Робин Шоун Проснись, моя любовь! 16 страница

Толчки ослабли. Она вонзилась ногтями в его спину и ягодицы.

- Назови мое имя, - прохрипел он.

Он сделал резкий толчок, затем несколько слабее, - ощущения были такими, что, казалось, будто она собиралась падать с Сирс-Тауэр.

- Назови мое имя.

Да, да, она скажет его имя. Как только сможет отдышаться.

Он вышел на дюйм, вращая, вращая, но не входя на необходимую глубину.

- Назови мое имя, - он тяжело дышал между короткими предложениями. - Назови мне, я хочу, чтобы ты знала меня. Назови… мое… имя!

Элейн схватила густые аристократические волосы Чарльза обеими руками.

- Чарльз! - крикнула она что было мочи. Она прижала колени к его ребрам, цепляясь за него, чтобы не умереть. Забывая про гордость, когда продолжались сладостные вращения.

- Чарльз, пожалуйста, войди в меня, пожалуйста, сильнее, ты мне нужен, глубже, я должна иметь тебя, о, пожалуйста тр…!

Чарльз дал Элейн то, что она хотела, то, в чем нуждалась так же, как в дыхании. Кровать стонала и шаталась как ярмарочный балаган. Комната отражала звуки соприкасающейся плоти. Чарльз стонал, тяжело вздыхал и был весь мокрый. Или, возможно, это Элейн стонала, тяжело дышала и была вся мокрая. Она знала, что он что-то говорит ей, но его слова находились за рамками ее понимания. Все чувства были сфокусированы на том, что происходит и что произойдет. Она никогда не чувствовала ничего подобного за всю свою жизнь. Никогда не думала, что существует подобное.

Внезапно руки Чарльза обхватили ее под коленями и заставили развести ноги в стороны, открывая все шире, шире, погружаясь в нее глубже, глубже.

- Чарльз! О Боже, Чарльз. Боже, о Боже! - Элейн смутно слышала эхо собственного крика. Оно звучало так, будто она находилась в агонии. В следующий момент дыхание полностью покинуло ее тело. Внутри нее взорвался настоящий фейерверк Грант парка. И это продолжалось и продолжалось до тех пор, пока она не почувствовала его мужское естество, погруженное невозможно глубоко в ее тело, вздрагивающее и извергающее поток семени, вздрагивающее и извергающее. Как будто издалека Элейн ощутила, как ее ноги бессильно упали на холодный шелк. Ну уж теперь-то она точно забеременеет, пронеслось в голове. Элейн сразу же уснула, еще до того момента, как Чарльз вышел из нее.

Чарльз взглянул на Морриган. Пот градом лился с его тела, он чувствовал себя так, как будто больше никогда в жизни не сможет полностью наполнить кислородом свои легкие. Кровь гудела после самого невероятного в его жизни оргазма, еще более сильного, чем тот, что он испытал на озере.

Он посмотрел на место, где были соединены их тела.

Черные простыни были мокрыми.

Он усмехнулся.

Ну и женщина! Никогда в своей жизни он не встречал столь страстной натуры. Как она ругалась, когда вонзалась в его ребра!

И это притом, что она была еще новичок.

Он поднял покрывала с подножия кровати и потянул их, чтобы укрыть себя и Морриган. Пламя свечей дернулось - они должны в скором времени потухнуть. А если даже и не погаснут, он все равно не в состоянии встать с кровати и задуть их.

Завтра он научит ее, как предохраняться. Если она забеременеет, то в ближайшем будущем нельзя будет разнообразить секс, как ему хотелось бы. И на самом деле больше, чем наследника - наследников - он сильнее, сильнее всего на свете, хотел свою маленькую страстную жену. Возможно, через год он насытится ею и сможет относиться более спокойно.

Чарльз сморщился, почувствовав боль в ребрах.

Или Морриган успокоится.

