Начальная стадия продуктивного мышления

Представляется очевидным отсчитывать время творческого процесса от того момента, когда мыслительная деятельность приобретает эмоциональную окраску, то есть от момента первой эмоциональной активации. При возникновении ситуации, для преодоления которой необходим нестандартный подход, человек, как правило, сразу не осознает, что он имеет дело с проблемной ситуацией. Первые попытки решить проблему, найти выход из создавшегося положения делаются еще в рамках репродуктивного мышления; мысль человека идет хорошо проторенными путями.

– Знакомая ситуация. Я, как правило, только после ряда неудачных попыток обнаруживаю, что известные мне приемы, подходы, алгоритмы, имеющиеся навыки не позволяют найти решение.

Происходит осознание своей неспособности решить задачу на основе имеющегося опыта (то есть осознание проблемной ситуации). Это вызывает досаду, разочарование, спортивную злость, тревогу, страх в зависимости от характера, значимости и степени новизны ситуации. То есть человек испытывает чувство дискомфорта. Таким образом, осознанию проблемной ситуации сопутствуют эмоционально отрицательные переживания.

– Но я не замечал, что после этого я начинаю как-то по-другому, творчески мыслить. Для меня вроде бы ничего не меняется.

Так и есть. После осознания проблемной ситуации продолжается перебор вариантов решения «похожих» задач. Однако теперь этот перебор происходит немного быстрее и приобретает несколько иной оттенок. Вспомните, если прежде стандартные способы решения извлекались из памяти в надежде на непосредственное решение задачи с помощью одного из них, то теперь перебор стандартных вариантов производится скорее для того, чтобы точно убедиться в их непригодности. Работа мысли все более принимает характер поиска комбинации известных алгоритмов, сочетания стандартных приемов, которые обеспечили бы решение проблемы. «Очевидно, что независимо от того, идет ли речь о математике или о чем-нибудь другом, изобретение или открытие совершается путем сочетания идей», –констатирует Ж. Адамар [50]. При этом конструируемые сочетания, комбинации усложняются, приближаясь к пределу возможностей оперативной памяти человека.

– Постоянно возникает такое ощущение, как будто пытаешься стянуть в узел множество ускользающих нитей.

Это ощущение, свидетельствует о том, что мысль работает вблизи пределов возможностей сознания. Таким образом, хотя мышление после осознания проблемной ситуации все еще имеет преимущественно репродуктивный характер, интенсивность усилий по поиску решения резко возрастает. Это дает основание считать момент осознания проблемной ситуации начальным моментом творческого этапа мышления.

Предчувствие и осознание новой идеи (озарение)

Ощущение возникновения неожиданной новой идеи, имеющей отношение к проблеме, занимающей человека, появляется всегда несколько раньше, чем складывается формулировка этой идеи, даже самая предварительная. Это ощущение возникает всегда совершенно неожиданно, спонтанно. Внезапность озарения, возникновения идеи, приводящей к решению математической задачи, отмечалась многими авторами [45, 53]. У Д. Пойя читаем: «Решение задачи может возникнуть перед нами совершенно неожиданно. Мы долго копались в задаче без какого-либо видимого прогресса – и внезапно нас осеняет блестящая идея, вспышка вдохновения, мы вдруг видим проблеск света во тьме!» И далее: «Именно так могут выглядеть переживания решающего, сопровождающие решение задачи: идея – это внезапное просветление, вносящее ясность, порядок, связь и целесообразность в детали, которые до этого казались смутными, разнообразными, запутанными и неуловимыми» [54].

– А какова длительность временного промежутка от момента появления у человека неопределенного ощущения того, что новая идея как будто уже существует, до момента, когда человек способен начать изложение первой (обычно несовершенной) словесной формулировки этой идеи?

Несколько секунд. Чаще всего приблизительно четыре секунды. Правда, зарегистрированы случаи, когда это время достигало 18 секунд [44, 45].

