Читайте также:
|
Когда на море начинается буря, и разыгравшаяся грозная стихия играет, как щепкой, великаном кораблем, что в это время переживает застигнутый грозным штормом человек? Беспомощный, одинокий, потерявший часто всякую надежду на спасение своими силами, он лишь только зорко всматривается в низко нависшую грозовую тучу, не разгонит ли ее буйный ветер, не заблестит ли где ясная звездочка, которая помогла бы ему найти потерянный путь в желанную пристань.
Так и в разразившейся над нами неслыханной небывалой буре житейского моря мы, ничтожные пловцы его, потеряли свои путеводные огни, сбились с пути, каким должны были бы следовать и стоим беспомощные, бессильные понять окружающее. Горизонта в этой мрачной буре не видно, гибнут ничтожные пловцы, застигнутые ею, а мы, кого еще не достигла гибель, беспомощно стоим одинокие, бессильные противодействовать стихии, только время от времени оглядываемся кругом, не заблестит ли где путеводная звездочка, которая бы вывела нас из окружающего ужаса...
Небывало скорбные дни переживает наша родина! Не терновым ли венцом мук повито ее многострадальное чело? Не тяжелый ли крест лег на ее плечи?! Там, где на безоблачном небе сияло ясное солнце, озаряя своими лучами безмятежные картины мирной, трудовой жизни, где пахарь тихо брел за плугом, взрывая им свежие борозды и засевая их семенами для нового всхода, — там теперь нависли свинцовые тучи удушливых газов и порохового дыма, там теперь с оглушающим ревом медные жерла громадных пушек извергают адский огонь, там рвутся снаряды.. Там тихие трудовые поля изборождены глубокими окопами, которые бывают наполнены иногда не только грязной, ледяной водой, но и чистой горячей кровью наших защитников-воинов.
Но разве первый раз над нашим многострадальным Отечеством разражается такая гроза? Разве в первый раз многострадальная Русь пьет горькую чашу страданий? Не ее ли поля топтал татарский конь? Не ее ли города горели и лежали в развалинах? Не ее ли царственная порфира раздиралась междоусобиями враждовавших князей? Не над ее ли широкими, неоглядными степями бушевали ураганы вражеских нашествий, сметая на пути своем все признаки благоустроенной жизни? Не она ли полагала души сынов своих за свободу единоверных славян? Не она ли на развалинах пылающей Москвы «своею кровью искупила Европы вольность, честь и мир?»
Но слава Богу — вражеские волны отхлынули, не поглотив величия России, не похоронив ее славы... Напротив, многие из ее врагов сами нашли себе смерть и покой под могильными холмами на ее неоглядимых равнинах... И теперь только одиноко высящиеся курганы, насыпанные на месте побоищ, остались безмолвными памятниками этих нашествий. Да ветер степной, носясь над забытыми могилами, шумит о минувших днях. А Россия стоит верная Богу и Царю своему, стоит, грозная для врагов, и будет стоять до тех пор, пока не изменит апостольскому завету: «Бога бойтеся, Царя чтите».
И как отрадно вспомнить и проследить, что во всех этих выпадавших на долю нашей скорбной родины неимоверных страданиях, когда с разных сторон облегали ее тучи черные, и, истекая кровью, она, казалось, действительно, как корабль, подхваченный грозным штормом, уже была обречена на верную гибель, — в это время на мрачном горизонте ее страданий вдруг зажигалась яркая звездочка и выводила ее на верную дорогу, и великая Святая Русь спокойно и величаво продолжала свое, указанное ей Промыслом, историческое шествие.
