Классическая музыка 17 страница. Став знаменитостью, бьёрлинг не порывал, однако, с родным городом

Став знаменитостью, Бьёрлинг не порывал, однако, с родным городом, продолжал регулярно выступать на стокгольмской сцене. Здесь он блистал не только в своем коронном итальянском репертуаре, но и немало сделал для пропаганды творчества шведских композиторов, выступал в операх «Невеста» Т. Рангстрема, «Фаналь» К. Аттерберга, «Энгельбрехт» Н. Берга.

Красота и сила его лирико-драматического тенора, чистота интонации, кристальная ясность дикции и безупречное произношение на шести языках буквально вошли в легенду. В числе высших достижений артиста прежде всего партии в операх итальянского репертуара — от классиков до веристов: «Севильский цирюльник» и «Вильгельм Телль» Россини; «Риголетто», «Травиата», «Аида», «Трубадур» Верди; «Тоска», «Чио-Чио-Сан», «Турандот» Пуччини; «Паяцы» Леонкавалло; «Сельская честь» Масканьи. Но наряду с этим он и превосходный Бельмонт в «Похищении из сераля» и Тамино в «Волшебной флейте», Флорестан в «Фиделио», Ленский и Владимир Игоревич, Фауст в опере Гуно. Словом, творческий диапазон Бьёрлинга столь же широк, как и диапазон его могучего голоса. В его репертуаре более сорока оперных партий, им записано много десятков грампластинок. В концертах Юсси Бьёрлинг периодически выступал вместе с братьями, которые тоже стали достаточно известными артистами, а изредка и с женой — талантливой певицей Анне-Лизой Берг.

Блестящая карьера Бьёрлинга оборвалась в самом зените. Признаки болезни сердца стали появляться уже в середине 50-х годов, но артист старался не замечать их. В марте 1960 года с ним случился сердечный приступ во время лондонского представления «Богемы»; спектакль пришлось прервать. Однако, едва оправившись, Юсси спустя полчаса вновь появился на сцене и после окончания оперы был награжден невиданной овацией.

Врачи настаивали на длительном лечении. Бьёрлинг отказался уйти на покой, в июне того же года сделал свою последнюю запись — «Реквием» Верди.

Пятого августа он дал в Гетеборге концерт, которому суждено было оказаться последним выступлением великого певца. Исполнялись арии из «Лоэнгрина», «Онегина», «Манон Леско», песни Альвена и Сибелиуса. Бьёрлинг умер через пять недель — 9 сентября 1960 года.

Певец не успел осуществить многие свои замыслы. Уже осенью планировалось участие артиста в возобновлении оперы Пуччини «Манон Леско» на сцене «Метрополитен». В столице Италии он собирался завершить запись партии Ричарда в «Бале-маскараде». Так и не записал партию Ромео в опере Гуно.

КЭТЛИН ФЕРРЬЕР
(1912—1953)

В.В. Тимохин пишет: «Кэтлин Феррьер обладала одним из красивейших голосов нашего столетия. У нее было настоящее контральто, отличавшееся особой теплотой и бархатистостью тона в нижнем регистре. На протяжении всего диапазона голос певицы звучал насыщенно и мягко. В самом его тембре, характере звучания были какие-то „изначальная“ элегичность и внутренний драматизм. Подчас нескольких фраз, спетых певицей, было достаточно, чтобы создать у слушателя представление об образе, полном скорбного величия и строгой простоты. Неудивительно, что именно в этой эмоциональной тональности решены многие замечательные артистические создания певицы».

Кэтлин Мэри Феррьер родилась 22 апреля 1912 года в городе Хайгер Уолтон (графство Ланкашир), что на севере Англии. Ее родители сами пели в хоре и с ранних лет прививали девочке любовь к музыке. В средней школе города Блэкберна, где Кэтлин получила образование, она также научилась играть на фортепиано, пела в хоре, приобрела знания по основным музыкальным дисциплинам. Это помогло ей победить в конкурсе молодых музыкантов, который проводился в соседнем городке. Интересно, что она получила сразу две первые премии — по пению и по фортепиано.

