Понятие личности 24 страница

Познаваемость—непознаваемость. Несмотря на то, что Эриксон согласен с некоторыми традиционными психоаналитическими концепциями личности, он сформулировал и новые идеи, основанные на различных клинических, антрополо­гических и психоисторических исследовательских стратегиях. Некоторые призна-

Эрик Эриксон: эго — теория личности • 239

ки принятия положения полной познаваемости природы человеческой личности содержатся в его всеобъемлющей концепции жизненного цикла человека. Тем не менее, тот факт, что он опирается на междисциплинарные исследования, проводи­мые за рамками «основной» науки, наряду с отсутствием в его теории строго научных методов исследования личности, наводит на предположение о том, что его уверенность в познаваемости человека средствами науки далека от абсолют­ной. По сравнению с Фрейдом Эриксон кажется менее убежденным в неоспоримо­сти научной познаваемости человека.

Теперь обратимся к эмпирической проверке теории Эриксона и рассмотрим некоторые исследования, ей посвященные.

ЭМПИРИЧЕСКАЯ ВАЛИДИЗАЦИЯ КОНЦЕПЦИЙ ПСИХОСОЦИАЛЬНОЙ ТЕОРИИ

Теория Эриксона оказала большое влияние на возрастную психологию [Papalia, Olds, 1986; Santrock, 1985]. Его идеи нашли применение в области дошкольного обучения, профессионального консультирования, в социальной службе и в сфере бизнеса. Надо отметить также, что Эриксон проводил широкие психоисториче­ские исследования, посвященные таким известным лицам, как Мартин Лютер, Адольф Гитлер, Махатма Ганди и Джордж Бернард Шоу. Психоистория — это форма исследования, в котором осуществляется попытка соотнести основные темы жизни человека с историческими событиями и обстоятельствами [Crosby, Crosby, 1981; Runyan, 1982]. Характерное для последнего времени повышение интереса персонологов к биографическим и автобиографическим методам изуче­ния личности в значительной степени обязано работам Эриксона по психоистории [Moraitis, Pollack, 1987].

Несмотря на свою популярность, теория Эриксона не вызвала появления впе­чатляющего количества эмпирических исследований. Отчасти отсутствие система­тических исследований, посвященных данной теории, можно объяснить тем фак­том, что ее идеи сложны и абстрактны. Более того, такие понятия, как доверие, верность, психосоциальный мораторий не определены настолько четко, чтобы можно было установить их эмпирическую состоятельность. Другая трудность обусловлена тем обстоятельством, что валидизация теории Эриксона требует ши­роких лонгитюдных исследований, необходимых для оценки изменений, происхо­дящих в процессе развития на протяжении всего жизненного цикла. Сбор лонги­тюдных данных — дорогостоящая и очень длительная процедура. В результате всего этого, исследования, посвященные проверке особенностей взаимовлияния психосоциальных стадий, проводятся в настоящее время относительно редко. На­конец, сам Эриксон не проявлял никакого интереса к эмпирической проверке сво их положений. Исследования, проводившиеся им самим, основывались на содер­жательном анализе клинических случаев.

Тем не менее, некоторые концепции психосоциальной теории определенно под­даются точному исследованию. Например, Эриксон вывел критерии психосоци­ального здоровья и болезненных состояний для каждого кризисного периода, ис­пользуя достаточно четко раскрытые поведенческие характеристики, что позволя­ет напрямую изучать, как разрешение предшествовавшего кризиса проявляется в текущем поведении и установках. Теория Эриксона еще и потому представляется

пригодной для эмпирической проверки, что в ней говорится о социальных индика­торах развития, в противоположность тем теориям, в которых основное внимание уделяется интрапсихическим процессам. Наконец, Эриксон сделал возможным строго последовательное изучение соответствующих психосоциальных феноме­нов индивидуального развития, в то время как в других теориях часто отсутствует подобный синтез проблем, обусловленных развитием. Однако до тех пор, пока тщательно спланированные исследования не принесут удовлетворительных ре­зультатов, эмпирический статус теории Эриксона будет оставаться неясным.

Хотя Эриксон не видел необходимости в эмпирической проверке своей теории, другие исследователи попытались это сделать. Рассмотрим несколько примеров подобных исследований.