Он заключил ее в объятия. Она что-то пробормотала во сне, и он осторожно пристроился сбоку. Чарльз последовал за ней, устраивая опавшую плоть прижатой к ее маленькой прелестной попке. Мужское орудие тут же потянулось к теплу, спрятанному меж двух прижатых половинок.

Он уныло вздохнул. Ну, может быть, они подождут два года.

Чарльз засыпал, представляя себе все те вещи, которым стоит обучить Морриган.

Глава 21

Элейн просыпалась с большой неохотой, пытаясь освободиться от связывающих ее оков сонного тумана.

И уже была очевидна вся тщетность прилагаемых усилий, как до нее донеслись голоса.

- Скажи Кейти, чтоб не спускала с ее светлости глаз, но и не беспокоила понапрасну. - Мужской голос казался веселым. - Пусть спит, сколько захочет. К тому времени, как она проснется, я хочу, чтобы приготовили обильный завтрак и горячую ванну. Возможно, в иной последовательности, думаю, всему остальному она предпочтет ванну. Попроси Кейти добавить туда большую дозу горькой соли. И пусть убедится, что вода действительно горячая.

- Очень хорошо, милорд.

Второй мужской голос звучал гораздо скучнее.

До Элейн дошло сразу несколько вещей: все ее внутренности болели, а плоть между бедер была словно продырявлена палкой. От простыней исходил резкий мускусный запах, абсолютно не похожий на ту цветочную композицию, к которой она привыкла. Первый доносившийся голос принадлежал лорду - Чарльзу, второй - его камердинеру Фрицу.

Элейн резко открыла глаза. Боль и запах были от секса, а причиной их возникновения являлся Чарльз.

И это была не ее комната, ни из девятнадцатого столетия, ни из двадцатого.

Дверь тихо закрылась. Чарльз склонился над кроватью, его глаза были насыщенного синего цвета, почти черные, складка в правом уголке губ полностью расправилась. Он выглядел абсолютно расслабленным и спокойным.

- Прошу прощения, не хотел тебя будить, - его голос был низким, хриплым от разделенного удовольствия. - Как ты себя чувствуешь?

Элейн закусила губу.

Как она себя чувствует? Очень непривычно. Непонятно. Слегка не в себе.

- Тебе больно?

Элейн начала было кивать головой, потом подумала, что лучше все отрицать. С другой стороны, а вдруг он тогда захочет повторить представление? Ее щеки вспыхнули, вспоминая масштабы их совместных выступлений прошлой ночью. Она энергично закивала головой.

- Дай мне взглянуть.

Элейн молча уставилась на него. Ей были не ясны его намерения до тех пор, пока рука с длинными загорелыми пальцами не приблизилась и не стащила с нее покрывала. Холодный воздух окутал все тело.

Вцепившись в покрывала, Элейн спешно отвела глаза от этих разоряющих пальцев.

- Не глупи. Я у тебя все видел и пробовал, Морриган, - его зрачки расширились. - Ну, хорошо, почти все. А сейчас лежи смирно.

Он сумасшедший? Элейн даже гинекологу не позволяла смотреть на то, на что он собирался взглянуть. Ну, хорошо, почти не позволяла - исключение составляли обязательные ежегодные взятия мазка.

- Удивительно, но ты везде покраснела.

Элейн плотно закрыла глаза.

- Даже здесь.

Теплый палец коснулся большого пальца на ноге. Элейн дернулась. Это было еще что, по сравнению с тем, как она трепетала, когда он касался ее там.

- Лежи смирно, дорогая. Я только хочу посмотреть.

Он раздвинул ее ноги, затем нежно развел мягкие складочки в стороны. Чарльз глубоко втянул воздух. Элейн почувствовала, что ее тело вспыхнуло, превратившись в огненный шар. И еще подумала, неужели у нее там тоже покраснело от смущения?

- Господи, как ты прекрасна! Лежи смирно. Позволь мне взять мочалку.

Элейн пришла в замешательство. Секундами позже ее тела коснулась прохладная ткань.

- Так лучше?