Однако неважное материальное положение родителей привело к тому, что в течение нескольких лет Кэтлин работала телефонисткой. Только в двадцативосьмилетнем возрасте (!) она стала брать уроки пения в Блэкберне. К тому времени началась Вторая мировая война. Так что первые выступления певицы были на заводах и госпиталях, в расположении воинских частей.

Кэтлин выступала с английскими народными песнями, и с большим успехом. Ее сразу полюбили: красота голоса и безыскусная манера исполнения покорили слушателей. Порой начинающую певицу приглашали и на настоящие концерты, с участием профессиональных музыкантов. Свидетелем одного из таких выступлений стал известный дирижер Малколм Сарджент. Он порекомендовал молодую певицу руководству лондонской концертной организации.

В декабре 1942 года Феррьер появилась в Лондоне, где занималась у видного певца и педагога Роя Гендерсона. Вскоре она начала свои выступления. Кэтлин пела и соло, и вместе ведущими английскими хоровыми коллективами. С последними она исполняла оратории Генделя и Мендельсона, пассивны Баха. В 1943 году состоялся дебют Феррьер в качестве профессиональной певицы в «Мессии» Генделя.

В 1946 году певица познакомилась с композитором Бенджамином Бриттеном, имя которого было на устах у всех музыкантов страны после премьеры его оперы «Питер Граймс». Бриттен работал над новой оперой «Поругание Лукреции» и уже наметил состав исполнителей. Лишь партию героини — Лукреции, воплощения чистоты, хрупкости и незащищенности женской души, долгое время не решался никому предложить. Наконец Бриттен вспомнил о Феррьер — певице-контральто, которую слышал год назад.

Премьера «Поругания Лукреции» состоялась 12 июля 1946 года, на первом послевоенном Глайндборнском фестивале. Опера прошла с успехом. В дальнейшем труппа Глайндборнского фестиваля, в которую вошла и Кэтлин Феррьер, исполнила ее более шестидесяти раз в различных городах страны. Так имя певицы приобрело широкую известность у английских слушателей.

Через год Глайндборнский фестиваль вновь открылся оперной постановкой с участием Феррьер — на этот раз «Орфеем и Эвридикой» Глюка.

Партиями Лукреции и Орфея ограничилась оперная карьера Феррьер. Партия Орфея — единственная работа артистки, сопровождавшая ее на всем протяжении короткой артистической жизни. «В свое исполнение певица привносила ярко выраженные экспрессивные черты, — отмечает В.В. Тимохин. — Голос артистки переливался множеством красок — матовых, нежных, прозрачных, густых. Показателен ее подход к известной арии „Потерял я Эвридику“ (третье действие). У некоторых певиц (достаточно вспомнить в этой связи замечательного интерпретатора роли Орфея на немецкой сцене Маргарет Клозе) эта ария звучит как скорбное, возвышенно-просветленное Largo. Феррьер придает ей гораздо большую импульсивность, драматическую порывистость, и сама ария приобретает совсем иной характер — не пасторально элегичный, а взволнованно-страстный…».

После одного из спектаклей в ответ на похвалы почитателя ее дарования Феррьер сказала: «Да, эта роль мне очень близка. Отдать все, что имеешь, чтобы бороться за свою любовь, — как человек и артистка я чувствую себя в постоянной готовности к этому шагу».

Но певицу более влекла концертная эстрада. В 1947 году на Эдинбургском фестивале она исполнила симфонию-кантату Малера «Песнь о земле». Дирижировал Бруно Вальтер. Исполнение симфонии стало сенсацией фестиваля.

Вообще трактовки Феррьер произведений Малера составили замечательную страницу в истории современного вокального искусства. Об этом ярко и красочно пишет В.В. Тимохин:

"Кажется, что в сердце певицы находили особенный отклик малеровская скорбь, сострадание к своим героям…

Удивительно тонко чувствует Феррьер живописно-изобразительное начало музыки Малера. Но ее вокальная живопись не просто красива, она согрета горячей нотой участия, человеческого сочувствия. Исполнение певицы выдержано не в приглушенном, камерно-интимном плане, оно захватывает лирической взволнованностью, поэтической просветленностью".