Исследование эго-идентичности

Как отмечалось выше, из всех психосоциальных стадий жизненного цикла Эрик­сон [Erikson, 1968a] уделял наибольшее внимание подростковому периоду. Сде­ланный нами обзор показывает, что большинство опубликованных на сегодняш­ний день исследований посвящены почти исключительно этой фазе.

Марсиа [Marcia, 1966, 1967, 1980] было проведено несколько исследований, по­священных изучению предпосылок и последствий формирования идентичности у подростков. На основе работ Эриксона, в них были выделены четыре самостоя­тельных ориентации, или статуса эго-идентичности: 1) диффузия идентич­ности; 2) предрешенность; 3) мораторий; 4) достижение идентичности. Эти со­стояния (как показано в табл. 5-2) описаны с помощью двух самостоятельных па­раметров, а именно, кризиса и такого обстоятельства, как принятие обязательств в двух основных сферах функционирования: профессиональной деятельности и идеологии (то есть религия и политика). Термин кризис относится к тому периоду больших усилий в жизни человека, когда он раздумывает, какую выбрать карьеру и каким убеждениям и ценностям стоит следовать в жизни. Принятие обязательств предполагает принятие твердых решений относительно выбора профессии и идео­логии, а также выработку целевых стратегий для реализации принятых решений.

Статус эго-идентичности индивидуума определяется на основе оценки его ответов в ходе стандартизованного интервью, разработанного Марсиа [Marcia, 1966].

Диффузия идентичности характеризуется «отягощенностью отсутствием обя­зательств». Индивидуум с диффузией идентичности может переживать или не пере­живать кризис, но в любом случае здесь наблюдается минимум или даже отсутствие принятых индивидуумом ценностей и ролей, отсутствие заветной мечты. Предре­шенность — состояние юноши или девушки, уже утвердившихся в своих основных ориентациях. Однако при этом отсутствуют признаки (или их очень мало) того, что они переживали кризис. Примером «предрешенной идентичности» может служить студент колледжа, решивший стать зубным врачом, потому что это профессия его отца и деда. Статус моратория на идентичность предполагает, что человек находит­ся в данное время в состоянии кризиса (выбирает между альтернативами), и его предпочтения слишком слабы и неопределенны. Студентка колледжа, видящая себя в будущем химиком, министром или журналисткой, — пример, иллюстрирующий состояние упорной и продолжительной внутренней борьбы с неопределенностью выбора, характерной для этого статуса. Наконец, статус достижения идентичности относится к людям, пережившим период кризиса и сделавшим определенный выбор в отношении профессиональных и идеологических целей и позиций.

Существование этих четырех статусов эго-идентичности к настоящему времени имеет много эмпирических подтверждений [Bourne, 1978; Marcia, 1980]. Кроме того, проведено немало исследований, в которых изучалась связь описанных стату­сов идентичности с моделями взаимоотношений в семье. Это направление исследо­ваний, подытоженное такими авторами, как Марсиа [Marcia, 1980] и Уотерман [Waterman, 1982], показало, что у индивидуумов с предрешенной эго-идентично-стью наблюдаются более теплые отношения с родителями, чем у имеющих другие статусы эго-идентичности. Субъекты с «предрешенностью» также чаще всех ос­тальных обращаются к своим семьям за советом и поддержкой в ситуациях, когда им необходимо принимать жизненно важные решения. В результате им не прихо­дится так упорно «бороться» за достижение идентичности; им в значительной сте­пени удается избегать критического анализа отдаленных последствий возможных итоговых решений. Напротив, люди, находящиеся в состоянии моратория, а также достижения идентичности, не имеют обыкновения искать совета у родителей в от­ветственных случаях. Они выглядят более критичными по отношению к своим ро­дителям, и в их родительских семьях отмечается более высокий уровень конфлик­тности. Индивидуумы с диффузной идентичностью сообщают о наличии самой большой дистанции между ними и их родителями. Эти подростки воспринимают своих родителей как безучастных к ним, отвергающих их, и поэтому у них отсут­ствуют ролевые модели, характерные для подростков с «предрешенностью».