– А этот период развития мысли до осознаваемой формы всегда имеет место или есть исключения?

Он отмечался во всех случаях, о которых мы имеем достаточно детальную информацию. Скрытый (латентный) период развития мысли (именно так он называется в психологии) неизменно регистрируется при решении шахматных задач, сопровождаемых устными комментариями [44, 45]. За внезапными, прерывающими логику предшествующих рассуждений, восклицаниями («Ага!», «Мг!», «Ой!», «Стоп!», «Так-так-так!» и так далее) обязательно следует короткая пауза, после которой начинается изложение – анализ нового пути решения задачи. Теперь речь становится неровной, прерывается короткими паузами, изобилует уточнениями и поправками. Лишь постепенно нащупывается логическая словесная формулировка уже осознанной новой идеи.

– А если развитие еще неосознанной мысли на латентной стадии было прервано каким-либо внешним вмешательством, например, зазвонил телефон, кто-нибудь обратился с вопросом и т.д.?

Идея так и не достигает осознаваемого уровня. И появляется огромное желание ликвидировать причину этого прискорбного факта раз и навсегда. То есть вмешательство воспринимается очень болезненно, обычно с внешними выражениями испуга, хотя дать ответ на вопрос, о чем, собственно, думал в момент, когда помешали, человек не может.

– А нельзя ли попытаться «повернуть время вспять»?

Бесполезно. Восстановить утраченное состояние усилием воли невозможно. Однако секунду-другую спустя, когда идея принимает уже осознаваемую форму (пусть даже еще не оформленную словесно), любые помехи, прерывающие развитие мысли, воспринимаются менее болезненно, а найденная идея не теряется, и работа по ее формулировке может быть продолжена после вынужденного перерыва.

– Насколько я могу судить по собственному опыту, именно на этот этап приходится эмоциональный пик?

Да, короткий промежуток времени – мгновения, может быть, секунды неосознаваемого развития мысли – наполнен сильным эмоциональным переживанием, за которым в соответствии с наиболее характерным сопутствующим ему восклицанием «Ага!» установилось название «Ага-переживания». Это переживание имеет довольно хорошо выраженные внешние проявления. Вы, наверно, сами не раз были тому свидетелем. Обычно человек выпрямляется, вскидывает голову, несколько подается вперед. Характер изменения двигательной активности может быть различным в зависимости от предшествующей деятельности. Если человек, рассуждая вслух, прохаживался (ситуация обычная для неформального научного семинара), он внезапно останавливается и замолкает. Если предшествующая речь сопровождалась жестикуляцией, человек может на миг замереть посреди какого-нибудь жеста, например, с повисшей в воздухе рукой. Если моменту озарения предшествовала какая-либо исследовательская активность, она резко замедляется или прекращается совсем.

Характерен отрешенный взгляд. Общее направление взгляда остается приблизительно тем же, в котором человек смотрел в момент, когда у него возникло предчувствие новой идеи. Однако теперь взор не фиксируется на каких-либо окружающих предметах, а направлен как бы сквозь них, устремлен в бесконечность (что свидетельствует о расслаблении глазодвигательной мускулатуры, управляющей конвергенцией). Мелкие детали этих предметов становятся размытыми (следовательно, расслабляется и мышца, управляющая аккомодацией хрусталика). Напряжение мускулатуры лица, связанное с предшествующими умственными усилиями, снимается, по крайней мере, частично. Как следствие этого, чуть приоткрыт рот.

Если человек работает или обсуждает проблему с коллегами в спокойной позе за столом, то изменения, связанные с озарением, аналогичны описанным выше. Он выпрямляется, подается вперед, чуть вскидывает голову; отрешенный, устремленный вдаль взгляд, чуть приоткрытый рот.

– Наблюдательный преподаватель без труда может заметить, что учащегося в данный момент посетило озарение.