Это было довольно удивительным. Элейн вознаградила лорда энергичным кивком.

Он начал нежно обмывать ее. Элейн открыла глаза. Ее плоть была слишком, слишком чувствительной. Одной рукой он придерживал ноги, чтобы они не смыкались. Чарльз несколько раз провел там мочалкой, пока, наконец, не показалось, что он удовлетворен результатом. Тогда он отложил мочалку на кровать, держа ноги по-прежнему разведенными.

- Ты там, внизу, как шоколад с земляникой. - Его глаза с полной решимостью продолжали осмотр. Элейн почувствовала, как к ее смущению добавилось что-то еще. - Здесь, - палец нежно указал на наружные складки осматриваемой плоти, - шоколад, насыщенного цвета мокко, а здесь, - Элейн сморщилась, когда палец скользнул по всей длине внутренних влажных губ, - бархатистость спелой земляники.

Чарльз немедленно убрал палец.

- Бедная крошка, - пробормотал он, затем наклонился и поцеловал чувствительную кожу. Его язык был успокаивающим и обжигающе горячим. Он долго и неторопливо целовал ее, покрывая раз за разом поврежденную, измученную плоть. Чарльз ничуть не смущался, и когда он, наконец, поднял голову, жар, исходивший от тела Элейн, повысился на несколько градусов. Он натянул покрывала обратно.

- Я хочу, чтобы ты полежала в горячей ванне, и подольше. Кейти позаботится об этом. Затем я хочу, чтобы ты воспользовалась моим кремом. Он поможет тебе изнутри, куда не сможет проникнуть вода.

Он встал.

- Хочешь, я позову Кейти сейчас, или дать тебе еще немного поспать?

Элейн казалась себе беспомощным, маленьким ребенком, о котором до сих пор нужно заботиться.

- Позови Кейти сейчас, - голос звучал так же по-детски, вторя ее ощущениям.

Ванна помогла. Элейн была удивлена, что туда добавили горькую соль. Это было хорошо знакомое ей средство. Когда мать была жива, она дышала парами горькой соли. Элейн в то время была еще ребенком, подолгу просиживающим за пианино. После ванны Элейн осторожно воспользовалась кремом, которым снабдил ее Чарльз. Он оказался приятно прохладным и успокаивающим.

Она осторожно вытащила кончик пальца из тела, с которым за последние двадцать четыре часа сроднилась ближе, чем со своим собственным. Прежде чем усесться на стул, Элейн положила туда подушку, гоня прочь мысли о том, что о ней подумает Кейти. Затем набросилась на гору взбитых яиц - и вдруг остановилась с застывшей в воздухе вилкой, не донеся ее до рта. Да, уже слишком поздно беспокоиться о репродуктивной пользе яиц. Она или беременна, или нет. За яйцами последовали несколько кусочков бекона, тост с повидлом и миска земляники - она вспомнила сравнение Чарльза - со взбитыми сливками - ах, это ведь, наверное, он прислал. Вздохнув, Элейн села и слизнула каплю крема с губ. Как чеширский кот. Она вспомнила свою способность дотягиваться языком до кончика носа, которую обнаружила вчера на пикнике, и ухмыльнулась. Ну, точно, чеширский кот.

- Мэм, вам тут записка. Я обнаружила ее на полу под дверью.

Элейн рассматривала Кейти из-под опущенных век. Ах да, подумала она. Сейчас самое время отчитать служанку за плохое ведение домашнего хозяйства.

Кейти сунула записку в руку Элейн, сложила пустые тарелки с завтрака, взяла поднос и вышла в коридор.

Элейн недоуменно наблюдала за уходом горничной. Пожав плечами, она развернула записку. Почерк был с характерным левым наклоном. В точности, что она и подумала - Кейти уронила одну из записок Элейн и даже не потрудилась поднять ее. Она, должно быть, лежит здесь уже целую неделю, ведь Элейн лишь однажды писала письмо для служанки, когда Кейти вынудили приготовить ванну во время критических дней Элейн. Руки начали сворачивать кусок бумаги.