Значительный интерес вызвало изучение взаимосвязей между статусом иден­тичности, мотивацией к обучению и успеваемостью у студентов колледжа. Резуль­таты исследований показывают, что достигшие идентичности считают основными для себя такие дисциплины, как математика, биология, химия и инженерное дело, в то время как студентов с диффузной идентичностью больше привлекают социоло­гия, преподавание и физическая культура [Adams, Fitch, 1983; Marcia, Friedman, 1970]. В сходном исследовании [Waterman, Waterman, 1970] было показано, что студенты, определившиеся в своем профессиональном выборе, более позитивно оценивают свою учебу и все, что с ней связано, чем студенты, еще не решившие, чем

242 • Глава 5. Эго-психология и связанные с ней направления в теории личности

они будут заниматься по окончании колледжа. Студенты, достигшие эго-идентич-ности, получают более высокие оценки по сравнению с остальными [Cross, Allen, 1970]. Наконец, в одном исключительно интересном исследовании [Marcia, 1967] обнаружено: студенты с сильной идентичностью не так драматично (по показате­лям самооценки) переживают неудачные результаты по тем заданиям, которые влияют на академическую успеваемость.

В другом исследовании были изучены связи между статусом эго-идентичности и процессами социального влияния. Так, студенты с диффузной идентичностью продемонстрировали наибольшую конформность под давлением группы сверстни­ков [Adams et al., 1985]. Достигшие идентичности также проявили готовность к конформному поведению в аналогичных ситуациях, но только тогда, когда это вело к достижению определенных целей. Именно такого рода проявления чуткос­ти к мнению окружающих можно ожидать от человека, уверенного в своей эго-идентичности.

Изучение достижения идентичности и способности к интимности в дальнейшем

Согласно эпигенетической теории психосоциального развития Эриксона, успеш­ное разрешение каждого конфликта позволяет человЛсу справляться со следую­щей стадией (и следующим конфликтом), придерживаясь более позитивной ори-^нтации. А именно, сильное чувство идентичности облегчает созревающей лично­сти развитие способности к интимности. Исследование, проведенное Каном и соавт. [Kahn et al., 1985], ставило задачей экспериментальную проверку идеи о том, что приобретение устойчивой идентичности в ранней зрелости с большой вероятностью ведет к достижению интимности в средние годы. С этой целью уче­ные в 1963 году изучали идентичность с применением метода самооценки в груп­пах второкурсников и первокурсников художественной школы. В 1981 году 60% участвовавших в первом исследовании заполняли анкету, содержащую вопросы об их личной, семейной и профессиональной жизни после окончания этого учебно­го заведения. В качестве показателя интимности был выбран статус супружества. Испытуемым предлагали выбрать одну из следующих категорий: никогда не был женат (не была замужем), женат (замужем), живу отдельно от жены (мужа), разведен (разведена), вдовец (вдова). Второй вопрос касался количества разво­дов, если они имели место.

Полученные результаты соответствовали теории: была обнаружена сильная связь между достижением эго-идентичности и способностью к интимности в зре­лые годы. Однако половые различия перекрывали общую закономерность. Что касается прогноза формирования интимности (вступление в брак) у мужчин на основе эго-идентичности, то те, у кого была выявлена сильная идентичность в 1963 году, имели гораздо более прочные супружеские отношения спустя 18 лет. Только один из 35 мужчин с высокой идентичностью к 1981 году не был женат. У женщин, наоборот, брачный статус не зависел от достижения идентичности. Однако у замужних женщин была выявлена тесная взаимосвязь между идентич­ностью и стабильностью брака. Фактически, более двух третей из числа женщин с низкой идентичностью сообщили о разрыве супружеских отношений в течение этих 18 лет. Между мужчинами, состоявшими в стабильном и нестабильном бра-

Эрик Эриксон: эго — теория личности • 243

ке, различий по параметру идентичности не было получено. Авторы предположи­ли, что пути достижения интимности могут быть разными у обоих полов.

У мужчин достижение интимности тесно связано с решением: жениться или не женить­ся. В этом плане достижение идентичности, основанное на традиционных мужских ро­левых особенностях, таких как инструментальность, целенаправленность и компетент­ность, является решающим. С другой стороны, женщины могут быть связаны социальными предписаниями необходимости выйти замуж, поэтому у них достижение идентичности имеет мало общего с замужеством. В то же время достижение интимно­сти у замужних женщин, видимо, влияет на стабильность супружеских отношений. Очевидно, идентичность, основанная на умении справляться с тревогой и умении выра­жать свои чувства открыто, способствует стабильности брака [Kahn et al., 1985, p. 1321 ]

В целом, результаты, полученные в этом исследовании, указывают на суще­ствование различных моделей формирования идентичности у мужчин и женщин. Полученные различия, в свою очередь, говорят о необходимости создания новых моделей, описывающих именно женский вариант развития [Gilligan, 1982].