Да, и не лезть к нему в этот момент со своими советами.

Еще одно внешнее проявление «Ага-переживания»: человек может продолжать деятельность, предшествующую озарению, но его действия становятся теперь механическими. Он, например, продолжает идти, однако замедлив ходьбу, «как во сне». Если он перед этим читал, то он продолжает чтение, однако совсем не осознавая содержания. Такие механические действия вообще свойственны эмоциональным состояниям, и лишний раз указывают на то, что «Ага-переживание» – одно из них.

Ряд примеров поведения человека в связи с озарением вместе с анализом обстоятельств, при которых оно возникает, приведен А. Пуанкаре и Ж. Адамаром [50]. Напомним один – классический пример озарения, испытанного А. Пуанкаре в связи с его исследованиями, которые, в конечном счете, привели к созданию теории автоморфных групп и автоморфных функций. Вначале Пуанкаре бесплодно в течение двух недель пытался показать, что функции этого вида существовать не могут, – это, как выяснилось в дальнейшем, было заблуждением. Затем в течение одной ночи он построил первый класс таких функций. Прервав работу над возможным способом представления этих функций, он принял участие в геологической экспедиции. «Мы сели в омнибус, – свидетельствует Пуанкаре, – для какой-то прогулки. В момент, когда я встал на подножку, мне пришла в голову идея безо всяких, казалось бы, предшествующих раздумий с моей стороны, – идея о том, что преобразования, которые я использовал, чтобы определить автоморфные функции, были тождественны преобразованиям неевклидовой геометрии. Из-за отсутствия времени я ничего не проверил и, едва сев в омнибус, продолжал начатый разговор, но я уже был вполне уверен в правильности сделанного открытия. По возвращении в Кан я на свежую голову и лишь для очистки совести проверил найденный результат». К этому поучительному примеру озарения мы в дальнейшем вернемся, пока же отметим в подтверждение вышесказанного, что, во-первых, от момента ощущения возникновения идеи до осознания ее содержания потребовалось лишь время, необходимое, чтобы подняться в омнибус (то есть секунды). Во-вторых, интересно, что после осознания существа идеи перерыв в ее формулировке не имеет существенного значения: формализацию и разработку идеи можно продолжать, спустя большое время.

– Так это Пуанкаре, а не Саша Сидоров. И ситуация-то такая встречается, поди, раз в жизни, да и то не у всех.

Весьма распространенная и неверная точка зрения. До недавнего времени в психологической литературе описывалось лишь озарение, связанное с крупным научным открытием или техническим изобретением. После работ О.К. Тихомирова [44, 45, 55-57] и В.Н. Пушкина с сотрудниками [46-48], стало ясно, что озарение и связанное с ним «Ага-переживание» – явления, весьма обыденные; они сопровождают усилия по решению любой новой для человека задачи. Приведу несколько примеров, взятых из деятельности такого рядового учебно-научного коллектива, каким является вузовская кафедра.

1. Человек работает за столом, пытаясь, уже в который раз, найти ключ к решению или хотя бы к ясной формулировке не поддающейся ему задачи (о применении математической модели пластической деформации скольжения к кристаллам малых размеров). Вдруг он слегка выпрямляется, подается вперед, его взгляд направлен на листок бумаги, на котором он только что делал выкладки, как казалось, имеющие отношение к решаемой проблеме. Он смотрит как будто на одно из записанных на листе уравнений, однако не рассматривает его, а глядит сквозь (буквы расплылись и уравнение случайным образом перемещается в поле зрения, что говорит о лишь приблизительном сохранении направления взгляда, где-то вблизи формулы, которая вызвала неожиданную ассоциацию). А идея очень далека от этого уравнения. Мысль все время шла от бесконечной деформируемой кристаллической среды к малому кристаллу. При вырезании малого объема из бесконечного кристалла часть дислокаций, осуществляющих в малом объеме сдвиговые процессы, оказывается вне этого объема. Конечно, эти дислокации постоянно выбрасывались из рассмотрения, так как дислокации вне кристалла не имеют физического смысла. Физического, да. Но нельзя ли несуществующие дислокации использовать в математическом формализме? И за этим неожиданным вопросом следует уверенное: «Да! Можно и нужно!» Это и есть первая формулировка идеи, ведущей к решению. Дальше прорисовываются контуры ее аналитической реализации.

