Язык дакинь

В нашей культуре, где ко всем явлениям преобладает рацио­нальный, научный подход, мы привыкли считать язык чем-то весьма ограниченным. Только мистики и сумасшедшие всегда с уверенностью утверждали, что существуют иные языки Есть языки, которые недоступны пониманию и интерпрета ции средствами рационального левого полушария мозга. Ти­бетские ламы говорят о существовании "тайных знаков и букв дакинь", а также тайного кода, который в тантрической терминологии носит название "язык сумерек" (санскр. сан­дхъябхаса). Традиция устной передачи школы Кагъю была названа Миларепой "дыханием дакинь".

Язык дакинь состоит из букв и символов, которые не подлежат прямому переводу. Способность понимать значение этого языка есть удел весьма немногих — тех, кто находится в прямом контакте с энергиями дакинь. Это набор шифров­символов, настолько емких, что шесть или семь томов учения могут содержаться всего лишь в нескольких буквах или зна­ках. Великая дакини Еше Цогель сокрыла многие тексты, записав их при помощи таких шифров; иногда целое учение кодировалось одной буквой, которая затем помещалась в зем­ле, в камне, в дереве или в воде.

Для того Чтобы перейти к обсуждению языка дакинь, мы должны прежде упомянуть о традиции терма. Слово "терма" означает "спрятанное сокровище", которое в будущем долж­но быть найдено "тертоном", человеком, который обнаружит и расшифрует этот текст. Текст терма, как правило, бывает написан на языке дакинь, и только тот, кто нашел его, быва­ет способен перевести этот текст на обычный язык. Содержа­ние текста бывает различным, но оно всегда каким-то обра­зом соответствует времени, когда тертону удается открыть это "спрятанное сокровище".

Наибольшей известностью пользуются терма, скрытые в Тибете Падмасамбхавой и Еше Цогель в конце VIII — начале IX вв. нашей эры. Как правило, Еше Цогель, имевшая необы­чайную память, запоминала учения, данные Падмасамбхавой, а затем прятала их в "драгоценных камнях, в священных онерах и неразрушимых шкатулках". Эти места по-тибетски называются "тернэ" (gTer.gnas) и находятся под защитой осо­бых духов, носящих название Терсунг (gTer.srung), для того чтобынеподходящий человек не мог открыть их раньше вре­мени. Все это имело своей целью обеспечить для грядущих поколений возможность получить чистое учение, идущее не­посредственно от самого Гуру Падмасамбхавы, а не версии, испорченные временем. Многие тибетцы считают Падмасамб­хаву вторым Буддой. Именно благодаря ему буддизм полу­чил в Тибете такое широкое распространение, поскольку, вместо того чтобы отбросить местные культы и верования, он слил иоедино магию, мистику, Дзогчен, Тантру и Бон, создав на основе этого то, что ныне известно как тибетский буддизм. И хотя некоторые последователи "реформированной" школы Гелугпа отрицают значимость традиции терма, большинство тибетцев считают Падмасамбхаву, которого они называют Гуру Ринпоче (Драгоценный Учитель), и традицию терма величай­шим сокровищем своей культуры.

Некоторые из учеников Падмасамбхавы также оставляли спои терма, скрывая их под землей. Эта традиция носит назва­ние "сатер" (Sa.gter), что значит "сокровище, скрытое в зем­ле", терма земли. Другой вид терма это "гонгтер" (dGongs.gter), "сокровище ума". Тертон может получить терма "от птиц, деревьев, из света и небесного пространства". Здесь терма не приходит из материального источника, как в случае с терма земли, но обнаруживается как откровение божеств. На­пример, тертон может смотреть на небо, а символы или буквы будутпоявляться перед ним в пространстве. Если тертон долж-

ным образом связан с энергиями дакини, он может целиком

написать расшифрованное учение в виде, доступном понима­нию обычных людей. Пример такого открытия терма мы име­ем в биографии А-ю Кхадро.