ПРИМЕНЕНИЕ: АМЕРИКАНСКИЕ ПОДРОСТКИ, ИЛИ «КТО Я ТАКОЙ?»

Эриксон применял свои теоретические взгляды в таких несхожих областях, как игровое поведение у детей [Erikson, 1937], детство в племенах американских индей­цев [Erikson, 1945], социальное поведение подростков [Erikson, 1968a], проблемы идентичности у чернокожей молодежи [Erikson, 1964b] и нонконформизм в юнос­ти [Erikson, 1970]. Он придавал особое значение тому, как разнообразный соци­ально-эмоциональный опыт влияет на формирование идентичности у подростков и в годы ранней зрелости. Больше чем какой-либо другой персонолог, Эриксон придавал значение эго-идентичности, как центральной психосоциальной проблеме, с которой сталкиваются подростки в современном американском обществе.

С точки зрения Эриксона, двумя основными вопросами, встающими перед со­временной молодежью, являются: «Кто я такой?» и «Как я впишусь в мир взрос­лых?» В культуре с жесткими социальными нормами (например, в странах исла­ма), где действует большое количество предписанных социальных и половых ро­лей, эти проблемы идентичности минимизированы, поскольку невелик выбор возможностей. Здесь идентичность «даруется» молодежи, и соблюдение status quo просто подразумевается. Американское же общество предоставляет своей молоде­жи гораздо более широкое разнообразие потенциальных профессиональных, иде­ологических и социальных возможностей. В результате, американские подростки более уязвимы в отношении проблем идентичности именно потому, что у них дей­ствительно есть выбор. По предположению Эриксона, демократическая система в Америке порождает особенно серьезные проблемы, поскольку демократия требует идентичности в ключе «сделай себя сам». По этой причине на американской моло­дежи лежит значительная ответственность, связанная с осознанием того, кто они есть и как им найти свою собственную нишу в мире взрослых.

Когда демократия сочетается с технологически обусловленными искажения­ми социального мира, кризис идентичности усиливается. Наша технология тре­бует продолжительного формального образования. Такое длительное обучение, часто связанное с финансовой зависимостью от родителей на время обучения

244 • Глава 5. Эго-психология и связанные с ней направления в теории личности

в колледже, ощутимо удлиняет у подростков период осознавания того, как они живут и какой должна быть их взрослая жизнь. Проблема идентичности юных неизмеримо усложняется также и в связи с чрезвычайно быстрыми социальными изменениями, требующими пересмотра основных ценностей и норм. У американ­ских подростков не только больше времени для поиска своей идентичности, но и больше альтернатив, из которых можно выбирать.

Кризис идентичности проявляется, по крайней мере в последнее время, в трех основных сферах поведения подростков. Это: 1) проблема выбора карьеры; 2) членство в группе сверстников; 3) употребление алкоголя и наркотиков.

Проблема выбора карьеры. По убеждению Эриксона, неспособность к про­фессиональному самоопределению является причиной серьезной озабоченности у многих молодых людей. Проще говоря, для того, чтобы принять решение о выборе профессии, подросток должен определить, что он собой представляет. Так как в нашем обществе различным видам профессиональной занятости соответствуют раз­личные стили жизни, то выбор карьеры, по существу, превращается в выбор образа жизни в целом. Чтобы сделать правильный выбор, у молодых людей должно быть верное понимание себя, а также обоснованная оценка того, в какой области они могли бы наилучшим образом приспособиться к трудовой жизни. В конечном сче­те, выбор той или иной карьеры может сам по себе дать представление о том, лич­ностью какого типа молодой человек или девушка хочет стать.