С той поры Вальтер и Феррьер стали большими друзьями и часто выступали вместе. Дирижер считал Феррьер «одной из величайших певиц нашего поколения». С Вальтером в качестве пианиста-аккомпаниатора артистка дала сольный концерт на Эдинбургском фестивале 1949 года, пела на Зальцбургском фестивале того же года, выступила на Эдинбургском фестивале 1950 года — в «Рапсодии для меццо-сопрано» Брамса.

С этим дирижером Феррьер дебютировала в январе 1948 года и на американской земле в той же симфонии «Песнь о земле». После концерта в Нью-Йорке лучшие музыкальные критики США откликнулись на дебют артистки восторженными рецензиями.

Артистка еще дважды побывала в США на гастролях. В марте 1949 года состоялся ее первый сольный концерт в Нью-Йорке. В том же году Феррьер выступила в Канаде и на Кубе. Часто певица выступала в Скандинавских странах. Ее концерты в Копенгагене, Осло, Стокгольме неизменно проходили с большим успехом.

Феррьер часто выступала на Голландском музыкальном фестивале. На первом фестивале, 1948 года, она пела «Песнь о земле», а на фестивалях 1949 и 1951 годов исполняла партию Орфея, вызвав единодушные восторги публики и прессы. В Голландии же в июле 1949 года с участием певицы прошла международная премьера «Весенней симфонии» Бриттена. конце 40-х годов появились первые пластинки Феррьер. В дискографии певицы значительное место занимают записи английских народных песен, любовь к которым она пронесла через всю жизнь.

В июне 1950 года певица приняла участие в Международном баховском фестивале в Вене. Первое выступление Феррьер перед местной аудиторией состоялось в «Страстях по Матфею» в зале венского «Музикферейна».

«Отличительные черты художественной манеры Феррьер — высокое благородство и мудрая простота — с особой силой впечатляют в ее баховских трактовках, полных сосредоточенной углубленности и просветленной торжественности, — пишет В.В. Тимохин. — Феррьер великолепно чувствует монументальность баховской музыки, ее философскую значительность и возвышенную красоту. Богатством тембровой палитры своего голоса она расцвечивает баховскую вокальную линию, сообщает ей поразительную „многоцветность“ и, что самое главное, эмоциональную „объемность“. Каждая фраза у Феррьер согрета горячим чувством, — конечно, оно не носит характера открытого романтического высказывания. Экспрессия певицы всегда сдержанна, но есть в ней одно замечательное качество — богатство психологической нюансировки, что для баховской музыки приобретает особенную важность. Когда Феррьер передает своим голосом настроение печали, слушателя не покидает ощущение, что в недрах его словно вызревает зерно драматического конфликта. Подобно этому, и светлое, радостное, приподнятое чувство имеет у певицы свой „спектр“ — тревожную трепетность, взволнованность, импульсивность».

В 1952 году столица Австрии приветствовала Феррьер после блестящего исполнения партии меццо-сопрано в «Песне о земле». К тому времени певица уже знала, что неизлечимо больна, интенсивность ее артистической деятельности значительно снижается.

В феврале 1953 года певица нашла в себе силы вернуться на сцену театра «Ковент-Гарден», где был поставлен ее любимый «Орфей». Она выступила лишь в двух спектаклях из запланированных четырех, но, несмотря на нездоровье, как всегда, блистательно.

Критик Уинтон Дин, например, писал в журнале «Опера» по поводу премьерного спектакля 3 февраля 1953 года: «Удивительная красота голоса, высокая музыкальность и драматическая страстность позволили певице воплотить самую сердцевину легенды об Орфее, передать скорбь человеческой утраты и всепокоряющую силу музыки. Сценическая внешность Феррьер, всегда необычайно выразительная, на этот раз особенно впечатляла. В целом это было исполнение такой чарующей красоты и трогательности, что она совершенно затмила всех своих коллег».