В самом деле, в темную пору междоусобий враждовавших князей, когда только что складывающаяся русская государственность, не имея объединяющего ее центра, под натиском политических нестроений уже, казалось, готова была распасться окончательно, — в это время в маленьком Московском княжестве у гробницы Святителя Петра затеплилась свеча Московского государства. И горит эта свеча доныне, горит светлым ярким пламенем, видным со всех концов мира, и будет гореть до тех пор, пока в русском народе жив будет затепливший ее дух святителя. Этот дух — святое православие. Или в темную пору татарского нашествия, когда России суждено было сыграть роль принявшего на себя всю тяжесть татарщины спасительного буфера столь превознесенной теперь над нами европейской культуры, разве не казалось, что Русское государство погребено навеки? Но в это тяжелое время в самом центре России в глуши лесов Радонежских загорается яркая звездочка и, как путеводный огонек, зовет и манит к себе русский народ. Пятьдесят лет при жизни святого угодника ходили к его убогой келье русские люди и вместе со святой водицей из колодезя, вырытого руками преподобного, разносили они отсюда по всем уголкам Святой Руси высокий нравственный подъем. Для того, чтобы избавиться от татарщины, русским людям нужно было воспитать в себе веру в свои духовно-нравственные силы; дух этой-то веры и вдунул в русское государство преп. Сергий. В смутное время русского разоренья, когда опять Россия стояла на краю гибели, в той же обители св. Сергия затеплился тихий огонек русского национализма и ярким пламенем охватил всю русскую землю. А в Отечественную войну <18>12 года разве икона Смоленской Божией Матери не была путеводной звездочкой для русского воинства, вдохновляя его в Бородинской битве?
И ныне на мрачном горизонте надвинувшихся на нашу родину страданий засветилась новая звездочка, новоявленный угодник Божий, Иоанн, Митрополит Тобольский. В мрачную ночь страшной мировой войны засветилась на небосклоне эта звездочка, но чем темнее ночь, тем ярче блещут звезды, тем сильнее они приковывают к себе взоры тех, над кем они сияют.
Сын небогатых дворян, питомец и впоследствии наставник Киевской духовной академии, молодой монах Киево-Печерской Лавры, помощник, а затем преемник по кафедре Святителя Феодосия Черниговского и, наконец, Митрополит Тобольский, – вот главнейшие пункты свыше шестидесятилетней земной жизни Святителя. В своей внутренней жизни Св. Иоанн был чистым воплощением христианской любви. Подобно св<ятителям> Христовым Николаю Чудотворцу и Тихону Задонскому часто Святит. Иоанн, переодевшись в простое платье, обходил, никем не узнанный, дома несчастных бедняков, особенно сирот, покинутых без приюта и призрения. Один, никем не замеченный, в темную ночь подходил он к оконцу бедняка, стучался и, оставив деньги, со словами: «Примите во имя Иисуса Христа», быстро скрывался в ночной темноте. Вдовы и сироты имели его постоянным своим благодетелем. Любвеобильное его сердце не забывало и заключенных, которых в Тобольске, как месте ссылки, немало было. Он посещал тюрьмы и нес заключенным свою щедрую милостыню вместе со словом утешения и назидания. «Как в городах бывает обычай, — часто говорил святит. Иоанн, — что граждане проверяют свои часы с главным хронометром, находящимся на виду у всех граждан, таким же образом каждому из нас должно сверять свои часы, т. е. свои пожелания, свою волю, и подчинять их главному хронометру, т. е. Высочайшей Божественной воле».
Как все это относится к нам и к нашему скорбному времени! Как мы далеки от той жизни, какую воплотил в своем лице святитель Иоанн! Наша жизнь потому и печальна, что мы меньше всего думаем о том, чтобы сверять биения своего сердца с требованием воли Божией. В нашей жизни нет путеводных огней. Наши светильники угасают, — оскудевает в них елей христианских добродетелей.
Пусть же незаходимо горит на скорбном горизонте нашей жизни ныне засветившаяся новая яркая звезда Церкви Христовой, вечный памятник нашей трудной годины. Пусть все более и более разгорается над нашей грешной землей и согревает наши холодные души тихий небесный свет ее. Да будет для нас она тою яркою звездою, явившеюся на востоке, которая некогда привела восточных мудрецов к Спасителю Христу.
Молися о нас, недостойных, и буди нам покровитель, достославный угодниче Божий, Иоанне, великий Святитель!
Смоленские Епархиальные Ведомости. 1916. 15. №. 306-310.
Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 67 | Нарушение авторских прав