Колебания в выборе профессии у подростков часто являются проявлением бо­лее фундаментальной неопределенности в сфере их личной идентичности. Это особенно верно в отношении молодых женщин, которые, ввиду своего биологиче­ского предназначения, стоят перед необходимостью выбора: роль жены и матери или карьера, либо какая-то комбинация того и другого. Некоторые женщины, выбирающие первое, могут со временем поверить в то, что у них нет никакой эго-идентичности за пределами материнской роли. Так как традиционное общество часто диктует пассивное принятие «женских» ценностей и стремлений, современ­ная женщина на пути к достижению идентичности переживает серьезный конф­ликт, связанный с профессиональной занятостью [Goldberg, 1983]. Молодые мужчины также испытывают интенсивное давление в связи с необходимостью де­лать карьеру. По сравнению с женщинами, на них потенциально более разруши­тельное действие оказывает конкурентная борьба за выгодные должности: чувство эго-идентичности и личной ценности у них часто висит на волоске.

Членство в группе сверстников. Даже в самых благополучных обстоятель­ствах время выработки четкой и позитивной эго-идентичности является трудным для подростков. Отвергая родителей как модели для собственной идентичности, подростки часто ищут альтернативный источник поддержки у сверстников, по мере того, как они пересматривают представление о самих себе. В нашей культуре в течение данного периода связи с группами сверстников особенно сильны; их влияние на ценности и установки подростков часто оказывается более значимым, чем влияние родителей, школы, религиозных организаций или любых других со­циальных структур [Maccoby, 1990]. Эти группы помогают молодым людям со­хранить уверенность в себе в то время, когда они переживают поистине драмати­ческие физиологические и идеологические изменения. Осознавая свои чувства, а также переживая за своих сверстников, подростки развивают способность совла-дания с другими озадачивающими, а иногда и пугающими ситуациями.

Эрик Эриксон: эго — теория личности • 245

Эриксон отмечал, что образование подростковых групп, единообразие одежды, телодвижений и мимики, так часто наблюдаемое в подростковых группах, является на самом деле защитой против запутанной, неопределенной идентичности [Erikson, 1968а]. Когда молодые юноши и девушки не осознают четко, что они собой пред­ставляют, подражание сверстникам в одежде и поведении дает им некоторое ощу­щение внутренней стабильности и безопасности. Кроме того, их украшения, стиль причесок и музыка символизируют дистанцированность от родителей и всего того, что связано с миром взрослых. Принадлежность к группам сверстников также обеспечивает возможность испытывать на себе влияние разных новых идеологи­ческих систем — политических, социальных, экономических и религиозных. По убеждению Эриксона, привлекательность для подростковых групп различных иде­ологий и альтернативных жизненных стилей во многом основывается на поиске идентичности. В частности, они находятся в поиске новых личных ценностей, по­скольку необходимо найти замену детским правилам. Более того, приобретение умения разделять новые убеждения и действовать в соответствии с новой системой социальных ценностей во время подросткового экспериментирования, а также воз­можность отвергания старой идеологии может упрочивать возникающее у подрост­ка чувство идентичности.

Алкоголь и наркотики. Чрезвычайно широкое распространение всевозмож­ных наркотических средств, используемых для развлечения, из которых наиболее распространен алкоголь, показывает, что не существует простого объяснения тому, какие факторы приводят подростков к употреблению или зависимости от алкого­ля и наркотиков. Непосредственное и долговременное влияние любого наркотика зависит в определенной степени от личности человека, его употребляющего, от его настроения, мотивации, предыдущего опыта приема наркотиков, массы тела и физиологических особенностей, дозы и силы действия наркотика, способа его употребления и обстоятельств, в которых наркотик принимается [Leavitt, 1982]. Эффект наркотика различен не только у разных людей, но и у одного и того же человека в различных ситуациях.

После того, как употребление подростками наркотиков достигло драматически высокого уровня в 60-х и начале 70-х годов, в 80-е годы оно уменьшилось. Результаты национального исследования распространения наркотиков среди старшеклассников в США [Johnston et al., 1988] показывают: уровень употребле­ния наркотиков оставался в основном стабильным в 1980-х, а прием марихуаны и седативных препаратов — даже снизился. Эти данные обнадеживают, хотя нет сомнений в том, что широкое распространение алкоголя и наркотиков мы будем наблюдать и в обозримом будущем.