Увы, уже 8 октября 1953 года Феррьер не стало.

ТИТО ГОББИ
(1913—1984)

С именем Тито Гобби, выдающегося певца современности, связано немало ярких страниц в истории музыкальной культуры Италии. У него был редкий по красоте тембра голос огромного диапазона. Он в совершенстве владел вокальной техникой, и это позволило ему достичь высот мастерства.

"Голос, если уметь им пользоваться, — величайшая сила, — говорит Гобби. — Поверьте, это мое утверждение не следствие самоупоения или чрезмерной гордыни. В конце Второй мировой войны я часто пел для раненых в госпиталях, там собрались несчастные со всего света. И вот однажды какой-то парень — он был очень плох — шепотом попросил меня спеть ему «Ave Maria».

Этот бедняга был так молод, так пал духом, так одинок — ведь он был далеко от дома. Я присел у его постели, взял за руку и запел «Ave Maria». Пока я пел, он умер — с улыбкой".

Тито Гобби родился 24 октября 1913 года в Бассано дель Граппа, городке у отрогов Альп. Отец его принадлежал к старинному мантуанскому роду, а мать, Энрика Вайс, происходила из австрийской семьи. По окончании школы Тито поступает в Падуанский университет, готовя себя к карьере юриста. Однако с развитием сильного, звучного голоса юноша решает получить музыкальное образование. Оставив юриспруденцию, он начинает брать уроки вокала в Риме, у известного в то время тенора Джулио Крими. В доме Крими Тито познакомился с талантливой пианисткой Тильдой, дочерью выдающегося итальянского музыковеда Раффаэло де Ренсиса, и вскоре сочетался с ней браком.

"В 1936 году я начал выступать как comprimano (исполнитель второстепенных ролей. — Прим. авт.); мне приходилось одновременно разучивать по нескольку ролей, чтобы в случае болезни кого-нибудь из исполнителей быть готовым тотчас же подменить его. Недели бесконечных репетиций позволяли проникнуть в суть роли, обрести в ней достаточную уверенность, а потому вовсе не были мне в тягость. Возможность появиться на сцене, всегда неожиданная, радовала чрезвычайно, тем более что риск, связанный с такой внезапностью, в римском «Театро Реале» того времени был сведен к минимуму благодаря неоценимой помощи огромного числа отличных репетиторов и великодушной поддержке партнеров.

Гораздо больше неприятностей таили в себе так называемые маленькие роли. Обычно они состоят всего из нескольких фраз, разбросанных по разным действиям, но при этом в них запрятано немало ловушек. В своем страхе перед ними я вовсе не одинок…"

В 1937 году Гобби дебютирует в римском театре «Адриано» в партии Жермона-отца в опере «Травиата». Музыкальная одаренность молодого певца отмечена столичной театральной прессой.

Одержав победу в 1938 году на Международном конкурсе вокалистов в Вене, Гобби становится стипендиатом школы при миланском театре «Ла Скала». Подлинный дебют Гобби в знаменитом театре состоялся в марте 1941 года в «Федоре» Умберто Джордано и прошел вполне успешно. Этот успех закреплен через год в партии Белькоре в «Любовном напитке» Доницетти. Эти выступления, а также исполнение партий в вердиевском «Фальстафе» заставили говорить о Гобби как о выдающемся явлении в итальянском вокальном искусстве. Тито получает многочисленные ангажементы в различных театрах Италии. Он делает первые записи, а также снимается в кино. В дальнейшем певец сделает более пятидесяти только полных записей опер.

С. Бэлза пишет: "…Тито Гобби от природы был наделен замечательными не только вокальными, но и актерскими данными, темпераментом, удивительным даром перевоплощения, что позволяло ему создавать выразительные и запоминающиеся музыкально-сценические образы. Это делало его особенно привлекательным для кинематографистов, пригласивших певца-актера сняться более чем в двадцати фильмах. Еще в 1937 году он появился на экране в ленте Луи Тренкера «Кондотьеры». А вскоре после окончания войны Марио Коста приступил к съемкам первого полнометражного фильма-оперы с его участием — «Севильский цирюльник».

