары, гостиничные номера, где порой им приходилось делить одну комнату на двоих, взгляды украдкой, случайные прикосновения, шутки, понятные лишь им, улыбки, от которых у каждого начинала кипеть кровь...
- Ты все ещё сомневаешься? Я не звал тебя сюда, Эрик, но мог бы остановить тебя, если бы не хотел, чтобы ты пришёл.
Эрик шагнул вперед, наклонился, упершись руками в кровать по обе стороны тела Чарльза. Что ж, он сам нарвался.
- Давай расставим точки над «i», Ксавьер. Откровенность за откровенность. Ты просто заноза, засевшая в моей памяти. Я не хочу строить предположения о том, как всё было бы, если бы обстоятельства сложились иначе. Мне плевать, как ты к этому относишься. Плевать. Я хочу всего лишь избавиться от неудовлетворенного желания, вот и всё. Избавиться и забыть о нём. Уяснил?
Каждое слово, которое Эрик медленно цедил сквозь зубы, казалось ему пулей, выпущенной из обоймы ярости и разочарования. Он ожидал увидеть боль и страдание в глазах Чарльза, когда те попадут в цель, но вместо них увидел искорки смеха.
- Леншерр, позволь заверить, что твои чувства целиком и полностью взаимны. Прости, если я случайно дал тебе повод заподозрить нечто большее. В моём случае ты тоже заноза, только засевшая в несколько ином месте. Не буду распространяться о том, что я, как и ты, никогда не думал, будто какой-то мужчина может вызвать во мне подобные желания. Это случилось, вот и всё. Я лишь признаюсь, что в моих мечтах ты врывался в спальню и без лишних слов переходил к делу. Я позволил тебе немного поболтать… Можешь считать это искуплением за то, что я пробил брешь в твоей броне. А теперь, если ты не против...
С этими словами Чарльз обхватил его за шею и, притянув к себе, поцеловал в губы – слишком властно и нахально, как и всё, что делал сегодня. Через две или три минуты, победив в борьбе за доминирование, Эрик сухо спросил:
- Надеюсь, ты не рассчитываешь быть сверху, Ксавьер?
- Если только сам этого захочешь, Леншерр, - невинно ответил тот и рассмеялся, когда Эрик дернулся, пытаясь отстраниться. - Да-да, инвалидное кресло дивно способствует развитию мускулатуры плечевого пояса! - заметил он и лишь после этого отпустил шею Эрика. Хватка у него и в самом деле оказалась железная. - Расслабься, я уже говорил, что ни к чему не собираюсь тебя принуждать.
«Не стану… а могу». Знакомая песня.
Конечно, Ксавьер и в самом деле, если бы захотел, заставил бы его делать, что угодно. Плясать голышом на столе, напялить платье, позабыть о Братстве и остаться здесь в роли сиделки. Противостоять Ксавьеру смог бы только другой телепат, Эрик прекрасно это понимал, но брать с собой на свидание Эмму или Азазеля, пожалуй, было бы чересчур.
"Свидание?" – насмешливым эхом прозвучало в голове, но Эрик снова промолчал. Пусть Ксавьер думает, что хочет. Пусть вытаскивает обрывки мыслей и тешится ими. Должно быть, ему не так уж часто теперь предоставляется возможность почувствовать себя привлекательным и желанным.
А вот эта пуля всё же попала в цель. Эрик перестал ощущать ментальное воздействие, на самом деле настолько лёгкое и ненавязчивое, что он мог бы даже не заметить его, если бы не помнил, каково это, ощущать Ксавьера частью себя.
Увы, в прервавшемся контакте была и обратная сторона. Он никогда не знал, о чём думает Ксавьер, но мог чувствовать его настроение, отношение к происходящему. Впрочем, кто сказал, что тот позволял чувствовать свои истинные эмоции? Разве можно быть вообще хоть в чем-то уверенным, когда имеешь дело с телепатом?
Тут Эрик – уже в который раз! – одернул себя. Какими бы ни были мотивы Ксавьера, в одном тот был прав. Сейчас не время и не место копаться в себе. Он и в самом деле здесь не за этим.
Эрик снова поцеловал Ксавьера – на этот раз куда более жестко, подспудно ожидая возмущения или протеста. Но ни того, ни другого не последовало. Ксавьер ответил ему и снова обнял за шею – просто обнял, не пытаясь больше перехватить инициативу, позволяя делать то, что он хочет и так, как хочет. Эрика это вполне устраивало. Вот только рассчитывать на то, что Ксавьер надолго останется тихим и покорным, было, конечно же, наивно.
