|
Читайте также: |
Признаюсь, я не подозревал тогда, что у нас получится мировой хит, поэтому и текст-то нацарапал за полминуты. Задницу подтереть - и то дольше. Томас как певец смотрелся понтово. Он пропел всю фигню за пять минут. Песня была записана.
«Послушай, Томас! Если всё получится - пытался я ему внушить - мы могли бы работать вместе и выступать дуэтом».
Однако восторг Томаса был далеко не безграничен: «Нет, нет, оставь это! - притормозил он - Я не хочу терять свою репутацию! Ничего не выйдет, если я буду петь по-английски. Лучше дай-ка мне пятьсот марок. Тогда можешь использовать мой голос, а моё имя вообще не всплывёт».
Я сделал ставку на стратегию землеройки: «Давай, Томас! Давай попытаемся! Это будет нечто! Я верю в это! Только не говори нет! Мы сделаем это! Давай же!»
«О'кей - сдался он наконец - но я не хочу, чтобы моё лицо было на обложке. И ещё я хочу дальше заниматься своей немецкой музыкой. В этом я вижу больше пользы».
А теперь началась сама работа, приготовление песни. Мы с Луисом дегустировали её, как шеф-повара хороший соус: сюда ещё немного барабанной дроби, тут немного тра-ля-ля. Так, готово! Мммм! Вкуснятина! Мы с гордостью нажали кнопку «Play», чтобы прослушать готовую песню. И услышали радостное:
«You... heeeeear...tt, kzzz...kzzzz... yoooooohu...sssohol!»
Звуковая головка западала, из-за чего звук временами пропадал, недостающие частоты на ленте были хорошо заметны, и песня становилась от этого непривычной. Звучало всё так, будто звук облетел вокруг луны и вернулся назад - как-то космически.
Мы с Луисом срочно начали спасательную операцию и позвонили техникам из BMG, своего рода ADAC для недоработанных песен. «Сожалеем, парни! - ответили нам по телефону - Тут уж мы ничего не можем поделать. Придумайте что-нибудь!»
Можно было подумать: чего эти Луис с Дитером прикидываются? Шли бы к себе в студию, да записали песню ещё раз. Но это всё равно, что сказать Леонардо да Винчи: «Нарисуй-ка Мону Лизу ещё разок!» Такое невозможно. Некоторые вещи неповторимы. У новой Моны Лизы, возможно, было бы косоглазие или оттопыренные уши.
Итак, нам ничего больше не оставалось, кроме как снова обняться с двадцатичетырёхсегментной оригинальной записью. Но к тому времени её успела прокрутить тысяча человек, отчего голоса становились писклявее. И из этого кряканья мы сшили готовую песню.
У ребёнка должно было быть имя, не могли же мы с Томасом выступать просто как Андерс-Болен. «Турбо-Дизель» - предложил шеф компании звукозаписи Ганс Блуме, создавший к тому времени вместе с Франком Фарианом успешный проект Boney M. Но такое название вызывало у меня ассоциации с громыханием трактора на стройке. А я не хотел возвращаться туда, откуда вышел мой отец.
Мы спорили о том и об этом, в конце концов Петра, секретарша, зашла в уголок, поглядела на плакат Top Fifty, где была какая-то группа под названием «Talk Talk» и ещё одна - «Modern Romance», и сухо заметила: «Я бы назвала это Modern Talking».
На обложке «You’re my heart, you’re my soul» мы изобразили белую кроссовку и лакированный ботинок, прислонённые друг к другу. Но даже эта откровенно идиотская идея не могла помешать песне стать всемирным хитом. И если сейчас ко мне приходит какой-нибудь музыкант и собирается весь день напролёт болтать об обложке для альбома, я отвечаю, исходя из того опыта: можно завернуть песню хоть в туалетную бумагу, хит - он и есть хит.
Можно вспомнить, что производство «You’re my heart, you’re my soul» обошлось нам в 1400 марок - арендная плата за студию и четверть фунта кофе «Онко» для Луиса, чтобы поработал сверхурочно. Всё остальное делалось даром, я как всегда, сам играл на всех инструментах. Пару дней спустя я продал готовую песню BMG за 10 000 марок.
Я был бесконечно счастлив, сиял как пасхальный золочёный пряник. Фукс, мой шеф, тряс мне руку и говорил: «Эх, здорово ты это сделал, Дитер!» - я ведь принёс агентству 8 600 марок прибыли. За это мне повысили зарплату на 300 марок. Если бы я догадывался в тот миг, что продал гораздо больше, чем песню, боюсь, сияние покинуло бы мою физиономию, и меня бы вырвало. Я потерял авторское право на мировой хит. В тот же миг я потерял сорок миллионов марок.
Целую осень, зиму 1983 и весну 1984 года, несмотря на все старания, ничего не происходило. Единственным, чего мы достигли, было выступление в какой-то региональной программе на WDR. А потом произошло нечто такое, на что никто и не рассчитывал - из уст в уста передавалась пропаганда «You’re my heart, you’re my soul». Шёпот, шелест, дыхание за кулисами музыкального мира. Наш сингл переходил от ди-джея к ди-дждею. Никто не знал, кто же стоит за проектом Modern Talking.
«Какие-то южане! Парочка торговцев мороженым из Римини, из Италии!» - слышался шёпот кругом, видимо, так сладенько звучали наши с Томасом голоса. Мы шли на ура и пользовались бешеным успехом. Радиоведущих атаковали звонками: «Эй, поставьте-ка ту песню, где эти, которые так высоко поют!»
Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 116 | Нарушение авторских прав