Углубленный в осознание идеи человек механически привстает, склоняется над листком бумаги, опираясь коленом на стул. Проходит несколько секунд, может быть, минута-другая. И вот он начинает быстро-быстро писать, причем из-под пера выходят уже новые записи и выкладки, принципиально отличающиеся от тех, что делались раньше. Записи делаются очень быстро, слова, фразы, уравнения детально не выписываются, фиксируется лишь то, что позволяет ясно сформулировать новую мысль и проследить возможности ее реализации. Хотя словесные формулировки и выкладки делаются совершенно осознанно, они неожиданны для самого автора. Однако записи ведутся настолько быстро, что ему некогда даже удивиться. Рука работает в темпе, который управляется не волей человека, а как бы задается изнутри. Это не темп обычного письма, это темп мысли, живой мысли, прокладывающей новые пути. Обычно текст, возникающий в такие минуты, весьма совершенен, в дальнейшем его можно лишь снабдить подробностями, привести дополнительные аргументы, найти следствия и приложения.

Затем темп письма постепенно --- в течение нескольких минут – замедляется, скорость письма и почерк приближаются к обычным, хотя человек может еще долгое время – многие часы и даже дни – весьма интенсивно работать, развивая новую идею.

– Получается, что он работает в режиме реакции активации. Значит ли это, что именно озарение обеспечило переход на этот уровень?

Точного ответа я дать не могу, но вряд ли это верно. Скорее, само озарение возможно только в реакции активации, то есть человек должен работать над задачей в этом режиме много раньше. Хотя, наверно, нельзя полностью исключать возможность перехода реакции тренировки в реакцию активации в результате неожиданно мелькнувшей догадки.

– Над этим надо подумать… По крайней мере, для педагогики это чрезвычайно важно, ибо дает способ регулирования адаптационной реакции учащегося. Ладно, давайте продолжим примеры.

2. На научном семинаре идет напряженная дискуссия по проблеме, которую не удается решить уже много месяцев. При численном решении на ЭВМ задачи из области теории фазовых переходов в дефектных кристаллах был получен странный результат, надежность которого не вызывала сомнения. Однако физическая природа «аномалии» не ясна, хотя уже была объектом дискуссии на многих научных семинарах.

Вся доска уже несколько раз заполнялась уравнениями и схемами. Дискуссия, жаркая поначалу, уже угасает, но прогресса в понимании природы эффекта, предсказанного ЭВМ, не чувствуется и на этот раз. И вдруг один из участников семинара (до этого преимущественно молчавший и лишь задававший время от времени какие-то несущественные вопросы) встает и решительно идет к доске, еще не отдавая себе отчета в том, что же он, собственно, намерен сказать. Однако ощущение того, что у него возникла идея, выявляющая сущность обсуждаемого эффекта, властно толкает его к доске. Как первый признак зарождающейся словесной формулировки идеи, в сознании возникает <<Энтропия!>> (до этого обсуждение велось преимущественно в энергетическом плане). По мере приближения к доске – несколько шагов, две-три секунды – мысль вырисовывается уже в такой степени, что можно пытаться дать ее устное изложение. И уже в ходе этого изложения возникает словесно-логическая формулировка идеи, объясняющей обсуждаемый эффект.