Среди терма, скрытых в различных элементах, таких, как "метер" (Me.gter), терма огня, "лунгтер" (rLung.gter), терма ветра,и так далее, существуют также так называемые "янгтер" ('yang.gter), или повторные терма. Это терма, которые уже были обнаружены тертоном, а затем, по причине того, что вре­мя их обнаружения оказалось неподходящим, снова возвраще­ны дакиням и позже обнаружены вновь. Например, в биогра­фии еще одной известной тибетской йогини XII века Джомо Мемо рассказывается о том, как она получила терма Кхадро Сангду (mKha.'dro gSang.ba Kun.'dus) в пещере Падмасамбха­вы в 1260 году, но после ее смерти это учение было утеряно и не передавалось до тех пор, пока его вновь не открыл Кхенце Вангпо (1820—1892), опубликовавший его затем в своей кол­лекции терма, знаменитом Ринчен Тердзоде (Rin.chen gTer.mdzod). Он был коренным учителем А-ю Кхадро, и, получив от него передачу этого терма, она смогла передавать его другим.

Из всего этого мы можем заключить, что "язык сумерек" является шифром, понятным только тем, кого дакини надели ли своей мудростью. Перевод с этого языка осуществляется без словаря и учебника грамматики, но посредством "иного знания", существующего в том пространстве, которое одина­ково далеко как от рационального солнечного мира, в кото­ром правит логос, так и от мрака бессознательности, и явля­ется пространством сумерек, в котором возможен иной тип мышления. Это не просто интуитивная часть ума, поскольку даже самые сенситивные люди не в состоянии понимать язык дакинь. В этой области дакини властвуют безраздельно, и только те, которые могут вступить в их символический мир, могут понять то, что сказано на этом языке.

Замечательно, что почти во всех случаях появления да­кинь в биографии Мачиг Лабдрон эти явления происходят в сумерках, и язык дакинь также называется "языком суме­рек". Сумерки — это пространство между сном и явью, меж­ду сознанием и бессознательным. В это время происходит переключение с одного типа сознания на другой и возникает пауза, трещина в стене, которой наше "Я" отгородило нас от окружающего мира, и через нее к нам могут проникнуть сооб­щения извне. На рассвете мы находимся вне границ обычно­го рационального мышления, когда тяжкое покрывало бессо­знательного состояния глубокого сна начинает приподниматься. В этот переходный момент, когда мы способны понимать язык сумерек, и происходит встреча с дакини.

Само возникновение традиции терма и языка дакинь было возможно, наверное, только в рамках такой традиции, какую мы имеем в Тибете и которая во всем способствует глубоко­му духовному развитию. Высокие горы, широкий простор, малая численность населения и отсутствие механических при­способлений создавали атмосферу тишины и открытости, не­достижимых более нигде в мире. Эта культура уделяла ог­ромное внимание духовному развитию, главы государства руководствовались в своих решениях толкованиями сновидений и предсказаниями оракулов, а послания на "языке суме­рек" пользовались большим почетом и уважением.

СВЯЩЕННАЯ БИОГРАФИЯ

Жизнеописание святого по-тибетски называется "намтар" (гNam.thar), что в дословном переводе означает "полное ос­вобождение". Целью написания "намтара" является сообще­ние находящимся на пути духовного развития об успехах дру­гих в той же области, подобно тому, как некто, желающий взобраться на высокую гору, непременно захочет ознакомиться с отчетом о подобном восхождении прежних путешественни­ков. В таких жизнеописаниях прежде всего содержатся све­дения, которые могут оказаться полезным и вдохновляющим примером для тех, кто следует по стопам духовных лидеров или "святых". При этом создание идеального образа и сооб­щение о священном учении превалирует над чисто повество­вательным описанием действующего лица как личности. Лич­ные качества подчеркиваются только постольку, поскольку они имеют отношение к духовному процессу, совершающему-ся с данным человеком. Читая эти истории, мы должны так­же помнить и о том, что, хотя события таких биографий могут казаться нам нереальными и вымышленными, для тех, кто находится внутри этой традиции, они представляются ис­торически вполне достоверными.