Гобби вспоминает:

"Недавно я опять посмотрел фильм, снятый по этой опере в 1947 году. Я пою в нем заглавную партию. Я переживал все внове, и понравился фильм мне чуть ли не больше, чем тогда. Он принадлежит другому миру, далекому и утерянному, но, надеюсь, не безвозвратно. Как я наслаждался в юности, когда разучивал «Цирюльника» с его бесподобными сменами ритма, как был буквально очарован богатством и яркостью музыки! Редкая опера была так близка мне по духу.

С 1941 по 1943 год я с маэстро Риччи работал над этой ролью почти ежедневно. И вдруг Римская опера предлагает мне выступить в премьере «Цирюльника»; от этого приглашения я отказаться, конечно, не мог. Но, и я вспоминаю об этом с гордостью, у меня хватило сил на то, чтобы попросить отсрочки. Ведь я знал: для того чтобы подготовиться по-настоящему, почувствовать уверенность в себе, необходимо время. Тогда директора театров еще думали о совершенствовании артиста; премьеру любезно согласились отложить, и я впервые пел «Цирюльника» в феврале 1944 года.

Для меня это был важный шаг вперед. Я добился немалого успеха, меня хвалили за чистоту звука и живость пения".

Позднее Гобби еще раз снимется у Косты — в «Паяцах» по опере Леонкавалло. Тито исполнил сразу три партии: Пролог, Тонио и Сильвио.

В 1947 году Гобби с успехом открывает сезон партией Мефистофеля в сценической редакции «Осуждения Фауста» Г. Берлиоза. Начинаются многочисленные зарубежные гастрольные поездки, упрочившие славу Гобби. В том же году певцу с восторгом аплодируют Стокгольм и Лондон. В 1950 году он в составе оперной труппы «Ла Скала» вновь приезжает в Лондон и выступает на сцене «Ковент-Гардена» в операх «Любовный напиток», а также «Фальстаф», «Сицилийская вечерня» и «Отелло» Верди.

Позднее Марио Дель Монако, перечисляя своих наиболее именитых коллег, называет Гобби «непревзойденным Яго и тончайшим певцом-актером». А в то время за исполнение ведущих партий в трех вердиевских операх Гобби был удостоен специального приза, как один из самых блестящих баритонов, выступавших в ту пору в «Ковент-Гардене».

Середина 50-х годов — период наивысшего творческого подъема певца. Крупнейшие оперные театры мира предлагают ему контракты. Гобби, в частности, поет в Стокгольме, Лиссабоне, Нью-Йорке, Чикаго, Сан-Франциско.

В 1952 году Тито поет на Зальцбургском фестивале; он единодушно признан непревзойденным Дон Жуаном в одноименной опере Моцарта. В 1958 году Гобби участвует в исполнении «Дон Карлоса» в лондонском театре «Ковент-Гарден». Певец, исполнявший партию Родриго, получил наиболее восторженные отзывы критики.

В 1964 году в «Ковент-Гарден» Франко Дзеффирелли поставил «Тоску», пригласив Гобби и Марию Каллас.

Гобби пишет: "Театр «Ковент-Гарден» жил в безумном напряжении и страхе: вдруг Каллас откажется от выступления в последний момент? У Сандера Горлински, ее менеджера, ни на что больше не оставалось времени. Присутствие посторонних лиц на всех репетициях категорически воспрещалось. Газеты ограничивались лаконичными сообщениями, подтверждавшими, что все идет нормально…

21 января 1964 года. Вот описание того незабываемого представления, сделанное моей женой Тильдой в ее дневнике на следующее утро:

«Что за чудный вечер! Прекрасная постановка, хотя впервые в моей жизни ария „Vissi d'arte“ не удостоилась аплодисментов. (Мое мнение таково: публика была настолько очарована зрелищем, что не посмела прерывать действие неуместными овациями. — Тито Гобби.) Второй акт просто невероятен: два исполина оперного искусства кланялись друг другу перед занавесом, подобно учтивым соперникам. После нескончаемой овации сценой завладели зрители Я увидела, как сдержанные англичане буквально сходили с ума: они снимали с себя пиджаки, галстуки, бог знает что еще и отчаянно размахивали ими. Тито был неподражаем, а реакции обоих отличались необыкновенной точностью. Безусловно, Мария основательно перетряхнула привычный образ Тоски, придав ему гораздо большую человечность и открытость. Но на это способна только она. Того, кто отважился бы последовать ее примеру, я предупредила бы: остерегитесь!»