Большой холодный кулак скрутил все внутренности. Элейн рывком раскрыла записку.

Дорогая Элейн!

Могу поспорить, ты и не думала, что когда-нибудь снова услышишь или увидишь написанным свое имя, не так ли?

Представляю твое изумление и, посмею сказать, даже радость, когда ты обнаружила, что была неправа.

Хотя возможно и не радость. Мне кажется, тебе слегка понравился мой муж?

Вообрази себе Мэтью, обнаружившего твои проделки, Элейн. Ты думала, что он ничего не знал о твоих извращенных сексуальных книжонках, не так ли?

Но он знал. И использовал их как фактическое доказательство твоей неустойчивой психики. Понимаешь ли, он не поверил, что я взяла твое старое толстое тело, как я ни старалась ему объяснить. Поэтому ему не оставалось ничего другого, как отправить меня в психиатрическую лечебницу. Точнее сказать, отправить тебя в лечебницу, поскольку он действительно был уверен в том, что это ты.

А Мэтью любил тебя. Или только так говорил. Кое-кому действительно стоило задуматься над тем, что сделал бы Арлкотт, если бы решил, что его жена считает себя кем-то другим.

Записка была без подписи.

Сердце Элейн стучало в полтора раза быстрей.

Ее и не надо было подписывать. Ярко выраженный левый уклон букв был достаточной подписью. Морриган здесь. Рядом с Элейн. Каким-то образом.

Но это невозможно.

Кейти знала?

Безусловно нет. Кейти вела себя странно. Но, как подозревала Элейн, причиной тому были ее промахи на посту горничной леди из-за нехватки знаний.

Морриган была в двадцатом столетии, в теле Элейн. Она, конечно, моментально оценила свои перспективы, но что же будет дальше?

Элейн почувствовала себя… использованной.

Мэтью не понял, что Морриган - не Элейн. Он посчитал ее сумасшедшей.

Элейн почувствовала себя… преданной.

Но это просто невозможно. Мэтью не мог так поступить с ней. Не с Элейн. Не с той женщиной, на которой был женат семнадцать лет.

В записке упоминались брачные пособия. Как мог шутник в девятнадцатом веке знать о них?

Ей вспомнилось несколько неприятных моментов. Однажды Элейн предложила им с Мэтью попробовать оральный секс - Мэтью отверг ее предложение, заявив, что это негигиенично. Элейн изучила способы задержки эякуляции, чтобы продлить половой акт, - Мэтью отказался обсуждать это. Элейн предложила им сходить к семейному консультанту - Мэтью сказал, что не нуждается в помощи.

Глаза Элейн вспыхнули. Между ног затрепетало. Левая нога болела после непривычной ночной тренировки. Она почувствовала, как напряглись и заныли груди.

Мне кажется, тебе слегка понравился мой муж. Кое-кому действительно стоило задуматься над тем, что сделал бы Арлкотт, если бы решил, что его жена считает себя кем-то другим.

Морриган оказалась не маленькой серенькой мышкой, в ошеломлении поняла Элейн. На самом деле, она создавала весьма угрожающее впечатление. Казалось, она страшней, чем Хэтти и Боули вместе взятые.

Вот что ей действительно нужно, подумала Элейн, так это хорошенько выплакаться. Возможно, тогда она сможет увидеть вещи в более ясной перспективе. Но глаза оказались болезненно сухими, а все мысли были поглощены предательством Мэтью.

Элейн прохромала к двери, чтобы повернуть ключ, как никогда стремясь к уединению. Жалость к себе испарилась, на ее место пришло истинное чувство страха.

Ключа не было.

Кейти, вернувшаяся вылить ванну, заявила, что не брала его.

Вдвоем они пошарили по полу около двери, поднимая ковер, заглядывая под мебель. Когда стало ясно, что усилия не увенчались успехом, они обследовали коридор.

- Может быть, ключ у лорда, миледи?

