Щелевая зона

Среда, 6 октября

Дня

— Щелевая зона? — переспросил Джимми Болден, пока они шли к ангару, где стояли снегоходы. — Да ничего такого особенного. Просто надо быть повнимательней, вот и все.

— И все же, что это такое? — спросила Сара.

— Ну, это зона, где земля подвержена воздействию горизонтальных сил натяжения. Примерно как в Калифорнии, только там это приводит к землетрясениям, а здесь во льду образуются расселины. Трещины такие глубокие. И их очень много.

— И нам придется через них перебираться?

— Это не проблема, — ответил Болден. — Два года тому назад построили дорогу, она помогает безболезненно пересечь эту зону. Все трещины и расселины на этой дороге заделаны.

Они вошли в ангар из гофрированного железа. Эванс увидел выстроившиеся в ряд машины с красными кабинами и тракторными гусеницами.

— Это и есть снегоходы, — сказал Болден. — Вы с Сарой поедете в одном, доктор Кеннер — во втором. Я в третьем буду прокладывать путь.

— А почему нельзя всем ехать в одном?

— Обычная мера предосторожности. Вес снижен, и это положительно влияет на проходимость. Вы же не хотите, чтоб ваш снегоход рухнул в расселину.

— Но вроде бы вы говорили, что там проложена дорога и все расселины на ней заделаны?

— Так оно и есть. Но дорога проложена по ледяному полю, а лед перемещается со скоростью примерно два дюйма в день. А это в свою очередь означает, что дорога тоже движется. Да не волнуйтесь вы, границы дороги помечены флажками. — И Болден уселся в один из снегоходов. — Так, теперь позвольте мне хотя бы в общих чертах познакомить вас с устройством этой машины. Управляется так же, как и обычный автомобиль: вот здесь замок зажигания, здесь ручной тормоз, переключатель скоростей, рулевое колесо. Печь приводится в действие нажатием вот этой кнопки. — Он показал. — Держите ее включенной все время, что будете ехать. Тогда температура в кабине будет поддерживаться на уровне десяти градусов выше нуля. А вот этот оранжевый сигнальный огонек на приборной доске — ваш маяк. Включается нажатием вот этой кнопки. Включается также автоматически, если отклонение от горизонтали составляет свыше тридцати градусов.

— Вы хотите сказать, если мы будем падать в расселину? — спросила Сара.

— Этого не случится, поверьте мне, — ответил Болден. — Я просто знакомлю вас с машиной. Прибор транслирует код данного транспортного средства, чтобы мы могли приехать и найти вас. Если по какой-либо причине вам понадобится помощь, знайте, она подоспеет приблизительно через два часа. Еда хранится вот тут, вода — здесь; запасы рассчитаны на десять дней. Здесь аптечка, там, кстати, есть морфий и антибиотики. Тут огнетушитель. Экспедиционное оборудование в этом ящике, всякие там веревки, карабины, обувь на шипах. Спальные мешки лежат вот тут, причем заметьте, они не простые, а с подогревом, снабжены мини-нагревателями, в них можно заползти и продержаться с неделю. Ну, вот вроде бы и все. Общаемся мы по радио. Громкоговоритель в кабине. Микрофон закреплен над ветровым стеклом. Устроен по принципу голосового активатора, ничего нажимать не надо, просто говорите, и все. Понятно?

— Так точно, — ответила Сара и влезла в кабину.

— Тогда в путь. Вам тоже все ясно, профессор?

— Да, — сказал Кеннер и уселся в кабину соседнего снегохода.

— Ладно. Только помните, температура за пределами снегохода составляет минус тридцать. Лицо и руки должны быть защищены от мороза. Любой открытый участок кожи подвержен быстрому обморожению. Пять минут — и вы можете потерять эту незащищенную часть тела. И мне бы не хотелось, чтоб вы, ребята, вернулись домой, недосчитавшись пальца руки или ноги. Или, еще того хуже, носа.

Болден направился к третьей машине.

— Едем гуськом, — сказал он. — Дистанция должна составлять три длины снегохода. Держите ее, старайтесь не приближаться, но и ни в коем случае не отставить. Если начнется буран и видимость упадет, держим ту же дистанцию, только сбавляем скорость. Ясно?

Все дружно закивали.

— Тогда вперед.

В дальнем конце ангара со скрипом поползла вверх металлическая дверь. В глаза ударили яркие лучи солнца.

— А денек у нас, похоже, выдался чудесный, — весело произнес Болден. И, выпустив клуб вонючего выхлопного газа от дизельного топлива, вывел свой снегоход на снежные просторы.

* * *

Снегоход отчаянно подпрыгивал на кочках. Ледяное поле, издали казавшееся таким плоским и ровным, на деле оказалось почти непроходимым из-за бесчисленных неровностей, продолговатых впадин и пологих торосов. Эвансу казалось, что он в лодке, которую так и шныряет из стороны в сторону на высоких волнах. Вот только море это было замерзшее, и продвигались они по нему медленно.

Руки Сары лежали на руле, она довольно уверенно вела снегоход. Эванс сидел рядом, обеими руками вцепившись в приборную доску, чтобы хоть как-то сохранить равновесие.

— Какая у нас скорость?

— Около четырнадцати миль в час.

Эванс тихо ойкнул: машина зарылась носом в короткую траншею, затем вынырнула.

— И нам предстоит трястись вот так целых два часа?

— Да, так они сказали. Кстати, ты проверял эти материалы с распечатки Кеннера?