Сенсационный спектакль был повторен потом тем же составом в Париже и Нью-Йорке, после чего божественная примадонна надолго покинула оперную сцену.

Репертуар певца был невероятным. Гобби пел свыше ста разнообразнейших партий всех эпох и стилей. «Ему подвластен весь эмоционально-психологический спектр мирового оперного репертуара», — отмечала критика.

"Особым драматизмом отличалось его исполнение ведущих партий в вердиевских операх, — пишет Л. Ландман, — кроме упомянутых, это Макбет, Симон Бокканегра, Ренато, Риголетто, Жермон, Амонасро. Близки певцу сложные реалистические и брутальные образы пуччиниевских опер: Джанни Скикки, Скарпья, персонажи веристских опер Р. Леонкавалло, П. Масканьи, Ф. Чилеа, искрометный юмор россиниевского Фигаро и благородная значительность «Вильгельма Телля».

Тито Гобби — превосходный ансамблист. Принимая участие в крупнейших оперных постановках века, он неоднократно выступал вместе с такими выдающимися исполнителями современности, как Мария Каллас, Марио Дель Монако, Элизабет Шварцкопф, дирижерами А. Тосканини, В. Фуртвенглером, Г. Караяном. Превосходное знание оперных партий, умение хорошо распределять динамику и чутко слышать партнера позволяли ему достигать редкого единства в ансамблевом пении. С Каллас певец дважды записал на пластинки «Тоску», с Марио Дель Монако — «Отелло». Он принимал участие в многочисленных теле — и кинооперах, экранизациях биографий выдающихся композиторов. Записи Тито Гобби, так же как и фильмы с его участием, пользуются громадным успехом у любителей вокального искусства. На пластинках певец предстает и в концертном амплуа, позволяющем судить о широте его музыкальных интересов. В камерном репертуаре Гобби большое место отведено музыке старых мастеров XVII—XVIII веков Дж. Кариссими, Дж. Каччини, А. Страделлы, Дж. Перголези. Охотно и много он записывает неаполитанские песни".

В начале 60-х годов Гобби обращается к режиссуре. Вместе с тем он продолжает активную концертную деятельность. В 1970 году Гобби вместе с Каллас приехал в Советский Союз в качестве гостя IV Международного конкурса имени П.И. Чайковского.

Много лет выступая с самыми прославленными певцами, встречаясь с видными музыкальными деятелями, Гобби накопил интересный документальный материал. Не удивительно, что большим успехом пользуются книги певца — «Моя жизнь» и «Мир итальянской оперы», в которых он откровенно и ярко описал таинства оперного театра. Умер Тито Гобби 5 марта 1984 года.

МАРИО ДЕЛЬ МОНАКО
(1915—1982)

«Один из выдающихся современных певцов, он обладал редкими вокальными данными, — пишет И. Рябова. — Его голос, обширного диапазона, необычайной силы и насыщенности, с баритональными низами и сверкающими верхними нотами, неповторим по тембру. Блестящее мастерство, тонкое чувство стиля и искусство перевоплощения позволяли артисту исполнять разнохарактерные партии оперного репертуара. Особенно близки Дель Монако героико-драматические и трагические партии в операх Верди, Пуччини, Масканьи, Леонкавалло, Джордано. Крупнейшим достижением артиста является роль Отелло в опере Верди, исполняемая с мужественной страстностью и глубокой психологической правдивостью».