- Тебе придется помочь мне, - заявил тот, когда Эрик рывком стащил с него одеяло, и это не то чтобы охладило пыл Эрика, но заставило притормозить. Он не задумывался над физиологическими аспектами инвалидности Ксавьера, вернее, не хотел задумываться о них. Но теперь, когда Ксавьер фактически ткнул его носом в свои проблемы, деваться было уже некуда. В одно мгновение Эрик успел представить все возможные варианты дальнейшего развития событий, а потом попросту опустил руку на пах Ксавьера. Под мягкой тканью пижамных брюк в ответ на прикосновение отчетливо вздрогнула твердеющая плоть. Эрик с трудом сдержал вздох облегчения. Было бы довольно неприятно обнаружить, что Ксавьер ничего не чувствует ниже пояса или, что ещё хуже, одет в подгузник по причине недержания.
- Не настолько всё плохо, - усмехнулся Чарльз и тут же добавил: – Нет-нет, я не лез в твои мысли, Леншерр. Было совсем не трудно догадаться, о чём ты думаешь, по твоему вытянувшемуся лицу.
- Заткнись, - процедил сквозь зубы Эрик, сжав его член. Чарльз прерывисто вздохнул и в самом деле заткнулся.
Эрику не приходилось раньше ласкать мужчин, но сообразить, что к чему было нетрудно. Он вовсе не стремился быть нежным или заботливым, но Ксавьер по-прежнему не возражал. Напротив, ему, кажется, даже нравились эти грубые ласки через одежду. А Эрику нравилось смотреть, как тот комкает пальцами простыню, тяжело дышит и кусает губы. Вот только доводить дело до конца он не собирался и убрал руку, когда глаза Ксавьера стали бессмысленными, а правая щека сравнялась цветом с левой. Но Ксавьер и тут проявил редкостную покладистость. Сообразив, что Эрик не собирается продолжать, он лишь показал жестом, что хочет перевернуться. Эрик решил, что это разумно. Вряд ли Ксавьеру стоило напрягать спину. Да, он не питал теплых чувств к своему бывшему другу, но и калечить его еще больше не собирался.
Он помог ему лечь на живот, не позволив себе почувствовать жалость или чувство вины. Знать, что Ксавьер не может пользоваться ногами и видеть это воочию, оказалось совершенно разными вещами. Вот только на эрекции это никак не сказалось. Ведь дело было не в теле Ксавьера. Вернее, далеко не только в нём. Эрик легко нашёл бы ему замену, если бы всё обстояло настолько просто.
Он не стал раздеваться, лишь скинул ботинки и расстегнул молнию на куртке. Забравшись на постель, он приподнял Ксавьера и сунул ему под живот одну из подушек. Стянул до бедер пижамные штаны и провел рукой по ягодицам. Образ жизни, который теперь вынужден был вести Ксавьер, не мог не сказаться на них, но и это не имело значения.
- У тебя есть что-то…
- Крем для рук в верхнем ящике тумбочки.
Эрик никак не стал комментировать наличие крема в непосредственной близости от кровати. В конце концов, не его дело, как Ксавьер коротает свои одинокие ночи. Почему-то он не сомневался в том, что теперь тот мало кого допускает к своему телу. Возможно, за последний год у Ксавьера бывали проститутки, но вряд ли часто. И почему-то Эрику казалось, что принимает он их не здесь. Может быть, в кабинете или в одной из гостевых комнат. Возможно, в той, что занимал когда-то Эрик? Впрочем, всё это его не касалось.
Несколько минут неловкой возни и Эрик навис над Ксавьером, упираясь в постель одной рукой, а другой помогая себе проникнуть в его тело. Это оказалось не так-то просто. Ксавьер старался помочь, но дело всё равно шло туго. Эрик чертыхался сквозь зубы, Ксавьер тяжело дышал, стискивая подушку и пряча в ней лицо, но терпел. А может, для него это вообще были пустяки, ведь он привык терпеть и куда более сильную боль. Задравшаяся на пояснице пижамная куртка приоткрыла тянущиеся вдоль позвоночника тонкие красноватые шрамы – хирургические швы. Эрик не хотел смотреть на них и не стал, предпочтя им встрепанный затылок Ксавьера.