Элейн не сомневалась, что у лорда есть ключ от соединяющей их комнаты двери. Имея его, у него не было необходимости в другом ключе, о котором она волновалась.

- Может быть, это старая Хэтти, может быть, она взяла его, мэм. У меня и других слуг мурашки ползли по телу, чувствуя неладное, когда она шмыгала здесь.

Вполне достаточно, чтобы заподозрить Хэтти. Элейн ужаснулась. Именно то, что она хотела услышать.

Маленькое серьезное личико Кейти расплылось в обнадеживающей улыбке.

- Я пойду и скажу мистеру Фрицу, а он расскажет лорду, и тот разберется, в чем дело.

- Нет, я так не думаю, Кейти. Оставим все, как есть.

Кейти поникла. Опустив плечи, она взяла два пустых ведра и направилась к японской ширме.

Элейн почувствовала угрызения совести. Совершенно очевидно, что служанка стремилась найти повод лишний раз подойти к Фрицу. Кроме того, если Кейти покинет ее, Элейн останется совсем одна, да еще с незапертой дверью.

Она импульсивно потянулась рукой к служанке. Какой вред может быть от разговоров со служанкой, которая коверкает английский язык, стоит только ей открыть рот?

- Сядь, Кейти. Я понимаю, что ты сейчас не очень счастлива, не так ли? Может, вы с Фрицем… повздорили?

Служанка отставила в сторону ведра и села, куда указала Элейн. По щекам полились слезы.

- О мэм, он сказал, чтобы я не задирала нос относительно моего положения, что девушка типа меня, без образования, в принципе не достойна быть служанкой леди. А лорд, он хочет видеть на этом месте только меня, так как больше никого нет!

Элейн гадала, какая муха укусила Фрица? Сразу же вспомнилась песенка, которую любила напевать ее секретарша, смысл был в том, что женщина нуждается в мужчине как рыба в велосипеде.

- И он сказал, что мне не подобает все время к нему бегать. Он не хочет меня!

Кейти разразилась шумными слезами. В Элейн проснулся материнский инстинкт, который она каждый раз подавляла в себе. Она обняла Кейти и позволила служанке рыдать у нее на плече. Произнося успокаивающие слова, она гладила, сминая рукой громоздкий домашний чепец, чтобы коснуться головы под ним, затем накрахмаленным белым платочком промокнула несколько собственных слезинок.

Несколько долгих минут леди удерживала служанку. В конце концов, Кейти выпрямилась, вытащила из переднего кармана тряпочку для вытирания мебели и высморкалась в нее. Их окутало облако пыли. Элейн вытерла щеки, убирая следы слез.

Кейти шмыгнула носом и положила тряпку для пыли обратно в карман.

- Прошу прощение, мэм, за то, что я так плохо справляюсь со своими обязанностями. Мистер Фриц был прав. Я знаю, я необразованная. Но это не причина, чтобы вам так мучиться со мной.

- Безусловно, мистер Фриц не прав, - уверенно сказала Элейн. - Кейти, ты меня удивляешь. Мы, женщины, должны держаться вместе, ты знаешь. Ты прекрасная служанка леди. Никогда не позволяй мужчине принижать себя. Женщины никогда добьются равноправия, если не будут отстаивать свою независимость.

В выразительных карих глазах Кейти расцвел взгляд, подающий надежду. Элейн подавила усмешку. Возможно, только что она заронила первые семена женской борьбы за равноправие.

Кейти застенчиво склонила голову.

- Вы знаете, мэм, я и вполовину не думала о вас такого, пока не уехала Хэтти. Вы никогда не говорили с нами, слугами. Вы всегда обращались с нами так, как будто нас нет. Не то, чтобы это было неправильным, нет! - поспешно заверила Кейти Элейн. - Но только милорд, он был так добр, и мы - то есть я и другие слуги - хотим, чтобы у него была леди, которая тоже была бы добра к нему, если вы понимаете, что я имею в виду.