Марио Дель Монако родился во Флоренции 27 июля 1915 года. Позднее он вспоминал: «Музыку меня научили любить с детства отец и мать, петь я начал с семи-восьми лет. Отец мой не был музыкально образован, но очень хорошо разбирался в вокальном искусстве. Он мечтал о том, чтобы кто-нибудь из его сыновей стал известным певцом. И даже назвал своих детей именами оперных героев: меня — Марио (в честь героя „Тоски“), а младшего брата — Марчелло (в честь Марселя из „Богемы“). Сначала выбор отца пал на Марчелло; он считал, что брат унаследовал от матери голос. Отец как-то сказал ему в моем присутствии: „Ты будешь петь Андре Шенье, у тебя будут красивая куртка и сапожки на высоких каблуках“. Признаться, я тогда очень позавидовал брату».

Мальчику минуло десять лет, когда семья перебралась в Пезаро. Один из местных преподавателей пения, познакомившись с Марио, весьма одобрительно высказался о его вокальных данных. Похвала прибавила энтузиазма, и Марио стал усердно изучать оперные партии.

Уже в тринадцать лет он впервые выступил на открытии театра в Мондольфо, небольшом соседнем городе. По поводу дебюта Марио в главной роли в одноактной опере Массне «Нарцисс» критик писал в местной газете: «Если мальчик сбережет свой голос, есть все основания полагать, что он станет выдающимся певцом».

К шестнадцати годам Дель Монако уже знал много оперных арий. Однако лишь в девятнадцать лет Марио начал серьезно заниматься — в Пезарской консерватории, у маэстро Мелокки.

"Когда мы познакомились, Мелокки было пятьдесят четыре года. В его доме постоянно находились певцы, и среди них очень известные, приезжавшие со всех сторон земли за советами. Помню долгие прогулки сообща по центральным улицам Пезаро; маэстро шествовал в окружении учеников. Щедрый был человек. Денег за свои частные уроки он не брал, лишь изредка соглашаясь на то, чтобы его угостили кофе. Когда какому-нибудь из его учеников удавалось чисто и уверенно взять высокий красивый звук, из глаз маэстро на мгновение исчезала печаль. «Вот! — восклицал он. — Это настоящий кофейный „си-бемоль“!»

Самые дорогие из воспоминаний о жизни в Пезаро связаны у меня с маэстро Мелокки".

Первый успех юноше принесло участие в конкурсе молодых певцов в Риме. В соревновании участвовали 180 певцов со всех концов Италии. Исполнив арии из «Андре Шенье» Джордано, «Арлезианки» Чилеа и знаменитый романс Неморино «Очи ее прелестные» из «Любовного напитка», Дель Монако оказался в числе пяти победителей. Начинающий артист получил стипендию, которая давала ему право заниматься в школе при Римском оперном театре.

Однако эти занятия не принесли Дель Монако пользы. Более того, применяемая его новым педагогом методика привела к тому, что голос начал тускнеть, терять округлость звучания. Лишь через полгода, вернувшись к маэстро Мелокки, он вернул голос.

Вскоре Дель Монако призвали в армию. «Но мне повезло, — вспоминал певец. — На мое счастье, нашим подразделением командовал полковник — большой любитель пения. Он говорил мне: „Дель Монако, ты обязательно будешь петь“. И разрешал отлучаться в город, где я для своих уроков взял напрокат старенькое пианино». Командир части не только разрешал талантливому солдату заниматься пением, но и предоставлял ему возможность выступать. Так, в 1940 году в небольшом городке Кальи близ Пезаро Марио впервые спел партию Туридду в «Сельской чести» П. Масканьи.

Но подлинное начало певческой карьеры артиста относится к 1943 году, когда он с блестящим успехом дебютировал на сцене миланского театра «Ла Скала» в «Богеме» Дж. Пуччини. Вскоре после этого он спел партию Андре Шенье. У. Джордано, присутствовавший на спектакле, подарил певцу свой портрет с надписью: «Моему дорогому Шенье».