3. Идет защита кандидатской диссертации. Диссертанту К. (это молодая женщина) задают вопрос. Она явно намерена немедленно ответить, но вдруг на мгновение останавливается, ее лицо принимает отрешенно-удивленное выражение, взгляд синих глаз устремлен над головами слушателей куда-то за пределы аудитории. Это длится очень короткое время, секунду-другую, затем она начинает говорить. Сначала чуть неуверенно, подбирая наиболее точные выражения, затем все более горячо и уверенно, четко формулируя свою мысль.

То, что в этот момент был найден ответ, неожиданный для самого соискателя, знают лишь присутствующие на защите научный руководитель и ближайшие коллеги соискателя. Тем не менее, такие моменты не остаются незамеченными и непосвященными слушателями. Они электризуют аудиторию, вдохновение докладчика захватывает слушателей, создает неосознаваемое ощущение присутствия при работе живой мысли.

4. На практическом занятии по технике интегрирования после интенсивной самостоятельной работы студентов преподаватель вышел к доске, чтобы сделать некоторые общие комментарии. Производя выкладки на доске и рассуждая при этом как будто сам с собой, он показывает отличие интеграла, который предстоит взять, от предшествующих. Продолжая рассуждения, он ищет подсказку в особенностях структуры подынтегральной функции. Оглянувшись на аудиторию в момент, когда решение вот-вот будет найдено, он видит, что все студенты сидят выпрямившись, головы вскинуты, взгляды всех студентов группы направлены на него, а может быть сквозь него или в себя, точнее было бы сказать – на него и на доску, в той мере, в какой сам преподаватель и записи на доске имеют отношение к зарождающейся идее.

Подобные моменты удается увидеть один-два раза за десятилетия работы в вузе. Поражает эффект коллектива – одновременное формирование озарения практически у всей группы. По-видимому, обостренное внимание, напряженная работа мысли части студентов передается всей группе. Возможность общения студентов на эмоциональном уровне является важным преимуществом групповой формы обучения по сравнению с индивидуальной. Думается, что это преимущество осознано в настоящее время далеко не в полной мере, не говоря уже о его практическом использовании.

Внешние проявления «Ага-переживания» имеют, по-видимому, большое сигнальное, информационное значение. Они, как правило, фиксируются (на неосознаваемом уровне) достаточно эмоционально чутким собеседником, и он на некоторое время замолкает в ожидании сообщения о мысли, которая пришла в голову.

– Точно! Я не раз замечал, что внешние проявления «Ага-переживания» вызывают своего рода отраженное замирание других участников общего разговора, что повышает вероятность успешного осознания новой идеи самим ее автором.

Заметьте, это одно из многочисленных проявлений прямого обмена невербализованной эмоциональной информацией, когда люди понимают друг друга с полуслова и даже с «полумысли».

– Кстати, когда было «открыто» «Ага-переживание»?

Надежные экспериментальные доказательства получены сравнительно недавно, в конце 60-х годов [44,47]. Это связано не столько с малозаметностью внешних проявлений «Ага-переживания», сколько с их привычностью, обыденностью, постоянным присутствием в повседневном общении. Ведь, загадав ребенку загадку, мы, как правило, легко улавливаем момент, когда он нашел разгадку (или ему показалось, что он ее нашел).

Более того, эмоционально-информационная роль «Ага-переживания» настолько привычна, что даже и не осознается при общении с небольшим числом близких людей, утрачивается, забывается в условиях общения с большой аудиторией на лекции, с учебной группой на практическом занятии, с коллегами на научном семинаре. Между тем, внешние проявления переживаний, связанных с озарением, повторюсь, достаточно выразительны, чтобы человек, имеющий рядовую наблюдательность, был способен заметить (со стороны, а не при непосредственном общении), кого из присутствующих посетила счастливая мысль. Нетрудно также заметить, кого из студентов учебной группы новые идеи не посещают на занятиях вообще. На таких студентов надо обратить особое внимание в аспекте восстановления у них изначально присущей человеку способности к продуктивному мышлению.

Дата добавления: 2015-07-10