Часть шестая — Заключённые и рыцарь 6 страница

— …Тот, кто создал этот Индекс табу, это та самая Квинелла, ведь так? Может ли это означать… что даже у неё есть какая-то мораль?

— Фм, вряд ли, — Кардинал издала милый звук через нос. – Даже спустя многолетние размышления я не могу понять причину, по которой обитатели этого мира настолько покорны правилам, установленным лордами. Да и я сама не исключение из правил. Поскольку я никак не связана с Церковью аксиом, я не связана никаким Индексом табу… но всё равно, я не способна нарушить правила, установленные мной же в качестве программы-регулятора, Кардинала. Можно сказать, что я заперта в этой библиотеке в течение сотен лет в результате неспособности пойти против команды.

— Неспособность пойти против правил… это тоже дело рук Квинеллы?

— Воистину. Как одна из создателей Индекса табу, она не скована этими глупыми законами, но всё равно… она не способна нарушить те многочисленные правила, которые заложили в неё родители, когда она была маленькой. Подумай об этом, неужели ты веришь, что она удовлетворилась бы убийством каких-то животных, не будь у неё родителей, которые не сказали бы ей «вредить людям запрещено». Очевидно, она взялась бы за людей, которые представляют собой гораздо более ценный материал для повышения контроля системы.

Моя спина покрылась гусиной кожей, снова испытав холодок. Стараясь забыть об этом, я открыл рот.

— Фм, другими словами… вред другим – это табу с самого начала, заложенное в этих детей ещё теми «четырьмя»? Квинелла всего лишь придала этому печатную форму и добавила мелкие детали. Разве не так?

— Какая неотёсанная идея. Однако это было сделано точно не ради мира во всём мире. Достигнув двадцатилетнего возраста, Квинелла стала ещё красивее, а белая башня стала ещё выше, вместив в себя огромное количество последователей. Похожие белые башни появились в отдельных деревнях, и хотя Церковь аксиом тогда ещё не получила своё название, власть Квинеллы стала невероятно прочной. Однако… по мере постоянного роста населения и увеличения обживаемых земель, Квинелла забеспокоилась из-за того, что боле не способна самолично наблюдать за всеми своими владениями. Она задавалась вопросом, а не появится ли в отдалённом регионе кто-то, кто сможет разобраться в священном искусстве? И тогда, ради сохранения единоличной власти, она решила придать закону материальную форму. Послушание церкви было указано в первом пункте, а запрет на убийство – во втором. Как ты думаешь, почему? – сохранив молчание на несколько секунд, Кардинал пристально взглянула на меня, а потом продолжила. – Естественно потому, что кто-нибудь может узнать о том, что его уровень доступа увеличится после убийства человека. Это единственная причина; вот почему церковь запрещает убийство людей. Нет никакой нравственности, этичности или благожелательности в этом законе.

Испытывая лёгкий шок от услышанного, я попытался запротестовать.

— Н… но ведь запрет на убийство и нанесение вреда людям был введён из соображения этики ещё «изначальной четвёркой». Разве люди не будут обладать врождённым чувством нравственности, если даже церковь не запретит этого?

— Однако что может произойти, если родители не смогут научить своих детей этому? Вероятность этого низка, но что если некоторые дети будут разлучены со своими родителями, или сказать иначе, с их первой руководящей инстанцией, и не получат никакого наставления с их стороны. Если этот ребёнок будет носителем генов аристократов, то высока вероятность, что он будет руководиться собственными желаниями и убивать людей направо и налево, повысив своей уровень ещё больше, чем у Квинеллы. Чтобы свести такую вероятность к минимуму, Квинелла создала книгу, которая стала Индексом табу, напечатала множество копий и передала их в каждую деревню и город. Родителям было велено обучать своих детей правилам из Индекса табу, начиная с того самого момента, как дети начинают понимать речь. Смотри, если люди в этом мире будут добрыми, прилежными и благожелательными, это только пойдёт на руку им; организации, удерживающей в своих руках абсолютную власть, Церкви аксиом.

— Но… но…, — я не мог так просто принять слова Кардинала и отчаянно замотал головой влево и вправо.

Я не хотел верить в то, что люди, с которыми я общался в деревне Рулид и в Академии мастеров меча – Селка, Рони, Тейза, Солтерина-сэмпай… и больше, чем кто-то ещё, Юдзио. Все эти люди, к которым я испытывал глубокое уважение, я не хотел верить, что их добрая натура является результатом действия программы.

— Ведь дело не только в этом?.. Ведь ещё есть некая оригинальная форма флактлайта? Нечто такое, что даровано им изначально, как и нам, людям.

— Ты уже должен был видеть опровержение этого, разве нет?

Отпрянув назад от слов Кардинала, я проморгал несколько раз.

— Эээ?

— Те гоблины, которые хотели беспощадно расправиться с тобой и Юдзио. Ты ведь думал о том, что они не являются какой-то там программой? Это воистину та форма, которую обретает флактлайт, если загрузить в него нравственность, противоположную Индексу табу… убивать, грабить, удовлетворять собственные желания. Слушай, они больше не являются «людьми»; в определённом смысле они такие же, как ты.

