Стихия Духа

Мы с изумлением смотрим на деяния гигантов, покоривших и подаривших нам природную стихию, совершивших земные подвиги. Имена Колумба, Гагарина, Пирри, Пикара и многих-многих других вызывают в нас бурю чувств, мы соучаствуем в душе в их подвигах, мы восхищаемся их отвагой и настойчивостью, завидуем им.

Мы с недоумением смотрим на деяния гигантов, покоряющих и дарящих нам стихию Духа, приглашающих нас следовать за собой. Наше недоумение, даже страх объясняются просто: оттуда нет возврата.

В отличие от покорения природы, где всякое новое достижение позволяет нам надеяться на улучшение нашего быта, материальных условий существования и, следовательно, сохранить себя такими, какими мы есть, в стихии Духа происходит нечто противоположное: мыслитель, взаимодействуя с духовной субстанцией, прежде всего изменяет себя самого, теряет свое старое «Я», становится другим человеком. Мудрец преобразует в большей степени себя, чем природу. Человек, погрузившийся хотя бы раз в эту стихию, выходит из нее уже не тем, кем он вошел туда. Мы не понимаем сути этого преображения, но чувствуем его кожей, а вместе с тем чувствуем и страх потерять себя. При этом мы не задаем себе вопроса: а есть ли что терять?

Нам становится не по себе, когда, общаясь с человеком, мы обнаруживаем, что все то, что есть в нас, есть и в нем, но эта нормальность, целостность его существа – лишь его внешнее. Человек как человек, чего ему еще надо? Почему за этой внешней жизнью в нем угадывается что-то действительно важное, главное для него, без чего все мы прекрасно обходимся? Почему он не полагает свою суть в том же, в чем и мы – в карьере, власти, материальном благополучии? Что он там нашел? Что!?

Эти вопросы тревожат нас, неизвестность и непонятность пугают, заставляют спешно покинуть такое общество и в дальнейшем держаться подальше от таких людей.

Наши интересы сугубо материальны, для их удовлетворения нет нужды в философии. «Считается даже, и справедливо считается, что философия является помехой для удовлетворения этих интересов. Философия, таким образом, всецело предоставлена свободной потребности субъекта. Ничто не побуждает последнего заниматься ею. Потребность в философии там, где она имеется, должна, напротив, выдержать напор всякого рода заподазриваний и отсоветований. Она существует лишь как некая внутренняя необходимость, которая сильнее субъекта, которая не дает ему покоя и неустанно побуждает его дух двигаться дальше, «дабы он превозмог» и добыл устремлению разума достойное его удовлетворение. Таким образом, не поощряемое никаким авторитетом, не поощряемое даже религиозным авторитетом, объявленное, напротив, чем-то излишним, опасным или, по крайней мере, сомнительной роскошью занятие этой наукой тем более свободно, чем более его источником является лишь интерес к предмету и истине».

Мыслитель – одинок. Немногочисленные ученики и сотрудники – его Община. Но и в этой Общине он пребывает лишь внешне. В нее он несет бисер мысли, но добывает его в одиноких глубинах Духа. В этих глубинах он работает, в них находит покой, борется с одному ему ведомыми опасностями и там нередко находит свою гибель. Георг Кантор и Фридрих Шеллинг – печальные тому свидетельства. Проблемы познания, в поединок с которыми они вступили, сломили их, и Дух медленно и мучительно угасал в еще крепком теле, ожидая физической смерти.

Мыслитель различает Разум и Рассудок (собственно, эта статья посвящена такому различию). Деятельность разума непонятна нашему рассудку: принцип рассудка – абстрактное тождество, мышление в изолированности и абсолютной противопоставленности определений. Для разума – это лишь один из моментов его деятельности.

Таинственность и непонятность разумного обычно называют мистикой, особенно в отношении к религиозному сознанию. В этом смысле деятельность разумного мышления есть мистика.

А нужно ли нам разумное мышление? Обыденное сознание считает, что и так все ясно, и охотно и смело судит и рядит о философии и ее предметах. Считается, что наличие головы и жизненного опыта достаточно, чтобы построить правильный взгляд на мир (хотя все признают, что наличие ноги и кожи еще недостаточно, чтобы сшить хорошие сапоги).

Но нет. Правильный взгляд строится мышлением в мышлении же. И чем организованнее, опытнее мышление, чем оно образованнее, тем больше шансов построить этот самый «правильный» взгляд.

Мыслить надо учиться. Георг Вильгельм Фридрих Гегель подошел к философской деятельности в тридцать лет. До этого свои незаурядные способности он использовал для самообразования.

Дата добавления: 2015-07-10