Наконец двигаться стало легче. Эрик хотел пошутить, что физическая оболочка Ксавьера оказалась куда более неподатливой, чем его ментальная, но смолчал. Ксавьер застонал, первый раз за этот вечер. Волосы у него на затылке взмокли, побелели костяшки пальцев, сжавшихся в кулаки. Эрик продолжал двигаться – резко и грубо, с каждым рывком внутрь всё больше осознавая, какую ошибку совершил, придя сюда этой ночью, и как был прав, что всё же пришёл. Сейчас он уже не мог остановиться и был уверен, что Ксавьер поймёт. Он ведь всегда всё понимал…
Позже, лёжа рядом с ним и глядя в потолок, Эрик подумал, что может сожалеть о многом, но не о случившемся только что. Его рука по-хозяйски лежала на пояснице Ксавьера, пальцы поглаживали влажную кожу. Ксавьер снова пробрался в его сознание, но на этот раз Эрик не стал ему мешать. Он знал, что Ксавьеру было хорошо, знал, что и он ни о чём не жалеет. Эта молчаливая близость была искреннее любых откровений и признаний, которые они могли произнести вслух. Ксавьер был счастлив, помогая детям-мутантам обрести уверенность в себе, перестать чувствовать себя изгоями в обществе, принять и полюбить свою уникальность, не озлобиться и не возненавидеть людей, научиться контролировать силы, которые могут принести много бед. Ксавьер всё ещё верил в добро, и каждый ученик, которого он принимал в свою школу, казался ему залогом будущего, в котором не будет войн и ненависти. Чарльз не озлобился из-за случившегося с ним несчастья, не жалел об утерянном, полагая, что теперь сможет полностью посвятить себя своей великой миссии. Он и в самом деле был все тем же Чарльзом, каким узнал его Эрик, тем, кто готов был кинуться навстречу опасности, чтобы удержать незнакомого мутанта от самоубийственной попытки управлять силами, которые ему не подвластны. Тем, кто верил в справедливость, разум и возможность мирного сосуществования высшей и низшей расы. Тем, кто был верен себе, вопреки всему. Знать это было куда больнее и горше, чем верить в то, что Чарльз использовал его и издевался над ним, ради того, чтобы отомстить или мимолётно потешить своё самолюбие.
Эрик поднялся с кровати. Не глядя больше на Чарльза, накинул на него одеяло, оделся и, ни слова не говоря, вышел из спальни, неся в руке теперь уже бесполезный шлем. Взявшись за ручку двери, ведущей в коридор, он обернулся и небрежным движением руки отправил стоящее посреди кабинета инвалидное кресло обратно в спальню.
Двадцать два шага по коридору. Два лестничных пролета по семнадцать ступеней. Темный холл. Часы на стене показывали без пяти два. Он провёл с Чарльзом всего час. Так мало и в тоже время так много.
Эрик снова стиснул зубы. Уходить не хотелось, но он знал, что должен уйти. Чарльз был слишком похож на наркотик, дарящий сладкое забвение, но ведущий к разложению и смерти. Принимать его часто и в слишком больших дозах было рискованно. Но, может быть, понемногу и время от времени…
Усмехнувшись, Эрик вышел из дома и надел шлем. Чарльз был не единственным, от кого ему следовало скрывать свои мысли. Или, скорее, единственным, от кого он мог их не скрывать. По крайней мере, сейчас.
За воротами школы Эрика ждала машина. Меньше чем через час он будет в Нью-Йорке, откуда его заберет на одну из баз Братства Азазель. Он мог бы позвать его прямо сейчас, но не хотел. Их с Чарльзом дела не касаются больше никого.
Эрик прикоснулся к спрятанной под правой перчаткой закладке, которой суждено было присоединиться к хранившейся в его сейфе сплющенной пуле, перебившей позвоночник Чарльза. Он вытащил её из книги, не успев даже задуматься, зачем она ему, но теперь думал, что будет приятно иногда доставать эту полоску белого шёлка и пропускать сквозь пальцы, вспоминая час, проведённый с Чарльзом. Даже если случившееся было лишь иллюзией.
Эрик уходил, не оглядываясь. У него осталось столько же вопросов, как и прежде, он до сих пор не был полностью уверен в том, что Чарльз не манипулировал им сегодня, не внушил ему очередную иллюзию. Но, как бы там ни было, кое-что он для себя уяснил твёрдо: Чарльз ошибался, полагая, будто у них разные цели. А он ошибся, поверив ему. Какими бы ни были их разногласия, они не враги и цель у них одна. Просто идут они к ней разными путями. Рано или поздно Братство мутантов и люди Икс снова встретятся лицом к лицу, но не для того, чтобы вступить в битву, а для того, чтобы объединиться. Он придумает, как добиться этого... обязательно придумает. Пусть даже на это уйдёт вся жизнь.

Дата добавления: 2015-11-14