— …, — я погрузился в молчание на какое-то время.

Я догадывался о чём-то подобном. Примерно два года назад я скрестил меч с этими монстрами в пещере в горной гряде на Грани – речь и повадки этих гоблинов были полностью естественными, совершенно не напоминая поведение мобов и NPC в других VRMMO. Более того, это страстное желание убийства, что читалось в их жёлтых глазах, не может быть передано какой-то текстурой. Несомненно.

Но опять же, если я должен судить о них как о «людях», обладающих флактлайтами, я не могу больше игнорировать эту проблему. Чтобы спасти Селку, Юдзио и я убили двоих этих монстров… нет, людей, но они просто следовали своим желаниям, вписанным в их души. Юдзио смог превозмочь Индекс табу, так что обязана быть вероятность того, что и эти гоблины способны нарушить предписания и прекратить грабить и убивать. Несмотря на это, я был твёрдо убеждён, что они представляют собой неисправимое зло, потому что их гоблинская внешность отвратительна, и я без колебаний рубил их мечом…

— Не забивай себе голову, глупец! – слова Кардинала треснули меня по голове, которую я незаметно для себя низко опустил. – Ты что, собираешься стать богом? Ни один ответ не разрешит этот вопрос, даже если ты проведёшь несколько сотен лет в раздумьях. Даже сейчас – несмотря на твоё долгожданное прибытие, я всё ещё озадачена…

Тонкие брови Кардинала свелись вместе, она нахмурилась и уставилась в глубины своей чашки. В таком положении она продолжила говорить таким тоном, словно зачитывала поэму.

— Некогда и я была контролёром, не обременённым сомнением. Не было ни единой мысли в моем разуме, когда мелкие букашки ёрзали в моих ладонях, а я управляла миром непоколебимой дланью. Однако когда я получила человеческое тело… когда стала двигаться в сторону мыслящего индивида, я стала кое-что понимать. Похоже, что творцы, сконструировавшие этот мир, не понимали истинного значения того, что они вообще создали. Всё-таки они не были богами… даже если бы они узнали о прискорбных деяниях Квинеллы, они скорее проявили бы интерес, а не возмущение. Несмотря на то, что этот мир уже превратился в ад, эта дефиниция не будет отражать весь ужас нового мира, если они загрузят следующую экспериментальную фазу.

— Кстати… кстати об этом, что за экспериментальная фаза? Ты упоминала это ранее, но…

От моего вмешательства в рассказ Кардинал подняла глаза и слегка кивнула.

— Вернёмся к истории, я должна рассказать это последовательно. Та часть, где Квинелла создала Индекс табу и распространила его по всему миру. Благодаря этой книге власть Церкви аксиом ещё больше упрочилась. Квинелла постоянно вносит дополнения в Индекс табу, ещё плотнее сковывая население чувством «нравственности», и даже ограждая их от рутинных проблем. Дело дошло даже до запрета на путешествие к болотам, которые были объявлены источником болезней, и до названия травы, которая приводит к снижению удоя молока, если её съест скот. Если человек вообще не будет думать и слепо следовать наставлениям, он избежит любых проблем. Массы молились церкви и верили ей, проходили многие годы, и не было ни единого человека, который засомневался бы в своей преданности церкви, которая упоминалась в первом параграфе Индекса.

Несомненно, это было абсолютное господство. Идеальное общество, в котором не было места голоду, восстаниям или революциям…

Начался стремительный рост населения Центории, развивалось архитектурное дело, в котором применялись масштабные системные команды, и стоило моргнуть, как деревня обратилась великолепным городом. Территория Церкви аксиом разрасталась так же быстро, а белая башня становилась всё выше… Если подумать, эта башня является воплощением ненасытных желаний Квинеллы. Она не ведает слова “хватит”. Когда ей исполнилось тридцать, сорок, её поведение исказилось ещё больше. Что сказать, не было похоже, что она баловала себя роскошными пирами, какие любили прочие высшие аристократы. В определённый момент она перестала появляться на публике, заперлась на самой вершине башни и полностью погрузилась в изучение священного искусства. Она искала большую власть, большее таинство… достаточное для того, чтобы превозмочь абсолютное ограничение, действующее даже на неё. Её конец; её Жизнь.

В этом мире статус Жизни обладает безжалостно отчётливыми свойствами.

Повышаясь в период роста, он достигает пика в возрасте двадцати или тридцати лет, потом оборачивается вспять и непреклонно опускается до нуля к шестидесяти-восьмидесяти годам. Моя Жизнь тоже немного увеличилась за прошедшие два года. Несомненно, это очень страшно, наблюдать за тем, как изо дня в день количество Жизни уменьшается. Тем более, когда ты являешься абсолютным владыкой всего мира, который пляшет под твою дудку.