После войны Дель Монако приобретает широкую известность. С огромным успехом он выступает в партии Радамеса из «Аиды» Верди на фестивале «Веронская арена». Осенью 1946 года Дель Монако впервые гастролирует за рубежом в составе труппы неаполитанского театра «Сан-Карло». Марио поет на сцене лондонского «Ковент-Гардена» в «Тоске», «Богеме», «Мадам Баттерфляй» Пуччини, «Сельской чести» Масканьи и «Паяцах» Р. Леонкавалло.

"…Следующий, 1947 год стал для меня рекордным. Я выступил 107 раз, спев однажды за 50 дней 22 раза, и проехал от Северной Европы до Южной Америки. После долгих лет нужды и несчастий все это походило на фантастику. Тогда же мне достался потрясающий контракт на гастроли в Бразилии с невероятным по тем временам гонораром — четыреста семьдесят тысяч лир за выступление…

В 1947 году я выступал и в других странах. В бельгийском городе Шарлеруа я пел для итальянских шахтеров. В Стокгольме я исполнял «Тоску» и «Богему» при участии Тито Гобби и Мафальды Фаверо…

Театры уже оспаривали меня. Но я еще не выступал с Тосканини. Возвратившись из Женевы, где пел в «Бале-маскараде», я повстречался в кафе «Биффи-Скала» с маэстро Вотто, и тот сообщил, что намерен предложить мою кандидатуру Тосканини для участия в концерте, посвященном открытию только что восстановленного театра «Ла Скала»…

Впервые я вышел на сцену театра «Ла Скала» в январе 1949 года. Исполнялась «Манон Леско» под руководством Вотто. Спустя несколько месяцев маэстро Де Сабата пригласил меня спеть в оперном спектакле «Андре Шенье» памяти Джордано. Вместе со мной выступала Рената Тебальди, ставшая звездой «Ла Скала» после участия вместе с Тосканини в концерте на повторном открытии театра…"

Год 1950-й принес певцу одну из самых важных в его артистической биографии творческих побед в буэнос-айресском театре «Колон» артист в первый раз выступил в партии Отелло в одноименной опере Верди и покорил публику не только блестящим вокальным исполнением, но и замечательным актерским решением образа. Отзывы критики единодушны: «Роль Отелло в исполнении Марио Дель Монако останется вписанной золотыми буквами в историю театра „Колон“».

Дель Монако позднее вспоминал: «Где бы я ни выступал, всюду обо мне писали как о певце, но никто не сказал, что я артист. Я долго боролся за это звание. И если я его заслужил за исполнение партии Отелло, видимо, я кое-чего все-таки добился».

Вслед за этим Дель Монако отправился в США. Выступление певца в «Аиде» на сцене оперного театра в Сан-Франциско прошло с триумфальным успехом. Нового успеха добился Дель Монако 27 ноября 1950 года, исполнив в «Метрополитен» Де Грие в «Манон Леско». Один из американских рецензентов писал: «У артиста не только прекрасный голос, но и выразительная сценическая внешность, стройная, юношеская фигура, которой может похвастаться далеко не каждый известный тенор. Верхний регистр его голоса совершенно электризовал публику, сразу же признавшую в Дель Монако певца высшего класса. Настоящих высот достиг он в последнем акте, где его исполнение захватило зал трагедийной силой».

"В 50—60-е годы певец часто гастролирует по различным городам Европы и Америки, — пишет И. Рябова. — В течение многих лет он являлся одновременно премьером двух ведущих мировых оперных сцен — миланской «Ла Скала» и нью-йоркской «Метрополитен-опера», неоднократно участвуя в спектаклях, открывающих новые сезоны. По традиции такие спектакли вызывают особый интерес публики. Дель Монако пел во многих спектаклях, ставших для нью-йоркской аудитории памятными. Его партнерами были звезды мирового вокального искусства: Мария Каллас, Джульетта Симионато. А с замечательной певицей Ренатой Тебальди Дель Монако связывали особые творческие узы — совместные выступления двух выдающихся артистов всегда становились событием в музыкальной жизни города. Рецензенты называли их «золотым дуэтом итальянской оперы».

Дата добавления: 2015-07-11