Кейти протянула руку и быстро пожала руку Элейн.

- Я только хочу, чтобы вы знали, что мы думаем, что вы восхитительная леди, даже с такой хромотой, и мы так рады, что лорд женился на вас!

Элейн не знала, что она получила - комплимент или оскорбление?

Служанка вскочила с кушетки.

- О, уже время обеда! Позвольте мне уложить ваши волосы, миледи? Они выглядели такими великолепными во вчерашней прическе.

Боули были все в сборе, когда Элейн присоединилась к ним. Все четверо Боули.

Она замерла на пороге маленькой комнаты для завтрака, которую использовали для неофициальных приемов пищи.

Чарльз поднял глаза, легкая улыбка озарила его лицо.

- Морриган!

Вскочив с места, он втащил ее в комнату и усадил на противоположном конце стола.

Стул был гораздо жестче, чем тот, на котором Элейн сидела в своей комнате.

Она поморщилась.

Нагнувшись, Чарльз поцеловал ее в шейку.

- Мне нравится эта прическа. Она оставляет так много для обозрения.

И касания - это можно было не добавлять.

Теплая дрожь от легкого контакта быстро умерла под надзором четырех пар глаз. Миссис Боули. Мэри. Пруденс. И… мистера Боули.

Черные крысиные глаза смотрели на Элейн с очевидным неодобрением, как собственно и все Боули. Нет, не совсем так. Глаза Пруденс были полны самыми разнообразными эмоциями. Злобой. Ненавистью. Завистью.

Может, Морриган переселилась в тело Пруденс?

Она должна быть одной из трех: миссис Боули, Мэри или Пруденс. Слишком много совпадений. Пока они не заявились, Морриган, если можно так выразиться, не проявляла себя.

Легкий холодок пробежал вдоль позвоночника Элейн.

Она не обязательно одна из трех, с дурным предчувствием подумала Элейн.

Глаза Хэтти горели ненавистью, когда она выходила из экипажа. Миссис Боули говорила, что Хэтти рассказала им возмутительные вещи относительно Морриган. Но Элейн не сделала ничего возмутительного. Хэтти бездоказательно обвинила Элейн в мастурбации. Может быть, это Хэтти? Все ли это время Хэтти была Морриган?

Какой аппетит уцелеет при взгляде на сморщенного мистера Боули! Элейн с отвращением уставилась на еду, которую лакей положил ей на тарелку.

- Ты пристрастилась к дурным привычкам, Морриган. Долго спишь. Заставляешь слуг бегать за тобой, будто ты важная дама. Я не так тебя воспитывала.

Элейн рассматривала пожилую женщину. Она была полна злости так же, как и Хэтти. А чем плоха мысль прикинуться истовой христианской женой? Тогда, может это миссис Боули?

Может быть, Морриган заменила одно «старое толстое тело» на другое?

- Возможно, Морриган вернулась к своим старым штучкам, мама, - злонамеренно сказала Мэри. - Она, наверно, отсутствовала всю ночь, танцуя вокруг грибов.

Может, это Мэри?

Элейн совершила полный круг. Она заерзала на стуле, ей сильно не хватало комнатной подушки. Напасти лучше всего встречать в комфорте.

- Как поживает ваш бык, Боули?

- Он замучил вашу телку, милорд.

Вилка выпала из пальцев Элейн. Тотчас подскочил лакей, который поднял вилку с пола и заменил ее новой. Элейн неуверенно улыбнулась. Одна сторона рта слуги, которая была не видна присутствующим за столом, приподнялась в улыбке. Но она так быстро угасла, что Элейн осталась в недоумении, не привиделась ли ей эта ободряющая полуулыбка.

- Морриган была всегда неуклюжей девчонкой, - тихо сказал мистер Боули. Он приложил ко рту салфетку, закрыв ею лицо, и в течение секунды были видны только его плешивая лысина на макушке, крысиные глаза и бакенбарды. - Что касается моего джентльмена коров, то он несомненно лучший кавалер во всем Корнуолле. На днях лорд Тэллери лично приехал на него посмотреть. Я помню, вы и сами отметили его «достоинство».