— Однако… сколько бы команд она не проанализировала, хоть она и научилась заклинаниям, которые управляют погодой, ограничение Жизни было… или сказать иначе, единственная вещь, на которую она не могла повлиять, это продолжительность её жизни. Подобные манипуляции были доступны только тем, кто обладает правами администратора… контролёры извне или же автономная регулирующая программа, Кардинал. Жизнь Квинеллы неуклонно уменьшалась каждый день. Ей исполнилось пятьдесят, потом шестьдесят… вся её божественная красота, что поражала сердца людей, исчезла без следа, она стала спотыкаться на ровном месте, и в конце концов она стала неспособной покинуть свою великолепную кровать в своей спальне в самой высокой точке мироздания. Она вызывала окно Стасии каждый час, наблюдая за тем, как её Жизнь не прекращала уменьшаться ни на секунду…, — внезапно прервав речь, Кардинал крепко обхватила себя обеими руками, будто испытывая сильную дрожь. – Но всё равно… Квинелла не сдавалась. Это было ужасающее упорство… Тестируя днём и ночью любую комбинацию звуков своим дрожащим голосом, она пыталась выговорить некую запретную команду. Эти старания не должны были принести никаких плодов. Если перевести это на язык вероятностей, то вероятность её успеха была сопоставима с подбрасыванием тысячи монеток так, чтобы все они выдали орла… Нет, вероятность была ещё ниже. Однако… всё равно…

Я испытал внезапный, неописуемый холод, и всё моё тело задрожало. Я отчётливо видел, как Кардинал – девочка, что назвала себя лишённой эмоций системой, — сейчас испытывала тот же страх, что и я.

— …Однажды ночью, когда она наконец оказалась на грани смерти, когда малейшая рана могла её убить, пусть даже укол иголкой, она смогла отворить запретную дверь. Благодаря невероятному совпадению… или же с помощью некоего лица из внешнего мира, вот что я думаю. – Позволь показать тебе это, даже если ты не в силах этим воспользоваться.

Кардинал подняла посох в левой руке и проговорила строки, как будто нашёптывая их.

— System call. Inspect entire command list!

В следующий миг послышался шум, какого я не слышал прежде, и внушительное пурпурное окно возникло перед Кардиналом.

Вот и всё. Никакого божественного света свыше, никаких трубящих ангелов, ничего подобного. Однако я понимал ужасающий эффект этой команды.

Несомненно, это было высшим священным умением. Настолько могущественным, что его вообще не должно существовать в природе.

— Похоже, ты уже догадался. Воистину… в этом окне приведён каталог всех существующих системных команд. Это тоже огромная ошибка создателей этого мира. Они точно должны были удалить эту особенную команду… сразу после того, как «изначальная четвёрка» вернулась в реальный мир.

Кардинал махнула посохом, и запрещённый список растворился.

— Квинелла открыла свои затуманенные глаза и заглянула в окно. Она всё поняла, впала в экстаз и буквально вскочила на ноги. Команда, которую она искала, находилась в самом конце списка. Команда, припасённая на случай необходимости изменить мировой баланс изнутри… команда, укравшая всю власть у системы Кардинал и сделавшая её истинным богом.

Неожиданно, живая картина этого события нарисовалась в моём разуме.

Верхний этаж башни, достаточно высокой, чтобы достичь облаков. Ничего кроме волнистых облаков в беззвёздном небе и фиолетовой молнии не было видно из окружающих окон.

Посреди пустой, широкой комнаты располагалась единственная кровать с балдахином. Но хозяин не лежал на ней. Длинные волосы, растерявшие свой блеск, были растрёпаны на мягком матраце, а костлявая фигура искривилась в странной позе. Две руки торчали из пижамы, словно увядшие ветви, изо рта, что был поднят вверх, доносился вой наслаждения. Под раскаты грома, послужившие аккомпанементом, ещё громче загремел пронзительный голос, сплетая вместе запретное заклинание, что отбирало власть у самого бога. Словно крик зловещей птицы…

Этот Underworld больше не является экспериментальной площадкой для исследования ИИ. Наверно, и симуляцией цивилизации он тоже не является.

Даже персонал Rath, создавший этот мир… даже Кикуока Сэйдзиро, Хига Такэру и прочие прожили тридцать или чуть больше лет. Однако воплощение чистой жажды доминирования, Квинелла, уже была в возрасте восьмидесяти лет, когда получила в свои руки права администратора. И если верить словам Кардинала, с тех пор она добавила себе в копилку ещё три сотни лет. Никто не в силах представить себе, что представляет собой такое существо, накопившее в себе столько опыта и знаний.

В самом ли деле Кикуока и остальные контролируют ситуацию? Как много из случившегося здесь они смогли понять?..

Одетый в чёрное юный мудрец и я таращились друг на друга, разделяя общее беспокойство.

Двери не существовали в Великой библиотечной комнате… так что это место должно быть полностью изолированным от внешнего мира, но я будто бы мог слышать раскаты грома где-то вдалеке.

Зловещий шум будто предвещал сильнейшую бурю на нашем пути, который уже должен был близиться к завершению.

Дата добавления: 2015-11-16