Особенности российской ментальности и национального характера

По мнению американского социолога У.Г. Самнера, культуру можно понять только на основе анализа ее собственных ценностей, в ее собственном контексте. В чем же суть ментальности народа вообще и особенно применительно к русской действительности? Иными словами, в чем специфика русской ментальности русской ментальности? Ментальность часто понимают как синоним сознания, ассоциирующийся с такими понятиями, как национальное сознание, национальный характер (по терминологии З.В. Синкевича), народный дух (по терминологии В. Фон Гумбольта) или (согласно ей же) «внутренняя форма», которая является отражением народного духа, «социальный архетип» (по терминологии К.А. Касьяновой и др.)

Ментальность понимается как «социальный архетип», отличного от юнговского «архетипа», базировалось на следующем исходном положении. В основе ментальности лежит некоторый набор «предметов», качеств, идей и т.д. Появление в сознании любого из них приводит в движение связанную с ним гамму чувств, что, в свою очередь, является импульсом к более или менее типичному действию. Вот эта единица, состоящая из цепочки «предмет-действие», и подразумевается под понятием «социальный архетип». Ценностная структура личности «погружена» в ее архетип, а те элементы, которыми личность соприкасается с окружающим миром, т.е. типичные действия составляют ее национальный характер, ее менталитет, лежащий в основании характера индивидуального. В соответствии с этим этнический характер – ментальность, рассматривается на уровне черт личности, т.е. интроецированных в личность ценностей, что есть результат длительного процесса взаимодействия особенностей генотипа с культурой и взаимного их приспособления. В данной работе имеет значение именно этот результат, а не выделение и дифференцирование в нем культурной и природной составляющих. Такое понимание ментальности совпадает с употребляемым зарубежными исследователями понятием базовой личности, под которой понимаются «склонности, представления, способы связи с другим, которые делают индивида максимально восприимчивым к определенной культуре и идеологии, и которые позволяют ему достигать адекватной удовлетворенности и устойчивости в рамках существующего порядка

Измеряемой формой проявления ментальности служат этнические стереотипы, выступающие в качестве эмпирического индикатора характерологического своеобразия этнической общности. Стереотип формируется при сравнении «нас» с «не-нами», хотя не всегда это сравнение осознается этнофором. В отечественной социальной психологии этнический стереотип трактуется как социально обусловленный схематический стандартный образ этнофора о своей этнической общности (автостереотип) или о других этнических общностях (гетеростереотип). Стереотипы, сформированные в ходе этнокультурной социализации, необычайно устойчивы и сохраняются даже при переселении этнофора в иноэтническую среду. И при всех спорах о сущности ментальности ясно, что она существует, составляет стержень национального самосознания; наследуется от предков, приобретается в процессе воспитания; значительно явственнее проявляется в групповых (массовых) действиях, особенно в процессе межэтнического взаимодействия. Строго говоря, ментальность выступает как совокупность традиционных установок людей. Это представление народа о самом себе, это внутреннее, относительное содержание, целенаправленно способствующее сохранению и устойчивости качественных ценностных результатов, достигнутых в процессе развития, это важный элемент его самосознания, его совокупного этнического «Я». Ментальность представляет собой структуру интеллекта, шкалу ценностей, алгоритм духа, категорический императив граждан как следствие национальных, культурных, цивилизационных, географических и социально-политических особенностей их жизни и деятельности, влияющих на их выбор. Ментальность отражает фундаментальные различия в способах мышления, сравнительную морфологию форм познания. Все эти явления трудно описать с помощью точных дефиниций, они осознаются в большей степени интуитивно, на основе социального и языкового опыта.

Русская ментальность – универсальное культурно-психологическое явление. Основные, глубинные черты и особенности русского народа живут по своей логике, по законам социально-психологической наследственности и трансформации. Они напрямую не согласуются с новыми экономическими установками, с законами экономических моделей, привносимых извне. Эти модели непосредственно и сразу не отражаются на духовно-психологическом облике народа. Наоборот, традиционные его особенности влияют на экономические механизмы и структуры, нетипичные для российской культуры (например, ставка на индивидуализм в противопоставлении коллективизму, разграничение деловых и личных взаимоотношений, самостоятельность, быстрый рост доходов, решительность, деловитость, замкнутость и закрытость, агрессивность, предприимчивость и др.) и способы привести к отторжению экономических преобразований и рыночных изменений на уровне архетипов не только сознания, но и поведения, поскольку истинная причина неприятия той или иной экономической модели, а в общем рынка, не будет осознаваться. Именно этого момента массового сознания полностью не учли представители самых различных экономических школ и направлений, разрабатывающее направления реформ России. И трудно избавиться от впечатления, что очень многие проблемы последних лет во многом связаны с недооценкой нашей психологии, ментальности и культуры. Это не было учтено в предлагаемых нашей стране экономических моделях развития, так как Россия рассматривалась как «национальная пустыня», как «бессодержательное» географическое пространство, которое может быть заполнено «любой формой экономического развития» (13, с. 173). И более того, это не учитывалось в экономических разработках наших отечественных реформаторов, которые, обладая подобной психологической и культурологической невосприимчивостью, с пренебрежением относясь к русской психологии массового сознания, не видели особых различий между русским народом и, например, западноевропейскими, американскими и другими народами.

В чем специфика русского менталитета?