Элейн подавилась куском хлеба. Мэри хихикнула.

- Действительно, Боули, - резко прервал Чарльз. - Мне кажется, что такая беседа едва ли уместна за столом. Я разговаривал с доктором сегодня утром. Он считает, что через день-другой вы будете в состоянии вынести дорогу. Я уверен, вы с предвкушением ждете возвращения в Корнуолл.

- Уверен, моя племянница ждет этого с таким же нетерпением.

Глаза Чарльза сверкнули.

- Убежден в этом, - ответил лорд.

«Будь ты трижды проклят, - подумала Элейн. - Жду не дождусь, когда увижу тебя, ублюдка-педофила, в последний раз».

Остаток обеда прошел в тишине. Мистер Боули был совершенно уверен, что лорд, наконец-таки, прозрел и решил вернуть Морриган в лоно семьи. А Элейн, созерцая чавканье женской половины Боули, гадала, была ли среди них Морриган?

Вторую половину дня Элейн провела, слоняясь по своей комнате с оригинальным изданием «Гордости и предубеждения» Джейн Остен в руках. Как бы долго она не размышляла обо всем этом, по сути все размышления топтались на одном месте, не находя ответа на бесчисленные вопросы. Как сумела Морриган вернуться, а Элейн не в состоянии это сделать? Как они обе оказались в одном столетии? Почему Элейн не вернули обратно в свое тело? Почему Морриган не вернулась в свое собственное тело?

Мистер Боули не появился за ужином. Элейн с облегчением вздохнула. Чарльз не разговаривал, сидел, спрятанный за цветами и канделябрами, позволяя миссис Боули жаловаться на весь свет. Элейн сосредоточилась на том, чтоб в нее не попали брызги с чужих тарелок.

После ужина миссис Боули по очереди раскритиковала сначала манеры Элейн, затем ее неуклюжесть, потом платье, и, наконец, прическу. Элейн подала ей чашку чая с четырьмя кусочками сахара и сливками. Миссис Боули обвинила племянницу в использовании косметики. Элейн предположила, что она имела в виду загар на лице после пребывания на солнце. Она кратко поспорила, отвечая миссис Боули, почему у нее такой цвет кожи. Кроме этого момента, теперь больше, чем когда-либо, Элейн надлежало слушать и смотреть.

Миссис Боули подробно описывала все промахи и недостатки Элейн, когда ее прервала Пруденс.

- Мама, я все думаю, слышал ли лорд Арлкотт, как Морриган играет на пианино?

- Нет, не слышал, - сказал Чарльз, подойдя к Элейн и положив руки ей на плечи. - Сыграешь, дорогая?

Элейн перевела взгляд с Пруденс на миссис Боули. В глазах девушки горел враждебный огонь. Пожилая женщина была полна наглого самодовольства.

У Элейн было такое чувство, что в любом случае, сыграет она или нет, ничего хорошего не получится.

- Сыграй для лорда, Морриган, - сказала миссис Боули. - Не заставляй его думать, что мы не дали тебе достойного образования.

Чарльз массировал плечи Элейн.

- Я не жалуюсь по поводу достоинств Морриган, поверьте мне, миссис Боули, - горячо заверил он ее.

Жара распространилась от его пальцев к щекам Элейн.

- Но Морриган так чудесно играет, милорд, - заявила Пруденс. - Вы должны настоять, чтобы она сыграла.

- Да, сыграй, Морриган! - Мэри присоединилась к своей сестре.

Послышалась ли Элейн угроза в голосах сестер? Да, сыграй, Морриган, или ты обнаружишь, что нелюбящий муж ничем не отличается от любящего? Или да, сыграй, Морриган, потому что мы хотим увидеть, какой дурой ты себя выставишь и этим скрасишь наше никчемное существования?