Существует два основных типа жизнеописаний святых. Пер­вый — это жизнеописание основателя религиозного направле­ния или школы, и здесь мы имеем дело с личностью, создаю­щей некий новый духовный идеал, и с историей, описывающей чудесные деяния такой личности. Такое жизнеописание пред­ставлено в нашей книге в истории жизни Мачиг Лабдрон.

Второй тип — это биография святого, который достиг идеала, уже выработанного в рамках его религиозной общи­ны. В таких историях обычно описываются этапы пути и процессу уделяется больше внимания, чем результату. По­скольку функция "намтара" состоит в том, чтобы дать вдох­новляющее описание процесса становления личности на пути просветления, то естественно, что сведения, касающиеся это­го пути, важнее описания деятельности святого, уже достиг­шего результатов своей практики.

Особенности агиографического сочинения можно лучше попять, если сравнить его с другим видом жизнеописания: жизнеописанием человека, являющегося вполне заурядным членом своего общества. Истории именно такого типа больше всего интересуют сейчас антропологов, которые желают знать прежде всего не религиозный идеал общества, а жизнь обыч­ного человека в нем⁷.

В тех же биографиях, которые служат образцом для ти­бетцев, ищущих "освобождения", в качестве главных ценнос­тей представлены не рост материального благосостояния или славы, но духовное развитие личности. Священная биогра­фия, "намтар", или история освобождения, — это единствен­ный род жизнеописания, существовавший в Тибете и зафик­сировавший ценностные ориентиры его культуры. Эти ценности отражены в описании процесса принятия решений героинями историй, приведенных в этой книге. Свои решения они принимали на основании снов, видений и интуитивных озарений. А-ю Кхадро, например, обнаружила место, в кото­ром она провела в отшельничестве последнюю половину своей жизни в видении, которое она имела "в сумерках", на грани­це между сном и бодрствованием. И на протяжении всей своей жизни в своих решениях она руководствовалась своими виде­ниями и снами.

Другой замечательной особенностью данного собрания свя­щенных жизнеописаний является то, что каждое из них отно­сится к особому типу агиографического произведения. По этой причине перед каждой историей я помещаю небольшой пролог, в котором содержатся сведения об историческом кон­тексте описанных событий, а также о том, к какому именно типу биографии она относится.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Chogyam Trungpa, Maitreya IV, pp. 23-4.

2. Chogyam Trungpa, in "The Diamond Path and The Silk Route,"

catalogue, ed. D. Klimburg-Slater, Los Angeles, University of Southern California Arts Council, p. 236.

3. Nor Hall, The Moon and the Virgin, p. 44.

4. См. биографию Мачиг Лабдрон, глава "Встреча с Тарой".

5. Keith Dowman, Sky Dancer, p. 71

6. Chogyam Trungpa, Maitreya IV, p. 25.

7. Биографии этого жанра см. в книге R.D. Taring, Daughter of Tibet.

НАНГСА ОБУМ

ПРОЛОГ

Данное произведение является тибетской народной дра­мой, исполняемой труппами бродячих актеров во дворах монастырей и на деревенских площадях. Местные жители, собравшись в круг, принимают обычно самое живое учас­тие в представлении, подбадривая криками главную герои­ню и освистывая ее противников. Все представление может продолжаться несколько дней, с перерывами для еды или чая. Текст исполняется речитативом и периодически пре­рывается чтецом, который декламирует части произведе­ния, не относящиеся к актерскому тексту. Спектакль со­провождается звуками барабанов и литавров.

Этот жанр драматической оперы называется Аче Лхамо, от имени богини тибетского пантеона, которая, по верова­ниям тибетцев, является заступницей в трудные моменты жизни. Данное произведение посвящено Таре и составляет часть ее культа. Будучи горячей поклонницей Тары, На­нгса Обум именно к ней взывает в те моменты, когда бы­вает вынуждена поступить против своей воли. Тара весьма популярна в Тибете; она является женской манифестацией Будды. Нет такой человеческой проблемы, которая была бы не достойна ее внимания. Она готова оказать помощь даже в самых заурядных мирских делах. Тибетцы говорят, что даже тот, кто не имеет посвящения в культ Тары, мо­жет взывать к ней и обязательно получит ответ. Она по­кровительница обездоленных, и потому отношение к ней несколько напоминает католическое почитание Девы Ма­рии. Ее призывают на помощь в тех делах, которые кажут­ся недостойными внимания самого Будды.