1. У русских людей до крайности обострено чувство справедливости («аттрактивность» по Л.Гумилеву), оборотной стороной которой выступает уравнительная (эгалитаризм) и коллективистская (антииндивидуализм) психология. Они полны «искания социальной справедливости». Однако группа шкал, характеризующая такие качества личности, как справедливость, стремление к добродетели, дает одинаковые показатели с американскими данными. Но при этом «уравниловка», другой гранью которой является зависть, за советский период превратилась в устойчивую черту русских людей, трудно поддающуюся изменению и вызывающую, быть может, самое сильное недовольство в условиях резкой поляризации общества в ходе экономических реформ. И нет ничего удивительного в том, что раздражение в массовом сознании вызывают непривычные формы нарождающегося индивидуализма, вызванного разложением привычных коллективистских установок, доминирующих в обществе.

У русских самоанализ, рефлексия зачастую оттесняют реальную жизнь, а теории, программы выступают абстракциями, далекими от решения конкретных проблем. С каким упоением подчас «поются» самими же реформаторами «гимны спасительным программам и моделям». По мнению И.Павлова, «русский ум не привязан к фактам, он больше любит слова и ими оперирует…» (9, с.37). Русские привыкли принимать слова на веру и оказывать им безграничный кредит, произносить слова и слушать слова, не отдавая себе отчета в их реальном содержании и их реальном весе. Решение любой проблемы для русских людей опосредуется обычно каким-то значимым или сверхзначимым словом. А в предлагаемых зарубежных экономических моделях такого слова, разъясняемые с экрана телевидения с помощью научной терминологии, воспринимались и воспринимаются как дорога в никуда.

В итоге создается парадоксальная психологическая ситуация: ратуя за рынок на словах, в действительности его цивилизованный вариант не принимают, что чревато не только фрустрацией (потерей цели и смысла жизни), но и наступлением психологического истощения, предела ожиданиям и долготерпению, потерей веры и перспективы рынка. Психологическую ловушку несло «магическое заклинание» - «рынок нам поможет». Русских людей звали к рынку, но разве наши люди хорошо знают, что такое рынок? Нет. Зато они хорошо знают, что такое Базар. У них нет психологии Рынка, но у них есть психология Базара. И поэтому, когда экономические реформаторы бросают клич «Вперед к рынку», то в ответ нередко слышатся недоуменные восклицания: «зачем идти к рынку и почему ради этого нового «идола» нам нужно мучиться и терпеть лишения?» Слово как было, так и осталось, так и осталось для русских людей отправным пунктом в любой деятельности.

2. У русских людей более отчетливо проявляются такие черты, как открытость, свободолюбие, душевность, радушие, веселость, оптимизм, некоторая беззаботность и беспечность в сочетании с индивидуальностью. Конечно, эти черты в той или иной мере присущи любому народу, но у русских людей они выражены ярче и сильнее. Сравнение средних показателей на разных национальных выборках показало, что у русских более низкая доминантность по сравнению с другими выборками: британской, норвежской, финской, немецкой и американской. Но в экстремальных ситуациях и условиях поведение русских противоположно тому, как ведут себя в подобных ситуациях представители других национальностей: у всех в ситуации давления доминантность падает, а у русских она возрастает. Неожиданным был результат по шкале «эмоциональная невоспитанность», подчинение своим эмоциям. По этой шкале среднее значение показателей по американской выборке более, чем на 20 %. Иными словами, придя в состояние гнева или веселости, русские люди становятся «неудержимыми». Это может быть объяснено следующим образом. Русские люди мягки и терпеливы по культуре, а не по всей природе. Эта культура ведет их путем воздержания и самоограничения вплоть до самопожертвования. Природа же русского человека склонна к бурным, неконтролируемым эмоциональным порывам.

3. Русским людям свойственно бегство от личного выбора в критических ситуациях и полагание на «ведущего», ориентация на этатическую (державную) идентичность, повышенная зависимость от лидеров, потребность в опоре на власть и руководство (этатизм и патернализм), потребность быть ведомыми (авторитарная, популистская, харизматическая психология). «Русский народ с присущей русской душе страстностью, - отмечал Н.Бердяев, - всегда ожидает и ожидает «властелина» (3, с. 12). Русские издавна привыкли возлагать на лидера заботы и ответственность за происходящее, полагаться на «мудрого рулевого», а с ним связывать надежды и усилия по преодолению трудностей, что в условиях существующего психологического и идейного стресса особенно повышает «спрос» на такого лидера, способного своим авторитетом и доверием побуждать людей к действию. Но проводимые экономические реформы, ведущие к автономии граждан, к формированию психологической опоры на свои силы, возможности надеяться на себя, не могли дать людям «освобождения», за исключением меньшинства, от традиционного «синдрома свободы от активности» (3, с. 13), приучить к необходимости самим отвечать за свою судьбу, а не перекладывать свои заботы на государство».

4. Особенность русских людей – их доверчивость, даже легковерие, иногда «крайнее легковерие» (8, с. 119). Шкалы, по которым наши данные отклоняются вниз от американских, весьма показательны, это открытость, оптимизм и доверие. Русских людей отличает скорее умозрительный, а не практический склад ума. Для них верить – значит жить, руководствоваться не расчетом, не соображением выгоды, в отличие, например, от американцев, японцев, немцев, а принципами, убеждениями, эмоциями и душой.

Дата добавления: 2015-11-14