Элейн встала. Чарльз сопроводил ее к пианино и поднял крышку инструмента.

- Тебе дать ноты?

Элейн тряхнула головой. Она и так может выставить себя полной дурой, и покончить с этим раз и навсегда. Элейн не пользовалась нотами почти двадцать пять лет. Она надеялась лишь на то, что ее пальцы не настолько заржавели, как мозги. Кроме того, совершенно очевидно, что Морриган не играла целый год. Даже виртуозным пианистам нужна практика.

Стул был болезненно твердым. Элейн подняла руки и размяла пальцы. Преподаватели говорили ей, что руки, подобные этим, созданы, чтобы играть на пианино. Она лишь надеялась, что они были правы.

Итак, что же сыграть?

Но пальцы знали, что сыграть: последнее произведение, которое она играла на концерте в своей другой жизни. Она неуверенно взяла несколько нот из «Оды к радости» Бетховена, которую в 1970 году Мигель Риос сделал популярной. К середине игры она забыла обо всех сомнениях. К концу - забыла, зачем вообще играет. Последние аккорды прозвучали в сводчатом зале.

Чарльз зааплодировал.

- Браво!

Ответом от выводка Боули явилась гробовая тишина. Элейн рискнула оглянуться и посмотреть. Взгляд Пруденс светился злобой, Мэри казалась подавленной. Миссис Боули выглядела оскорбленной.

Чарльз немедленно распрощался с гостями. Элейн почувствовала огромное облегчение, когда они наконец-то дошли до комнаты. Кейти раздела леди и надела изящную шелковую кружевную ночную сорочку бледно-розового цвета. Она разобрала прическу Элейн, треща без умолку и расправляя все по сотому разу. Как только она закончила, вошел Чарльз, одетый в один халат, который не скрывал его волосатую грудь и такие же волосатые ноги. Он подошел к Элейн и коснулся ее волос.

- Ты устала, не так ли?

- Да.

- Кремом пользовалась?

Элейн бросила отчаянный взгляд на Кейти. Служанка отворачивала покрывала кровати, жадно прислушиваясь к каждому слову.

Чарльз нахмурился.

- Так да или нет?

Элейн смутилась.

- Да!

- Ты вводила его внутрь?

- Да! - зашипела она.

- Я тебе не верю. Ты вертелась весь день, как уж на горящей сковородке. Не беспокойся, я не собираюсь насиловать твое маленькое ханжеское тело. Кейти, ты можешь остаться с миледи на ночь.

Он поднял Элейн с изогнутого кресла.

- Куда ты дела тот крем?

Элейн открыла маленький ящичек туалетного столика.

Он вырвал непрозрачную баночку из ее рук.

- Идем.

Судя по его тону, у нее не было выбора. Он провел ее через соединяющую их комнаты дверь.

- Ложись.

- Я не…

Его взгляд заставил ее замолчать.

- Я сказал, - кратко произнес он, - ложись.

Элейн легла и закрыла глаза. Ночная рубашка оголила ноги.

- Подними бедра.

Элейн неуклюже подняла бедра.

- Раздвинь ноги.

«Да иди ты…» - чуть было не вырвалось у нее. Кровать прогнулась, тело Элейн немного скатилось к нему. Он развел ноги и удерживал их в таком положении, так как она пыталась свести их обратно.

- Уверяю, что как и ты, не испытываю от этого большого удовольствия.

Снова вернулись к «костлявой заднице», с обидой подумала Элейн. Как же мужики непостоянны! Она расслабила ноги, поскольку лорд все равно держал их разведенными.

- Вижу, ты пользовалась им.

Намазанный кремом палец продвигался по тесному, болезненному проходу. Он был холодным, и это причиняло боль. Элейн закусила губу. Палец выскользнул, она расслабила мышцы. Палец вернулся обратно, захватив еще крема. Он проник так глубоко, насколько смог. Элейн откинулась на подголовник. Палец продолжал свою работу, слезы укололи закрытые веки.

Дата добавления: 2015-11-14