Согласно мифологической истории происхождения Тары, она является воплощением принцессы по имени Луна Муд­рости, которая в давние времена, побуждаемая силой свое­го стремления к просветлению (бодхичитты), дала обет помогать живым существам, пойманным в сеть страданий. Мо­нахи советовали ей воплотиться в форме мужчины. На это она ответила: "Поскольку нет ни мужчин, ни женщин, а также таких вещей, как "Я", "личность" или "осознавание", эта привязанность к мужскому и женскому пуста... О, как обманывают самих себя глупцы, привязанные к этому миру!"¹ Вслед за этим она приняла решение, результатом которого стало появление Тары, энергии просветления в женском обличье. Она сказала: "Среди тех, которые жела­ют обрести просветление, много мужчин, а желающих слу­жить благу всех живых существ в женском теле совсем немного; поэтому, отныне и до полного истощения сансары пусть я стану служить всем живым существам, пользуясь только лишь женским телом"².

С этого момента и на протяжении сотен миллионов лет она спасала от мирских страданий бесчисленное множество живых существ. Так, благодаря совершенству своей медита­тивной практики и обету помогать другим, данному многие зоны назад, она стала божеством.

История Нангсы Обум произошла в Центральном Тибете в XI веке. Это был период наивысшего расцвета религиоз­ных учений и веры. В это время жили многие из наиболее известных учителей и получили свое начало такие важные линии передачи, как, например, школа Кагью. Современни­ками Нангсы Обум были такие личности, как Мачиг Лаб-дрон, Миларепа и Падампа Сангъе. Именно тогда из Индии были привезены многие новые тексты и учения. В хроноло­гии Тибета этот период считается временем расцвета или ренессанса буддизма. В период между 650 и 836 годами развитие буддизма в Тибете имело поддержку со стороны буддийских царей долины Ярлунг, расположенной в Цент­ральном Тибете. За этот период буддизм из иноземной рели­гии, поддерживаемой правительством, превратился в доми­нирующую религию страны. Последним в этой династии был гонитель буддизма, царь Лангдарма, убитый в 842 году. За его смертью последовал период хаоса и междоусобиц, завер­шившийся приблизительно в 978 году восстановлением буд­дизма в качестве государственной религии. Это время отме­чено появлением новых переводчиков, таких, как Смирти из Восточного и Ринчен Зангпо (958—1055) из Западного Тибета, пользовавшихся покровительством царской динас­тии. Сделанные ими переводы известны как "Новые Тант­ры". Знаменитый Марпа Переводчик (1012 — 1098), учитель не менее известного Миларепы, предпринял несколько путе­шествий в Индию и привез оттуда новые учения, а также поэтическую традицию, основанную на образцах индийской классики, но включившую в себя личные переживания и постижения, возникающие в результате йогического опыта. Примеры этого мы находим в сборнике "Сто тысяч песен Миларепы", а также биографии Нангсы Обум.

Биография Нангсы Обум написана в жанре тибетских ис­торий о людях, переживших смерть, но вернувшихся затем к жизни в мире людей. В них содержится рассказ о загробном существовании. Став свидетелями мучений обитателей ада, попавших туда в результате своих злых деяний — убийства, лжи и воровства, — эти люди рассказывают живущим обо всем увиденном. Такие истории пробуждают в слушателях страх и желание измениться, чтобы избежать печальной учас­ти. Главный результат здесь — повышение уровня нравствен­ности простого народа. В настоящем переводе выпущен обыч­ный для таких историй нравоучительный пролог.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Steven Beyer, The Cult of Тага, р.65.

2 Ibid.

ИСТОРИЯ ЖИЗНИ НАНГСЫ ОБУМ

Дата добавления: 2015-07-11