К этому времени начала сказываться очень своеобразная обстановка в тылах ВСЮР. Ахиллесовой пятой белых было отсутствие идеологии и идея «непредрешенности». Тем более тут, на Юге, где, в отличие от Колчака, белые войска сколачивались из достаточно разнородных элементов. Поэтому хочешь не хочешь, а приходилось играть в демократию.
А. Широкорад приводит такой пример:
«В Севастополе Деникин приказал распустить все старые органы самоуправления, и 15 сентября 1919 г. прошли перевыборы в городские думы и земские учреждения. Результаты этих выборов весьма любопытны. Из 71 гласного 38 были представителями социал-демократов и социалистов-революционеров, 12 мест получил демократический блок[94], 21 член городской думы представлял интересы домовладельцев».
И так было сверху донизу.
Конечно, либералы умилятся. Какой хороший человек. Демократ, понимаете. Но какова была дееспособность подобного винегрета?
То есть воевать-то можно и вместе, а вот что касается иных проблем… Какая была главная проблема, вы уже знаете: «А с земелькой-то как?»
А никак! У нас, понимаете ли, непредрешенность. Ну, если точнее, то принять какие-то внятные решения помешал не сам этот принцип. Наоборот, принцип непредрешенности как раз и был вызван партийной разноголосицей.
Пока что был принят «Закон о сборе урожая 1919 года». Согласно ему, 1/3 хлеба, 1/2 трав и 1/6 овощей, собранных крестьянами, безвозмездно поступали возвратившимся помещикам или арендаторам. Могут сказать, что у большевиков с их продразверсткой было хуже (впрочем, могут сказать, что и лучше, поскольку там был совершенно иной принцип). Но, во-первых, цифры эти — на бумаге, а на самом-то деле войска, которые собирали эту дань, брали сколько хотели. Главное в другом. Белые — это были «баре». Которые к тому же очень любили пороть крестьян целыми деревнями. Опять вроде бы: пороть — не расстреливать. Но уж больно хорошо многие помнили столыпинские «усмирения». Получается — «господа» вернулись!
Тем более что баре и в самом деле пытались вернуться. Как писал генерал Шкуро, более всего неприятностей в тылу ему доставляли тащившиеся следом за армией помещики, которые правдами и неправдами пытались вернуть свою собственность. Что понятно — прохудились, сидя в Ростове и Новочеркасске. А уж попросить какого-нибудь офицера помочь навести порядок — дело нехитрое.
Заметим — генерала Шкуро уж никак нельзя обвинить в сочувствии большевикам. В 1941 году он стал на сторону нацистов, за что и был повешен в 1945-м.
Результат не замедлил сказаться. К осени 1919 года численность «Революционно-повстанческой армии Украины» батьки Махно достигла 30–35 тысяч человек. Это абсолютный рекорд для махновского движения за все время его существования — как до, так и после. Никакие большевистские продразверстки не могли собрать под черные знамена столько бойцов. В конце сентября махновцы двинулись на прогулку по белым тылам. Они прошлись практически по всей Южной Украине, по дороге захватив множество городов, в том числе такие, как Бердянск, Никополь, Мелитополь, Мариуполь, Екатеринослав (там находился один из немногих тогда мостов через Днепр). Последний, стратегически важный, город Махно удерживал около двух месяцев.
Вот как оценивали ситуацию белые. 25 сентября командующим Донской армией генералом Сидориным была получена из Таганрога, из ставки Деникина, следующая телеграмма: «Немедленно направить на станцию Волноваха одну из конных дивизий корпуса генерала Шкуро». Далее такие телеграммы шли чуть ли не каждый день.
В конце концов революционных повстанцев расколошматили. Но для этого Деникин был вынужден снять с фронта и бросить на Махно одну из лучших частей — 2-й армейский корпус. А у него и так было не густо с войсками.
Еще одной бедой тыла ВСЮР было воровство. Вот известное письмо Деникина генералу Май-Маевскому. Оно попало в руки большевиков, и те, конечно же, с удовольствием его опубликовали. Понятно, почему:
«Происходят грандиозные грабежи отбитого у большевиков государственного имущества, частного достояния мирного населения; грабят отдельные воинские чины, небольшие шайки, грабят целые воинские части, нередко при попустительстве и даже с соизволения лиц командного состава. Разграблено и увезено или продано на десятки миллионов рублей самого разнообразного имущества, начиная с интендантских вещевых складов и кончая дамским бельем. Расхищены кожевенные заводы, продовольственные и мануфактурные склады, десятки тысяч пудов угля, кокса, железа. На железнодорожных контрольных пунктах задерживаются представителями деникинской власти отправляемые под видом воинских грузов вагоны с громадным количеством сахара, чая, стеклом, канцелярскими принадлежностями, косметикой, мануфактурой. Задерживаются отправляемые домой захваченные у неприятеля лошади…»
Деникин издавал огромное количество грозных приказов, пытаясь это остановить. Результат был нулевым. За воровство никого не наказывали, а если наказывали — то несильно и по-тихому.
В отличие от большевиков, которые если ставили своих начальников к стенке — то обязательно сообщали об этом в газетах. Что давало эффект.
Трудно было воевать с таким тылом.
Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 62 | Нарушение авторских прав