В зависимости от конкретного человека и конкретного наркотика мотивы на­чала употребления наркотиков, а также продолжения их приема могут быть раз­ными: от любопытства, поиска острых ощущений, давления сверстников и жела­ния заслужить их одобрение, бегства от стресса и бунта против авторитетов до более философских обоснований, таких как стремление к самопознанию, самосо­вершенствованию, творчество, духовное просветление и расширение границ по­знания. Если эти мотивы рассматривать в контексте теории Эриксона, то станет понятна их связь с чувством недостаточной идентичности. Молодые люди, не знающие, что они собой представляют, могут найти опыт приема алкоголя и нар­котиков весьма привлекательным в «нащупывании» внешних границ своего «Я».

246 • Глава 5. Эго-психология и связанные с ней направления в теории личности

Они предполагают, что сумеют обнаружить такое измерение себя, которое усколь­зает от них именно тогда, когда они находятся в трезвом, «правильном» мире.

Употребление алкоголя и наркотиков может также временно ослаблять эмо­циональные стрессы, сопровождающие кризис идентичности. Колеблясь в выборе профессии, конфликтуя с родителями, вступая в хрупкие и ненадежные отноше­ния со сверстниками, юноши и девушки могут относиться к наркотикам как к средству, помогающему немедленно выйти за пределы себя. Более того, когда они находятся в одной компании со сверстниками, употребляющими наркотики, не­трудно понять, как на них можно «надавить», особенно если еще и статус в группе зависит от употребления наркотика. Человек с установившейся эго-идентичностью может сопротивляться подобному давлению, а подросткам с диффузной идентич­ностью, вероятно, трудно не подчиниться.

Было бы ошибочным полагать, что все грани поведения подростков можно объяснить с позиции теории Эриксона. Тем не менее, концепция кризиса иден­тичности представляет собой выдающийся теоретический подход, позволяющий понять множество психологических проблем подросткового периода. Пытаясь объяснить основные линии психосоциального развития, Эриксон внес большой и прочный вклад в теорию личности.

ДРУГИЕ ПРИМЕРЫ ПЕРЕСМОТРА ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ: АКЦЕНТ НА КУЛЬТУРНЫХ И МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ФАКТОРАХ

Многие другие постфрейдисты, придерживающиеся психодинамической ориента­ции, подобно Эриксону, придавали особо большое значение роли культурных и межличностных факторов в формировании личности. Хотя они чувствовали себя обязанными Фрейду, но, признавая значение опыта раннего детства и соглашаясь с концепцией динамики тревоги и защитных механизмов, все они отошли от теории Фрейда. А именно, эти теоретики отвергли идею о том, что поведение человека можно объяснить в терминах инстинктивных побуждений биологической природы. Они признали, что Фрейду не удалось раскрыть влияние факторов окружающей среды на развитие личности и психопатологические проявления. Соответственно, многие из них выступили против высказывания Фрейда о том, что «анатомия — это судьба». По их мнению, личностные различия между полами можно понять только в контексте социокультурных влияний. Коротко рассмотрим две ключевые фигуры, чьи теории существенно отличались от традиционного психоанализа. Это Эрих Фромм и Карен Хорни. Оба эти реформатора выдвинули теории, в которых нашли свое отражение наиболее заметные темы постфрейдистского психодинами­ческого направления.

ЭРИХ ФРОММ: ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ЛИЧНОСТИ

Ли один теоретик не смог настолько выразительно обрисовать социальные детер­минанты личности, как Эрих Фромм. Как представитель гуманистического на­правления, Фромм утверждал, что поведение человека может быть понято только

Эрих Фромм: гуманистическая теория личности • 247

Эрих Фромм (1900-1980).

в свете влияний культуры, существующих в данный конкретный момент истории. Он был убежден, что потребности, свойственные только человеку, эволюционирова­ли в ходе истории человечества, а различные социальные системы, в свою очередь, оказывали влияние на выражение этих потребностей. С точки зрения Фромма, лич­ность является продуктом динамического взаимодействия между врожденными по­требностями и давлением социальных норм и предписаний. Он первым сформули­ровал теорию типов характера, основанную на социологическом анализе того, как люди в обществе активно формируют социальный процесс и саму культуру.

БИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

Эрих Фромм (Erich Fromm) родился в 1900 году во Франкфурте, Германия. Он был единственным ребенком родителей-евреев. Фромм вырос, зная два разных мира — ортодоксальный еврейский и христианский, где он время от времени сталкивался с антисемитизмом. Семья Фромма была далеко не идеальной. Он описывал своих родителей как «очень невротичных», а себя как «невыносимо невротичного ребенка» [Funk, 1982].

Когда в Европе вспыхнула первая мировая война, Фромму было 14 лет. Хотя он был слишком молод, чтобы воевать, он был поражен окружавшей его людской иррациональностью и разрушительными наклонностями. Позднее он писал: «Я был глубоко озабоченным молодым человеком, которого мучил вопрос, как оказа­лась возможной эта война, а также желание понять иррациональность поведения человеческих масс и страстное желание мира и понимания между народами» [Fromm, 1962, р. 9]. В ответах на эти вопросы видно огромное влияние Фрейда и Карла Маркса. Труды Фрейда помогли ему понять, что люди не осознают причин своего поведения. Читая Маркса, он усвоил, что социально-политические силы существенно влияют на жизнь людей.

248 • Глава 5. Эго-психология и связанные с ней направления в теории личности

В отличие от Фрейда, Юнга и Адлера, Фромм не имел медицинского образова­ния. Он изучал психологию, социологию и философию, получил степень доктора философии в Гейдельбергском университете в 1922 году. Он продолжил свое пси­хоаналитическое образование в Берлинском психоаналитическом институте. В 1934 году Фромм эмигрировал в Соединенные Штаты Америки, стремясь из­бежать нацистской угрозы. Он начал вести частную практику в Нью-Йорке. Пер­вую свою книгу «Бегство от свободы» Фромм опубликовал в 1941 году В ней он показал особое значение способов, какими общественные силы и идеологии фор­мируют структуру характера индивидуума. Это направление, получившее разви­тие в большом количестве последующих книг, принесло Фромму членство в Меж­дународной психоаналитической ассоциации [Roazen, 1973].

В 1945 году Фромм стал сотрудником Института психиатрии Уильяма Алан-сона Уайта. В дальнейшем он читал лекции во многих университетах США и занимал должность профессора психиатрии в Национальном университете в Ме­хико с 1949 года до своего ухода в 1965 году. Вместе со своей женой Фромм в 1976 году перебрался в Швейцарию, где скончался от сердечного приступа в 1980 году.

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ: ОСНОВНЫЕ КОНЦЕПЦИИ И ПРИНЦИПЫ

Фромм стремился расширить горизонты психоаналитической теории, подчерки­вая роль социологических, политических, экономических, религиозных и антропо­логических факторов в формировании личности. Его интерпретация личности начинается с анализа условий существования человека и их изменений, начиная с конца Средневековья (конец XV века) по наше время. По завершении своего исторического анализа Фромм сделал вывод о том, что неотъемлемой чертой че­ловеческого существования в наше время является одиночество, изоляция и от­чужденность [Fromm, 1941/1956]. В то же время он был уверен в том, что для каждого исторического периода было характерно прогрессивное развитие инди­видуальности по мере того, как люди боролись за достижение большей личной свободы в развитии всех своих потенциальных возможностей. Однако значитель­ная степень автономии и свободы выбора, которыми наслаждаются люди, живу­щие в современном западном обществе, были достигнуты ценой утраты чувства полной безопасности и появления ощущения личной незначимости. С точки зре­ния Фромма, перед сегодняшними мужчинами и женщинами стоит болезненная дилемма. Невиданная свобода от жестких социальных, политических, экономи­ческих и религиозных ограничений (как это имеет место сегодня в американской культуре) потребовала компенсации в виде чувства безопасности и чувства при­надлежности к социуму. Фромм полагал, что эта пропасть между свободой и безопасностью стала причиной беспримерных трудностей в человеческом суще­ствовании. Люди борются за свободу и автономию, но сама эта борьба вызывает чувство отчуждения от природы и общества. Люди нуждаются в том, чтобы обла­дать властью над своей жизнью и иметь право выбора, но им также необходимо чувствовать себя объединенными и связанными с другими людьми. Интенсив­ность этого конфликта и способы его разрешения зависят, согласно Фромму, от экономических и политических систем общества.

Дата добавления: 2015-11-14