— Да, — тихо ответил Эванс.

— И они сфабрикованы?

— Нет.

Шли они третьими. Перед ними маячил снегоход Кеннера, Болден возглавлял колонну.

В радио что-то щелкнуло, зашипело, затем послышался голос Болдена.

— О'кей, — сказал он. — Мы входим в щелевую зону. Соблюдайте дистанцию и старайтесь придерживаться дороги, помеченной флажками.

Эванс не заметил никакой разницы — все то же поле льда, поблескивающее под солнцем. Однако по обе стороны дороги действительно тянулись красные флажки. Закреплены они были на шестах высотой в шесть футов каждый.

Они ехали все дальше, и Эванс высматривал по краю дороги расселины. И вскоре стал их различать. Там лед имел темно-голубой оттенок, и еще казалось, он слегка светится.

— Какая у них глубина? — спросил он.

— Самая глубокая из нами обнаруженных достигала километра, — ответил по радио Болден. — Отдельные достигают тысячи футов. Ну а большинство не больше ста футов.

— И все они имеют такой цвет?

— Да, но только не советую приближаться, чтобы рассмотреть получше.

* * *

Несмотря на самые суровые предупреждения, они благополучно пересекли ледяное поле, флажки остались позади. Теперь слева тянулась пологая гора, над ней низко стлались белые облака.

— Это Эребус, — пояснил Болден. — Действующий вулкан. Видите, из кратера на вершине валит пар. Иногда он выплевывает куски лавы, но дальше дело не заходит. А Террор считается недействующим вулканом. Вон он, видите, впереди. Невысокая гора.

Эванс был разочарован. Само название — гора Террор — предполагало нечто грозное и страшное. Но там, куда указывал Болден, виднелся лишь пологий холм с темными каменистыми скоплениями в верхней части. Если б Болден не показал, он вообще не обратил бы внимания.

— Почему ей дали такое имя? — спросил Эванс. — Ничего страшного в ней нет.

— Внешний вид здесь ни при чем. Первые объекты местности Антарктиды получали названия в честь обнаруживших их кораблей, — пояснил Болден. — Очевидно, один из них и носил это грозное название, «Террор».

— А где лагерь Брюстера? — спросила Сара.

— Увидим уже через минуту, — ответил Болден. — А вы приехали сюда с какой-то инспекцией, да?

— Верно, — ответил Кеннер. — Мы из международного инспекционного агентства. И у нас задание: убедиться, что ни один из исследовательских проектов США не нарушает международные соглашения по Антарктиде.

— Вон оно как…

— Доктор Брюстер появился здесь так внезапно, — продолжал Кеннер. — Даже не успел представить план своих научных работ нам на одобрение. Вот мы и решили посмотреть на месте. Обычная рутинная проверка.

Еще несколько минут они в молчании тряслись по ледяным кочкам. Никакого лагеря видно не было.

— Да… — протянул Болден. — Возможно, он перенес его в другое место.

— А какого рода исследования он планировал проводить? — спросил Кеннер.

— Точно не знаю, — ответил Болден. — Но вроде бы я слышал, он изучает механику отрыва льда. Ну, знаете, льдины часто отрываются от айсбергов и ледников, что находятся вдоль береговой линии. Ну и Брюстер должен был установить на них специальные датчики, проследить за тем, как льдины движутся к морю.

— А море отсюда далеко? — спросил Эванс.

— Милях в десяти-одиннадцати, — ответил Болден. — К северу.

— Но если он изучает формирование айсбергов и движение льдов, зачем ему понадобилось так далеко забираться от берега? — спросила Сара.

— Не так уж это и далеко, — сказал Кеннер. — Два года тому назад от шельфа Росс откололся айсберг четыре мили в ширину и около сорока миль в длину. Размером с Род-Айленд, представляете? Один из самых больших айсбергов в мире.

— И все это произошло, конечно, не из-за глобального потепления, — с усмешкой заметил Эванс Саре. — Глобальное потепление здесь совершенно ни при чем. О, нет, даже и думать нечего!

— Вы правы, — невозмутимо кивнул Кеннер. — Формирование этого гигантского айсберга было вызвано местными условиями.

— Что ничуть меня не удивляет, — вздохнул Эванс.

— В том, что произошло это под воздействием чисто локальных условий, Питер, — заметил Кеннер, — нет ничего удивительного. Ведь Антарктида — континент. Как и на каждом континенте, здесь могут существовать местные климатические условия. Причем вне зависимости от того, существует ли такое явление, как глобальное потепление.

— Это уж точно, — с видом знатока кивнул Болден. — Климат в разных частях разный. К примеру, здесь наблюдается такое явление, как катабатические ветры.

— Что?

— Катабатические ветры. Ну, гравитационные. Возможно, вы заметили, что здесь намного ветреней, чем в лагере Веддела. Во внутренней части континента гораздо спокойнее.

— А что такое гравитационный ветер? — спросил Эванс.

— Антарктида представляет собой как бы огромный ледяной купол, — ответил Болден. — Внутренняя часть материка выше, чем прибрежная. И холодней. Холодный воздух стекает сверху вниз и постепенно набирает скорость. У побережья скорость ветра может составлять пятьдесят, даже восемьдесят миль в час. Впрочем, сегодня денек выдался на удивление спокойный.

— Вот радость-то, — иронически заметил Эванс. И тут вдруг Болден воскликнул:

— Смотрите, вон там впереди! Это и есть лагерь профессора Брюстера.

Дата добавления: 2015-07-11